яд голубых экранов

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

— Я люблю всех своих малышек. Добрая телеведущая Агнешка, нежная врачея из страны здоровья, смыкает теплые руки на хрупкой шее Алисы, запирает на замок из пальцев и всматривается в глаза. Улыбается. Ее безобразно-прекрасная улыбка обнажает криво поставленные белоснежные зубы, и некоторые из них растут поверх других, хаотично торчат острыми осколками, как прибрежные скалы. У нее больше тридцати двух зубов. Это ненормально. — Тетя Агнешка, зачем вам так много зубов? — спрашивает Алиса, и ее голос дрожит, и она сама лежит на грязном полу, придавленная под весом взрослой девушки, руки по швам, взгляд в потолок — нелепый котеночек в ожидании смерти. — Hyperodoncie, — шелестит голосом Агнешка. Это было бесполезно; это было отчаянно; это было глупо. Ее маленькое бегство окончилось спустя две минуты — она выдохлась, захлебнулась пламенем в груди, надломила мышечной дрожью свои ноги и рухнула, глотнув пыли и выпавших волос. Болезная дохлячка. Агнешка даже не бежала, лишь спокойно подошла, перевернула на спину и оседлала несносную девчонку. Тяжелая. Тяжелее Алисы раза в два — Алиса и саму себя поднять не смогла бы, а такую плотскую женщину — тем более. — Тебе что-то не нравится, Алиса? — спрашивает Агнешка. — Почему ты убежала? Тебе не нравится передача? Я делаю что-то не так? Ее руки виснут замком на шее, но не душат. Ее зубы — прибрежные скалы — омываются слюной, и пара капель падает на лицо Алисы. Агнешка облизывается и сглатывает. Ее розовый язык, кусок нежной плоти, выглядит в бездне рта как морское чудовище. Черно-белые кадры: Агнешка целует и облизывает нарисованный, ненастоящий ротик куколки Джилл. — Мне страшно, — шепчет Алиса и всхлипывает. — Это не то шоу, которое я помню. Вы не такая. Это не мое детство. Это не мои детские воспоминания. Эта глотка, которая издает слова — «я люблю всех своих малышек», — выпустила из своих недр уродливую сороконожку. Ей нельзя доверять. Из глоток честных людей не выходят сколопендры, пауки и тараканы, потому что в животах честных людей живут бабочки, а не трупные сволочи. Алиса не знает, кто и что живет в ее животе. — Тупая шлюха, — рычит Агнешка, — ты… ты вообще ведаешь, о чем говоришь? Несносная девчонка. Ты все портишь. Зачем ты закричала? Зачем ты убежала? Я оставила Адама, чтобы догнать тебя, маленькую тупую сучку. Кто теперь достанет из его уха сколопендру? — Простите, Агнешка. Простите, Адам. — Какую же мерзость ты говоришь, я хочу мыть твой грязный рот с мылом, пока у тебя не появится стоматит… Алиса плачет. Она разочаровала героев своего детства. Ей будто сама Мэри Поппинс говорит в лицо: ты грязная. Ей будто сам Микки-Маус говорит: убей себя, мышонок. Будто сам Санта-Клаус говорит: такая плохая девочка достойна лишь того, чтобы ее изнасиловал Крампус на Рождество. — Агнешка? — звучит голос доктора Млеко. Агнешка поднимает голову и натыкается лбом на дуло револьвера. — Любишь же ты обижать хорошеньких детей, — говорит врач. — Встань. — Дедушка, она очень плохая, она срывала съемки передачи! — щебечет Агнешка. — Надеюсь, ты не трешься промежностью об ее живот? — На лице престарелого доктора появляется желтозубый, пропитанный никотиновой вонью сигарет оскал. — Встань, сейчас же. Не позорься. — Н-нет, я н-не делаю ничего такого с Алисой, я даже не думала… Агнешка встает, покорно приподнимая руки и показывая ладони. Алиса касается своей шеи. Кажется, на коже остаются горячие следы от пальцев Агнешки. Из-за угла коридора выбегает Джилл, беспокойно семенит и крутит головой: то в сторону Алисы, то в сторону доктора Млеко, то в сторону хозяйки. Оценив обстановку, игрушечная лакея бросается на подмогу Алисе. «Съебалась!» — рявкает доктор Млеко и ударом пистолета отбивает Джилл по голове. «Ойкьё!» — произносит та свое первое за много-много сцен слово. На пол падает маска, раскрывшаяся на две части. Внутри виднеется окровавленная поролоновая обивка-подкладка. — Джилл! — вскрикивает Агнешка. — Дедушка, что ты творишь?! — Забирай свою куклу для ебли и не мешайся, — цинично отвечает врач. — Ты… безголовая, — осознает Алиса. У Джилл нет головы выше нижней губы — только сплошная розовая гладь, идеально ровная поверхность. Ни жил, ни позвонков. Сечение идет наискось, возвышаясь от нижней челюсти к затылку под острым углом. Джилл вздрагивает и стыдливо тянет руки к фантому лица, но вовремя останавливается, и поднимает уроненную маску, чтобы спешно защелкнуть свою пластиковую клеть на изувеченной голове, и убегает прочь, опозоренная. Она не кукла. Она уродка. Отродье. Алиса чувствует, как ее тошнит, и переворачивается набок, чтобы не захлебнуться рвотой. Доктор Млеко нависает над девочкой и говорит: — Алиса, я хочу, чтобы твое милое личико представляло «Agamemnon Pharmaceutical». Знаешь, как «Киндер Шоколад»? Снизу загорается титр: «МАЛЕНЬКИМ ГЛУПЕНЬКИМ ДЕТИШКАМ НУЖНО БЕЖАТЬ». — Алиса, я хочу, чтобы ты осталась.

