Три волшебника и ребёнок

— Папа, — повторяла Лира, извиваясь в объятиях Гермионы, протягивая руки к Драко. Все снова оглядели комнату, посмотрев друг на друга. Сердце Драко неистово забилось от такого простого слова, а Гермиона наблюдала за выражением его лица, которое можно было описать только как абсолютное и полное счастье. Его улыбка всегда была редким явлением, но эта… эта улыбка навсегда останется в памяти Гермионы. Она надеялась, что они с Лирой смогут и дальше быть причиной таких чистых эмоций, хотя она никогда никому об этом не скажет. — Ну, Нотт, ты получил именно то, что хотел: её первым словом было «папа», — с усмешкой прокомментировал Блейз. — Мне! Ее первое «папа» должно было быть адресовано мне! — воскликнул Теодор, вскидывая руки вверх. — Ты точно уверена, что Драко не отец? — поддразнила Пэнси. Гермиона бросила на нее укоризненный взгляд, прижав Лиру покрепче, пока та продолжала извиваться. — Думаю, я бы запомнил, Паркинсон, — прокомментировал Драко, медленно подходя и протягивая руку к Лире. Девочка захихикала, покачиваясь, и Гермиона в конце концов оставила попытки прижать к себе извивающуюся дочку и передала её Драко. — Я ухожу. Нет! Вы все уходите, — резко заявил Теодор, со стоном опускаясь на ковер. Драко смотрел на него с самодовольной ухмылкой, прижимая Лиру к себе. — Не будь таким чертовски драматичным, Нотт, — усмехнулся Драко. — Я был первым, кто её обнял! Не могу поверить, что она, черт возьми, предпочитает тебя мне, — надулся Тео, скрестив руки на груди. Драко рассмеялся, не испытывая ни малейшей жалости к своему другу. Он никогда бы не признался в этом вслух, но каждый раз, когда Тео пытался заставить её называть его «папочкой», это доводило Драко до бешенства. Он знал, что не имеет права, но не хотел, чтобы Лира кого-нибудь так называла. — Ему даже не жаль, — усмехнулся Блейз, прислонившись к стене, наблюдая, как два его лучших друга по-разному реагируют на первое слово их любимой девочки. — Я собираюсь отрезать твой грёбаный язык. Убирайся из моего дома, — огрызнулся Тео. — Мальчики! Язык! — огрызнулась Пэнси. — Она - губка и впитает всё, что говорят вокруг, чёрт возьми. — Так, всё. У нас будет банка ругательств, — Гермиона закатила глаза, постукивая ногой. — И кстати, вы все спорите о том, кого она называет папой, но я её мать, а первым слово было не «мама». — Видишь, Тео, — сказал Блейз, указывая на Гермиону. — Это твоя чертова карма, потому что её первое слово не было обращено к Грейнджер. — Что за чёртова банка с ругательствами? — спросил Тео, намеренно игнорируя Блейза. — Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не поднимешься с пола и не прекратишь эту нелепую истерику. — Я держал её первой, Грейнджер, — надулся Тео, вставая. — Она должна называть так меня, а не его. А теперь скажи, что такое банка ругательств? — Это банка… — Вроде той, в которой ты держала Скитер? — Драко ухмыльнулся, подмигивая Лире. Гермиона закатила глаза, прежде чем продолжить. — Это банка, в которую ты кладёшь деньги каждый раз, когда произносишь бранное слово. — Нет. Абсолютно не наш вариант, — покачал головой Блейз. — Ты будешь чертовски богата уже через неделю. — Деньги не будут принадлежать мне, — заметила она, трансфигурируя стакан в большую банку. — Они пойдут на счет в Гринготтс, который я открыла на имя Лиры. — Ты открыла счет на имя Лиры? — Драко вопросительно посмотрел на Гермиону. — Открыла. И теперь каждый раз, когда кто-то из вас будет ругаться при ней, — продолжила Гермиона, — вы должны будете заплатить за это. — Ну, это просто нечестно, — Тео скрестил руки. — Это ведь маггловская вещь, не так ли? — Конечно, да, — ухмыльнулась Пэнси. — Вот почему это гениально. Спорим на сто галлеонов, что я положу в эту банку меньше денег, чем вы трое. — О, я тебя умоляю, — насмехался Тео. — Твои сексуальные намеки заставят тебя наполнить эту банку самостоятельно. — Я уже близка к тому, чтобы выдать вам каждому по банке, — вздохнула Гермиона с досадой. — О, мы могли бы сделать это как систему баллов в Хогвартсе! — крикнул Тео. — Тео, какого хрена? — Блейз закатил глаза. — Ты понимаешь, во что вляпываешься? — Да! Клянусь банкой, — ухмыльнулся Тео, глядя прямо на него. Блейз надолго задержал на нем взгляд, а затем пробормотал себе под нос ругательство и опустил в банку галлеон. — О, это будет весело, — улыбнулась Пэнси с лукавым блеском в глазах.

