Основано на реальных событиях

Вторую поездку на этом чуде инженерной мысли перенести оказалось легче. То ли из-за того, что окна были всё же открыты и ехали они в относительной тишине, то ли он привыкать начал. А может дело было в сидящем рядом Брагинском, задумчиво смотрящим всю дорогу в окно. В любом случае до города они доехали без проблем.  Стоя посреди незнакомой Гилберту улице, они оба увлечённо осматривались по сторонам. Иван конечно дураком не был, это Гил знал точно, но сейчас тот казался ему непомерным идиотом! Это ж надо было так! –Ты... Брагинский, где мы!? –прошипел Гилберт, в упор смотря на Ваню. Тот завёл их хер пойми куда и не знает, как отсюда выйти! Вот умник блин. –Да погоди ты–отмахнулся Ваня. Он точно был уверен, что вспомнит нужную дорогу. К их величайшему сожалению телефон Брагинского заряжен не был и валялся бесполезным кирпичом в кармане, а Гилберт был в роуминге и выйти в интернет, чтобы посмотреть по картам их местонахождение возможности не было. –Напомни ещё раз, зачем ты куда-то нас ведешь? –не терял надежды достучаться до друга Гил –Это самая лучшая шаурмечная в городе! Ты вообще когда-нибудь ел шаурму? Нет? Вот поэтому и начинать надо с самого лучшего! –разразился Иван –О, туда! –выкинув руку с вытянутым указательным пальцем в понятном только одному ему направлении он схватил Гилберта за руку и потянул за собой. Обжигающая своим живым теплом ладонь Брагинского очень гармонично смотрелась в ладони Байльшмидта (по мнению самого Гилберта). Тот только тихо вздохнул, позволяя взбудораженному другу вести себя куда его душе угодно. Ваня клятвенно обещал Гилберту, что идти нужно будет совсем немного. А на деле оказалось, что Ваня тот ещё пиздабол понятие "немного" крайне растяжимое. И если для Гила это означало минут 15 пешком, то для Ивана все 40! Добираясь через дворы, кусты и тропинки, они, всё ещё держась за руки, наконец нашли это... Нечто... Ресторан (Шаурмечная, быстро поправил Ваня) представлял из себя крохотное помещение на 6 столов, которые были расставлены вдоль стен. Народу было сравнительно много для такого помещения, все столы, кроме одного, в самом углу около кассы, были заняты. Радостно потянув туда Гилберта, Ваня на ходу сбросил гитару с плеч, быстро, но аккуратно положив на мягкий диванчик и также аккуратно опустил на диван напротив Гилберта. А сам ушёл делать заказ, сказав, что лучше знает, что нужно Гилу попробовать в первую очередь. Такой напор со стороны друга несколько пугал Гилберта, но в тоже время заставлял сердце трепыхать в груди от осознания того, что о нём реально заботятся. Это же можно считать за заботу? А тем временем Ваня вернулся с двумя непонятными кульками из оранжевого лаваша. –Не смотри на это так презрительно! Это вкусно! –слегка обиженно сказал он, садясь напротив Гила и легко сдувая со лба прядь волос. –Молись, чтобы Великий Я не отравился вашим Русским фаст-фудом–с самодовольной ухмылкой сказал Гил на чистейшем английском, из-за чего пара посетителей обернулась на них. Не часто в провинции России услышишь английскую речь, ещё и без акцента. Не обращая внимания на пару любопытных взглядов парни продолжили болтать на привычной смеси языков, уплетая шаурму за обе щеки. Гилберту пришлось признать, что это действительно очень вкусно! Ваня точно не прогадал с чертовыми сырным лавашом. Хоть вид у него был не сильно внушающим доверие немцу, вкус оказался отменным! По истине сочный продукт, пикантный соус, название или рецептуру которого Гилу заполучить не удалось, обволакивал собой свежие помидоры и хрустящие огурцы, оставляя лёгкое, но очень приятное послевкусие на языке! Горячая, мелко нарезанная курочка с вертеля была словно создана специально для этого блюда. Ещё Гил никогда бы не подумал, что капусту можно использовать и в такие блюда! Однако правильно замаринованная, она идеально вписывалась в концепцию фаст-фуд блюда, которое должно быть простым, сытным и вкусным. А дополнительно добавленный сыр давал нежности и лёгкости блюду, приятно тянулся после каждого укуса. –А я говорил–самодовольно потянул Иван, смотря на своего друга, что с аппетитом неделю голодавшего хищника поглощал шаурму. –Was? –проглатывая последние куски блюда выпалил Гилберт, поднимая взгляд на друга. –Видел бы ты себя, ахах! Выглядишь так, словно в жизни ничего вкуснее не ел–посмеиваясь, ответил Ваня. –Даже если и так, то что? –насупился Гил. А с учётом того, что рот был полон еды, выглядел он как хомячок. –То, что ты ещё Олин борщ не