Обязанности главной героини

      Так как у Сону полностью отказали ноги из-за глубокого потрясения, Чонвон перенёс его в общежитие. Протесты умерли в горле, точнее ему не дали их озвучить, просто подняв на руки и сразу стартанув с места в путь. У Сону даже закружилась голова от скорости передвижения, он мог лишь покрепче ухватиться за шею президента и молиться всем богам, чтобы они не врезались во что-то или в кого-то. Ему только этого не хватало для полного комплекта бед.       В желудке бунтовал скудный обед, когда они остановились у дверей в его комнату.       — Достань ключи, — велел Чонвон, и Сону слабой рукой расстегнул сумку.       Удивление охватило его, когда Чонвон, удерживая его немалый вес одной рукой, другой сумел отворить замок.       Его уже собирались внести внутрь, как с резким порывом ветра рядом остановился хмурый Бён Ыйджу и внимательно оглядел их композицию. От внимания не укрылось, как Чонвон повернулся боком, отдаляя Сону от оборотня.       — Что случилось?       — А вот это тебе предстоит выяснить, — не давая тому забросать себя вопросами, Сону хлопнул Чонвона по плечу, намекая развернуться. — Кто-нибудь заходил в башню после меня?       Недоумения на лице третьекурсника было достаточно.       — Откуда мне знать? — сильнее нахмурился Ыйджу. — Как ты поранился? За пятнадцать минут что успело случиться?       — За пятнадцать минут? — подал голос Чонвон. — Ты следил за Сону?       Какими путями они дошли до перекрёстного допроса?! Ыйджу лишь моргнул, но отвечать президенту не стал. Или просто не понимал, как ему объяснить, почему стае Деселис было поручено присматривать за его безопасностью.       — Мы не в дискуссионной палате, — оборвал их Сону, чувствуя себя странно: разговор вёлся о нём, при том что ему приходилось беспомощно висеть в воздухе. — Ыйджу, проверь, кто заходил в башню до и после меня.       — Ты что с кем-то подрался в башне?! И как, по-твоему, мне это сделать? Мы же не в фильме о супер-шпионах.       — Подключи воображение, — раздражённо выдохнул Сону, поборов желание пнуть его. Чонвон задумчиво прикусил губу.       — Ыйджу-сонбэ, у тебя отличный нюх, попробуй найти посторонние запахи на верхней площадке. В том, что Сону сейчас в таком состоянии, кто-то виноват, и вряд ли призрак без плоти и крови. Я буду благодарен, если ты поможешь.       Обеспокоенно осмотрев его, Ыйджу дождался согласного кивка Сону и исчез.       — Лучшим вариантом было бы отправиться к медсестре Чан, чтобы она дала тебе что-то тонизирующее. И тебе нужно обработать эти раны.       Сону моргнул, приходя в себя на своей кровати. Чонвон усадил его и присел на корточки перед ним, внимательно разглядывая его. Оцепенение медленно сходило на нет, позволяя вспомнить, что половина его лица горит не просто так. Коленки тоже посылали импульс боли в мозг, так что при всём желании далеко он бы на своих ногах уйти не смог. Ну или хотя бы ровно, а терять достоинство, ковыляя через весь Деселис в таком виде, Сону не хотел.       — Я не вынесу, если нам придётся снова куда-то бежать, — поморщился Сону, подняв руку, но передумав трогать раны. Чонвон, видимо, желая остановить его, осторожно перехватил запястье. — Я знаю, трогать не желательно.       Опустив голову, Чонвон посмотрел на безвольно лежащие руки, после чего мягко раскрыл его пальцы. Обе ладони покраснели, покрывшись пылью и грязью с перил, кожа местами расцарапана.       — Тогда посиди, я схожу за аптечкой, — решил он спустя несколько мгновений тишины, поднимаясь.       Сону только моргнул, как комната опустела, и только хлопок закрывшейся двери дал знать, как Чонвон исчез. Внезапная тишина, ставшая привычной за время, проведённой в школе, охватила Сону. Отсутствие внешних звуков словно усилило болезненную пульсацию, ко всему прочему к миксу неприятных ощущений добавились тошнота и головная боль.       Чёрт, просто ноль из десяти. Эта ситуация даже хуже чем преследование обезумевшего волка в первую ночь здесь. Тогда было страшно, опасно, огромный монстр гнался за ним с намерением уничтожить на месте, Сону вообще ничего не понимал и боялся собственной тени. Но по крайней мере он мог что-то сделать.       Когда ты висишь в тридцати метрах над землёй, будучи атакованным неизвестно кем и неизвестно по каким причинам, без подручных средств, надеясь лишь на силу своих рук, вариантов у тебя нет. Либо получится вытянуть себя, либо нет. Никакой гениальный план здесь не поможет. Сону редко оказывался в настолько безвыходном положении, где судьбу решает голая сила.       Сону судорожно вдохнул спёртый воздух, мысленно поставив галочку, что стоит проветрить помещение.       Чонвон вернулся в кратчайшие сроки, грохнув огромным пластиковым кейсом с красным крестом на крышке. Мобильная аптечка со всем необходимым для оказания первой помощи — такими обычно оснащены микроавтобусы скорой помощи, — и так странно видеть отголоски цивилизации в столь старом замке.       — Я понял, что сглупил, оставив тебя одного, спустя меньше получаса после твоего падения. Тот, кто это сделал, вполне мог подобраться снова, пока меня нет рядом, — быстрее привычного ему темпа речи говорил Чонвон, его брови надломились, когда он распахнул кейс. — Раздевайся.       Переход с волнения на решительное требование молниеносный, что не мешает Сону тут же отодвинуться от президента.       — Нужно посмотреть, где ещё есть раны, — объяснил Чонвон, заметив манёвр.       — Вижу, — сдержанно фыркает Сону, не снижая бдительности. — Оставь аптечку и иди, я сам обработаю всё.       Вытащив перекись водорода, незнакомую мазь и несколько ватных дисков, Чонвон с сомнением вытягивает жгут перед собой, а, заслышав ответ, опускает руки на колени. Складка на лбу углубляется, когда он переводит острый взгляд на Сону.       — У меня нет кровотечения, убери это, — тыкнув пальцев в резиновый жгут, Сону поморщился.       — О? И откуда тебе знать?       — Может потому что это я ранен?       — Так ты всё-таки ранен? Помимо того, что я вижу? — Чонвон садится рядом, аккуратно взяв его лицо в ладони и повернув к себе.       — Я же сказал, что сам обработаю. Мне не нужна помощь, просто оставь всё и уходи.       Не слушая или делая вид, что не слушает, Чонвон мягко давит пальцами на лоб, заставляя приподнять подбородок. В таком положении ему лучше видно область поражения, уже причинявшую Сону сильные неудобства. Пощипывание усилилось, но он знал, что обработка ухудшит болевые ощущение в разы, и меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то видел, как он кривится.       Вцепившись в рукава президента, Сону пытается нахмуриться. Ключевое слово «пытается», потому что резкая боль у виска, где кровь подсохла и подтянула кожу, остановила. Вместо этого он непроизвольно надувает губы.       — Ты меня слышишь?       Чонвон прекращает всматриваться в царапины, сосредоточившись сначала на глазах Сону. Затем он смотрит ниже, на пухлый рот, ярче всего выдающий недовольство. И вместо того, чтобы послушаться и свалить подальше, он вдруг щёлкает Сону по носу.       — Эй!       — Прекрати вести себя как ребёнок, — спокойно говорит Чонвон, отпуская ошеломлённого Сону. — И приготовься, сейчас будет неприятно. Сначала закончим с твоим лицом — нельзя допустить, чтобы на нём остались какие-то шрамы, это была бы ужасная потеря для нас.       — Что ты имеешь в виду? — Сону тут же хотел отсесть ещё дальше, действительно тревожась за себя, ибо нет никакой уверенности в том, как хорошо Чонвон разбирается в оказании первой помощи. — Если кто здесь и ведёт себя как ребёнок, отказываясь слушать меня, так это ты. Серьёзно, оставь это и-и-и!..       Без повторного предупреждения Чонвон легонько касается промокшей от перекиси ваткой его скулы. Сону сдерживает пронзительный визг, но зажмуривается от внезапного покалывания. Он мудро останавливает ругательства, решив, что сорвавшийся голос уже достаточно опозорил его.       Вместо извинений лицо обдувает прохлада. Сону приоткрывает слезящийся глаз и видит, что Чонвон наклоняется ближе, чужая рука передаёт тепло, когда тот переплетает их пальцы.       Вне зависимости от его воли сердечный ритм ускоряется, как если бы он снова висел над пропастью, только теперь эта пропасть открывается на месте собственной кровати. Чонвон снова прикладывает ватку, не переставая дуть.       