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

Общий план: зеленая поляна, плоское голубое небо, грибы. Алиса стоит в окружении гигантских, ростом с Агнешку, бледных поганок. Они тонкие, вытянутые и местами скрюченные, будто сколиозом, — такие болезные и отвратительные; уродцы, полные яда и противного вкуса. За холмом растут другие грибы: белые и грузди, шампиньоны и сыроежки. Огромные, сильные, здоровые. Их много, и они похожи на сплоченный коллектив. Поганки же тухнут в стороне, как аутсайдеры, и Алиса среди них как родная. Она надламывает одну из подружек и видит внутри ножки обескровленное мясо и осколок кости с костным мозгом. Как знакомо. Будто смотришь на срез собственной ноги. Единая плоть: попробуешь — ощутишь на языке горечь каннибализма. Грибы, кстати, пахнут омерзительно, и от их запаха кружится голова.

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

— Я не хочу быть рекламным лицом вашей компании! — тщетно кричит Алиса. — Мне не в первой сталкиваться с таким неприятием, — говорит доктор Млеко. — Агнешка тоже много ломалась. И ломается до сих пор. — Эта передача — мое детство, мое угробленное детство, — шепчет Агнешка, стоя на коленях и поникнув головой, — но я все равно люблю ее. — Ты всегда любила вещи, которые ломают тебя. — Мне тяжело осознавать, что она больше никому не нравится. Ты… ты испортил все. Старый козел. Для тебя это всегда было только деньгами. То, что для меня — теплые воспоминания, для тебя — бухучет. Ты никогда не любил меня, или Адама, или Джилл. — Твоя величайшая трагедия в том, что ты, внученька, озабочена. Разнузданно и тяжело озабочена плотскими желаниями, и твоя нимфомания не вписывается в концепт, из-за нее шоу трещит по швам, портится репутация бренда, ме-е, — доктор Млеко качает головой и цокает языком. — Бракованная девчонка. Что-то вроде использованного презерватива. Ты выглядишь как профурсетка, Агнешка, из-за тебя наше детское шоу о здоровье похоже на дешевое чешское порно для фетишистов. Но Алиса… — Я ненавижу тебя, — признается Агнешка и хватается за голову. — Я ненавижу тебя! Алиса резко переворачивается на живот, опирается руками о пол и, поднявшись на них, срывается в бегство. Опять. По новой. Доктор Млеко кричит: «Стой!» — и вскидывает револьвер, но на него набрасывается Агнешка, его родная внучка, и впивается многочисленными зубами в щеку. Звук: влажное чавканье плоти. Общий план со спины: Алиса убегает, пока позади нее раздаются крики.