пробовал! Лучше, чем она, никто в России и не готовит его! Пока лишь кивнув в ответ, Гил с небольшим опозданием понял, что от друга он уедет, поправившись кило на пять минимум! Людвиг точно на смех поднимет его дома. Ох, и где же его армейская выдержка? Когда вы хорошо проводите время, с дорогим человеком, интересными разговорами и вкусной едой, то время летит незаметно. Погода в России вообще переменчивая, а уж когда дело касается Питера и области–носи зонтик с собой всегда. Это Гил уяснил уже когда первые капли моросящего дождя коснулись его носа. Он вообще дожди не жаловал, а когда под рукой ещё и зонта нет, то вообще беда! А вот Ваньке ничего, ему даже весело. Гилберт практически с самого начала их дружбы знал о любви Вани к дождям, слышал много историй как тот, ещё будучи ребёнком, со своими сёстрами прятался от злостных ливней под одним зонтом или плясал под летними тёплыми дождями. В начале Гилберт даже завидовал Ване, что тот такой хороший старший брат, по крайней мере лучше, чем сам Гил, а сейчас дико восхищался его умением находить общий язык со своими сёстрами. Взглянув Гилу в глаза, Ваня как обычно солнечно улыбнулся и, вновь беря Гилберта за руку, потянул его в сторону от заведения. –Аа, куда? –распахнул глаза Гил, не желая выходить и дальше в открытый мир под усиливающийся дождь. Но оказывать серьезное сопротивление человеку, в которого ты влюблён, оказалось несколько сложнее, чем думал Гилберт. Поэтому он еле волочит ноги, но позволяет вести себя туда, куда нужно этому русскому с его шилом в одном месте! Дорога в парк, где, по словам Ванечки, можно встретить самый красивый закат, была столь же недолгой, как и дорога в шаурмечную. Только в этот раз, слава всем богам, Ваня точно знал дорогу туда. Шли они дворами и переулками и в этом Гил разглядел наверное главную красоту России. Так и происходит наверное с любой страной–все думают, что главные красоты будут в её сердце, в её столице. Но стоит только зайти в провинциальный переулок, отбросив предрассудки и ожидания, как увидишь не просто красоту–всю жизнь, настоящее сердце страны. Мелкий, бьющий по носам редких прохожих дождик смывал собой с асфальта нарисованные мелками классики, а бежевая обшарпанная стена старого трёхэтажного дома пыталась скрыть собой низкое, но такое тёплое, вечернее солнце. Завораживающая картина. –Ты чего, устал? –Ваня обернулся через плечо к замершему посреди двора Гилберту. В его удивительных алых глазах отражались пляшущие лучи вечернего солнца, а тонкие губы растянулись в мягкой, блаженной улыбке. Сердце Ивана гулко забилось в груди, разгоняя кровь по всему организму, приливая её к щекам. –Красиво–тихо, почти одними губами прошептал Гилберт, откидывая голову назад и подставляя лицо и шею под капли дождя. Однако тут же поморщился, резко наклоняя голову вперёд, пряча шею и лицо. Всё же дождь он не любил. –Ахаха, пойдём, пока самое красивое не пропустили! –также тихо рассмеялся Ваня, разворачиваясь и отходя на несколько шагов вперёд. Гил незамедлительно пошёл за ним. Всё же ощутить всю прелесть русской природы хотелось. Даже если они находились в городе. Даже если шёл столь противный дождь. Как оказалось, вёл Ваня не просто в парк. Там, в глубине парка, был чудесный мост. Небольшой деревянный, с витиеватыми железными перилами простирался над быстрой, не мелкой речкой. Правильно говорят, что на воду можно смотреть бесконечно. Когда в скором потоке адским пламенем плясали лучи заходящего солнца, отражаясь от зеркальной поверхности воды прямо в глаза и грея металлические перила, а рядом, непозволительно близко, стоял один из самых важных людей в твоей жизни, буря эмоций накрывала разом. –Ты только посмотри, как красиво! –воодушевленно прошептал Ваня, обводя рукой в воздухе пространство. Гилберт не мог с ним не согласиться. Русская природа действительно поражала, таких закатов он не видел ещё нигде! Тоски по дому и брату как и никогда не было, да и ощущение настоящего дома накатило сейчас, в провинциальном городке России, в девятом часу вечера, рядом со странным, никем доселе не понятым русским пареньком. Гилберт был счастлив, но сквозь безграничное счастье пробивалась ещё одна, редко появлявшаяся у него эмоция–полное умиротворение. Так спокойно он себя чувствовал скорее только в детстве. Внезапно Ваня опустился вниз, шурша чем-то. Наклонив голову, Гил заметил, как тот доставал гитару, что всё это время таскал на спине, а сейчас снял её и приложил к перилам. Встретившись с недоуменным взглядом Гила, Ваня лишь выпрямился во весь рост и ярко и тепло, прямо как последние вечерние лучи, улыбнулся Гилберту. Без слов он мягко коснулся старых струн. И вот он уже перебирает знакомые аккорды, выбивая из инструмента чудную лёгкую мелодию.                               