Спасите наши души

Моника Калви ненавидела, когда отец брал её на работу. Мачеха, стараясь показать всем что она не типичная противная карга из сказок, наряжала девочку во все самое красивое и дорогое. Мона никогда не скандалила и очень покорно надевала весь этот плевок гламура. Но в душе девочка представляла, как на глазах у мачехи сжигает адские платья в камине. Отец долго заседал в кабинете с другими генералами и министрами. В это время девочка слонялась без дела по территории рядом. Любые попытки забраться на дерево или посидеть на заборе были тщетны. Туфли были ужасно скользкими, а платье так и норовило задраться. Но в довершение всего была причёска которую с самого раннего утра накручивала мачеха. Испортить её означало оскорбить честь и достоинство этой женщины. В тот день ничего не поменялось. Мона всё так же сидела под деревом, лихорадочно перелистывая страницы книги. 'Жертва' девочки — дорогая книга в шёлковом переплёте. Такую трудно достать простым людям, а тем более элдийцам. Страницы с позолотой по краям шелестели и переливались, когда солнце пробивалось сквозь крону дерева и попадала на них. Она искала место, на котором остановила своё чтение. Мачеха всегда гордилась, что Мона много читает, рассказывала это всем знакомым, вгоняя девочку в краску. Отец считал это бессмысленной тратой времени. Он бы предпочёл, чтобы девочка занималась арифметикой и черчением. Глупое чтение ни к чему. Мона облегчённо выдохнула, когда наконец узнала потерянную страницу. Глаза сразу же стали перескакивать со одной строчки на другую, опускаясь всё ниже и ниже. Близился финал. Мона, будто в схватке с произведением, искушенно листала страницы. Закусив губку, девушка прочитала последнюю строчку и разочарованно захлопнула книгу. Ерунда! Финал не должен быть таким. Обиженно отведя глаза в сторону, она заметила фигуры, что двигались к ней. Мона, наивно пологая, что две эти личности просто пройдут мимо, облокотилась на дерево и прикрыла глаза. Но топот ног всё приближался и это заставило её открыть глаза. — Привет! — поприветствовал Калви один из мальчиков. Он явно был старше и казался добрее. — Мы виделись недавно. Я, кстати Марсель Галлиард. Мона начала пристально осматривать своего друга, у него были каштановые волосы, добрая улыбка и зелёные глаза. Он присел на траву рядом с девочкой и продолжил: — А это, — Марсель показал на своего друга, — мой младший брат Порко. Второй мальчик, которого представили как Порко, при упоминании, что он младший из них— скривился. Он не слишком сильно отличался от Марселя, разве что взгляд был чуть сердит, а волосы на пару оттенков светлее. Он держался прямо, руки скрестил на груди и всем видом показывал, что идея познакомиться с этой девочкой ему вообще не нравится. — Я Мона Калви. — представилась она и на неё сразу вытаращились две пары зелёных глаз. — Твой отец – это генерал Калви? — с трепещущим ужасом в груди спросил Марсель. — Ну да. — Я же говорил, что она марлийка, у неё же и повязки нет. — встрепенулся Порко. — Не стоит с ней водиться, мало ли что случится может. С этими словами, младший Галлиард развернулся и ушёл. — Ничего не будет, папа только иногда ругается. Он добрый. — попыталась заверить Марселя девочка. — Он вообще любит детей. — Я элдиец. Нас ненавидят. — Почему? Ты человек, я тоже человек. Тогда почему ты хуже? — Мона не могла понять, причину глупой ненависти людей без повязок к людям с повязками. Она не придавала значение тому, как её мачеха относится к нянечке Лоло, которая носит повязку. Она постоянно кричит на нянечку Лоло, но раз кричит — значит человек это заслуживает, верно? — Спроси у генерала Калви. — ответил Марсель и убрался восвояси. *** Блондинка сидела за учебником по истории, когда к ней подлетела Саша. Девушка, словно вихрь, чуть не снесла Мону. Калви возмущённо повернулась в сторону потревожившего её спокойствие, но увидев Сашу её взгляд смягчился. — Как твоё самочувствие? — поинтересовалась Блауз и откусила большой кусок яблока, принесенного с собой. — Ударилась сильно, а так нормально. Мона потёрла поясницу, ощутив неприятное покалывание на месте ушиба, она скривилась. Блауз беззастенчиво подняла край рубашки и уставилась на травму подруги. — Да тут всё синее, Моника!