Сердца трёх

Ты всегда понимала меня без слов. Я всегда понимал, что их просто нет. Раздавай. С тобой я играть готов, пока тьму не разрежет лучом рассвет. Ты всегда понимала — его, меня… И всегда принимала нас, дураков. Я тебя не смогу никогда обнять, но всегда разделить твою боль готов и готов тебя от неё спасти, даже если потом и гореть в аду. Не найдётся в мире во всём пути, по которому я с тобой не пойду — или будет верней, не с тобой, а за?.. Пусть рассудят нас карты. Давай, держи. Я хороший игрок… Но твоим глазам я проигрывал всю свою сволочь-жизнь. Я, конечно, этого не скажу даже перед тем, как шагнуть за грань… (эта мысль навевает тоску и жуть, но я слишком привык — и шутить, и врать) Ты всегда понимала меня без слов. Я едва ли пойму себя, дурака: почему отдал сердце тебе в залог и вернуть не могу его в грудь никак? Почему хоронил в себе это всё и в тенях укрылся на столько лет? Почему не стал тем, кто тебя спасёт и зажжёт лучину в кромешной мгле?.. «Почему» роятся в дурной башке, и ответ на них знают лишь небеса: я его не нашёл ни в одной строке из всего, что когда-либо написал. О тебе там ни слова, клянусь, не бей!.. (мне пустые давно не нужны слова: всё моё молчание — о тебе) Я готов проигрывать. Раздавай.

~

Я тебе не враг, и ты мне не враг. Но иначе это не назовёшь. Мы годами учились друг другу врать и старательно верили в эту ложь: что тебя здесь каждый убить хотел (так сказала воля его Огня), что мы оба заперты в пустоте… Но послушай, гений, хоть раз меня: я не смог бы боль тебе причинить, даже если б отдали прямой приказ. Потому на горле — тугая нить, а под кожей — угольная тоска. Да, они не примут и не поймут, и тебе не стать своим — ты чужак: тот, кто вечно от света сбегал во тьму, балансировал на острие ножа. Да, я тоже не понял, ведь идиотом, кажется, был всегда. Всё, что мог — тайком на тебя смотреть, по-дурацки шутить… Я бы всё отдал, чтобы это время с тобой вернуть. Только вот не получится ни черта. Я хотел бы забыть тепло тех минут, запретить себе шрамы от них считать… Потому что дурак. Потому что трус. Потому что пора доставать ножи… Но ты не был врагом. И сейчас — не враг. И жить так больнее мне, чем не жить.