В этот момент Сону случайно смотрит вниз, на голые стопы президента. Пальцы ног покрылись пылью, ноготь на мизинце кровил, подтверждая, что Чонвон бежал к нему сломя голову, совершенно не обращая внимания на то, что он босиком.       И сейчас, закончив с обработкой ссадин на лице и ладонях, подставленные уже без протестов, Чонвон игнорировал себя.       Сону приподнимается, чтобы взять ближайшее зеркало. Он оттягивал, как мог, однако беспокойство росло по нарастающей, смешиваясь с неясными эмоциями от неожиданного спасения и последующей молчаливой помощи.       — А теперь ты расскажешь мне, что произошло, — выбросив мусор, Чонвон возвращается, но садится не на кровать, а на стул напротив, развернув его спинкой вперёд. Серьёзность не сходит с него, когда он подаёт настольное зеркало, видя, что Сону не дотягивается.       Отражение показывает юношу с покрасневшими глазами и уродливой кривой полосой царапин от удара об кирпичную кладку. На скуле наверняка позже расцветёт синяк, если только мазь, которую ему втёрли в кожу, не спасёт ситуацию. В противном случае Сону отказывался покидать комнату и позволять кому-то ещё стать свидетелем его плачевного внешнего вида. Плачевного в буквальном смысле, и это давит на Сону, так как он не планировал проливать слёзы перед Чонвоном.       — Раны заживут к завтрашнему дню, — тихо говорят ему после минутного разглядывания. — Сегодня пока не трогай, лучше оставить их открытыми, но если что я оставлю пару пластырей. Ты точно больше нигде не пострадал?       — Кажется, ушиб колени, — вздыхает Сону, стараясь незаметно смахнуть выступившие слёзы, что явно не удаётся. От этого он расстраивается сильнее.       За секунду развернув стул в нормальное положение, президент наклоняется вниз с чётким намерением схватить штанины его школьных брюк и задрать. Сону роняет зеркало, случайно задев краешком чувствительную кожу на ладонях.       — Не нужно!       Чонвон останавливается, успев поднять ткань выше икр, и поднимает голову.       Неясно, что он хотел сказать с таким хмурым видом, но ни слова не произносит, когда Сону смотрит на него.       Белоснежный тобок грандиозным образом меняет впечатление о Чонвоне. Обычно тот щеголял в полном обмундировании школьника, изредка снимая то жилет, то пиджак, а на воротник закалывал значок студсовета в виде раскрывшейся розы. Мощные кроссовки с толстой подошвой идеально подходили для каждодневной беготни, добавляя щепотку расхлябанности в строгий облик. Сейчас же даже аура вокруг Чонвона изменилась на боевую.       Вырез тобока провисает, открывая обзор на светлой широкой груди. Она контрастирует со смуглой кожей лица и шеи, линия загара заканчивается под ключицами. Также как и девушки в Деселис отличались высоким ростом, парни тут развивали мускулатуру, словно питались исключительно протеином и качались от рассвета до заката. Сону думал, что Сонхун в силу родословной отличался от остальных, но, глядя на едва заметные мышцы пресса Чонвона, его мнение изменилось.       — Я сам потом обработаю, — настойчиво просит Сону, не слыша, как тональность его голоса изменилась.       Видимо, вследствие шока до него лишь сейчас дошло, как ситуация с обработкой ран смахивает на типичный приём из сёдзе-манги. В медпункте никогда нет медсестры, что вынуждает главного героя лично помочь главной героине, и в процессе сего действия она демонстрирует свою хрупкость, а он, чёрт бы его побрал, смягчается. У Сону мурашки пошли по спине, когда он понял, что Чонвон даже подул на его раны.       Нет уж, хватит. Хватит!       Прочитав что-то на его застывшем лице, Чонвон отпускает ткань и садится обратно. Однако задумчивое наблюдение, как Сону поправляет штанины вниз, показывает, что тот принял во внимание нервозность.       — Что ты делал на башне?       Закончив приводить себя в порядок, Сону с каждым вздохом восстанавливает оборону. Поэтому вопрос не задевает его, и он досадливо цокает.       — Что-что… Любовался красивым видом, что я ещё мог делать на такой высоте? Околел до костей и собирался уже уходить, как вдруг кто-то толкнул меня сзади, а дальше ты сам знаешь.       — Если тебе хочется полюбоваться красивым видом, — обрывает недовольное ворчание Чонвон и указывает подбородком на брошенное зеркало, — то просто загляни в зеркало. Незачем забираться на, как ты уже выразился, такую высоту и рисковать попросту.       — Осторожно, ты в шаге от обвинения, что я сам виноват в том, что меня столкнули, — недоверчиво прищурившись, цокает Сону и осекается. — Что?       — Что? — повторяет Чонвон. — Ты прекрасно знаешь, что я не имел в виду что-то подобное. Ты мог банально оступиться, да мало ли что могло произойти? Я уже понял, что ты найдёшь опасность в самом мирном и спокойном месте, поэтому стоит немного подстраховаться и не дразнить свою удачу.       — Нет, я про… А что не так с моей удачей?       — Брось, Сону, мы не играем в угадайку. Кто из нас двоих нашёл живые картины, которые висели в Деселис неизвестно сколько времени? Кто из нас двоих отправился на выходные в город и нашёл всевозможные проблемы, какие только есть, начиная от оборотней стаи Пак и заканчивая наркотиками и антимагическим зельем, о котором также никто не слышал до сей поры? И теперь ты собираешься отрицать свою нулевую удачу?       — Можно подумать, что ты волнуешься.       Чонвон поджимает рот, глядя в ответ недоверчиво. Затем он издаёт краткий смешок и откидывается на спинку стула, широко раздвигая ноги, линия челюсти выделяется, когда он потирает подбородок.       — Смешно? — Сону скрещивает руки на груди. — Не так как мне. Ты попросил меня найти источник проблем в Деселис, и я выполнил свою часть сделки. Я? Неудачлив? Это ты неудачник, раз позволил всему зайти так далеко, и теперь неизвестно, кто ещё в курсе существования антимагического зелья. Благодари, что у меня получилось замять проблему. Никто не бегает по школе, кроме тебя, нападая на… — Сону выдерживает паузу, вспомнив причину, по которой они вообще сидят и ведут перестрелку-диалог.       — Ну? — Чонвон слабо улыбается. — Продолжай. Никто не бегает по школе, кроме меня, нападая на кого? На других учеников? Вроде тебя, я так понимаю. А сегодняшнее происшествие мне лишь приснилось.       Да что такое?! Сону не может поверить, как ловко Чонвон выворачивает его слова в свою пользу, пользуясь его разбитым состоянием.       — Я знаю, — уголки губ Чонвона опускаются. Вздохнув, он устало откидывает промокшую чёлку, на лбу собрались мелкие бисеринки пота. — Ты считаешь меня мудаком, который не держит своё обещание, и я действительно не хотел производить такое впечатление на тебя. Предлагая сделку, у меня и мысли не возникло, что всё окажется гораздо сложнее. Поэтому я немного, — Чонвон отводит взгляд в поисках подходящего слова, — выпустил ситуацию из-под контроля.       Сону мог бы поспорить с этим заявлением. Во-первых, настоящего контроля не может быть, если нет полной информации о происходящем. Во-вторых, Сону перехватил бразды управления, и то, что Чонвон пытался восстановить прежнее положение вещей в Деселис, ни в коем разе не вернуло ему их.       Поэтому формулировка априори неверная.       — Мы квиты, — милостиво бросает Сону. — Ты помог мне сегодня, будем считать, что ты мне ничего не должен.       — Ты оцениваешь свою жизнь так дёшево?       — Моя жизнь бесценна, не думай, что сможешь подловить меня. Мне от тебя ничего не нужно, можешь не стараться. А за свою жизнь я когда-нибудь отплачу.       Есть что-то освежающее в том, что перед Чонвоном он мог раскрыть своё истинное лицо. Если поначалу опасения удерживали в рамках, из-за чего Сону позволил их отношениям развиваться бессистемно, по большей части опираясь на поведение Чонвона, то к нынешнему моменту рамки стёрлись. Нет смысла надевать маску любезного дружелюбного одноклассника.       — Вернёмся к предыдущей теме, — наконец, решает президент.       — И?       Нет ничего более раздражающего, чем односложный ответ. А когда человек раздражён, то склонен к импульсивности. Легче вести диалог.       К сожалению, Чонвон тоже прекрасно умел находить подход к людям. Пусть его клыки малы в силу возраста и меньшего социального опыта, однако задатки достаточно впечатляющие. Сону признавал, что падение с башни выбило его из колеи, чем успешно пользовалась другая сторона.       — Я ожидал, что ты справишься лучше меня, — почти нежно признал Чонвон, постукивая пяткой. — Но я не ожидал, что ты пойдёшь до конца. Чем ты вообще руководствовался, отправляясь на выручку Ким Донгю и Рики в одиночку? Тебе не приходило в голову, что это банально опасно?       — Конец? Нет, Чонвон, это далеко не конец, — Сону пожимает плечами. — Рано или поздно их проделки с антимагическим зельем стали бы известны большему числу студентов, потому что такие низкосортные идиоты не способны трезво оценивать риски. Я способен. И поэтому я со всей серьёзностью заявляю, что это не конец. Да, это опасно, но иначе никак. Кто-то намеренно нашёл подходящих дураков, которые откроют доступ в Деселис.       Всеобъемлющее внимание Чонвона снова принадлежало ему. Казалось, что тот даже прекратил дышать, чтобы расслышать каждую фразу, чуть сгорбившись на стуле и поддавшись вперёд.       — Ты собираешься найти их, — констатирует он факты. — Несмотря на то, что сегодня тебя столкнули с башни. Сону, ты с ума сошёл?       — А есть ещё варианты? — недовольно приподнял бровь Сону, борясь с желанием пнуть Чонвона, дабы тот выпрямился и перестал светить голой грудью. — Давай расскажем директору, почему нет?       Явное замешательство собеседника вызывает дерзкую улыбку. Сону встаёт, игнорируя боль в коленях, и уходит в ванную. Помыв руки и поправив, наконец, одежду, он возвращается и продолжает разговор, будто не было никакой паузы.       — Не пойми неправильно, я не горю энтузиазмом влезать в чужое дерьмо. Но Рики и Донгю уже вляпались, я не могу быть рядом вечно и защищать их от нападков, которые возобновятся в скором времени. Природу негодяя не исправить.       — Обойдёмся без лжи о том, что тебя волнует их состояние.       — Ложью любишь баловаться ты, а я лишь недоговариваю.       Не став комментировать последнее предложение, Чонвон задумчиво кусает большой палец. Не выдержав, что это происходит на его глазах, Сону шлёпает его по руке.       — В детстве вроде всем говорили, что нельзя таскать в рот всякую грязь. Перестань.       Не ожидав получить нагоняй по пустяковому поводу, Чонвон замирает. Теперь, когда Сону возвышался над ним на небольшом расстоянии, он отчётливо видит, как зрачки в кошачьих глазах расширяются. В их отражении, тёмном и бездонном, отражается искажённая фигура, недовольно скрестившая руки.       Под внимательным взглядом Чонвон медленно возвращает палец в рот.       — Я же сказал «перестань», — Сону грубо хватает чужое запястье, останавливая от вопиющего действия. — Если уже сейчас ты ведёшь себя хуже животного, то боюсь представить, как тяжело было бы с тобой, превратись в кота ты, а не Джей-хён.       — О, — только и произносит Чонвон.       Продолжение тирады остаётся не озвученным, когда Чонвон выкручивает кисть. Контроль переходит к нему, чем тот незамедлительно пользуется и тянет Сону на себя. В мгновение ока их лица оказываются на расстоянии выдоха.       — Значит, я упустил возможность проверить границы твоего терпения, — насмешливо говорит Чонвон, улыбаясь. — Как жаль. Судя по всему, Джей-хёну хорошо жилось под твоим присмотром.       Секундное замешательство уступает откровенному скептицизму. Сону выгибает бровь и фыркает, не обращая внимания на потускневшую улыбку наглого парня. Осознанно или нет, но Чонвон ступил на его территорию, а здесь Сону нет равных. Флиртовать он научился, наверное, раньше чем складывать числа, и попытки смутить его выглядят даже смешно.       — Спроси у хёна, как ему со мной жилось, — вкрадчиво шепчет Сону, опираясь свободной рукой на спинку стула, на котором сидел Чонвон. — Видишь ли, тогда с нами была Суха, а я не мог позволить стеснять девушку. Поэтому Джей-хёну пришлось спать со мной, впрочем, не то чтобы это что-то удивительное для нас.       Дыхание Чонвона прерывается.       — Джей-хён много для тебя значит.       Фраза кажется немного кислой, но мимика президента никак не показывает этого. Прищурившись, Сону долго наблюдает за его лицом, затем с краткой усмешкой выпрямляется. Он старательно контролировал свои движения, беспокоясь задеть пострадавшие колени, а променад по комнате уже достаточно натёр чувствительную кожу о грубую ткань штанов.       — Я сообщу куратору и директору о нападении, — безразличным тоном говорит Сону, усаживаясь обратно на кровать. — В понедельник. У тебя есть три дня, чтобы найти того, кто чувствует себя слишком фривольно в стенах академии, или появится ещё один повод к пересмотру должности президента студсовета. Уверен, никому из нас это не нужно.       — Ты угрожаешь мне?       — Чонвон-а, — мягко тянет Сону, лениво моргая. — Угроза сопровождается запугиванием. Ты думаешь, я похож на Пак Дохву и опущусь до подобного поведения? Это констатация факта. На выходных я разберусь с ним и его труппой бродячих артистов, что повлечёт за собой крупные разбирательства. Поднимется шум. В твоих интересах минимизировать негативные последствия.       Окончательно придя в себя, Чонвон откидывается на спинку и недоверчиво смеётся.       — Так вот что ты хочешь сделать.       — Тебя удивляет размах грядущих проблем?       — Нет, — качает тот головой, почёсывая подбородок. — Меня удивляет, как жестоко ты относишься к человеку, что спас тебе жизнь.       Раздражение снова вспыхивает в венах. Сону клянётся, что не натворил в прошлой жизни ничего столь ужасного, чтобы иметь дело с таким человеком. Да, Чонвон спас его, но это никак не отменяет того, что уже произошло. Это лишь означает, что Сону должен ему жизнь.       — Тогда попроси меня решить этот вопрос, — повелительно требует Сону, устав от спора, замаскированного под мирный диалог.       Резко поднявшись, Чонвон наклоняется к его лицу.       — Почему с тобой никогда не бывает легко, красавица?       — А с чего ты взял, что со мной будет легко?       Сону пристально смотрит в тёмные глаза напротив. Расстояние столь крошечное, что невозможно скрыть заминку, когда взгляд Чонвона опустился ниже, мгновенно воспламенив остатки кислорода между ними.       Он ненавидел оставлять последнее слово за другими. Сону медленно кладёт ладони на широкие плечи, притягивая застывшего Чонвона ближе, дразняще скользнув дыханием по чёткой линии челюсти и почти коснувшись уха.       — Отступи, если не можешь справиться.       — Я справлюсь, — твёрдо обещает Чонвон, и тяжесть его слов, их суть, оседает в желудке неприятным грузом.       После ухода Чонвона Сону успевает сходить в душ и с неудовольствием заметить, что колени начинают уродливо синеть, когда в дверь его комнаты настойчиво барабанят. Стон разочарования почти вырывается наружу. Да что ты будешь делать?! Может он хотя бы один вечер уделить себе? Он специально решил не идти на ужин, перехватив что-то в автоматах со снэками и закусками, дабы минимизировать взаимодействия с кем-либо. У футбольной команды сегодня тренировки, поэтому четыре цели из шести заняты, Чонвон уже побывал в его обители, а у Хисына не наблюдалось привычки забредать к нему.       Сону совсем забыл, что помимо них есть другие личности, с которыми он волей-неволей завёл дружбу.       Кёнмин и Джо толкнули дверь, едва Сону приоткрыл её с дежурной улыбкой, тотчас спавшей с лица. За ними ввалились Юма и Тэён, причём последний споткнулся на пороге и упал на снимавшего обувь Джо. За секунды тихая атмосфера рассеялась, пронзённая криками и ругательствами.       — Да убери свою задницу, чёрт возьми!       — Ты не хочешь сначала смотреть под ноги, придурок?!       — Сону, отойди, я в туалет хочу!       Шокированного Сону оттеснили к Кёнмину, которого он тут же злобно тыкнул в бок.       — Что тут происходит?       — А почему ты только меня бьёшь?! Мы вообще-то волновались за тебя, можно немного подружелюбнее нас встречать! Меня в особенности!       Дальнейшие возмущения и сутолока прекращаются, когда вторженцы, наконец, разглядели внешний вид Сону. Неестественная бледность сошла с его лица, но от лба до подбородка вся левая половина поражала широкими кровавыми царапинами. Волосы выбились из аккуратной причёски, благо, хоть одежда сидит приемлемо.       — Что с тобой?!       Как выяснилось, Джо оказался на их пути, когда президент спешно доставлял Сону из башни. Человеческому глазу трудно отследить, что за ветер проскочил мимо, но оборотень прекрасно видел их. Порядком озадаченный Джо отправился к остальным на улице, где те отжимались на скорость. Слово за слово, так компания и решила навестить Сону да поживиться сплетнями, почему его таскают на ручках как принцессу.       — Не так страшно, как кажется, — поспешил успокоить ребят Сону, чувствуя себя странно под сочувствующими взглядами. — Небольшой инцидент, ничего серьёзного.       Кёнмин и Тэён нахмурились, заняв место на пустой кровати напротив Сону. Джо садится не стал, возвышаясь над ними как крайне задумчивый жираф, то и дело смотря на него и на своих друзей. Те же словно вели немой диалог, придя к некоему выводу.       — Я думал, что вы помирились после ссоры в классе, — расстроенно протянул Юма, сидя на полу.       — Скажи честно, Сону, — оборвал нытьё Джо. — Что произошло?       Помявшись, словно ему неловко рассказывать о подобном, Сону еле слышно произнёс:       — Когда я спускался по лестнице, то перешагнул ступеньку и упал. Повезло, что Чонвон как раз поднимался. Он подумал, что я подвернул ногу, поэтому помог мне вернуться в общежитие. А на самом деле я просто ушиб колени и испугался. Ничего серьёзного, мы уже обработали раны.       Однако, вопреки ожиданиям, это не успокоило никого. Наоборот, будто получив подтверждение, они коротко переглянулись. Создалось впечатление, что упущена часть контекста, оставляя Сону за бортом вывода, к которому они пришли.       — Сонхун-хён не должен это увидеть, — вздохнул Джо и взлохматил волосы в расстройстве. — Айщ, поступая в Деселис, я думал, что обрету спокойствие и безопасность. Мне нужно было бежать прочь в первый же день, когда я встретил тебя.       — Прошу прощения? — оскорблённо фыркнул Сону. — Твоя жизнь была благословлена с момента, как мой взгляд упал на тебя. Не каждый удостаивается этой чести.       — О, умоляю!       Ввязавшись в бессмысленный спор, захвативший всех присутствующих, Сону сам не заметил, как напряжение полностью вымылось из костей.       Четвёрка действительно развлекалась на улице, Джо и Юма были на виду в момент падения Сону с башни, поэтому они никак не причастны к этому. Сомнения, охватившие его, когда они внезапно появились в его комнате, оказались беспочвенными, и Сону почувствовал облегчение.       Меньше всего ему хотелось разочаровываться в людях, которых подпустил к себе.       На самом деле, с учётом внезапности нападения остаётся весьма узкий круг подозреваемых. Это должен быть крайне быстрый человек, чтобы успеть толкнуть его так, что он не заметит опасность до последней секунды. Или же некто может быть хамелеоном, дабы слиться с окружающей обстановкой.       В отличии от инцидента с бассейном, неизвестный прикоснулся к нему. Сону хладнокровно составил в голове список, в который, к сожалению, входили Ян Чонвон и Пак Сонхун. Первый весьма удачно очутился рядом, протянув руку помощи, но он мог этой же рукой столкнуть его вниз. Второй, по признанию самих оборотней, самый быстрый среди них и зачастую руководствуется одному ему понятной логикой. Если Сону не понимает его мотив, это не значит, что его нет.       — Сонхуну просто нужно держать вас всех в узде, — высокомерно подняв нос к верху, заключил Сону. — Шастаете туда-сюда, как беспризорные щенки… Где он вообще?              — А чёрт его знает, — пожал плечами Юма, в то время как Джо возмущённо швырнул в него скомканное полотенце.       — Разве он не был тут?       Прежде чем Сону успел поставить галочку напротив имени Пак Сонхуна в мысленном списке, Джо плюхается рядом и шумно втягивает воздух.       — Пахнет альфой, — он морщится с растерянным видом. — Как-то очень сильно пахнет, будто он до сих пор здесь…       — Ты прячешь Сонхун-хёна под кроватью? — Юма шокировано выплёвывает слова вперемешку со слюной и падает грудью на пол. — Стой, тут никого нет.       В ярости Сону нагибается за тапком и швыряет ему прямо в нос.       — Конечно его тут нет! Стал бы я спрашивать в таком случае?!       — Но запах правда…       — Вам не кажется, что ваши кроватки соскучились по владельцам?       — Рано же ещё, кто в здравом уме ложится спать до двенадцати ночи.       — Как это относится к вам?       — Эй, Ким Сону! Ладно-ладно, уходим!       Серьёзный настрой сбился на нет, и ради сохранения собственного рассудка Сону начал активно выгонять четвёрку. Разумеется, до него дошло, почему Джо и Юма казались такими сконфуженными… Пак Сонхун ведь укусил его ночью! Надо поискать информацию, есть ли среди волков традиция помечать избранников, но от факта укуса без намерения сожрать его так и веет чем-то собственническим.       К сожалению, мольбы об окончании сумасшедшего дня повисли в воздухе, так как ему предстояло посетить шахматный клуб. Сону даже не думал отложить задачу на потом, прекрасно зная, что встречи проводятся по пятницам. Договориться о внеплановой проверке посреди недели можно, но ему не хочется искать ради этого Хисына, тратить силы на разговор.       Поэтому Сону надевает маску и спускает чёлку на лоб, мало-мальски обеспечив себе приемлемый вид.       Хо Юнджин первая приветствует его, отвлекаясь от партии с Чхве Джэхо, который почему-то сидит с её пиджаком на плечах. Никого не смущает, что тот ему откровенно мал.       — Ты пришёл! Иди сюда быстрее, я хочу поиграть с тобой!       — Сто долларов, — требует Сону, кивая в ответ на оклики остальных участников клуба.       — Что, и никакой скидки для друзей? Хисын! Дай мне сто долларов!       Председатель клуба, он же главный герой отомэ-игры, выходит на зов из неприметной дверцы в дальнем углу помещения. Тёмное дерево, из которого изготовлена мебель, включая длинный стол посередине, стулья, оконные рамы и маленькие столики на двоих, заполненные играющими студентами, перекликалось с зажжёнными канделябрами. За окнами царит тьма, добавляя загадочности в атмосферу британского пансионата для одарённых.       Хисын смотрит на него без удивления, видимо, Юнджин присела ему на уши о грядущем приходе. Длинная серьга покачивается в такт тихим шагам, когда тот приближается к ним.       — Сто долларов, Хисын, — откидывается на стуле Юнджин и вытягивает руку. — Цена одной партии с Сону-я.       Не то чтобы он нуждался в деньгах… Хотя это так! Сону с раздражением вспоминает, что на карте у него вероятно осталась символическая сумма, а пути пополнения ему до сих пор неизвестны. В Деселис негде размахивать банковской карточкой, а различными вкусностями его баловали со всех сторон. На этих выходных вряд ли выдастся возможность спрятаться в компьютерном клубе, дабы поискать способ связаться с семьёй Ким и попросить карманные деньги.       Сону вовсе не смущало зависимое положение студента без иных источников дохода, кроме родительской милости.       — Тогда сыграй со мной, — неожиданно предлагает Хисын, потянувшись во внутренний карман пиджака за кошельком.       Юнджин замолкает, отчего-то глядя на них с широко распахнутыми глазами и горящим в них любопытством. Её даже не смущает Джэхо, уставший ждать, когда она вернётся в игру и дёргающий её за рукав.       — Для тебя прайс удваивается, — сварливо говорит Сону.       Движения Хисына замедляются. Он заглядывает в отдел с бумажными купюрами.       — …могу я оплатить в рассрочку?       Опешив, Сону хлопает ресницами. Веселье зарождается в груди от нелепого вопроса, так и от серьёзного вида Хисына.       — Забудь, давай покончим с делами. Покажи мне вашу внутреннюю кухню, у меня нет всего времени мира, чтобы тратить его здесь.       Дополнительная комната за той самой дверцой оказывается соединением архива, кабинета и склада — узкая, больше похожая на каморку, с одним единственным окном под потолком. Освещение здесь довольно слабое, чтобы без напряжения копаться в бумагах.       — Ты заболел? — спрашивает Хисын, пропуская его внутрь. — Я знаю, что Чонвон может быть строгим, но ничего страшного не произойдёт, если ты отдохнёшь.       — Наивно с твоей стороны полагать, что я боюсь выговора Чонвона, — отрезает Сону, приподнимаясь на цыпочки, чтобы увидеть верхние полки стеллажей.       Дверь за ними закрывается с щелчком.       — Где книга учёта?       Сону поворачивает голову, и это всё, что он успевает сделать, когда маска аккуратно слетает с лица. Стоя на расстоянии двух шагов, максимально допустимом в таком маленьком помещении, Хисын немедленно хмурится при виде аккуратных рядов пластырей на скуле.       — Всё ещё хуже, чем я полагал. Ты не заболел — тебя побили.       Под воздействием телекинеза маска плавно опускается на забитый коробками стол.       — Кто это сделал?       