My war: own or foe

Парни ввалились в дом и не обратив внимания на перепуганного Джисона, до этого спавшего на груди у Минхо, уложили Чонина на покрывало и стали крутиться вокруг него. — Че за хуйня? — Ощетинился Минхо. — Ему нужна помощь, — ответил Чанбин вместо Криса, убежавшего за аптечкой. — Да блять, опять?.. — Да завались, Хо, — рявкнул Чан, вручая Хенджину деревянную коробочку. Ребята окружили пострадавшего так, что ни Минхо, ни Джисон не могли разглядеть кого же они там притащили. Пока Хенджин распаковывал шприц и ампулы с обезболивающим, он попросил ребят аккуратно помочь Чонину снять штаны. Собственно, помощь заключалась в том, что ребята раздели его, пока тот орал от любого прикосновения к ноге. Набрав обезбол в шприц, Хенджин сделал Чонину внутримышечную инъекцию, а затем принялся его осматривать. В бедре парня зияла глубокая рана, из которой медленно вытекала кровь. Кожа вокруг отверстия была сильно повреждена, с разорванными краями и ярко-красным покраснением, указывающим на свежую травму. Внутри раны, на фоне яркого цвета крови, отчетливо виднелась пуля, застрявшая в мягких тканях. Она выглядела, как темный, блестящий объект, частично покрытый кровью и тканевыми остатками. — Пиздец… — Нахмурился Хенджин и поджал трясущиеся губы. Он понимал, что именно на него ляжет ответственность за спасение ноги этого паренька. — Ты сможешь что-нибудь с этим сделать? — Обеспокоенно спросил Крис. Хенджин вспомнил то, что читал и изучал об огнестрельных ранах и его пробрала дрожь от осознания, последующих действий, которые ему предстояло провернуть. — У-у… У нас есть пинцет? — Откуда? — Развел руками Крис. — Пиздец… — Сделайте уже что-нибудь! — Взвыл Чонин. Услышав голос пострадавшего, Хан попытался заглянуть между столпившимися вокруг него парнями, но широкая спина Чанбина перекрывала весь обзор. — Спирт и бинт, — прикрыв глаза прошептал Хенджин. Из-за отсутствия нужных инструментов и лекарств, Хенджин суматошно пытался выстроить в голове измененный план действий и адаптироваться под ситуацию. Парни сунули ему в руки вышеперечисленные вещи и уставились на недо-врача во все глаза. Хен судорожно вздохнул и выдохнул, стараясь настроиться на серьезное дело. — Нога немеет? — Спросил он у Чонина. — Угу… — Отлично, обезбол начинает действовать. Ты все равно будешь чувствовать то, что я делаю, потому что это не анестезия, но… пожалуйста, постарайся потерпеть. Чонин втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, кивнул и крепко зажмурился. — Держите его… Феликс и Сынмин зажали ноги парня своими и уперлись в колени руками, а Крис и Чанбин прижали к полу его руки и плечи. — Господи, помоги, — взмолился Хенджин перед тем, как обильно облить рану пострадавшего спиртом. Минхо и Джисон подпрыгнули от раздавшегося в доме отчаянного вопля боли. Чонину казалось, что спирт разъедает его мышцы, растворяет кровь и разрушает кости. Пусть до костей там было далеко, но боль иррадиировала по всей ноге пульсацией. Хенджин, стараясь не слушать отчаянные крики, обработал свои руки спиртом, а затем обмотал пальцы бинтом, смочив и марлевую ткань. На секунду замешкавшись, он прикрыл глаза, глубоко вдыхая и выдыхая. — Ты справишься, — послышался бархатный шепот. Хенджин распахнул глаза и посмотрел на Феликса. Его лицо было серьезным, а глаза улыбались, словно крича: «Я в тебя верю. У тебя все получится!». И благодаря этой вере, по телу Хенджина разлилась уверенность. Он благодарно кивнул, а затем резво вонзил свои пальцы, обмотанные бинтами, в плоть Чонина. По дому прокатилась новая волна крика. Лицо парня искажала гримаса боли, а его рот широко раскрывался, изрыгая душераздирающие вопли, от чего уголки губ потрескались и начали кровоточить. Пострадавший начал дергаться