Моя мисс радуга 🌈

Со стороны брак Чон Ёнми выглядел идеальным. Иногда Ёнми и самой казалось, что это так. Ведь у нее прекрасный дом в одном из самых престижных районов Сеула. У нее трое очаровательнейших детей — два сына и дочка. А муж — человек, о котором мечтает любая женщина. Всё таблоиды так и кричат о их идеальной семье, все говорят, что хотят подражать им. И что у Ёнми исполнились все её женские мечты. Но так казалось только на первый взгляд. Хосок не только был высоким, темноволосым и необычайно привлекательным, он еще был и достаточно богатым, чтобы получать от жизни все, что пожелает. Он давно зарекомендовал себя лучшим хореографом чуть ли не всего мира. Всё его постановки производили фурор и оставались надолго в сердцах зрителей Но все это было лишь видимостью. Игрой на публику. А на самом деле Ёнми тихо сходила с ума от раздражения. Ее мучило, что, кроме этой видимости, в их браке не было ничего. Ее муж жил своей собственной жизнью, и она постоянно чувствовала расстояние между ними, даже когда Хосок был рядом. Как, например, сегодня. Она приготовила его любимые блюда — суп кимчи-ччиге и пибимпаб. И теперь он с удовольствием ел их, сидя напротив и не желая разделить свое удовольствие с ней. Он даже не глядел на жену, не говоря уже о том, чтобы похвалить блюдо, поблагодарить. Впрочем, так было постоянно: все ее отчаянные попытки привлечь к себе его внимание заканчивались ничем. Советы в интернете относительно того, как «освежить» свою семейную жизнь, нисколько не помогали. Ее старания изменить внешность также окончились полным провалом. Если даже Хосок и заметил, что жена сегодня выглядит не так, как всегда, ему это было безразлично. Он не увидел в ней по-новому привлекательную для него женщину. Ёнми подумала, что напрасно остановилась на полдороге. Ей приходила на ум идея очень коротко постричься, но многолетняя привычка к роскошным длинным волосам взяла свое, к тому же Ёнми стало жутко при мысли, что ее пышные темные пряди вдруг упадут на пол под ножницами парикмахера. Она не решилась. И нашла компромисс. Теперь на ее плечах лежали красиво завитые локоны. Она выбрала чёрный комбинезон и красные туфли лодочки. Ей казалось, что все это очень элегантно и одновременно взывает к чувственности. Но в Хосок это не пробудило даже тени интереса. Даже если бы она надела мешок из под мусора, её мужа это бы никак не волновало. А может быть, будь она и посмелее, ей все равно бы не удалось пробиться сквозь отчуждение Хосока и занять иное место в его жизни. Он считал бы, что изменение в ней чисто поверхностное, вроде перестановки мебели в доме. Если Ёнми это доставляет удовольствие — пусть резвится. А на его мысли, чувства или действия это никак бы не повлияло. Вот и сегодня ее попытка создать романтическое настроение новой сервировкой стола не удалась. Хосок только отметил тигровые лилии и свечи в центре стола и спросил, не репетирует ли она предстоящий званый обед. Приятное разнообразие после приевшихся роз, добавил он. Ему и в голову не пришло, что она сделала это только для них двоих. А Ёнми была слишком огорчена, чтобы что-то ему объяснять. Раньше она бы в лепешку разбилась, доказывая свою любовь всем вокруг. У них и вправду была идиллия, но с каждым днем все начало угасать. Это как цветок в горшке, который почти завял, но ты его поливаешь раз в сто лет и он снова находит в себе силы бороться за эту жизнь. Кажись, выкини ты этот цветов и проблем не будет, он не будет мозолить тебе глаза и заставлять подходит к нему и через силу поливать его. Ёнми ковыряла палочками в тарелке, безуспешно пытаясь пробудить в себе аппетит. Ее всегда угнетало отсутствие эмоций в отношениях с Хосоком. При всей его яркости и эмоциональности на сцене и на репетициях, на нее у него не хватало улыбок. До рождения детей это хотя бы было не так заметно. Они оба без памяти любили своих детей. Но любил ли Хосок ее? Ёнми начинала в этом сомневаться. И что еще хуже — задумываться, не виновата ли в этом другая женщина. — В воскресенье я уезжаю, нет ли у нас каких неотложных дел ? Безразличная фраза Хосока полоснула по ее натянутым нервам. Ёнми хотелось закричать: Есть! Это я! — но, когда ее взгляд метнулся к нему, в его глазах было столько равнодушия, что ее горячий