Сону с придыханием поджимает рот. Похоже, отсутствие манер — общая черта для студентов магической академии. Или общая черта всех парней. Если подумать, в его мире те также бесцеремонно хватали его и его вещи, допрашивали, считали себя в праве указывать ему, что делать и как.       — Какое тебе дело? Я надел маску не для того, чтобы ты её снимал.       — Сону, у тебя всё лицо в пластырях.       — Да, спасибо, я же не заметил.       Хисын вздыхает в сторону. Чего он вообще хотел добиться нелепой пародией на беспокойство о нём?       — Хорошо, давай по-твоему. Если тебе не нравится думать, что я могу просто волноваться, тогда ты должен рассказать мне, потому что за дисциплину в Деселис в ответе я. Итак, кто тебя ударил?       — Никто меня не…       — Просто скажи кто!       Резкие нотки отягощают обычно мягкий голос. Сону помнит, как они раньше ругались из-за Суха, и тогда Хисын тоже казался грубым раздражительным человеком, однако неуловимая разница присутствовала в виде… тревоги?       Хисын смотрит на него с напряжением, то и дело сосредотачиваясь на украшенной пластырями половине лица.       — С каких пор мы так близки, что ты себя ведёшь как курица-наседка? — Сону недоверчиво моргает, скрестив руки на груди и делая шаг навстречу. — Вспомни, как ты относился ко мне всего несколько дней назад, а если память подводит, я с удовольствием поясню: ужасно. Не ты ли обвинял меня в меркантильности, в манипуляторстве и прочее прочее, словно я самый низкий человек на планете? Не ты ли оберегал от меня моих же друзей и Суха? А теперь достаёшь вопросами, кто же меня ударил и смеешь козырять передо мной картой дисциплинарного комитета?       Внутренняя борьба отражается в дёргающихся уголках губ, когда Хисын молча выслушивает его. Тени недовольства рассеиваются, уступая место странной эмоции, без вербального подтверждения слишком неясной для него.       Внезапно Сону осознает, что притиснул Хисына к двери. Тот не подавал признаков неудобства, просто глядя сверху вниз. Высокая фигура почти сравнялась с ним ростом, так как Хисын нагнулся.       — А ты не знаешь, почему я так себя вёл? — перебивает его Хисын.       — Потому что ты придурок, — ласково произносит Сону, убирая вопросительную интонацию.       Будто не в силах поверить, Хисын долго молчит, а потом усмехается в сторону.       Сону резко прищуривается.       — Из-за тебя, — неожиданный ответ заставляет Сону отпрянуть, но Хисын ловит его за запястье и тянет на себя. — Меня не волнует, как ты себя вёл с другими. Манипулировал? Плевать я хотел. Использовал? Пожалуйста. Но не строй из себя ангела, Сону-я, ты далёк от этого образа.       — Какого чёрта тебе от меня надо?!..       — Ты заставил меня мучаться почти месяц!       В висках закололо от усилившегося пульса. Сону чувствует, как его лицо одеревенело от попытки сдержаться, когда Хисын встряхнул его подобно кукле.       — Ты и твоя магия, — гораздо тише продолжил он, но от этого понятнее не стало. — Может с другими трюки срабатывали без последствий… однако я тоже кое-что умею. Я знаю, что ты забрался в мою голову и перевернул внутри всё верх дном, правда я не понимаю зачем.       — Что ты несёшь? — нарочито спокойно спрашивает Сону.       — Что я несу? — поражается Хисын, чьё дыхание совершенно сбилось с ровного ритма. Его брови надламываются, меж дрожащих губ проскальзывает кончик языка. — Сону, ты не можешь делать вид, что не заставил меня ненавидеть тебя.       Когда руки сдавливают плечи сильнее, становится уже не до шуток. Он пришёл сюда, рассчитывая быстро разобраться с тривиальным вопросом. С другими клубами получилось завершить проверку за полчаса, разве что в «Шипах и розах» пришлось задержаться по личной причине, до сих пор отдающей горечью в сердце.       Однако, Хисын стоял и мешал ему делать свою работу.       Как бы Сону не старался — не мог вспомнить, что действительно воздействовал на того магией, за исключением парочки случаев. Но там всё ограничилось простыми действиями, и что, за это теперь ему предъявляют ныне претензии?!       — Я понятия не имею, что ты себе надумал в своей маленькой голове, — цедит Сону, тыкая пальцем в грудь Хисына. — Подай на меня в суд за то, что я накормил тебя пирожным, или что там ещё было.       — Не притворяйся непричастным!       — Кто тут притворяется?!       Раздражение охватило его полностью, и Сону решительно стряхнул с себя руки.       — Сохраняй дистанцию, когда говоришь со мной. И оставь лицемерную заботу для кого-то другого. Тебе же нравилась Суха? Вот и иди к не…       Прежде чем ему удалось закончить, Хисын наклонился и соединил их губы.       В мыслях устанавливается пустота. За несколько секунд, которые ему требуется, чтобы принять происходящее, Хисын меняет их положение. Его спина ударяется о двери, с влажным вздохом поцелуй прерывается, чтобы продолжится с куда большей интенсивностью.       Сону толкает Хисына, беспорядочно царапая ослабевшими руками крой пиджака.       — У тебя не выйдет переписать меня, — Хисын перехватывает его руки, переплетая их пальцы и с гулким стуком прижимает их к двери на уровне головы. Это неудобно, затылок слишком сильно упирается в древесину, когда на него нападают с жадностью дорвавшегося до источника животного. Жар чужого языка проникает в его рот, посылая волну приятного удовольствия вдоль позвоночника.       Вкус сладкой газировки достигает горла, полузадушенный всхлип невольно вырывается наружу. В ушах формируется пробка, сквозь которую до Сону эхом доносятся мягкие скользкие звуки вперемешку с шорохом их одежды.       «Отпусти меня!»       Приказ формируется с запозданием, но ещё более ошеломляюще то, что в голове возникает другой голос:       «Нет!»       Телепатия! Сону шокирован настолько, что позволяет вылизывать свой рот, туманная поволока охватывает поле зрения. Если Джей целовал его мягко, словно боялся разбить, словно целовал драгоценную возможность для них быть вместе, пусть даже в картине и по принуждению сюжетной роли, то Хисын целовал настойчиво, плотно запечатывая губы, запирая его язык внутри своим.       Сону боялся, что положение главной героини изменит что-то, и всё же надеялся на ошибку. Хели не должен хотеть Шиона. Такого просто нельзя допустить!       С силой пнув Хисына в голень, Сону дёргается всем телом и вырывается из крепкой хватки. Он игнорирует влажный звук, с которым их губы расходятся, и сноровисто прикрывает рукой нижнюю половину лица.       Не дожидаясь, пока высосавший его душу парень выпрямится, Сону даёт ему звонкую пощёчину.       Голова Хисына мотнулась вбок, чёлка упала на глаза, скрывая их выражение. Вложив в удар скопившийся гнев, Сону сжимает пальцы в кулак, вдавливая ногти в покрасневшую пульсирующую от боли ладонь. Это волнует в последнюю очередь, а в первую факт, что Хели пробудил магию телепатии гораздо раньше, чем сие произошло в отомэ-игре.       — У тебя пубертатный период? — недоверчиво шепчет Сону за усмешкой пряча смятение.       — Ты нравишься мне, — перебивает Хисын с тяжело вздымающейся грудью, его глаза покраснели от лопнувших капилляров, а рот потрясающе алого оттенка. — Прекрати пытаться это изменить.       Слова эхом отдаются в ушах, пока Сону недоверчиво искал признаки, что Хисын шутит. Иначе как шутку его слова сложно воспринять, слишком внезапно зародилось романтическое влечение к нему.       Единственные знаки внимания, которые он заметил, столь малы и редки, что невозможно совокупить их со столь ярким проявлением симпатии. Кто бы что ни говорил, но Сону не верил, что поцелуй может быть дружеским или вообще заключать ненависть, как любят описывать в литературе. Когда ненавидишь, то меньше всего тебе хочется сосаться со своим врагом.       Так когда Хисын успел втюриться в него? Когда?!       — С ума сошёл? Мои уши вянут от чуши, которую ты несёшь, Ли Хисын, — Сону не успокаивается и снова толкает его, отбрасывая на стеллажи.       Раскинув руки в стороны, Хисын удерживает равновесие благодаря полкам.       — Толкай меня, бей, мне всё равно, — выпрямившись, он откидывает волосы назад и смотрит прямо. — Зная, что ты мне нравишься, ты всё равно посмел приворожить меня к Суха. Я провёл ночи без сна, гадая, за что ты так жестоко со мной поступил, и я пришёл к выводу, что это не имеет значения.       