и вырываться, а парни крепко его удерживали. Но даже малейшее движение мешало Хенджину выполнять свою кропотливую работу. Пальцы, только-только обхватившие пулю, соскальзывали, что приносило Чонину еще больше боли. — Ты молодец, — шептал Сынмин Чонину, пытаясь хоть немного отвлечь. — Ты молодец, — шептал Феликс Хенджину, подбадривая. И слова Феликса снова помогли Хвану собраться. Мысленно извинившись перед Чонином и проглотив вновь подкативший к горлу рвотный ком, вонзил свои пальцы глубже в мягкие ткани и мышцы, расширяя рану и тем самым открывая себе более удобный доступ к пуле. Чонин весь побледнел, кожа покрылась блестящим потом, который градом скатывался с лица и обнаженных ног. Если бы не обезболивание, то он бы наверняка уже отключился или вообще — сдох от травматического шока. Парни обмахивали его свободными руками, обеспечивая кислородом, говорили с ним, отвлекая, и пытались сделать все возможное, чтобы парень не помер раньше времени, а усердия Хенджина не остались напрасными. Хван же в это время, поблагодарил Бога, медицинские книжки и фильмы, а затем, обхватив шершавой поверхностью марли пулю, рванул ее на себя. Послышался противный, чавкающий звук, сопровождаемый криками и возней. — Ахуеть, — протянул Джисон, заметив зажатую в пальцах друга пулю. — Живой? — Спросил Чонина Крис. Ответом стало протяжное, хнычущее: «А-А-А-А-А!». Хенджин, не успев порадоваться, отбросил пулю за спину, снял с пальцев кровавые бинты и осторожно погладил парня по целой ноге. — Прости, но это не все… — Бля-я-а-а-а-а… Хенджин сосредоточился и свел брови у переносицы, принявшись осматривать освобожденную от пули рану, вновь облив ее спиртом. Некоторые разорванные мышечные волокна в бедре отличались от других тканей. Они были темные, рыхлые и водянистые. — Блять, — тихо выругался он себе под нос, понимая, что на этом все не закончится. — Дайте нож. Минхо, твой перочинный. — Понял, — тут же отозвался тот, подскакивая к своей сумке. Выудив из нее маленький ножичек, он протянул его Хенджину, но тот помотал головой, не принимая его. — Замочи в спирте, быстрее. — В чем я тебе его замочу?! — Да хоть в руках, блять, — рявкнул Феликс. — Сказали же быстрее! Фыркнув, Минхо сложил ладошку в форме лодочки, положил на нее ножик и обильно полил его спиртом. Конечно, такая ванночка долго не могла удержать жидкость, и она быстро стекла. Но Хенджин поблагодарил его и сказал, что этого будет достаточно, выхватывая нож. — Слышишь меня? — Обратился он к то зеленеющему, то к бледнеющему Чонину. Тот рвано кивнул. — Я быстро, обещаю. Потерпи еще чуть-чуть, пожалуйста. У Хенджина не было абсолютно никакого опыта в таких хирургических мероприятиях, но он понимал, что доставить Чонина в больницу у них нет возможности. Да и вообще, медицинские организации сейчас не работали. Потому он снова заглянул в глаза Феликса ища поддержки, а тот ему слабо улыбнулся, оказывая эту безумно важную поддержку. Тяжело выдохнув и поудобнее перехватив маленький ножичек, он аккуратно вскрыл рану, чтобы получить доступ к поврежденным тканям. Каждый надрез был сделан с предельной осторожностью, чтобы избежать дополнительных травм. Чонин взревел пуще прежнего. По щекам катились крупные горячие слезы. А Хенджин был сосредоточен. Он кропотливо орудовал ножиком, как скальпелем и слушал шепот Феликса, который звучал так спокойно и умиротворенно на фоне криков Чонина и балагана голосов ребят. — Ты молодец, слышишь? Умница, Хенджин. У тебя все получается. По мере удаления верхних слоев кожи и подкожной жировой клетчатки открывались участки нежизнеспособных тканей, которые были мягкими и неэластичными. Хенджин продолжал работать, отсекая эти мертвые участки, которые не имели нормального кровоснабжения. Лезвие ножа