Полотно мести: Альтернативная история двух убийц.

       "Все в этой книге, в этой истории - воспоминания Моно Ланиуса, кроме дополнительных глав с ответвлениями сюжета конечно. Через главу, будут две линии повествования. Детство и взрослая жизнь. Моно раз за разом прокручивает моменты из своего прошлого, в надежде подчеркнуть что-то новое. Однако, когда он просыпается, он прекрасно понимает что теперь он здесь, молодой паренек который вырос серийным убийцей, созданный чтобы причинять боль. Все воспоминания - с точки зрения его памяти - в настоящем времени в рамках главы.        "Достижения - играют роль вопросов, которые Моно задает самому себе на протяжении жизни и воспоминаний. Определения же, от автора."        Ночь. Я был на чердаке, таком деревянном и с высокой крышей. Мой единственный родитель — Карл Ланиус, тридцати летний мужчина что живет в маленьком домишке, и запирает меня здесь каждый раз, когда замечает за мной какую-то оплошность. Это может быть, как и большой косяк, например, когда я уронил кастрюлю с супом. Так и маленький, например, когда я не держу язык за зубами и влезаю в разговор моего папы с друзьями.        Я не люблю моего папу и его друзей. Которые приходят почти каждый вечер. Они такие шумные, наглые и бесстыжие! Иногда я проклинал их, когда они хотели навестить меня. Уж больно я напоминал им девушку, по их словам. И…это было ужасно. А отцу наплевать.        Также я ненавидел этот дом.        Такой мрачный и развалившейся. А ненавидеть его я стал, когда отец выкинул из него все что напоминало о погибших родных, в том числе матери. Единственное что он оставил — это картины моего брата Джованни, которые находились здесь, со мной на чердаке. Нередко я брал их на руки и с болезненными воспоминаниями перечислял их.        «Лужайка Джорджии. Как-то мы всей семьей отправились в Джорджию на рынок, где мы с братом впервые увидели яркую цветочную лужайку. — «Браслеты Скарлетт» — Однажды Джованни познакомился с девушкой, чьи руки были украшены тонной браслетов. Они и были изображены на картине. — «Клетка» — На картине нарисован наш чердак, за маленьким окошком которого возвышались высокие деревья, палящее солнце и полный жизни город. «Прекрасный голос Эрвина» — На полотне показан друг моего брата — Эрвин. Он пел, красиво, со всем удовольствием открывая рот перед восхищенной публикой. Прекрасные воспоминания! И наконец моя любимая картина — «Подсолнухи» — Красочные цветы что всегда смотрят в сторону горящего солнца. Они радовали меня и напоминали о красоте жизни. Хотел бы я увидеть их в реальности — только уж в нашем городе я их еще не встречал.        По крайней мере. Я сейчас, совсем не слышал голос моего папы. Буйные возгласы, крики, шуточки его и других гостей. Это значит только одно — Они ушли на боковую. Прекрасная возможность незаметно вылезти через окно чердака и выйти на освещенную кругами света дорогу. Так я и сделал. Слезая по дереву возле окна, делал все движения машинально. Теперь у меня есть время сходить кое-куда. А именно — в художественный магазин. Я всегда хвалил себя за возможность ловко своровать. За то, как могу тихо и незаметно проникнуть в здание и также беззвучно выйти с кушем. Обычно такой куш составляла еда и краски с полотном. Художественные принадлежности достать было куда сложнее чем еду. Зато все это было не зря, и теперь я тоже нарисовал пять картин в точности как мой брат!        Нужно проскользнуть в кладовую художественной галереи. Это обязательно делать строго по средам каждую неделю. Потому что именно в это время, ночью, владелец уезжает за своей внучкой чтобы забрать ее от репетитора. И именно в эти двадцать минут, от 8:00 до 8:20 — нужно успеть зайти в галерею, оттуда мимо охранника зайти в студию, и залезть в кладовую. Этот план я разрабатывал ОЧЕНЬ ДОЛГО, придираясь к каждой детали. Не зря говорят, что человек состоит из привычек — так как владелец и охранник всегда действуют по определённому сценарию.        