порыв тут же остыл. Он имел в виду проблемы с домом, машиной или детьми. Он ничего не ожидала, а просто спрашивал. Чон Ёнми подавила свой порыв и подстроилась под его тон: — Твоя поездка всего на две недели, так? Неделя в Лондоне, другая — в Париже? — Да. Хочу проверить площадки для новой программы. В прошлый раз сцены были не пригодны для шоу и многие из ребят получили травмы. На этот раз неожиданностей быть не должно. — Ты так заботлив. Если что-то случится, я с тобой свяжусь. Хосок кивнул и отпил воды из стакана — В Лондоне я остановлюсь в отеле «The Resident Kensington». Достаточно близко к магазину твоему любимому магазину, так что могу привезти тебе что-нибудь оттуда. И Чон Хосок вернулся к своему ужину, словно ничего особенного жене не сказал. Может быть, так и есть, но Ёнми изо всех сил подавляла в себе желание сказать ему что-нибудь наперекор. Ей не хотелось выглядеть глупо, хотя ее женский инстинкт беспокойно подавал ей сигналы. Эта деловая поездка в Европу как-то отличается от всех предыдущих. Где-то в глубине души Ёнми чувствовала неладное. И только что Хосок впервые выдал себя. — А почему? — спросила она небрежно, как будто из простого интереса. Хосок безразлично посмотрел на нее, словно раздумывая, почему его сообщение вызвало у нее тревогу. Ёнми чувствовала себя неловко из-за того, что спрашивает о вещах, которые ему самому кажутся совсем незначительными. Он поднял бровь, понуждая жену пояснить свой вопрос. — Обычно в Лондоне ты останавливаешься в «London Hilton on Park Lane». Почему же сейчас не так? Мне казалось, ты им доволен, — сказала Ёнми, пожимая плечами, чтобы не выдать своего беспокойства, и делая вид, что вопрос ее продиктован просто женским любопытством. — Надоело одно и то же. Захотелось перемен. Одно и тоже… надоело… перемен… Может, она просто ненормальная, что относит эти слова и к семейной жизни. Остро ощущая отчуждение между ними. Иногда Ёнми бесила его уверенность в себе. Вот и сейчас… Она попыталась снова отвлечь его внимание от еды, хочет он того или нет. — Никогда не слышала про «The Resident Kensington». Он принадлежит к какой-то европейской сети отелей? Хосок покачал головой, продолжая жевать. — Тогда где ты его откопал? — настаивала Ёнми. — Ты узнал о нем из рекламного проспекта? — Какая разница? Я уже заказал там номер, — его губы насмешливо искривились, — на радость или на горе. Слова из брачного обета и нотка снисходительности в его голосе вывели Ёнми из себя. — Неужели тебе настолько трудно ответить на пару моих вполне естественных вопросов, Хосок? Он так удивленно посмотрел на Ёнми, что она даже слегка покраснела от удовольствия. До сих пор ей никогда не удавалось ни смутить, ни удивить его. Хосок был старше ее на пару лет — ему почти 29, тогда как ей — лишь исполнилось 27, — и все же он был зрелым, умудренным опытом и преуспевающим человеком. Но даже эти пару лет Хосок превращал в огромное гигантское расстояние между ними. Он много добился в танцевальном искусстве до того, как женился на Ёнми. Когда Хосоку было 21, он уже ставил танцевальные номера для многих знаменитостей, поработать с ним была большая честь. Всё его шоу были продуманный до мелочей и трогали самые черствые души людей. Ёнми в свою очередь была известной художницей. Она рисовала сколько себя помнила. Ее семья владела несколькими художественными галереями, арт объектами. Может быть ее родители и организовали ей пару выставок, но признания в мире художников она добивалась сама. В течение шести лет Ёнми охотно и беспрекословно выполняла все его желания. Хотя, ведь это она обеспечила ему то все, о чем только он мог мечтать, с первого дня их знакомства. Их брак был неравный. Она наследница своей семьи, а он простой танцор, пусть и именитый. И если говорить о меркантильной части вопроса и выгоды их брака, то Хосок явно сорвал джекпот. Хосок присоединился к части влиятельной семьи и теперь пользовался ее именем в своих целях. Нет, прошло уже почти семь, мысленно поправилась она. Видно, в разговорах о том, что после семи лет в супружестве наступает перелом, есть доля истины. Ёнми не хотелось признавать это, но она видела, что Хосок утрачивает или уже утратил интерес к ней как к женщине. Она родила ему троих детей, прям как они