легко входило в мягкие ткани, оставляя за собой ровные края, но иногда приходилось прикладывать усилие, чтобы отделить мертвую ткань от живых. Когда все нежизнеспособные участки были удалены, рана выглядела значительно чище, но оставалась все такой же глубокой и кровоточащей. Хенджин снова промыл рану спиртом и попросил бинты, зная, что на такие раны запрещено накладывать первичные швы. Оторвав небольшой кусок марли, он скрутил его на манер жгута, смочил спиртом и поместил в рану, для впитывания выделений и обеспечения дренирования. Следом он взял почти использованный рулон бинта, прижал его к ране, а вторым рулоном, более новым, крепко замотал, накладывая давящую повязку. Закрепив бинты узлом, Хенджин, не веря, посмотрел на свою работу и на ошметки мягких тканей на полу, а затем на не перестающего стонать парня. — Я закончил, ты как? — Потрепал он его по плечу. — Слышишь меня? Чонин? Услышав имя пострадавшего, Хан резко поднялся на ноги и все-таки смог протиснуться между парнями. Увидев взмокшее лицо с хитрыми лисьими глазами, аккуратными губами, которые умели растягиваться в широкую, лучезарную улыбку и растрепанные черные волосы, Джисон раскрыл рот. — Ты?.. Чонин едва смог разлепить глаза и посмотрел на Хана, склонившегося над ним. Перед тем, как потерять сознание, он успел промямлить: — Спасибо вам… Я… Шин Чонин… Услышав, как парень представился, Джисон слабо улыбнулся, так, чтобы никто не заметил. А никто и так не заметил, ведь все снова начали крутится вокруг Чонина, проверяя его пульс и дыхание. Удостоверившись, что парень просто потерял сознание, а не помер, Хенджин наконец тяжело осел на пол и дал волю дрожи, которая тут же охватила все тело. Во время спасения ноги парня, он постоянно был сосредоточен и старался концентрироваться на работе, ведь если бы рука дрогнула, он мог бы нанести Шину еще больше травм. — Хенджин… — позвал его кто-то. Хван поднял голову и увидел, что все парни уставились на него с широко распахнутыми глазами. На щеку, от бушующих внутри эмоций, скользнула слеза, а нижняя губа предательски задрожала. Ребята тут же подскочили к нему и стали трепать по плечам, грязным волосам и коленям. — Ну, ты чего, Хенджин? — Ласково улыбнулся Крис. — Ты отлично справился! — Это было ахуеть как круто, Хенджин! — Задорно хохотнул Чанбин. — Эй, Хван, — позвал Минхо, ехидно улыбаясь. — Честно, я восхищен. — Джинни, ты, блять… Я просто в ахуе! — Верещал радостный Джисон. — Ты, бля… Да ты хирург, нахуй! — Ты действительно молодец, — сдержанно улыбнулся Ким. Хенджин слабо улыбнулся всем в ответ, но слезы не переставали течь по щекам, а тело все еще колотила дрожь. — Ну ты чего расклеился-то? — Вскинул брови Чанбин. — Разойдитесь. Спокойный низкий голос перебил всех. Феликс подсел к Хенджину, положил руку на его затылок, а затем осторожно притянул, укладывая на свое плечо. — Он это в первый раз делал. Окажись вы на его месте, вас бы эмоции не охватили? Дайте ему отдохнуть. Джисон скривился, фыркнул и нехотя признал: — Сученыш прав. Отдыхай, Джинни, ты умница. Хенджин усмехнулся и благодарно всем кивнул. Парни быстро разбежались кто-куда, давая ему спокойно вздохнуть. И только тогда Хван почувствовал, что Феликс не убрал руку с его затылка: он осторожно поглаживал и перебирал грязные пряди. С каждым его движением дрожь потихоньку отступала, а слезы соскальзывали на щеки все реже и реже. — Это действительно было потрясающе, — прошептал так тихо и ласково, что у Хенджина все органы внутри местами поменялись. — Поспи, Хенджин, ты молодец. Млея от осторожных прикосновений, Хен послушно прикрыл глаза и поерзав головой на его плече, почти полностью на него облокотился. А Феликс переместил руку с затылка на спину, слегка обнимая и поддерживая.