— воскликнула Саша, опуская подол рубашки. — Я видела, поверь. — удрученно вздохнула подруга — Не хило тебя Микаса. — Бывает. — подала плечами Мона. — Ты не сможешь завтра сдать зачёт. Если тебе попадётся Энни или Микаса — тебе не сдобровать. — Ну может быть попадётся Армин или Марко. Они милые очень. — пожала плечами Моника. В глазах Саши сверкнули чёртики. Решительно вырвав учебник из рук подруги она вновь обратила её внимание на свою скромную персону. —Послушай, это очень важно! — Мона в ответ кивнула. — Мы сидели в столовой и там давали очень вкусный компот, жаль что ты не пошла. Там чувствовались нотки вишни и, я Стенами клянусь, клубники! Знала бы ты как её трудно достать! Ну в общем, мы сидим в столовой с Кристой и она по секрету мне сказала, что ей сказала Имир, которой сказала Мина, которой по секрету шепнул Райнер, который услышал как об этом во сне говорит Бертольд. — Блауз остановилась и резко вдохнула воздух. — Вау.. — поражённо сидела Мона. — Так что сказал-то? Саша огляделась по сторонам, приблизилась к уху подруги и прошептала: —Ты нравишься Вагнеру. — Кому? — Томас Вагнер, не глупи, Моника. — Ну и что? — Мона демонстративно открыла учебник и вновь погрузилась в чтение. — Я подумала что это может быть тебе интересно. — Не очень, как видишь. Мне никто не нравится. — Да, кроме твоего таинственного друга, с которым ты не виделась уже 4 года. — Не будем об этом. — отрезала Мона. Ей хотелось побыстрее закончить этот разговор. — Ну расскажи мне, Мона! — Саша всё никак не отступала. Это нравилось Монике в ней. Но сейчас эта Сашина особенность до трясучки раздражала. — Он умер. Больно было вспоминать об этом. Калви не могла отрицать, что будь он сейчас здесь, она бы вела себя совсем по другому. Осознавать, что сколько бы ты ни ждал встречи, она не произойдёт — до трясучки невыносимо. В глубине души Мона понимала, что падение стены разбило бы его. Он не был бы прежним, ему пришлось бы пережить весь этот ужас. — За день до падения Стены Мария. Девушки так и сидели на траве под деревом. По прогнозу Бертольда сегодня ожидалась солнечная погода. Но грянул гром и пошёл сильный ливень. Деревья качались от порывов ветра. Саша могла поклясться, что ещё немного и их вырвало бы с корнями из земли. Моника глядела вдаль стеклянными глазами, мысли путались, смерть друга крутилась в голове снова и снова. Когда сдерживать рыдания стало невозможно, Мона положила голову на плечо Саши и дала волю слезам. Саша обняла ее, крепко прижимая к себе. Калви вспомнила, как странно восприняла его уход. Ей хотелось смеяться от сумбурности ситуации. И вот, наконец спустя 4 года она смогла оплакать эту ужасную потерю. Шевеления па плече прекратились и Саша, аккуратно посмотрела на подругу. Она умиротворенно спала, изредка её дыхание сбивалось и вдохи получались рваными. Их знакомство в первый год обучения ни привело к большой и крепкой дружбе. Они так и остались знакомыми. Саша сдружилась с Конни, а Мона изредка общалась с Энни, Райнером и Бертольдом. Толчком к хорошей дружбе послужила Сашина любовь к еде. Второй год обучения ознаменовался увеличением финансирования. Но на еде кадетов это никак не отразилось. Они всё так же ели скудненькую пищу. Однажды Саша и Конни прознали про мясные запасы офицеров, которые по праву принадлежали кадетам. Тогда в их голове и родился ошеломительный план: украсть вернуть парочку килограмм вяленного мяса. План тут же привели в действие. После отбоя шатенка и лысый парень на цыпочках крались по тёмным коридорам в поисках кладовки. Когда заветная дверь была наконец найдена, открыть ветхий, заржавевший замок не составило большого труда. Попав внутрь, Саша и Конни обомлели: столько отборной, вкуснейшей еды они в жизни не видели. Но начали они с малого — пропажу парочки килограмм вяленой говядины и конины никто не заметит. Набив полные карманы, ребята услышали тяжёлые шаги. Конни не на шутку перепугался и бросился наутёк, тогда как Саша попыталась ещё и замок закрыть, будто ничего не произошло. Наконец, собравшись убегать, она столкнулась с инструктором. Тогда нервишки Блауз и пошатнулись. Ответить на простейшие вопросы Шадиса она не могла, глаза бегали из стороны в сторону, язык заплетался, а мысли смешались в голове. Вот такое впечатление производил Кит Шадис на девушку. Тогда, словно звезда, мелькнула кудрявая шевелюра. Мона Калви шла, держа в руках пакетик с травами. Голова в последнее время болела очень сильно и Моника решила посетить врача, тот отвёл её к своим запасам. Идя назад, Мона и увидела странную картину: испуганная картофельная девочка и Шадис. — Ещё раз повторяю, Блауз. Что ты тут делаешь? — Мона остановилась и всё в коридоре затихло. — У Саши болит горло, вот она и молчит. — внезапно, даже для самой себя, заговорила Мона. Блауз повернула голову и изумлённо вытаращила глаза на сокурсницу. — Вот доктор и дал нам травы. Мона потрясла тканевым мешочком перед лицом Шадиса. Тот выхватил его из рук Калви и недоверчиво заглянул внутрь. Через секунду мешок вновь оказался в руках блондинки, а инструктор рявкнул: — В казарму! Быстро! — и Саша, подхватив под руку Монику, бросилась бежать. Когда они вернулись в казарму, Саша спросила почему Мона влезла, почему не прошла мимо? И Калви не смогла ответить. За год обучения она стала смелее, у неё прибавилось сил. Как моральных, так и физических. Увидев в коридоре Сашу, она просто помогла ей. Без единой мысли, будто кто-то подтолкнул её к этому. *** — Сегодня вы сдадите промежуточный зачёт по боевым искусствам*. — Шадис медленно расхаживал вперёд-назад перед шеренгой кадетов. — И мы посмотрим, кто из вас валял дурака, а кто усердно занимался. Этот курс по учебному плану, оцениваться не должен был, поэтому кадеты слишком безответственно подходили к этому предмету. Подростки ленились, а когда инструктор отворачивался — и вовсе ничего не делали. Поэтому когда Шадис сказал о том что грядёт очередной зачёт, кадеты встревожились. Сейчас они стояли и тряслись, пока инструктор называл пары для боя. — Кирштейн в паре с, — он поднял взгляд с листка и пробежался взглядом по подопечным. Взгляд упал на знакомую парочку, которая изводила его своими выходками. Что вдвоём, что по отдельности. Блауз и, — Калви. Блондинка изумлённо выпучила глаза на инструктора. Саша возмущённо шепнула ей что-то и подтолкнула вперёд. Калви спокойно, не пытаясь бороться с решением Шадиса, поплелась к Кирштейну. Ей не было дела до того, с кем вставать в пару. Всё равно её выиграют. Ну а Кирштейн не отличался милым характером и был зачинщиком половины из всех драк и ссор за последние два года. Именно поэтому Мона смирилась — никто тут никого не пожалеет. Кирштейн развернулся и отошёл от Калви на пару шагов. Девушка вымученно вздохнула и приняла боевую стойку. Парень последовал её примеру. Мона, чётко как никогда, услышала приказ Шадиса — забрать нож у соперника. Бросив взгляд на соперника, она увидела цель. Жан крепко сжимал в руке рукоять деревянного ножа и хмурил брови. Громкое "Начали" от инструктора уже прозвучало, но никто из кадетов не рвался начать бой. И лишь было Мона дернулась, как парень на всей скорости полетел на неё. Мозг у Моны в такие моменты работал просто прекрасно, она успела отскочить, а этот Кирштейн, похоже, чуть не подвернул себе ногу. Резво развернувшись, теперь она атаковала. Приблизившись к своему партнёру на данном мероприятии, Калви со всей силы ударила его в солнечное сплетение. Кирштейн содрогнулся от боли и разжал кулак. Нож упал на землю и уже через секунду оказался в руках у девушки. Она победно улыбнулась. Подняла нож повыше, чтобы Шадис увидел. И упала на землю. Жан, безжалостно, впрочем