мечтали. А хотя если сейчас вспомнить - это он хотел троих, Ёнми же было достаточно одного или вообще не рожать. С тех пор как она родила дочь — их третьего ребенка, долгожданную девочку, которая завершила запланированную "ими" семью, они занимались любовью лишь от случая к случаю. Как будто теперь Ёнми исполнила свой долг по отношению к мужу и ей осталась только роль матери его детей. Давящее чувство пустоты, котором она месяцами подавляла, снова вырвалось наружу. Она смотрела в изумленные глаза Хосока с воинственным выражением, уже не раздумывая, что он скажет о ее внезапных вопросах, требующих немедленного ответа. Она не желает провести всю оставшуюся жизнь с ним в этих недомолвках. Ей всего лишь двадцать семь. И жить ей еще ой как долго. Ей ничего не нужно от него. Ей просто нужен он сам. Глаза его задумчиво сузились, эти проницательные голубые глаза, такие сосредоточенные, когда он рассматривал какую-либо проблему. — Что тебя так тревожит? — спросил Хосок и, отодвинув свою тарелку. Откинувшись на спинку стула, он ждал от нее ответа. Его губы сложились в чуть заметную улыбку. От этого Ёнми почувствовала себя капризным ребенком. Хосок готов был ненадолго осчастливить ее своим вниманием, чтобы выяснить, что же ее так беспокоит. Он готов был выслушать. Он всегда так делал. Полноценного общения не получалось. Муж сосредотачивался на ее проблемах и решал их, но никогда не делился с ней своими. Ёнми привыкла видеть в такой манере поведения исключительную заботу: он так внимательно относился к ее проблемам и нуждам. Эта забота создавала ощущение защищенности. Но теперь она почувствовала, что он вел себя с ней как с ребенком, от которого не ждут понимания вещей за пределами его маленького детского мирка. И это привело Ёнми в крайнее раздражение. Его забота теперь выглядела как бы ширмой, за которой Хосок вел собственную жизнь, ни во что не посвящая жену. — Разве ты не замечаешь, что мы ни о чем не говорим, кроме как о детях? — выяалила она, выразительно жестикулируя. — Или о том, что я купила для дома, для сада, для себя самой или… В общем, обо всякой домашней ерунде. Никчемные мелочи. Его брови на мгновение сдвинулись. Потом разошлись опять. Хосок подобрал наиболее мягкий ответ. — Мне они не кажутся никчемными. Почему ты так решила? Я отлично помню, как ты говорила, что для тебя важнее всего в жизни быть домашней хозяйкой и иметь семью. Ты сама так захотела. Это было правдой. Чистой правдой. Она влюбилась в него почти сразу. Ее подруга привела Ёнми на шоу Хосока, тогда о нем только начали говорить, а она была наследницей крупного состояния и имела за душой пару популярных выставок. Хосок так очаровал ее, что она отказалась от карьеры художника и лишь изредка рисовала, но даже с такими перерывами ей удавалось устраивать небольшие выставки. Она согласилась родить ему столько детей, сколько он пожелает. Она сама променяла свой талант и выбрала домашний быт и заботу о детях и муже. Рисовать - теперь было лишь ее хобби. Сначала, родители Ёнми были против брака с Чон Хосоком. Для дочери они подготовили более выгодную партию в лице Ким Тэхена : парень подходил по статусу, но девушка так настаивала о браке с Хосоком, что родители её в какой то момент просто сдались. Через Хосок стал любимым затем, даже наверное через чур любимым. Мама Ёнми все время повторяла о том , что она должна стать идеальной женой для этого парнишки. Напоминание о том, что Ёнми сама выбрала такой образ жизни, произнесенное спокойным и рассудительным тоном, только подчеркнуло всю неразумность недовольства Ёнми. Она лихорадочно принялась рыться в памяти, подыскивая подходящие слова. — И вдруг это оказалось не столь удовлетворительным, как ты ожидала? Вот и удар со стороны Хосока — Прекрати все сваливать на меня! — яростно выпалила она. — Я бы хотела кое-что выяснить насчет тебя. Почему ты не можешь просто ответить на мои вопросы, а не уводить разговор в сторону? Он пожал плечами. — Скажи, когда и в чем я тебя обидел, — суховато ответил он. — Я не думал, что у тебя такое кипучее любопытство. Да, Ёнми кипела, но вовсе не от любопытства. Он перевернул все так, как будто она поднимает бурю в стакане воды, а между тем эти проблемы она не считала мелкими. Это было очень важно и