***

Джисон не стал ложиться спать. В отличии от остальных, он не дежурил, не участвовал в перестрелке, не таскал трупы и не вытаскивал пулю из чужой ноги. К тому же он умудрился поспать какое-то время и ночью и под утро. За окном уже давно посветлело, а все парни только заснули, ведь ночь выдалась бессонной. Хан поднялся со спальника и осмотрелся. Минхо, Чан и Чанбин развалились в позах звезд и храпели в унисон, Сынмин свернулся клубочком, и отвернувшись от всех, тихо посапывал. Но в углу комнаты, на покрывале, Джисон увидел самую омерзительную картину: Феликс спал сидя, облокотившись спиной о стену, а Хенджин, по всей видимости соскользнул с его плеча и теперь спал, устроившись головой на его бедрах. Подойдя к ним поближе, Хан разглядел еще и то, что одна рука Феликса покоилась на талии его друга. — Блять, совсем ебанулся что ли, Джинни? — Тихим шепотом произнес Хан и отвернулся. Взгляд притянуло к другой стене, где на отдельном спальнике лежал бессознательный Шин Чонин. Лукаво улыбнувшись, Джи подошел к нему и сел рядом, принявшись ждать, когда же тот придет в себя. По логике вещей, Чонин должен был оклематься раньше, чем остальные парни, но пока Хан ждал, в тишине и утреннем полумраке, чуть сам не захрапел. Когда он уже начал клевать носом, до слуха донеслось приглушенное мычание. Джисон распахнул глаза и уставился на новичка, который начал тереть глаза и корчиться от боли в ноге. — Ну здравствуй, Шин Чонин, — прошептал Хан, широко улыбнувшись. — Или все же Ян Чонин? Парень тут же отнял ладони от век и резко перевел взгляд на Джисона. А затем, его губы растянулись в такой же широкой улыбке, по-лисьи хитрой. — Не померещился, — прошептал он. — Тш-ш-ш. Подняться сможешь? Чонин попробовал подвигать ногой и сильно скривился, зашипев. Но в следующее мгновение, перешел из лежачего положения в сидячее и протянул руку Джи. — Если поможешь. Хан помог Чонину подняться на второй этаж, чуть ли не неся того на руках. А все ради того, чтобы поговорить и обезопасить этот разговор от лишних ушей. — Фу, блять, че это за хуйня? — Сморщил нос Чонин, когда они с Джисоном добрались до комнаты с матрасом. — Не поверишь… Это была кровать. — Пиздец. Я не хочу на этом сидеть. — Я тоже до сих пор не привык. Но лучше уж так, чем на полу, — тоже сморщился Хан, подходя к матрасу. Он помог Чонину усесться и уставился на него с широкой улыбкой и не верящими глазами. Нахождение в этом доме еще одного старого знакомого, казалось чем-то нереальным. — Ты чего так лупишь? — Хмыкнул Чонин. — Не верится… Безумно рад тебя видеть. — Я тебя тоже, — широко улыбнулся Ян и легонько шлепнул того по колену. — Что ты здесь делаешь? — А ты? Чонин тихо засмеялся, радуясь встрече. — Блять, с чего бы начать? — Я тоже не знаю, — так же по-дурацки захихикал Джи. — Ты наделал столько шуму своим появлением, Шин. Так что считаю ты первый должен обо всем рассказать. — Хорошо. Только ответь сначала на пару вопросов, — парень внимательно посмотрел на Джисона и тот кивнул, соглашаясь. — Эти ребята… они?.. — Да. Фермеры. Ну, почти все. Есть еще рабочий с завода и один ебучий журналист. — Пиздец, — страдальчески протянул Чонин. — А тот который у меня в ноге ковырялся… Это не Хван Хенджин? — Да, это он! На это Ян расплылся в облегченной улыбке и выдохнул. — Ну слава Богу. Хоть еще один нормальный человек в этом дурдоме. Джисон смотрел на парня горящими глазами, думая точно так же про него. Заметив этот взгляд, Ян хмыкнул и принялся неторопливо рассказывать о том, как вообще его сюда занесло. Отец Ян Чонина был влиятельным бизнесменом в сфере агробизнеса, что сделало его одной из ключевых фигур в экономике страны. Он владел крупной агрокомпанией, которая занималась производством и экспортом сельскохозяйственной продукции, включая зерно, овощи и фрукты. Благодаря своим связям с правительством, он получал льготные кредиты и