***

К концу недели у каждого взрослого в доме была своя банка, и трое парней, без сомнения, были самыми платежеспособными. Тео продолжал пытаться приучить Лиру называть его папой, но, к его ужасу и забаве Блейза, Драко оставался единственным, кто удостаивался этой чести. Истерика Нотта продолжалась всю оставшуюся неделю, пока наконец всё не вернулось в нормальное русло. В следующую субботу трое волшебников вместе с Лирой оказались в Косом переулке. Гермиона работала в смене в больнице Святого Мунго, а Пэнси взяла портключ на выходные во Францию, чтобы приобрести произведение искусства, которое она хотела повесить в поместье. — Как она только убедила тебя надеть это, — усмехнулся Блейз, глядя на Драко, который пристегивал Лиру к себе какой-то накидкой, на которой настояла Гермиона, если они собирались взять ребенка куда-нибудь из поместья. Он выглядел гигантом по сравнению с маленькой девочкой, прижавшейся к его груди. — О, подождите, я знаю как. — Только не это, — вздохнул Драко, закатывая глаза, прижимая руку к затылку Лиры и надежно прижимая её к своей груди, пока она дремала. — В последний раз повторяю, у нас с Грейнджер ничего нет. — Пока. — Ты знаешь, — ухмыльнулся Тео, шагая бодрым шагом, — я всё ещё жду. — Ждёшь чего? — Драко растерянно посмотрел на него. — Благодарности, — выжидающе посмотрел на него Тео. — Опять… за что? — Я преподнёс тебе семью на блюдечке с голубой каемочкой, чёртов ты ублюдок, — ухмыльнулся Тео. — Это я привел их в твою жизнь. Если бы не я, у тебя не было бы мини-Грейнджер, называющей тебя папой. — Ой, да ладно тебе, — рассмеялся Блейз. — Ты сделал это, потому что тебе было одиноко. — О, теперь мы жалуемся, Забини? — Абсолютно точно нет. — Почему ты такой... — Драко вздохнул, проведя свободной рукой по волосам. — Да, Тео. Спасибо, что привел Лиру в нашу жизнь. Теперь ты счастлив? — Технически, это Гермиона родила её… — заметил Блейз. — Детали, нюансы, всё незначительно, — пожал плечами Тео, отмахиваясь от Блейза. Все они знали, что им есть за что быть благодарными. Драко был благодарен, что Тео убедил Гермиону вернуться в их жизнь, Блейз был благодарен, что она родила ребёнка и дала ему бесконечное количество поводов дразнить Драко, а Тео был благодарен, что у него есть семья и он больше не одинок. — О, а вот и магазин, о котором Пэнси не переставала говорить, — Блейз указал на детский магазин, расположенный на окраине Косого переулка. — Мне придется купить Лире все кроватки в волшебном Лондоне, пока она не полюбит меня больше всех, — пожав плечами, настаивал Теодор, открывая дверь и придерживая её для Блейза и Драко. — В следующий раз мы просто оставим тебя дома, — пробормотал Драко себе под нос. — Добро пожаловать в.... Ооо… и чем я обязана такому удовольствию? Блейз посмотрел в ту сторону, откуда доносился саркастический и любопытный голос, и встретился взглядом с Падмой Патил. — Паркинсон не упоминала, что ты здесь работаешь, — ответил Блейз на вопрос, сузив глаза. — Должно быть, она пришла в мой выходной, я работаю с несколькими выпускниками из Пуффендуя и Трейси Дэвис, — ответила Падма, приподняв бровь. — Дэвис, — сказали Блейз и Тео хором. Трейси жила в комнате вместе с Пэнси, поэтому не было ничего удивительного в том, что Паркинсон навестила свою бывшую одноклассницу, чтобы потратить деньги на Лиру. — Ну, в любом случае, чем я могу тебе помочь? — спросила она Драко, задержав взгляд на Лире. — Я просто смотрю, — коротко ответил Драко, уже поворачиваясь к проходу, чтобы увести Лиру от взгляда Падмы. Парни разделились, но каждый из них дошел до кассы с вещами для Лиры. Падма обслужила их, и Тео настоял на том, чтобы заплатить. Драко и Блейз закатили глаза, но ничего не сказали, пока Теодор стоял у кассы, ведя вежливую светскую беседу с Падмой. Когда они втроем вышли из магазина и маленький колокольчик звякнул над дверью, Драко сделал глубокий вдох, не подозревая до этого, в каком напряжении находился — Думаю, это было не так уж плохо… — пробормотал он, когда они продолжили путь. — Лучше, чем если бы кто-то плюнул на мои туфли из драконьей кожи и назвал меня Пожирателем смерти, — согласился Блейз с кислой ноткой в голосе. — Ребята, вы тоже видите того мужчину? — пробормотал Теодор. — Блядь. «Ежедневный Пророк». — Глаза Драко расширились, и прежде чем Теодор успел укорить его словами «ругательная банка», трое молодых людей были окружены репортерами и камерами. Драко прижал Лиру к себе, пытаясь защитить от камер и досужих людей, а Блейз и Тео шагнули перед ним, пытаясь