необходимо, чтобы понять, что же они упустили в своих взаимоотношениях. Или что она упустила. Глубоко вздохнув. Ёнми медленно и размеренно заговорила, стараясь не сбиться и не позволить отмести свои вопросы прочь как чепуху: — Я спросила тебя про отель. — Спросила, — Хосок явно не собирался отвечать. Ёнми заскрипела зубами. Нет, она не даст заткнуть себе рот. — Почему же ты решил там остановиться? — Я уже сказал. Захотелось разнообразия. — И в чем разнообразие? — Это сравнительно небольшой отель, не очень известный, однако именно в таких прилагают больше усилий, чтобы гости могли почувствовать себя как дома. — Он бесстрастно излагал факты. — Похоже, это уютное местечко. — Надеюсь, так и окажется. — Он считал разговор оконченным: ведь на этом ее любопытство должно быть удовлетворено. Ёнми вовсе не улыбалось, что Хосок и его личная помощница, сопровождающая его в поездке, будут чувствовать себя уютно в этом отеле. Тридцатилетняя брюнетка Ли ДжиЫн, хотя и видела смысл своей жизни в работе, была стройная и сексуально привлекательная женщина. Она была не замужем, не имела постоянного любовника и вряд ли не замечала мужского обаяния Хосока, который с возрастом выглядел только лучше, утонченнее и эффектнее. В его темных волосах еще не было ни намека на проседь, а в мускулистом теле — ни грамма лишнего веса. Хосоку нужен был человек, который бы занялся организационными вопросами, а он в свою очередь мог бы проводить больше времени в зале, ставя все больше постановок. ДжиЫн уже около полугода работала с Хосоком, придя наниматься с таким послужным списком и рекомендациями, что не взять ее было бы глупо. С другой стороны, работа у Чон Хосока была лакомым кусочком, и недостатка в претендентах не было. Но ДжиЫн была идеалом, она выполняла все прихоти мужа и всегда делала все с идеальным результатом. Иногда Ёнми хотелось, чтобы личная помощница Хосока не так хорошо разбиралась в моде и не обладала такими безупречными манерами. Может быть, просто по случайному совпадению Ёнми в это время начала чувствовать, что ее муж постепенно отдаляется от нее все больше и больше. А возможно, дело было в ДжиЫн. Уж не она ли подсказала Хосоку, что в «The Resident Kensington» им будет удобнее? — Насколько он небольшой? — продолжала Ёнми расспросы, надеясь, что все-таки отель не слишком маленький. — Частный отель из нескольких номеров? Тоном, ясно показывающим, что он уже закончил этот разговор раз и навсегда. Хосок слегка нетерпеливо ответил: — Там не совсем номера. «The Resident Kensington»— это отель с квартирами. Их всего одиннадцать. Они обеспечивают клиентов полным офисным обслуживанием, факсами, круглосуточной работой персонала и организацией ужинов и вечеринок, если потребуется. То есть дают наилучшую возможность заниматься делами. А ДжиЫн, конечно, отлично сыграет роль хозяйки, вдруг ревниво подумала Ёнми. — Что ж, надеюсь, это удачный выбор, — сказала она, стараясь не выдать своих чувств. — Так как вы с ДжиЫн займете две квартиры, то таких выгодных клиентов хозяева окружат особым вниманием. Хосок упорно смотрел в свою тарелку. Как будто внимательно изучал сколько кусочков кимчи сегодня плавает в бульоне. Ёнми подавила сокрушенный вздох. Нет, ей никак не удается заставить его раскрыться. Подозревать Ли ДжиЫн в намеренном обольщении босса было бы довольно нелепо. Хосока никто и никогда не заставит что-то сделать, если он сам того не хочет. Он выбирает сам. И все же Ёнми чувствовала, что с этим отелем связано что-то опасное. — Одну квартиру, — твердо поправил он ее. — Это квартира с двумя спальнями, гостиной, кухней, ванной… вроде обыкновенной квартиры. — Он насмешливо посмотрел на нее. — Нет смысла брать два номера. Ёнми показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Она с шумом вдохнула воздух и заговорила, не успев привести в порядок мысли, вертевшиеся в мозгу. — Значит, ты будешь жить в этой квартире вместе со своей помощницей? — пискнула она сдавленным голосом. — Это самый удобный вариант, — небрежно ответил он. — Очень удобный. — Ёнми вся пылала, и ее голос зазвучал в полную силу. — А ты не подумал, что я могу быть против? Хосок недоуменно посмотрел на нее: — Почему это? — Мне совсем не нравится, что ты будешь жить с другой женщиной. Хосок. — Ёнми, это