также как и она, нанёс ей удар. Воздух будто выбило из лёгких и несколько секунд Мона не могла нормально вздохнуть. Самодовольная улыбка Кирштейна разозлила девушку и, рвано вздохнув, она быстро поднялась на ноги. Протянув руку, Моника уже было собиралась выхватить нож, но Кирштейн явно был не согласен с этим. Парень, что есть мочи вывернул её руку, а девушка, скрипя зубами, поставила ногу так, что при рывке Кирштейн свалился на неё. Видимо Жан Кирштейн сильно ударился коленом, отчего не смог быстро подняться и сориентироваться. Калви подняла нож, попутно отряхивая белые штаны от пыли. — Поднимайся!— гаркнул Шадис, так излюбленно возвышаясь над подопечным. — Живо! Мона закатила глаза, на глупые попытки Кирштейна подняться. Протянутую к ней руку она проигнорировала и пошагала в строй. Но Шадис её оборвал: — Стоять кадет Калви. Это просто вопиющий позор. То, что устроили вы с Кирштейном, солдаты не сделали бы никогда! Две недели дежурства. *** — Клянусь Розой, у него наверняка просто нет желания платить деньги помощникам кухарки, поэтому у нас их нет! — комментировала случившееся Криста Ленц, расчёсывая волосы Имир. — Да мне-то какое дело до его идиотской экономии? Почему я, выиграв этого индюка, должна ещё с ним дежурить?! Мона ходила вперёд назад по казарме уже около часа, пытаясь выплеснуть всё своё негодование на хрупкий пол и Кристу, что тоже была ничуть ни крепче. — Жан не такой уж и плохой. Даже красивый. — пожала плечами Криста и дернула рукой гребень. Имир зашипела. — Эй, Ленц, полегче! — воскликнула она. Криста тут же округлила глаза и стала спрашивать у подруги про её самочувствие. — А как я могу себя чувствовать, когда моя милая красавица Криста, говорит такие вещи о каком-то парне. — Легко тебе конечно говорить, ты же у нас красавица. Всё тебя любят. — Моника, наконец-то села на скрипящую кровать и откинулась назад. — Просто я добрая и всем помогаю, мне же не трудно. — Криста, настойчиво вычесывала колтуны из шевелюры Имир. — Трудно наверное так жить. — кинула Мона и принялась играть с кудряшками. Комната погрузилась в молчание. Каждый занимался своим: Криста причесывала Имир, та блаженно вздыхала и восхваляла Ленц, а Калви просто лежала. Намеченный на завтра выходной омрачало лишь затрашнее утреннее дежурство с Кирштейном. — А тебе не пора ли на отработку, милая моя? — Имир пристально смотрела в окно. — С чего ты взяла? — закатила глаза Калви. — Кирштейн уже пошёл, вот он. — и девушка указала пальцем на высокую фигуру в окне. — Да брось, он опять идёт смотреть, как Микаса тренируется. — Мона. — Нет, сегодня она с Эреном. А Жан Эрена не переносит. — озвучила неоспоримый факт Имир. И Мона, смирившись со своим поражением, подскочила с кровати и стремительно направилась в сторону столовой. Поскорее бы закончить со всем этим. *** Миссис Джуллиана Калви была из потомственной марлийской семьи. Дед её сколотил состояние во времена последней Титанической войны. Она была образована и умна, как и большинство других марлийцев она видела чёткую грань между собой и погаными выродками. Её семья была заинтересована в удачном браке для наследницы. Генерал Марлийского флота, вдовец с маленькой дочкой появился на горизонте слишком стремительно. Её не остановили трудности в виде маленькой копии умершей жены Генерала. Маленькая Мона не жаловала новую жену отца. Ей было не понятно, почему отец нашёл замену матери, почему предал её? Джуллиана быстро установила свои правила в семье. Соблюдение их было неотъемлемой частью жизни семейства Калви. Из многочисленных глупых правил мачехи, Мона могла выделить два. Первое правило принуждало Монику называть Джуллианну "мамочкой". Мона, изображая воспитанного ребёнка по приказу отца , слушалась "мамочку", но бежала мыть рот с мылом, после таких вещей. Второе правило было более щадящее. Каждый вечер был семейный ужин. Явка была обязательна всем, а когда на такие вечера приглашали коллег отца, Мона выступала с