субсидии, что позволяло ему расширять бизнес и увеличивать прибыль. За счет своего бизнеса и связей, семья Ян входила в высшее общество. Но из-за натянутых отношений с отцом и постоянной подготовки стать приемником, Чонин практически нигде не отсвечивал. О сыне бизнесмена Яна не было статей, он не красовался в журналах и практически не посещал светские мероприятия. Но все же, отец смог вытащить сына на парочку встреч для налаживания связей. Как раз на этих светских встречах, Чонин и познакомился с Джисоном. На первой встрече «сливок» Чонина окружили вниманием, ведь наконец-то бизнесмен Ян вывел в свет своего прекрасного сына. Чонин битый час отвечал на разные вопросы о том где он учится, чем увлекается и тому подобное. Когда наконец вопросы от старших иссякли, ему представилась возможность отойти в другой зал, где в основном отдыхали дети чиновников и бизнесменов. Пройдя во второе помещение, на парня снова набросились с вопросами, но он благополучно послал всех, взял бутылку бурбона и отсел на дальний диван, где одиноко сидел парень с бокалом вина и втыкал в телефон. — Хорош, — похвалил тогда Чонина парень. — Туда их. Нехуй нос в чужую жизнь совать. — Да заебали. Сначала предки их накинулись, теперь они. Пиздец какой-то. — Хан Джисон, — протянул руку парень для рукопожатия. Чонин поперхнулся бурбоном, случайно оплевав свою рубашку и во все глаза уставился на засмеявшегося Хана. — Нихуя ж себе. Сам сын депутата, — смущенно улыбнувшись, Чонин пожал его руку. — Удивлен, что до тебя не доебываются. И чего это ты вообще один сидишь? — Так я их тоже всех нахуй послал, — улыбнулся Джи. — А один, потому что эти заебали, а у семьи моего друга редко получается вырваться на такие мероприятия. Чонин прыснул и кивнул, вспомнив, что во многих статьях, в которых фигурирует имя Хан Джисона, часто, как в связке, идет еще одно. Имя сына министра финансов — Хван Хенджина. В итоге ребята разговорились, и Хан предложил Чонину сбежать с этого тухлого вечера. Взвесив все «за» и «против», представив, как отец будет на него орать, Ян пожал плечами и охотно согласился. Тогда они хорошенько напились, разбили внедорожник Джисона и лишили пол района электричества на следующие два дня, потому что врезались в фонарный столб. На следующем вечере, на котором Хенджин снова отсутствовал из-за занятости отца, Чонин и Джисон снова дали деру. Они были схожи во мнениях и взглядах на мир. Но, к сожалению, часто видеться они не могли, потому все их общение помимо светских мероприятий заключалось в редких переписках. С началом гражданской войны, Чонин быстро перестал выходить на связь и сейчас объяснял Джисону почему. Компания его отца также была связана с коррупционными схемами — он использовал свое влияние, чтобы получить выгодные контракты и земли, часто в ущерб мелким фермам и местным производителям. Это создавало напряжение и недовольство среди населения, что в итоге подлило масло в огонь, с началом гражданской войны. Протестанты, с началом беспорядков, вычислили дом семьи Ян и числом подавили их охрану. И мать, и отец Чонина погибли в тот вечер, а ему чудом удалось сбежать. Не зная, что ему делать и где искать среди этого хаоса укрытие, он случайно наткнулся на оппозиционную группу. Митингующие направили на него оружие, но парень вскинул руки и сказал, что он всего лишь обычный студент, который тоже хочет присоединиться к оппозиции и идти против власти. Конечно, это было уловкой. Чонин готов был лгать, скрывать настоящую фамилию, лишь бы сохранить свою жизнь. Так он и попал в отряд протестантов. Было мерзко находится среди фермеров, которые погубили его семью, но деваться уже было некуда. Во время того, как его отряд придумывал и обсуждал разные стратегии, Чонин не отсвечивал. Не отсвечивал он и во время схваток, корча из себя немощного, с больным сердцем человека. Его отряд долго не продержался. Половину