загородить им обзор и пробиться вперед. — Это дочь Гермионы Грейнджер? — Почему вы втроём находись с ней в Косом переулке без её матери? — Это история о врагах и любовниках? — Можете это прокомментировать? — Один из вас — отец ребенка? — О, Драко - папа, точно, — засмеялся Блейз, когда троица протискивалась сквозь репортеров, стараясь изо всех сил не быть обвиненными в нападении. — Черт возьми, Блейз. Заткнись, мать твою, — простонал Драко с досадой. Последнее, что ему было нужно, это разозлить Грейнджер, убеждая газетчиков, что является отцом Лиры. Драко любил спорить с Гермионой. Его самым любимым занятием было раздражать её и смотреть, как она взрывается. Но даже он не осмелится переступить эту черту. Гермиона была очень заботливой и любящей матерью, а значит, свирепой и беспощадной в гневе, а все эти заголовки её невероятно раздражали. Драко планировал дожить до глубокой старости, а не закончить свои дни после прочтения утренней почты. — О, расслабься, это была шутка. Я очень сомневаюсь, что они меня слышали, — Блейз закатил глаза и пригладил волосы на голове Лиры. Она проснулась во время всего этого хаоса. — И даже если бы они слышали, они бы ни за что не поверили. Она — Золотая девочка, помнишь? А мы - просто отбросы, Пожиратели. — Отбросы-Пожиратели с её ребёнком на руках, — заметил Тео. — Ты не помогаешь, — огрызнулся Драко, и Лира начала хныкать, чувствуя напряженную атмосферу вокруг. Драко погладил её кудри, поцеловал в макушку и посмотрел на своих друзей. — Мы можем просто убраться отсюда, пока всё не стало ещё хуже? После того, как все аппарировали домой, Блейз украл Лиру у Драко, а Тео отправился в детскую, чтобы спрятать до времени купленные вещи, которые определённо вызовут негодование у Грейнджер и разозлят Пэнси за смену декора в детской, которой она так гордилась. Драко стоял в дверях, оглядывая комнату, которая принадлежала ей и только ей. Пэнси оформила всё в кремовых и золотистых тонах с оттенками пестрых цветов, которые, Пэнси сделала только для того, чтобы позлить Драко. Он тихо подошел к детской кроватке, которая была последней в череде других, которые Тео постоянно менял для Лиры. Он вытащил из кармана мантии игрушку дракона и с помощью палочки вернул ей нормальный размер. На мгновение он задержал на нём взгляд, затем улыбнулся и положил в кроватку. — Чёрт возьми, — крикнул Тео, заставив Драко повернуться и с усмешкой посмотреть на своего друга. — Издавай хоть какие-то звуки, если не хочешь пробираться в комнату, как ниндзя. — Что такое ниндзя? — Маггловская хрень, спроси у Грейнджер. — Взгляд Тео переместился на кроватку, где он увидел игрушку дракона. Его взгляд сразу же смягчился, все следы юмора исчезли, когда он снова посмотрел на Драко. — Мы собираемся поговорить об этом? — О чем поговорить? — Шутки в сторону, — начал Тео, оглядываясь на игрушку. — Когда ты собираешься признаться в своих чувствах? — Ты знаешь, что я чувствую… — Я знаю, что ты влюблён в Грейнджер с нашего четвёртого курса, и знаю, что ты был одержим ею задолго до этого. — Тео снова указал на это, и Драко закатил глаза. — Я знаю, что ты сказал Пэнси, что цепляешься за любую возможность, которую можешь получить в этой ситуации. Но что я хочу услышать… так это то, каково это, когда Лира называет тебя своим отцом. — Это правильно, — тихо признался Драко, глядя на созвездия на потолке, которые наколдовала Пэнси. — Я знаю, что она не моя дочь по крови… но Тео… это кажется правильным. Растить этого ребенка вместе с Грейнджер… Гермионой… это правильно. — Тогда почему, чёрт возьми, ты просто не скажешь ей об этом? Драко не ответил, только бросил на него взгляд, который не требовал слов, и вышел за дверь детской. Всё было сложно. Между ними всегда всё было сложно. Тео был прав, Драко был влюблён в нее дольше, чем хотел признать. Он также был ужасен, предвзят и не заслуживал от неё ничего доброго. Он видел, как Гермиона кричала и корчилась на полу гостиной, и это чуть не убило его. Даже после того, как он сблизился с ней, даже после того, как Гермиона простила его, всё было по-прежнему сложно. Драко был погружён в свои мысли, когда почувствовал, что его слегка дергают за мантию, и, посмотрев вниз, увидел, что Лира улыбается ему и тянет к нему ручки. — Вот ты где, — Блейз подбежал к ним, задыхаясь, когда Драко вошел в гостиную с Лирой. — Стоит мне отвернуться на секунду, и она исчезает. Эта малышка очень быстрая. — Я скажу об этом Грейнджер. — Ты не посмеешь. Драко засмеялся, выходя из комнаты с Лирой на руках.