деловая поездка. Я живу здесь. С тобой. Я уеду по делам. И вернусь сюда, где мой дом. К тебе. Почему ты против того, чтобы моя помощница постоянно во время поездки находилась под рукой? Ёнми затрясло. Он, может быть — может быть, — и не имеет никаких задних мыслей, но кто знает, что за замыслы лелеет его личная — очень личная — помощница? А вдруг Хосок сам подал ей повод задуматься над возможностью какой-то связи? — Это Ли ДжиЫн предложила тебе выбрать «The Resident Kensington»? — осторожно спросила Ёнми, надеясь, что и на этот вопрос он ответит без обиняков. — Да, она, — без колебаний ответил он. Ни тени вины. — Кто-то из ее прежних боссов там останавливался. Она подумала, что и мне там понравится. — Не говоря уж о ней самой, — вырвалось у Ёнми. На лице Хосока появилось каменное выражение, с каким он усмирял своих расшалившихся сыновей. — У ДжиЫн будет масса работы, едва ли не больше, чем у меня.Ей нужно разобраться с огромным количеством документов, а мне проверить все площадки и провести несколько репетиций Если это, конечно, все ее обязанности, в ярости подумала Ёнми, представляя себе эту длинноногую блондинку, которая, без сомнения, способна извлечь пользу из любой ситуации. Ёнми подняла свой стакан с водой и отпила немного, стараясь владеть собой так же, как Хосок. Она совсем не считала свой вопрос неуместным. Может быть, взгляды у нее старомодные, но она-то считает неуместным, что ее муж собирается жить в одном номере с другой женщиной, помощницей или нет. Едва ли она может потребовать, чтобы он не ехал, но есть и другой выход. — Хосок, я хочу поехать с тобой. Ведь еще не слишком поздно изменить заказ? Я не против даже лететь другим рейсом. — Это еще зачем?.. — Он поморщился и откинул голову назад, словно столкнулся с величайшей нелепостью. — Если ты хочешь поехать в Европу, я не против. Можно все заранее организовать так, чтобы ты могла увидеть самые интересные места. Надо все хорошенько обдумать и… — Я хочу поехать с тобой сейчас. Хосок. Хочу быть с тобой, — упорно настаивала Ёнми, не давая ему возможности отказаться. Хосок нетерпеливо вздохнул. Медленно, тщательно подбирая слова, он заговорил, твердым взглядом удерживая взгляд жены: — Я буду работать круглые сутки. Нет никакого смысла в том, чтобы ты меня сопровождала. Мне некогда будет тебя развлекать. Ёнми, чувствуя себя неуютно от его взгляда, ответила, точно так же осторожно взвешивая слова: — Мне не надо, чтобы ты развлекал меня, Хосок. Я сама способна себя развлечь. Когда ты работаешь здесь, я именно это и делаю. И в Лондоне и Париже это так же возможно. А когда ты освободишься от работы, я постараюсь, чтобы ты действительно чувствовал себя как дома. — Я и так уже заплатил за это. — Хосок отодвинул стул и поднялся, высокий и непреклонный. — Это нелепая идея, Ёнми. Будь умницей и забудь о ней. — Я не ребенок, чтобы так со мной говорить! — бросила она ему в спину, потому что Хосок уже собрался уйти. Он остановился и ледяным взглядом через плечо посмотрел в ее горящие глаза. — Тогда и веди себя соответственно. Подумай хотя бы о детях. Раньше ты никогда не оставляла их. А теперь собираешься умчаться в Европу, никак не подготовив детей к тому, что их мать уезжает. Если уж ты захотела перемены мест, делай это разумно, а не по внезапному выплеску собственнического инстинкта. Собственнического инстинкта… Почему в устах Хосока это прозвучало неодобрительно? Неужели она не имеет на это права? Он ведь ее муж. Дрожащей рукой Ёнми поставила стакан на стол. Стиснув ладони на коленях, она застыла так, стараясь унять бившую ее дрожь обиды, страх, ужасающую неуверенность и сосущую пустоту внутри. Она хорошая мать. Она хочет быть хорошей женой. Одно другому не мешает, не так ли? Она не бросит детей надолго с чужими людьми. Это всего лишь на две недели. Они будут скучать без матери, но ничего страшного с ними не произойдет. Может быть, она в корне не права, так боюсь этой поездки Хосока, но страх не оставлял ее. Эта поездка каким-то непостижимым образом меняла всю их семейную жизнь. Ёнми должна ехать. Она должна изменить их с Хосоком отношения и заставить его посмотреть на нее как на личность, как на женщину, как на жену. Она должна стать большим, чем просто мать его детей!