Sweet dreams, baby...

      „Солистка группы "Бласт" так и не была найдена. Её письмо было последним, что она оставила после себя, поэтому предположение о самоубийстве вполне может быть правдивым. Оно звучит так: "Хачико, я не могу выносить то, что делает с тобой Такуми, но рушить твою семью я также не имею права. Твой стакан ещё полон, а мой вновь разбивается на мелкие осколки. Может быть увидимся когда-нибудь. Прилив у моря этой ночью необычайно красив. Нана." Неужели юная успешная певица закончила свою жизнь, утопившись из-за жены гитариста "Трапнест" или всё же из-за смерти своего возлюбленного? — узнаете в следующем выпуске." Телеведущая говорила об этом так беззаботно, отчего девушке становилось всё больнее. Она, упавшая на колени перед экраном телевизора, плакала навзрыд так, что было слышно по всем апартаментам. Муж, сидевший рядом на диване, снисходительно на неё взглянул, взял пульт, и лица в экране мгновенно схлопнулись.       — Она не могла. Не могла так поступить, — от бессилия тёска исчезнувшей начала стучать кулаками по влажному от слёз полу. — Она сильная, понимаешь? — но повернувшись к Такуми, Нана не увидела ни капли сожаления в его лице. — Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь! — наконец её голос сорвался на истошный крик.       Мужчина вздохнул и опустился к супруге.       — Мне действительно жаль твою подругу, но что случилось, то случилось. Как бы ты ни хотела верить в обратное.       И теперь он покинул её, как это делал всю свою супружескую жизнь. Самой справляться с переживаниями и оставаться с глазу на глаз со своими эмоциями стало для неё обыденностью. В груди почему-то кольнуло вновь и вновь — это возвращались воспоминания о Нане. То, как она специально для Хачи купила те самые бокалы с клубникой вместо разбитых старых, было самым тёплым и внимательным жестом со стороны кого-либо в её жизни. Это было таким счастьем снова видеть их. Теперь они, стоявшие на полке кухни, впивались ей в душу.       „Мой стакан не полон. Он тоже разбился с уходом тебя из моей жизни”       Внезапно Комацу Нана поднялась на ноги. Быстро скинув с себя кухонный фартук на журнальный столик, она побежала надевать обувь. Болтовня мужа пролетала сквозь неё; не было больше сил слушать его наставления о том, что не стоит идти в ту квартиру — ей сейчас так хочется увидеть письмо лично. Она чувствовала, что обязана убедиться в том, что оно реальное, что это не происки жёлтой прессы, что это не попытка защитить Хачико от сильной любви Осаки Наны.       Минуя стойку регистрации отеля, она тут же побежала ловить такси. Со скрежетом остановился небольшой автомобиль. Уезжая, девушка едва успела увидеть Такуми, что выбежал её остановить.       Шум скорбящих волн. Мокрые следы на поручнях моста. Морской воздух рассекло имя "Нана", а затем снова несколько раз. Хачико кричала что есть мочи, чтобы её подруга откликнулась. По некогда розовым щёчками девушки вновь потекли слёзы, а маленькая ладошка потянулась закрыть рот, чтобы не издать ни звука, ведь сейчас, кажется, она готова огласить на весь мир о своей беде.

«Ima kimi no tame ni iro aseta hane ga chiru Ima kimi no tame ni iro aseta hoshi ga chiru»

      Она обернулась, и перед ней предстал Ясу с плеером в руках.       — Эту песню Нана писала про тебя и для тебя. Она просила передать тебе его перед тем, как... — он замолчал и вложил в ладонь девушки устройство.       — Ясу, где то письмо? Я должна его увидеть сама.       Мужчина указал на многоквартирный дом, в котором обе девушки когда-то жили вместе, и они направились туда.       Подниматься на 7 этаж было мучительно. Не от нескончаемости ступеней, а гнетущего ожидания. Всю дорогу наверх Комацу представляла, что зайдёт в квартиру и увидит Нану, сидящую в компании Нобу и Сина. Но когда Ясу открыл дверь, их встретила тоскливая пустота. Темно даже при свете дня. Потому ли это, что не хватает того взрывного сияния от Наны?       — Вот оно, — он взял конверт с кухонного стола, сооруженного когда-то пропавшей, и протянул Хачико. Она спешно вытянула лист изнутри и пробежалась глазами по тексту.       „Это была правда” — её мир рухнул.       — Я вскоре тоже покину вас. Я уезжаю в Лондон. Тут мне больше нечего делать, — произнес Ясу, уже направляясь к выходу, как вдруг девушка перегородила ему путь.       — А как же я? Как же Нобу и Син?       — Нобу и Син теперь сами по себе. Они, конечно, сейчас не в состоянии что-либо делать и пьют, но потом оклемаются. А ты... пожалуйста, успокой Рейру, чтобы она не сделала с собой ничего после Рена и Наны... Я же всегда готов получить сообщение или е-мейл от тебя.       Молчание.