Сону прижимает пальцы к вискам, пытаясь унять вгрызающуюся вглубь черепа боль, усиливающуюся по экспоненте. Ему бы уйти подальше от бредящего главного героя, дать сердцу остыть, но Хисын продолжает:       — Ты можешь изменить меня здесь, — он указывает на лоб, затем прикладывает ладонь к сердцу: — Но чувства тебе неподвластны. В этом слабость твоей манипулятивной магии, Сону-я.       — Почему ты думаешь, что говоришь сейчас мне эти слова по своей воле?       Раз уж Хисын так настаивает, то Сону может подыграть, просто чтобы найти причину, по которой их отношения закрутились в это. Будто бы недостаточно Сонхуна, вломившегося в его жизнь и решившего обосноваться в ней, Чонвона, с завидным упорством продолжающего вращаться на его орбите, Джейка, прыгающего с кнопки «выбесить до белого каления» на кнопку «иногда он бывает полезен».       О Джее ему даже не хочется говорить. Не смотри в бездну, иначе бездна посмотрит в ответ.       — А ты не заметил? — Хисын засунул руки в карманы брюк и поднял подбородок. — Суть телекинеза в воздействии путём мысленных сигналов. Теперь, когда я понял, что со мной, у тебя не выйдет коснуться моего разума и остаться незамеченным.       С оборотнями и магами Сону в принципе старался быть осторожным. Гипноз Шиона действовал по-разному, завися от вложенных эмоций или цели, но частенько маги оставались в сознании и просто выполняли ряд действий, запертые в собственном теле. С группой Пак Дохва и Ли Ёнбином ему удалось провернуть куда более сложные манипуляции, как полное забвение и изменение воспоминаний.       Если следовать словам Хисына, то пользователем с похожей спецификой способностей будет сложнее управлять.       Сложно — не значит невозможно.       — О, и ты полагаешь, что сравнишься со мной? — Сону улыбается крайне высокомерно.       Без слов все предметы в комнате взлетают над полом, пока Хисын продолжает наблюдать за ним. На его лице отсутствует превосходство или гордость, словно он лишь демонстрирует, на что способен, и от этого желудок скручивается в страхе.       — Я не хочу воевать с тобой, — наконец, произносит Хисын, восстанавливая порядок.       — А я не хочу иметь с тобой ничего общего.       Слова порой ранят сильнее кулаков. Сону прекрасно знает, куда бить, чтобы оставить глубокие шрамы, а, в силу открывшихся истин, слабое место Хисына — в его влюблённости.       Хисын вздрагивает.       — Это тебе понятно?       Не дождавшись ответа, Сону цокает и разворачивается к выходу. С возросшим раздражением он давит на ручку, как мужская ладонь захлопывает дверь обратно, а сзади спину обдаёт теплом приблизившегося тела.       — У тебя совсем самоуважения нет? Я же ясно выразился, ты мне не интересен. Целуйся с кем-то другим, кто согласится терпеть твои выходки.       — Я больше не хочу бегать за Суха, не понимая, зачем я это делаю, — Хисын прислоняется лбом к его затылку и вздыхает. — Ты стёр моё достоинство, приравнял к вещи, которую можно отдать, не заботясь о моих чувствах.       Рука Сону дрожит, когда её нежно заключает в клетку рука Хисына.       — Позволь мне просто быть рядом. Я не прошу о взаимности, — гулкий звук сглатывания прокатывается над ухом, когда Хисын выдавливает просьбу тихим голосом. — Сону-я, мне уже нечего терять кроме своего сердца.       Прикрыв воспалённые веки, Сону проклинает судьбу, связавшую его с этим миром.       Он поднимает голову и смотрит в глаза Хисына, видя в них надежду на что-то. Всегда сложно отказывать искренним чувствам. Как бы он не отмахивался, но весь разговор больше напоминал болезненную исповедь, поцелуй служил закреплением, и так просто игнорировать чью-то любовь трудно.       Но нужно.       — Нет, — твёрдо отказывается Сону, следя за тем, как лицо Хисына омрачается. — Принесёшь все необходимые записи в кабинет Чонвона, моей же ноги здесь больше не будет.       Хели, умеющий читать мысли, для него теперь опаснейший человек в мире. ***       В шесть утра Сонхуна будит громкий шум. По ощущениям он проспал совсем немного, так как накануне тренер с них согнал семь потов, задержав на поле почти до полуночи. Ему хоть бы что, он не сильно устал, но даже с выносливостью волка было тяжело заснуть после стольких часов взбудораженного бега. Плюс полнолуние, пусть и сходило на убыль, продолжало давить.       — Чёрт!.. Да где, чёрт возьми?.. А, нашёл.       Бормотание Джея стало привычным за три года соседства, поэтому Сонхун не особо удивился, что тот болтает сам с собой. Другой вопрос, почему он это делает в такую рань?       Сонная нега утаскивала обратно в сладкие объятия, но Сонхун почему-то упрямо держал один глаз открытым, наблюдая, как Джей ходит туда-сюда с сосредоточенным видом. В пятницу у них не было утренней пробежки, если только тот не решил загонять себя вусмерть, чтобы доказать педсовету, что его жизненно необходимо вернуть в список участников футбольных соревнований. Как хорошо, что приключения Нишимуры остались неизвестными учителям, иначе тренер бы вообще их всех убил.       Видимо, найдя всё, что нужно, Джей вылетает из комнаты. Хлопок сопровождает уход, окончательно согнав любое подобие дрёмы.       Немного полежав, Сонхун со вздохом поднимается и проверяет видно ли луну.       Вчера он пришёл в себя на полу возле своей кровати, совершенно не подозревая, где он был ночью и что делал. Прошлые полнолуния Сонхун проводил в доме Паков, где дед заковывал его в цепи в самой дальней комнате и выпускал лишь спустя два дня, когда он загибался от недостатка воды и еды. Ему всегда говорили, что в такие ночи он не должен гулять на свободе, что он опасен, и Сонхун соглашался.       Ведь остальным, полноценным волкам не отшибало память напрочь в полнолуние.       По словам разозлённого Джея, для начала впечатавшего ему в лицо пудовый кулак, чудом не сломав череп, Сонхун что-то определённо натворил. Что-то связанное с Сону. Он чуть не поседел, предполагая наихудшие варианты развития событий, поэтому не обратил внимания, в каком ужасном виде выскочил искать Сону. Благодаря регенерации сломанный нос успел зажить к моменту, когда цель была найдена. Жаль, что Сонхун в итоге так и не узнал, чем «порадовал» Сону ночью.       Вчера он собрал стаю в саду, заставляя всех рассказать ему, кто где был во время полнолуния. Искать Сону после выяснения личности волка, забрёдшего на его этаж, Сонхун не стал, так как помнил, что по расписанию у второгодок Астрономия ночью.       Он планировал встретиться с Сону сегодня, но не ожидал, что тот сам придёт к нему.       Правда, первым посетителем стал Бён Ыйджу.       — Сонхун, — кивает ему оборотень, стоя в коридоре и не делая попытки войти. — Вчера Ким Сону поднялся на башню, но что-то внутри произошло, и спустился он оттуда уже на руках Ян Чонвона с исполосованным лицом.       — Что? — Сонхун чувствует, как под влиянием эмоций ногти на руках крепчают, вытягиваясь в когти.       Коротко взглянув на дверной косяк, под ладонью Сонхуна треснувший с тоскливым звуком, Бён Ыйджу продолжает:       — Я ждал его внизу.       — Какого чёрта ты оставил его в одиночестве?       Исполосованное лицо? Чонвону пришлось вынести Сону на руках?       Сонхун вцепился в косяк с большей силой и постарался вернуть мысли в рациональное русло. Перед тем как разорвать Ыйджу, ему нужно выяснить, что произошло. Уговоры подействовали слабо — на третьей секунды размеренных вдохов и выдохов Сонхун резко шагает на оборотня.       — Ты не сказал, что я должен ходить за ним всюду, — возразил Ыйджу, напрягаясь. — Как по-твоему мне надо было интерпретировать «Присмотри за Сону»? Я не знаю, честно, что случилось в башне, но он не сильно пострадал. Просто несколько царапин…       Сонхун не выдержал потока бреда, покидающего болтливый рот. Без предупреждения он сорвался с места, хватая Ыйджу за горло и яростно ударяя об стену коридора напротив.       — Несколько царапин на его лице равняются нескольким переломам на твоём теле, Ыйджу, — жёстко проговаривает Сонхун, глядя на задыхающегося парня, что пытался отодрать его когти от себя. — Что. Произошло.       В такую рань общежитие пустынно, мало кто пожелает по своей воле просыпаться задолго до завтрака, поэтому их столкновение остаётся без внимания. Впрочем, Сонхун не обманывался тишиной, прекрасно зная, что многие волки беспокойно спят после полнолуния. Но они точно не высунут нос наружу, услышав, как в коридоре завязывается драка между альфой и другим членом стаи.       — От-отпусти…       Ноздри Сонхуна вздуваются, когда он в последний раз бьёт Ыйджу об стену и отпускает, роняя на пол.       — Отвечай.       