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

Слик, он же Слик-чан Отвратительный, чемпион в области вредной пищи и гастрита, с радостью встречает Алису на пороге своего дома и впускает. Внутри — дикий беспорядок. Всевидящее око телевизора излучает голубое сияние яда, диван перед ним усыпан крошками и мумифицированными трупиками тараканов, все тонет в полумраке. Алиса видит в свете TV — у Слика левая рука висит тряпкой, начиная с локтя. Бесполезный рукав из кожи и плоти, заключающий в себе осколки костей и суставов. Слик открывает холодильник — еще один источник света — он полон бутылками с колой, полуфабрикатами в ярких коробках и громоздкими упаковками чипсов, со стороны двери заставлен флаконами и пакетиками соусов. Алиса подходит и берет синенькую коробку с изображением круглых наггетсов. «BALL NUGGETS. Agamemnon Meal's». — Я ничего не понимаю, — лопочет Алиса. — Вот тут микроволновка есть, — Слик подходит к нечеткому контуру кухонного гарнитура и открывает печь, источающую болезненно-желтый свет. — Можно разогреть. Хочешь? Проголодалась? — Думаю, можно, — пожимает одним плечиком Алиса. — Сейчас-сейчас, забалдеешь… и прости, что не оставил пиццы! Я не думал, что кто-то в итоге придет ко мне в гости, после такого втыка от малышки Агни, ха-ха. «Малышка Агни», — думает Алиса. Для кого-то и Агнешка — всего лишь малышка Агни. Они вдвоем сидят на засаленном, дурно пахнущем диване и едят голыми руками горячие «круглые наггетсы», пока по телевизору два помидора с натуралистичными глазами и ртами поют на неизвестном языке. Алиса берет новый мясной шарик и дует на него, затем осторожно надкусывает и жует. Подросток на экране с воплями распиливает помидоры болгаркой: «Я просто хотел, чтобы меня любили! Я мечтал о популярности! А-аргх!!» Алые ошметки летят во все стороны, будто человеческие внутренности. Появляется заставка: «Ш0У Р€НДN СТ3ЙРА»; воспроизводится мелодия из игрового автомата, перемежаясь со звоном денег, — джекпот. — Это скучное шоу, — говорит Алиса. — Мне не нравится. — Правда? Ну… давай я переключу. Слик достает из щели между подушками дивана пульт и нажимает какую-то кнопку. Изображение сменяется. «1000 KiSSES CLUB». На экране — женственный юноша с длинными платиновыми волосами и голубыми глазами, одетый в просторную рубашку, брюки и лоферы. Он сидит на стуле, в темной подвальной комнате — кажется, прачечной, судя по стиральным машинкам и грудам грязного белья на фоне. Голос за камерой — невротический, беспокойный — произносит с влажным хлюпаньем: — Ты сам не знаешь, как к этому пришел? Юноша смотрит из-под пышных ресниц тяжелым, опиатным взглядом и говорит: — Я согласился за fk$kownnh%. Придурок. «Отстой. Мальчик красивый, но содержание отстой», — выносит оценочное мнение Алиса и бросает в рот еще один мясной шарик. Слик с мультяшно-скрипучим звуком чешет навощенный затылок — скр-скр-скр — и переключает канал. В углу высвечивается надпись: «DPH». (Канал?) На экране появляются Агнешка и Адам. Мальчишка отводит взгляд в сторону, пока ведущая касается его плечей кончиками пальцев. — Адам, — раздается приглушенный, будто из ведра, голос Агнешки. — Мы же дружим с самого детства, да? — Угу, — кивает Адам. Он кажется не особо энергичным и жизнерадостным. Агнешка прижимает ладони к его ребрам сквозь тонкую ткань рубашки и говорит: — Ты же меня любишь? — Она склоняет голову, глядя снизу вверх в глаза Адама, скрытые за челкой. — Ты же любишь свою подругу детства? свою Нешку? — Адам вздрагивает и воротит нос. — Помнишь? Ты так называл меня раньше. Неш-шка, — с тягучей, густой, как растопленный шоколад, нежностью говорит она и поправляет ему волосы. — Посмотри мне в глаза. Слик выглядит растерянным. Он шевелится, словно желая что-то предпринять, скрипит диван, голубые всполохи телевизора выхватывают светом изувеченную руку мужчины, она лежит безвольной тряпкой у пульта, и Алиса одним выпадом забирает его, и прячет в бездонном кружеве своего платья. Ей не хочется переключать канал. На тарелке, покрытой жирными разводами, лежат два последних круглых наггетса. — Мне не нравится, как ты себя ведешь, — наконец, произносит Адам. — В смысле? — улыбается Агнешка. — В последнее время у тебя странное поведение. — Глупыш… Агнешка касается запястья Адама, расстегивает рукав и, задрав его до локтя, обнажает испещренное шрамами предплечье. «Дурной мальчишка», — со струйной дрожью выдыхает она и размашисто проводит языком по меченой коже Адама. Слик говорит Алисе: — Хэ-эй, блин, я думаю, нам лучше переключить. Тип… это не совсем то, что я хотел показать тебе… ха-ха, я ч-честно не знаю, что у меня делает в телевизоре такое… с малышкой Агни и стариной… мгм… — Адам, тебе не комфортно со мной? не приятно? — Агнешка кладет руки на бедра Адама. — Не знаю… мне хорошо с тобой, и я делаю с тобой вещи, которые мне приятны и комфортны. Или тебе не нравится то, что нравится мне? Разве мы такие разные? — Она тянется к его уху, жадно приоткрыв губы, как вдруг останавливается и — резко опускается к шее, принюхиваясь. — Чем это пахнет? — Я-я не пахну! — уязвленно отвечает Адам. — Я недавно п-принимал душ… Агнешка оборачивается и смотрит через экран телевизора на растерянного Слика и заинтригованную Алису, которая положила в рот очередной мясной шарик и забыла его прожевать, проглотить и переварить. Адам крутит головой, пытаясь выхватить взглядом хоть что-то в полумраке съемочной площадки, в котором есть только они с Агнешкой вдвоем — и камера. Вдвоем, не считая камеры. — Алиса? — произносит Агнешка. — Что ты делаешь в доме этого отребья? — Т-ты о чем? — недоумевает Адам. — Алиса… тебе не следует есть полуфабрикаты, — оскалившись, говорит ведущая. — Это он дал тебе эту дрянь? Слик подскакивает на месте и бежит к выходу. Алиса давится наггетсом и сгибается пополам, пару раз бьет себя по тощей грудке и выплевывает обслюнявленный шарик на пыльный ковер. Из кружева юбок выпадает телевизионный пульт и отскакивает от поверхности, приземляясь изогнутой спинкой вверх. Внутри него нет батареек. Крупный план: Агнешка приближается к камере, обхватывает пальцами края телевизионной рамки и — выныривает головой из голубой глади экрана.