***

На следующее утро все сидели за завтраком и ждали, когда Гермиона спустится с Лирой. Это была тяжелая ночь в поместье. Лира отказывалась засыпать, и все взрослые пытались сделать всё возможное, чтобы она уснула. Гермиона укачивала дочь и читала историю о драконах, а мальчики устроили для неё зажигательное представление, перед тем, как она, наконец, уснула. — Тео, клянусь Салазаром, если ты еще хоть раз поменяешь её кроватку, я тебя прокляну, — покачала головой Пэнси, глядя на него, пока готовила чай. Она приехала домой из Франции рано утром и застала всех спящими в крыле, которое занимали Гермиона и Лира. — Я куплю столько детских кроваток, сколько потребуется, пока не буду уверен, что это именно та, которая нужна, — ответил Тео, попивая свой кофе, как будто это был бодрящий эликсир. Когда величественная сова пролетела над ними и уронила «Пророк» на стол, Тео схватил его первым, усмехнувшись, когда Блейз принял поражение. — О нет… — Что теперь? — Пэнси вздохнула. — Ты решишь, что тебе нужно заменить и кресло-качалку? Закатив глаза, Тео развернул «Пророк», чтобы все видели.

Звездные любовники: От врагов к возлюбленным. Драко Малфой — отец внебрачной дочери Гермионы Грейнджер.