перебили, вторую половину расформировали по другим группам. Чонин не хотел продолжать скрываться среди врагов и потому принял решение «отойти от дел» и просто сбежать. Среди тех, кого расформировали, нашлись единомышленники. Некоторых ребят начала пугать обострившаяся военная ситуация и они решили бежать вместе с Чонином. Так они и поступили. Чонин согласился, потому что понимал — в случае чего, эти ребята смогут его защитить. Обворовав продовольственный склад убежища, они спешно его покинули и принялись искать другое. То, в котором никто их не сможет найти. К сожалению, в ходе войны они были не единственными, кто хотел найти такое место. Одно убежище подверглось нападению, из другого их выгнали и так по кругу. Бывшие товарищи по отряду, несмотря на достаточное количество наворованной еды, очень сильно ее растягивали и экономили. И это свело одного из них с ума. Одной ночью, которую они проводили в лесу, Чонин проснулся из-за звуков нарастающей ссоры. Как оказалось, один из ребят хотел в тихую съесть их запасы, а второй, проснувшись, помешал ему. Парень, застрелил того, кто хотел ему помешать. Еще один, который даже не успел проснуться, тоже стал жертвой шальной пули. Чонин, подхватив свой рюкзак с продовольствием, быстро среагировал и дал деру, куда глаза глядят, а бывший «товарищ», с безумными глазами, бросился за ним в погоню. — А потом мне очень удачно подвернулись эти ребята, — Чонин указал рукой на пол, имея ввиду тех, кто находился на первом этаже. — Ебать ты плут, — хихикнул Джи, хлопнув парня по спине. — Затерялся среди чужих, это ж надо так! — А как еще-то? Если б я той оппозиционной группе правду о себе сказал, меня бы на месте застрелили. — Я восхищен, Шин-Ян Чонин, — наигранно поклонился Джи. — Да ладно тебе, лучше ты расскажи, чего это вы с врагами якшаетесь. И Джисон рассказал. Начиная с того самого дня, когда к нему в окно начал ломиться Хенджин с ужасными вестями. Чонин слушал внимательно, не перебивал и только кривился, когда Хан начинал рассказывать про кого-то из этих фермеров. — Скай? — Ошарашенно вылупился Ян, когда разговор пошел о журналисте. — Ебать, я бы на твоем месте его бы уже давно ночью зарезал нахуй. — Я хотел. Следят суки. Крис грозится на улицу выгнать за ссоры, а ты сам понимаешь, что лучше уж тут, где относительно безопасно, чем там, где каждый встречный убить хочет. — Да, отлично понимаю, — усмехнулся Чонин. — И Хенджин, блять, еще постоянно отчитывает. — А он че? — Вот он действительно с ними якшается. Жалеет. Сердобольный дохуя. — Пизде-е-ец… Не об этих ебучих фермерах думать надо в нашем положении, а о себе. — Вот и я ему об этом же. Парни еще немного посидели и перемыли кости почти каждому обитателю этого дома, как снизу послышался какой-то шум и вскоре дверь их комнаты распахнулась. На пороге появился заспанный и растрепанный Минхо, потирающий глаза. — Вы чего тут, медок? Мы вас потеряли. Думаем, куда новичок на одной ноге ускакать успел. Джисон, собравшись, лукаво улыбнулся, проигнорировав вопросительный взгляд Чонина, услышавшего странное обращение. — Общаемся. Я не спал, а Чонин оклемался, вот и ушли знакомиться, чтоб вам не мешать. — Общаетесь? — Подозрительно нахмурился Минхо. — Ты и с кем-то нормально общаешься? Ты не фермер что ли, Чонин? — Нет, — резво ответил тот. — Простой студент. — А, тогда понятно, — зевнул Минхо. — Ты иди, я помогу ему спуститься, — махнул ему Джи. — Как знаешь, медок. Когда дверь за ним закрылась, Чонин выждал минуту, а затем с ошарашенными глазами повернулся на Джисона. — «Медок»? Ты же сказал… — Играюсь, — нахально улыбнулся Хан. — А-а-а, — тоже улыбнувшись протянул Ян. — Понимаю. — Ага, — уже как-то подавленно кивнул Джисон. — Я-то играюсь, а вот Хенджин похоже нет… Перед глазами всплыл образ спящего на коленях у фермера друга, и Хан понимал, что все это к чему-то ведет. К чем-то очень нехорошему.