замысловатыми стихами. Девочку тошнило от этого цирка уродцев. Пока Генерал Калви не нашёл себе новую пассию, Мона была предоставлена сама себе. Она ходила в рваных штанах и майке, длинна её волос редко достигала даже ушей. Но свобода закончилась с приходом цербера в их с отцом милый мирок. Сегодня Мона сидела, размахивая ногами, на огромном кресле. Этот вечер ознаменовался приходом капитана Магата. Этот грозный мужчина нередко играл с Моникой. Магат вёл серьёзный разговор с отцом. Джуллиана сидела с умным видом, поддерживая каждую реплику мужчин кивками и вздохами. — Пап, а почему элдийцы плохие? — вырвалось у Моны быстрее, чем она успела подумать. Отец поперхнулся вином, Магат закашлялся, а Джуллиана грозно посмотрела на девочку. — Она спрашивает глупости, милый. Я ей всё это объясняла. — поспешила оправдаться миссис Калви. — Девочка строит из себя дурочку, вот и всё. — Ну подожди, Джуллиана, — обратился к ней Магат,— может быть девочка забыла об этом? Да, Мона? Взгляд, с которым капитан смотрел на неё, просто не предполагал отрицательного ответа. Поэтому Мона неуверенно кивнула. — Ну вот! — воскликнул мужчина. — Всё поправимо, Моника. Сейчас я расскажу тебе об этом.  Магат отхлебнул немного вина из своего бокала и принялся за рассказ. Отец часто вставлял туда свои жизненные примеры. Мона зажмуривала глаза, когда они описывали ей мерзости войны. В ответ на это они лишь закатывает глаза. Девочка — ничего не поделать. Когда рассказ закончился, девочка сидела с ошеломленным видом. Доводы, приведённые ей отцом и капитаном шли вразрез с её восприятием мира. Она не поняла, почему элдийцев ненавидят, почему они какие-то не такие, но решила промолчать, чтобы не обрекать себя на гнев Джуллианы. Запихнув в себя последний кусок мяса на тарелке, девочка удалилась в свою комнату. Она впервые не дождалась десерта. *** Девушка с ожесточением натирала очередной стол. Вонючая тряпка никак не располагала к продуктивной работе, но очень хотелось спать, поэтому четверть столов уже были вымыты. Кирштейн сидел вразвалочку на одной из скамеек и отлынивал. Калви то и дело бросала на него ненавистные взгляды, но он, кажется, ничего не замечал. При каждом движении половицы мерзко скрипели, и сопровождённая этим звуком, Мона передвигалась по столовой. — А знаешь, мы ведь тут из-за тебя. — вдруг проговорил Кирштейн. Шум половиц стих и девушка обернулась. Она швырнула тряпку с липкими пятнами на ней парню в лицо. Жан никак не отреагировал и лишь брезгливо откинул это орудие пыток. — Ты просто проиграл мне. — Калви прошла мимо и подняла тряпку. —Вот и бесишься. — Да все знают, что я тебе поддался. — проворчал Кирштейн и отвернулся от девушки. — Кто знает? — Все. — Я бы на твоём месте начала работать, а то знаешь, кто-нибудь может рассказать Микасе, что ты ленивый бездарь. Через секунду веник оказался в руках парня и он принялся подметать пол, поднимая такую пыль, что оседая, она снова оказалась на столах. Решение выхватить веник у нерадивого помощника пришло моментально. Сделать это оказалось легче, чем на зачёте. — Ты поднимаешь пыль. — отчеканила Мона и чихнула. — Нужно быть аккуратнее. — Я даже не думал, что девушки могут быть такими бессердечными как ты. — Это же просто уборка, Кирштейн. — протянув его фамилию, произнесла Мона. — Я не про уборку, Калви. — в ее манере сказал Жан. — Могла бы и протянуть руку помощи. А то так и вовсе останешься без потенциальных товарищей. Жан, очень гордый своей речью, забрал у Калви веник и принялся вновь наводить беспорядок. — Кто бы говорил. — ответила ему Мона и ушла на другой конец столовой. "Мало ли что там ей говорит этот индюк. У него же в голове одно тщеславие и Микаса. Гордый самец, бла-бла-бла. Сам наверное от матери бы не отлип, если бы не кадетский корпус. Рука помощи, " — Мона на это закатила глаза. — " и это ей говорит человек, который ссорится с Йегером по тысячу раз на дню?" *в аниме Шадис не принимал зачет по боевым искусствам