— О, чёрт… — простонал Блейз, и Драко медленно повернулся, чтобы посмотреть на него. Его ноздри раздувались, а поза стала напряженной. — В свою защиту скажу, что я не думал, что они меня услышат. — Ты сделал это?! — крикнула Пэнси. — Сожги его. Избавься от него сейчас же. Она не должна его видеть. — Драко зарычал, его руки сжались в кулаки. — Может, всё не так плохо? Может, она посмеется над этим? — Блейз пожал плечами, а Тео развернул газету, чтобы прочитать вслух. — Драко Малфой определенно является отцом ребенка, что подтвердил Блейз Забини, бывший Пожиратель Смерти и друг… — Я избавлюсь от этого. — Блейз встал, выхватил газету из его рук и скрылся в доме. Он вернулся, когда Гермиона и Лира уже присоединились к ним за завтраком. — Пророк уже прибыл? — спросила Гермиона, усаживая Лиру на колени, и поблагодарила Драко за чай. — Нет, — пожал плечами Тео. — Может быть, Аттикус опять заблудился с почтой. У этой птицы, в конце концов, есть свой мозг. После этого никто не говорил о «Пророке». Гермиона была сосредоточена на Лире, а Пэнси рассказывала истории из своего короткого путешествия. Они знали, что не смогут долго скрывать это от неё правду, но хотели продержаться как можно дольше.

***

Воскресенье они провели все вместе на улице, устроив пикник, пока Драко и Блейз летали над их головой на своих метлах. Это был прекрасный день с прекрасной погодой. Когда позже они вернулись в дом, Гермиона и Пэнси пошли в аптеку, а Блейз отправился в свой салон, чтобы встретиться с несколькими клиентами. Драко сидел в библиотеке и читал Лире, когда услышал звук пламени, вырвавшегося из камина. Отложив книгу, он прижал Лиру к себе и встал, чтобы посмотреть, кто только что пришел в поместье. Лишь немногие люди могли пройти сквозь защиту поместья Тео. — Мама? — Драко застыл на месте, его рот открылся при виде неё. — Что ты здесь делаешь? Нарцисса Малфой вошла в библиотеку, окинув взглядом своего единственного сына. — Мне было интересно, почему мой единственный сын, казалось, совсем покинул поместье… но теперь я вижу, что на это есть причина. — Вид сына, так бережно держащего ребенка, пробудил в Нарциссе надежду. — Драко, дорогой, не хочешь ли ты объяснить мне, почему «Пророк» утверждает, что эта малышка, дочь Гермионы Грейнджер, является твоей, и в то же время на семейном гобелене почему-то не появилось новое имя? — Это все было недоразумением, — вздохнул Драко, перекладывая Лиру на руках. — Мы зашли за несколькими вещами в Косой переулок, а когда вышли из магазина, столкнулись с репортерами из «Ежедневного пророка» и кто знает, откуда еще. Мы пытались уйти от них, когда Блейз в шутку сделал замечание, и я думаю, они услышали его и приняли близко к сердцу. — Так этот ребенок… — Лира, — по привычке сказал Драко. Сердце Нарциссы растаяло при виде ее сына. Лира лепетала, когда Драко держал её на руках, его поза была защитной. Она наблюдала, как Драко с обожанием смотрит на ребенка. Нарцисса хорошо знала этот взгляд. Она уже видела его однажды. — Лира — прекрасное имя, — мягко произнесла Нарцисса. — Ты помогал его выбирать? — Нет, мама. Она не мой ребенок. Ты можешь быть уверена, потому что она не появилась на семейном гобелене, как ты говорила. — Конечно, дорогой, — улыбнулась Нарцисса. Она так долго мечтала о внуках, и солгала бы, если бы сказала, что не надеялась, что «Пророк» говорит правду. Миссис Малфой так долго считала, что эта возможность потеряна. Сейчас, стоя перед сыном, она видела, что не имеет значения, что девочка на его руках не принадлежит ему по крови. Она была для Драко родной. — Но она дочь Гермионы Грейнджер… и она назвала ее Лирой. Прекрасное имя для прекрасной маленькой девочки. — Она идеальна, — пробормотал Драко так тихо, что Нарцисса поняла, что не должна была этого слышать.