Волна бежит на этот берег                           Волна бежит и что-то бредит                           И звёзды падают за ворот                          И ковш на небе перевёрнут Мягкими движениями пальцы перебирали струны, а глубокий голос тихо, посылая своё пение только одному, сидящему рядом на перилах человеку, выдавал текст спокойной, несколько романтичной песни. Гилберт просто забыл как дышать. Забыл про время, забыл про жизнь, кипящую вокруг. Здесь, на безлюдном мосту, где были только они вдвоём и безумная вода со слепящим заходящим солнцем, не было жизни. Здесь был только их момент.                           И в голове смешались мысли                          И босиком с бутылкой виски                          Мы изучаем этот берег                          Волна бежит и что-то бредит Гилберт не вслушивался в текст, не пытался понять, о чем он поёт. Он просто слушал любимый глубокий голос, просто наслаждался моментом. Просто слушал чудесную мелодию старой гитары. Такого могло больше не быть никогда.                              Ещё глоток и мы горим                             На раз, два, три                             Потом не жди и не тоскуй                          Гори огнём твой третий Рим                            Лови мой ритм                           Танцуй, танцуй, танцуй,                           Танцуй, танцуй Сыграв последние аккорды, Ваня облегченно выдохнул, опуская гитару на землю и подходя ещё ближе к сидящему на перилах Гилберту. –С тобой так много интересней. С тобой так много интересного, вокруг совсем не тесно–певуче прошептал строчку из песни Иван, слегка приобнимая друга. Закат догорел. На город опускались сумерки, медленно погружая его во тьму, усыпляя жителей и гостей и заставляя гореть искусственным светом уличные фонари. –Еs war magisch. ich bewundere die Schönheit dieses Ortes nur, weil du ihn schön machst. Nur du bist schön hier–одними губами проговорил в ответ Гил, кладя голову на плечо Брагинского, не отрывая взгляда от ночного неба. Молчали они до появления первых звёзд. Но молчание это было столь умиротворяющим, говорящим лучше, чем любые слова всех языков этого мира, что было нужно им обоим. Первым эту идиллию прервал Иван. –Как только облако заслонил собой луну, мы идём домой–и указал на мелкое кучерявое облачко, что верно приближалось к лунному диску –Оля беспокоиться будет–пояснил Ваня, запуская пальцы в несколько жёсткие пепельные волосы Гила. Тому стоило колоссальных усилий не урчать, как кот от таких ласок. Признаться честно, Гилберту крайне нравилось такое обращение с ним, особенно когда это был Ваня. Но облако заслонило луну и, почти отдирая себя друг от друга и от перил им пришлось захватить гитару и уйти с моста. Пустые тёмные улицы не внушали доверия. Время было точно больше девяти вечера, а значит автобусы уже перестали курсировать до завтрашнего утра. Телефоны перестали быть полезны ещё утром, когда потеряли свои последние проценты заряда. А значит это только одно–идти им до дома пешком. Два часа. Смотря на вполне весёлого, для попавшего в подобную ситуацию человека, Ивана Гил стал невольно молиться. Но не доверять Ване он не мог, а потому позволил просто вести себя по темноте пустынных улиц. И если это всё происходит во второй день его нахождения здесь, то насколько весёлыми обещают быть остальные недели? Однако все страхи и сомнения разбились о весёлый, полный уверенности и приключенческого энтузиазма голос Ваньки. И тот поход, что должен был длится от силы часа полтора, они прошли за все два. Потому как постоянные отвлечения на красивые цветы (которых у Гилберта накопился целый букет), песни посреди дороги и безудержный, счастливый смех двух взрослых дурней сыграли свою роль. Настенные часы на кухне показывали половину двенадцатого ночи. Было страшно нарушать гробовую тишину дома и будить спящих сестёр. На цыпочках прокравшись в комнату и затворив скрипучую дверь, оба облегченно упали на кровать. Беззвучный смех для них был громче, чем крики людей, а стук сердца заглушал голос разума. Поудобнее устроившись под одеялом, последними мыслями Гилберта было понимание, что заскучать ему точно не дадут. А с такими насыщенными днями про свою бессонницу он точно забудет.