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

Небо цвета крови. Алиса опускает взгляд и видит в своем распахнутом нутре урожай из органов, анатомический атлас, смотрите: вздымаются легкие, испуганно бьется сердечко, и пищеварительная система свалена в единую кашу кишок. Над препарированной малышкой возвышается Агнешка, нежная врачея из страны здоровья, и с острых черных ногтей капает красное. — Я люблю тебя, Алиса. Небо загораживает морда камероголовой твари — бездумного животного, импа, способного лишь на то, чтобы влачиться за разумными существами. Крупный план: изнеможенное бледное лицо Алисы с тенями-кровоподтеками у глаз и маслено лоснящимися губами. Снизу загорается титр: «ВАША ЛЮБИМАЯ АЛИСА». — Дети, это наша особенная рубрика, — мурлычет Агнешка, — анатомия малышек. Вы все внутри такие же, как Алиса. Я такая же внутри, как Алиса. Дедушка Марек такой же, как Алиса. И котенок Адам внутри — точь-в-точь Алиса! …кроме куколки Джилл. Куколка Джилл внутри не такая, как Алиса. Она пустая. Полая. — Я не чувствую боли, — говорит Алиса. — Это ужасно. Я будто бумажный человечек и я не чувствую боли. Я еще жива? Из глубин страны здоровья раздается громкий выстрел. Выстрел. Выстрел. Три пилюли седатива, выпущенных в небо. — Дедушка идет, — грустно улыбается Агнешка. — Он скоро будет здесь. Ему не понравится то, что я сделала с Алисой. Меня накажут. Камероголовая тварь водит беспристрастным зрачком вдоль тела Алисы, показывая во всех деталях и изгибах ее богатый внутренний мир. Крупный план: Алиса. Крупный план: Алиса. Крупный план: Алиса. Снизу загорается титр: «ВАША ЛЮБИМАЯ АЛИСА». — Я не понимаю, что не так, — плачет Агнешка. — Весь мой мир рушится, и я не знаю почему. — Я любила тебя. Я хотела стать тобою. — Я не понимаю… — …когда вырасту… — …потеряла детство… — …я не чувствую боли… — …я не здорова… — а. — а. Выстрел. Нешку тошнит кровью. Крупным планом.

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

В небе цвета фальшивой синевы зияет черный провал в пустоту, будто открытая форточка. Алиса осторожно взбирается по стремянке: одна нога босая, другая в сбитой, пыльной туфельке «мэри джейн». Поднявшись, смотрит в бездну. Ничего нет. Алиса чувствует животом острую раму прохода, переваливается через нее и падает. Бесконечно долго падает, потеряв вторую туфельку. Приземление. Нечто мягкое под спиной. Алиса потирает ушибленную попу и осматривается. Детская комната, в ней пыльный телевизор, куча сора, замызганные игрушки. Под Алисой — пахнущее влагой, грязное, засаленное кресло в виде мультяшного кролика. Бывшее белым, но посеревшее, как тучка. Телевизор запускается. Надпись на экране: «Učebnice zdraví». С потолка на ящик обрушается пропавшая туфелька «мэри джейн», и изображение, издав электрический всхлип, гаснет.

✟ ⁺˚✧*･༓𓆩♡𓆪༓･*✧˚⁺ ✟

В 2003 была найдена пленка, заваленная мусором в детской комнате заброшенного дома. Кассета находилась в сломанном японском VHS-проигрывателе. То, что вы видели, не является записью с той пленки. Это совсем другая запись. Шоу «Ucebniče zdrávi» никогда не существовало. Продукция компании «Agamemnon Pharmaceutical» отсутствует на рынках всех стран мира, начиная с 1971 года, в связи с жалобами потребителей на причинение вреда здоровью и даже на случаи летальных исходов с их близкими. То, что вы видели, не является шоу «Ucebniče zdrávi». Это совсем другое шоу.