Кашляя, Ыйджу пытается восстановить дыхание, пока Сонхун тщетно приводит разум в порядок. В последнее время ему всё тяжелее держать себя в узде, малейший раздражитель выводит агрессию на новый уровень, как сейчас. Ему удавалось сохранять спокойствие, если рядом были Сону или Вонён.       — Я поискал вокруг башни и на лестнице, кто мог пройти мимо, — сипло бормочет оборотень, медленно поднимаясь, но Сонхун ставит на его плечо ногу. — Нашёл несколько запахов, один принадлежит Ким Сону, второй Ян Чонвону, а третьего я не знаю, — неудовлетворённый ответом, Сонхун давит сильнее. — С-сегодня я найду его!       Чёрт побери, почему нельзя сразу сделать всё правильно?       Сонхун вздыхает. Выросшие на пальцах ног когти впиваются в мягкую плоть, из-за чего Ыйджу морщится, но молчит.       Что ж, методы деда по управлению стаей могут быть иногда полезны. Раньше Сонхун отстранялся от полученной роли, вынужденный бороться с Бён Ыйджу, потому что не хотел быть внизу пищевой цепочки и снова стать отщепенцем. Он сам крайне удивился, когда ему удалось одержать победу.       В стае Пак о нём не заботились. Сонхун подходил к управлению стаи Деселис неуклюже, интуитивно, по-настоящему взяв волков под контроль после событий в Кояне.       Теперь ему ясно, что нет необходимости прятать истинную природу.       Монстр? Ну и что? Сону принимает его, а остальное не так важно.       Неизвестно, что бы он сделал с Ыйджу дальше, разозлённый до белого каления, но редкие хлопки прерывают их.       — Ух ты, — пресным голосом говорит Сону, стоя возле лестничного проёма. — А, прошу прощения, я думал, что попал в театр.       Мгновенно забыв об Ыйджу, Сонхун полностью разворачивается и жадно осматривает Сону, одетого спозаранку как на подиум: голубая рубашка в полоску отлично сочеталась с белыми прямыми брюками, а на плечах висел завязанный синий свитер. На прекрасном лице нет ни единого следа царапин, кожа чистая и светлая, даже синяков под глазами нет. Без регенерации такое быстрое заживление возможно лишь благодаря специальным мазям, а значит Сону позаботился о себе.       — Встать можешь?       Игнорируя Сонхуна, Сону приближается к Ыйджу. Вспышка раздражения охватывает его, подогревая непрошенные мысли. Они успели сдружиться? Неужели за его спиной оборотни подбивают к Сону клинья? Он не стал трогать Джо и Юму, зная, что они дружат с прошлого года, но остальные были далеки от Сону.       Под интенсивным взглядом Сонхуна Ыйджу выпрямляется и делает шаг назад.       — Если цел, то иди, — велит Сону таким тоном, что любой другой альфа немедленно бы взъярился за перехват власти, но Сонхун готов отдать всех оборотней на его милость, если Сону попросит. Ыйджу тоже понимает это и исчезает с завидной скоростью.       Его игнорируют до тех пор, пока они не оказываются в его комнате. На его памяти Сону никогда не заходил внутрь, когда приходил к Джею, в редких случаях ожидая на пороге. Крошечная часть сердца удовлетворённо согрелась, потому что Сону пришёл ради него уже во второй раз.       Опустим момент, что в первый раз он принёс обращённого в кота Джея.       — Практикуешься, чтобы вырасти таким же ублюдком, как твой дед?       Вопрос бьёт под дых. Сонхун застывает напротив стула, на который изящно опустился Сону и скрестил ноги. Светлые лодыжки с выступающей косточкой сверкнули под задравшимися штанинами.       Сонхун поднимает взгляд на обманчиво-нежное лицо и натыкается на узкие лисьи глаза.       — Ыйджу допустил, что ты пострадал, — объясняет он на случай, если часть разговора была упущена. — Он должен был приглядывать за твоей безопасностью. Иначе в чём смысл его присутствия, если он не может защитить тебя?       — Скорее мне придётся защищать его в опасной ситуации, — качает Сону головой. — Я уже попросил его поискать, кем был третий человек, поднявшийся на башню вслед за мной. Вовсе не обязательно ломать ему кости за промах. Это не на его совести.       — Он заслуживает наказания, если не может исполнить простейший приказ.       — Дальше что? Закуешь слабых первокурсников в цепи и спрячешь в кладовке?       Против воли Сонхун вздрагивает. Тёмное помещение с пропитавшим его запахом подвала, отсутствие воды, из-за чего ему приходилось в буквальном смысле вылизывать сырые стены, возникли в памяти яркими образами. Даже почудился вкус бетона на языке.              Сону способен на многое, но он не мог узнать, что Сонхуну приходилось выживать в полнолуния, будучи запертым.       — Чтобы быть лидером, тебе не нужно избивать тех, кто слабее тебя. Твоя стая — не твои рабы, и чем раньше ты это поймёшь, тем лучше.       — Они волки, Сону-я. Иначе никак. Ты же помнишь, что Пак Ёнхву пришлось заставить встать на колени, чтобы он отступил.       — Пак Ёнхва член твоей стаи? — обрывает его Сону, глядя снизу вверх, но подавляя так, что на плечи словно опустилась гора. Вопрос будит негодование, копившееся долгие годы, и Сонхун непроизвольно скалится.       — Он никогда не будет членом моей стаи, а я — его.       — Тогда почему ты приравниваешь его к Бён Ыйджу? — голос Сону усиливается, как хлёсткий кнут, которым он умело орудовал в поместье Пак. Пусть сейчас он сидел и ничего не делал, это не уменьшало его влияния в глазах Сонхуна.       «Твоя стая — не твои рабы».       Сонхун сжимает зубы, сдерживая недоверчивый крик. Он ошибался?       — Наказание не должно приносить тебе удовольствие, в первую очередь ты наказываешь себя за плохое руководство, а уж потом Ыйджу, — взгляд Сону чувствуется, даже если Сонхун отказывается смотреть на него, боясь выдать противоречивые эмоции и внушить страх к себе. Он знает, что сейчас его зрачки вытянулись, а когти до сих пор болезненно царапают ладони, и это последняя картина, которую ему хочется демонстрировать кому-либо.       — Мне понравилось видеть, как он ползает у моих ног, — наконец, выдавил Сонхун и задохнулся от ужаса.       Дедушка был прав. Он действительно монстр, и лик его настолько отвратителен, что даже Сону противно от него. А если Вонён когда-нибудь узнает? Сонхун может ярко представить, как она молчаливо стоит в стороне, не приближаясь, но и не уходя. Просто смотрит, не в силах выразить словами, как разочарована в нём.       «Практикуешься, чтобы стать таким же ублюдком, как твой дед?»       Нет, он ведь хуже гораздо. Дедушка хотел научить его держать себя в руках, а Сонхун чему хотел обучить Ыйджу?       — Сядь уже, у меня шея болит из-за тебя, — со вздохом требует Сону и, не дождавшись, хватает его за руку и усаживает на кровать рядом. Его пальцы скользят по опасным чёрным когтям, которые Сонхун в панике пытается убрать. — Сиди смирно.       Тишина устанавливается, пока Сону медленно водит по острию уродливых волчьих когтей.       — Ты поранишься, — еле слышно произносит Сонхун.       — Да, и в этом будет твоя вина, — беспечно говорит Сону, поднимая голову. — Не возразишь?       — Зачем мне возражать? Ты ведь уже поранился, моя вина в том, что я не уберёг тебя. Не Ыйджу.       Несколько мгновений Сону ищет в его глазах что-то, после чего раздражённо вздыхает и откидывается на спинку стула. Потерянное тепло его ладоней тает между пальцев.       — Найди баланс между тряпкой и карающим всех подряд мечом. Задумайся, что для тебя значит стая, и если ответа на это у тебя нет, то лучше передай лидерство другому. Нечего сваливать с больной головы на здоровую, — Сону постукивает по подлокотнику. — Так кто из твоих волчат появился на моём этаже, хотя я настоятельно попросил не делать этого?       Не сразу переключившись на деловой настрой, Сонхун растерянно хмурится.       — А, ты про… Это Харуа с первого курса. Он сказал, что хотел поиграть с кем-то из своих одноклассников, живущих на твоём этаже, и забыл о предупреждении.       — Первогодка? — как-то уныло тянет Сону, надувая губы.       Привычка очень милая, и кажется, что Сону сам не замечает, что делает так порой, когда что-то ему не нравится. Сонхун коллекционирует маленькие детали образа Ким Сону, надеясь когда-нибудь собрать полную картину. Это должна быть красивая картина.       — Ладно, — решает Сону. — Пусть спрыгнет с первого этажа.       — Он может и с крыши, — пожимает плечами Сонхун, вспомнив угрозу. — Мы же оборотни, такая высота пустяковая для нас.       Как-то кисло покосившись на него, Сону издаёт понимающий звук.       — Не хвастайся.       Когда Сону поднимается, Сонхун торопливо встаёт следом. Они пробыли вместе всего десять минут, из которых только под конец получилось поговорить спокойно. Как бы эгоистично это не звучало, но внезапное желание остановить Сону, прикоснуться к нему, воспламеняет внутренности невыносимым жаром. Его взгляд мечется вниз, на полные бёдра, затем наверх, где из-под рубашки выглядывает крошечный кусочек шеи.       Клыки чешутся от неясного порыва что-то сделать.       — Что я сделал в полнолуние?       Кажется, из всех вопросов он выбрал самый неудачный. Лицо Сону темнеет, как будто он мгновенно разозлился, а значит Сонхун и правда натворил дел.       — Я знаю, что я что-то сделал. Тебе не хочется говорить со мной из-за этого, и я правда пытался вспомнить. Джей буквально избил меня, не объясняя причины, лишь сказал, что вытащил меня из твоей комнаты, так что, — Сонхун встаёт рядом, — расскажи мне, что случилось.       — Тебе так интересно, как сильно ты проштрафился?       — Не просто интересно, мне важно знать. Тебе не особенно нравится видеть меня, — Сонхун даже не морщится, произнося такие колющие сердце слова. — Поэтому я должен понять, что делаю не так, потому что, исправляя ошибки, люди становятся ближе.       Сону скрещивает руки на груди, становясь похожим на очень недовольную лисичку. Так и хочется сжать его в крепких объятиях, лизнуть пухлую щёку, вдохнуть приятный запах в углублении мягкой шеи, укусить.       Сонхун смаргивает наваждение, резко отводя взгляд с манящего выреза на рубашке.       Чёрт, нельзя.       — Ты укусил меня, Пак Сонхун, — Сону злобно топает, затем, не успокоившись, с силой наступает на его ноги по очереди. — Пометил, как какую-то!.. Аж слов нет! Я пришёл, чтобы уточнить несколько вопросов, но тебе обязательно нужно было напомнить о своих косяках. Из-за тебя теперь толпа оборотней пялится на меня, как на восьмое чудо света! Как ты собираешься это исправлять, а?!       «Никак», — тихо и чётко появилась мысль, и Сонхун почти кивнул себе.       Сону, прячущий шею, потому что на коже остались следы от его зубов, нравится Сонхуну гораздо больше, чем он может признать вслух. Он почти тянется дёрнуть воротник, чтобы собственными глазами увидеть метку, поставленную в бессознательном состоянии.       — Без глупостей, — вовремя осаждает Сону, заподозрив неладное по одному молчанию. Он строго удерживает Сонхуна на расстоянии вытянутой руки, обходя по кругу. — Я иду на завтрак.       Но у порога ухо улавливает разговор в отдалении с участием знакомых личностей. Сонхун слегка хмурится, не понимая, почему Джей возвращается в комнату в такой странной компании.       — Джей идёт, — почему-то предупреждает он, замечая, как складка на лбу Сону разглаживается.       — О, а где он был вообще?       — Не знаю, где он был, но можем узнать, когда они с Нин Ичжо зайдут.       Сонхун почти физически осязает, как от Сону веет холодом. Прежде чем он успевает что-то сказать, его решительно хватают за футболку, натянув так, что доступ к кислороду перекрывается. Сдавленное ойканье перебивается торопливым топотом, когда его затягивают в ванную.       — Тихо! — требует Сону, запирая за ними дверь.       Что ж, тихо так тихо.       В течении разговора Сонхуну не удалось сосредоточиться, плюс они находились в его комнате, где отовсюду пахнет знакомо и понятно, но сейчас, нависая над Сону в опасной близости, он кое-что чует.       Да, он и правда должно быть укусил Сону. Теперь метку можно не обновлять несколько дней, все волки на расстоянии шага почуют запах Сонхуна и поймут, что лучше подумать дважды прежде чем, что-то сделать.       Сонхун очень сомневается, что Сону что-то слышит. Судя, по сосредоточенному виду, он пытается.       -…и тебе прям с утра приспичило собирать шкафчик?       — Я не могла уснуть, потому что вчера днём я проспала уже часов семь, плюс после полуночи меня вырубило до пяти утра.       — А, ну… у тебя наверное вообще режима сна нет, не тяжело так жить? Погоди, я проверю одет ли Сонхун. Куда это он? В ванной что ли?       Джей и Нин Ичжо, их одноклассница с параллели, вошли в комнату, причём девушка замялась у порога.       — Ладно, неважно. Подожди, я поищу, куда инструменты положил. Что конкретно тебе нужно?       Наклонившись к розовому уху, Сонхун тихо начинает объяснять, что происходит. Сперва Сону толкает его, но после его рука замирает, приятным теплом окутав плечо. Для удобства Сонхун опирается ладонью о стену, другой рукой подпирая поясницу, чтобы не потянуться к мягким щёчкам.       Ему не столь важно, почему они прячутся в ванной, как преступники или шпионы, что скорее всего ближе к правде. Главное, что они оказались так близко, что можно беспрепятственно заключить Сону практически в клетку. Отчего-то его сердце трепещет, когда он вдыхает аромат шампуня, смешанный с его собственным.       Наученный опытом прошлых взаимодействий, Сонхун сдерживает честные желания. Сону не понравится, если он снова будет трогать его без разрешения.       — Не знаю, подойдёт ли тебе эта отвёртка, — глухо звучит голос Джея. — Посмотри, если нет, я могу поискать в городе. Или сходи сама в любой магазин, где продают инструменты.       — Ох, я бы с радостью не грузила тебя просьбами. Но я не поеду в город, надеюсь, что твоя отвёртка мне подойдёт.       — Ну… в противном случае, принеси мне саморезы потом.       — Саморезы? Что это такое?       — Я имею в виду, болтик, который ты вкручивать собираешься.       Сону хмурится, когда разговор становится всё более пустым. Поджав губы, он вопросительно поднимает брови и смотрит на Сонхуна. Пальцы на плече шевелятся, Сону убирает их к его большому сожалению.       Скрестив руки на груди, Сону поворачивается и прислоняется спиной к двери.       — Хватит.       Сонхун смыкает губы, прекращая пересказывать диалог Джея и Нин Ичжо. Так что теперь в ванной, в которой до сего момента не было никого кроме него и соседа, они вдвоём. Глаза Сону шарят вокруг, задерживаясь на различных тюбиках, коими заставлены их полки у зеркала. Большую часть ему подарила Вонён, придя в ужас от покрасневшего лица с облезшей кожей и кратерами вместо пор. И с лета он вернулся с огромной сумкой, забитой косметическими средствами по уходу.       Сейчас Сонхун не жалеет, как тогда, что начал следить за собой.       Сону, очевидно, любит, когда вокруг него царит чистота и красота, поэтому Сонхуну нужно постараться вдвойне. У него итак мало очков симпатии.              — Нин Ичжо собирается уходить, — шёпотом произносит он. — Она спрашивает у Джея могут ли они…       — Мне не интересно, — отрезает Сону, высоко задирая прямой нос.       — …как-нибудь позаниматься вместе в библиотеке…       — Ты меня не слышишь?       — …потому что ей непонятен материал по алхимической теории, в которой Джей вообще-то не шарит от слова совсем, и вся школа об этом знает…       — Пак Сонхун, — шипит Сону, нахмурившись.       — Джей согласился.       Они замолкают одновременно.       Красивое лицо не выражает никаких эмоций. Сонхуну хочется очертить пальцем точёные черты, начиная от линии изящных бровей, спускаясь по тонкой переносице к узким глазам с длинными ресницами, далее к скулам и продолжить путь вниз, прямо к пухлым блестящим от бальзама с ароматом клубники губам.       Сону моргает.       — Договорились на понедельник, — нарушает тишину в последний раз Сонхун, не зная, чего добивается на самом деле.       Ничего не отвечая, Сону сжимает ручку двери, на мгновение устанавливая зрительный контакт, после чего резко опускает её вниз. Джей и Нин Ичжо прощаются через порог, когда они по очереди выходят из ванной.       Эмоция неподдельного удивления озаряет лицо Джея.       — Сону?! — взгляд мечется к нему. — Сонхун?! Подождите, вы были в… ванной?       Немая сцена воцаряется, когда Сону спокойно встаёт перед Джеем, эффективно туша его зарождающийся гнев аккуратными прикосновениями: поправляя запутавшиеся волосы и воротник толстовки.       Ни словом, ни делом, ни взглядом он не показывает, что кто-то помимо них присутствует в комнате. Когда кончики пальцев Сону дотрагиваются до челюсти Джея, Сонхун понимает, что тот делает. Если животные метят территорию запахом, то люди обозначают её действиями.       Сону не понравилось услышанное. Настолько, что он решил продемонстрировать, у кого на самом деле есть права на Пак Чонсона.       Сонхун задумчиво сжимает руку в кулак, пряча её за спиной.