И вот, я уже в кладовой. До прихода владельца остается пять минут. Да, сегодня немного опоздал так как футбольный матч, а значит и бодрствование гостей — затянулись. Я уже схватил с металлических полок все необходимое. Например — Масляные краски, гель, и чистый холст. Это все что мне нужно. Смысл в том, что художественного материала и инвентаря так много, что мелкие пропажи даже не замечают, либо я просто пропустил момент, когда владелец отчитывал охранника грозя указательным пальцем.        Я пригнувшись направился в студию. Это было наполненное и хорошо освещенное помещение. Везде были незаконченные картины, видимо художник любил браться за все и сразу. Много оборудования, считая огромные колонки, которые воспроизводили джазовую музыку на протяжении всего дня, кроме ночи, разумеется. А когда в студию заходила внучка владельца, то из колонок играли песни — Jimmy Ryan’s и другие произведения джазовых исполнителей тридцатых и пятидесятых годов.        Сейчас мне нужно было открыть черный выход с помощью ключа что висит неподалеку и выйти. Но к моему несчастью, потому что я слегка опоздал, в студию зашел владелец со своей внучкой. Я спрятался под столом прикрывшись картонными коробками. Притаил дыхание.        Владелец — Том Лайу — невысокий старик шестидесяти лет так точно. Одет в классический костюм, весь аккуратный и собранный. Его строгое лицо дополняли тяжелые морщины. И его внучка — Агата, которой он так дорожит. Она была похожа на миниатюрную куколку. Пышное нежно голубое платье с кружевами. Маленькие туфельки. Распущенные светлые волосы, которые она небрежно собирает в пучок, когда берется за рисование. И самое главное, самое притягательное — глаза. Глаза похожие на чистое дневное небо — они всегда были такими тревожными и напуганными. Они всегда тщательно следили, анализировали, мечтали.       Мне она очень нравилась. Но я понимал, что подружиться с кем-то столь богатым и воспитанным, будет сложно сделать растрепанному воришке. Многих пугали мои большие круглые глаза что впитали в себя уже ночное небо. Также пугала моя мертвая белоснежная кожа. А мои длинные жидкие волосы все всегда хотели пощупать.        — Агата, милая. — Начал Том, который подошел к чайному набору на столике, и перебирал в руках разные коробочки. Как-то я украл такую, и в отличии от художественного инвентаря, ее пропажу заметили сразу и часто вспоминали.        Агата, которая присела за стойку, аккуратно сложила тоненькие ножки в стороне. Она подняла свои заинтересованные глаза.        — Нет, дедуль. Мне осталось лишь добавить последние штрихи. - Томас искренне улыбнулся ее словам.        — Ну…дорогая.        Дедуля подошел к девушке ближе и заострил свой чуть осуждающий взгляд на ее картину. На ней была изображена худая девушка, курившая табак под алым светом.       Мне нравилось, то как она умеет правильно изображать падение света на тело. Вообще, игра света и тени всегда были ее коньком. А вот у дедули был другой стиль, он рисовал простые абстрактные картины что таили в себе скрытый смысл. Я не особо понимал его творчество. Когда ты видишь картину, ты не должен пытаться гадать какой мазок краски несет тот или иной смысл. Ты должен видеть картину, и на ум должны приходить знакомые образы и полное представление. Но и дедуля был потрясающим художником, которым я восхищаюсь, не смотря на то что я его чуть не понимаю. Этому меня научил брат. «Никогда не недооценивай других художников, и никогда не считай себя выше других. Они такие же люди, как и ты». Вот что говорил мой брат, всегда, когда видел, как я недоумевающе критикую чужие работы.        — Хм? — Агата взяла в руки кисти.        — Может ты сначала закончишь другую картину? — Старик показал пальцем на полотно, своим рисунком напоминавшее на его работы.        — Мне не нравится та картина, я хочу закончить эту.        — Но, милая. Та работа явно соберет больше денег чем твоя. Абстрактное искусство — всегда нравилось и будет нравится людям. А эта девка твоя?        Агата обиженно надула щеки. Она будто ломалась под силой его низкого нежного голоса.        — Творчество бывает разное...В этом мире точно есть люди, которым это понравится!        Я бы крикнул ей что-то в знак согласия, но не мог. Потому что сидел тесно свернувшись под металлическим столом. Мне нужно смываться отсюда! Я же не хочу, чтобы охранник меня рано или поздно нашел! Я уже представил ужасающую картину. Офицер в униформе склоняется передо мной и сверлит меня своим очень строгим взглядом. А потом после этого он мягко хватает меня за шкирку белой футболки и наносит несколько несильных ударов — слов. С другой стороны, чего я его боюсь? Он любит детей, поэтому никогда сильно не наказывает, однако…я так боюсь его печали в глазах…        В то время как я задумался, Том и его внучка закончили разногласия.               Дедуля осторожно взял в руки другую картину и поставил ее перед Агатой. Ей пришлось с большим сожалением оставить свой холст в стороне. И вот она сделала первые мазки, после того как аккуратно погрузила кисть в акриловые краски. Но Том прервал ее. Он отобрал у нее кисть и начал резко наносить правки. Агата со смирением наблюдала за этим.        Вот он! Момент! Пока Том повернулся ко мне спиной вместе с Агатой! Я максимально бесшумно убрал картонные коробки. И на цыпочках, согнувшись словно креветка, наблюдал за двумя фигурами. И вот я приближался. Лишь бы не заметили! Я подошел к нужной двери и пощупал ручку, но ее не было. Странно. Я сделал еще шаг назад и ко всему моему несчастью ощутил за собой чью-то широкую теплую грудь. Я поднял голову. Это охранник! Он смотрел на меня своими карими глазами, в которых загорелись шутливые огоньки.        — А?        — Ты кто еще такая? — Спросил охранник. Я напугано дернулся.        — Я…эм…А вы?        Мужчина приветливо улыбнулся.        — Я Грегори Кинд. Или просто Грег. Он протянул мне свою руку, хотел поприветствовать меня рукопожатием, но я отмахнулся. Я выбежал из дверного проема толкнув охранника плечом, в жалкой надежде сбежать. Но не успел преодолеть и пару метров как он одним ловким движением снова схватил меня за шкирку.        — Куда ты это собралась? А ну идем! Разбираться будем.        Я снова начал сопротивляться. Нет! Это до страшного дойдет! Не нужно было опаздывать хоть на минуту! Если бы я не рисковал, то ничего бы не случилось! Точно, я бы сидел на мосте и напевал бы какой ни будь клуб двадцать семь! А не это все! Я посмотрел прямо в глаза Грега. Нет, я не вынесу этого. Вот бы я умел бы противостоять таким людям. Некоторым личностям же все равно на чужие слова, взгляды, на чужие проблемы и на их внутреннюю боль.        Охранник потащил меня прямиком к заинтересованному Томасу, не смотря на то, как я жесткого кусал его руку. В конце концов, когда на меня упрекающее уставилась вся толпа, мне пришлось виновато отпустить свои глаза.        — Интересный объект…- Сказал владелец, щипая меня за щеку. Его рука была тяжелой и теплой. — Никогда не видел таких девушек как ты!        Я обиженно промычал.        — Я парень!        Том и офицер удивленно выпучили глаза, но это они сделали как-то по-своему, играючи что ли…        — Парень? Так почему же не стрижешь волосы? — Спросил офицер, после чего я уставился на его голову. Вот на его макушке было все в порядке. Как эта прическа называлась…молодежная? Его темные волосы были опрятно уложены, а поверх них носилась офицерская фуражка.        — Бесполезно…        — Почему же?        — Вырастают быстро!        — Везет тебе. Вот мистер Томас до сих пор не обзавелся волосами. Ходит со своей блестящей лысиной.        Взрослые искренне посмеялись, а вот мы с Агатой остались молчком. Она смотрела на меня, будто хотела изучить или пощупать. Вскоре она подошла ближе, разглядывая мое лицо.        — Ты бродяжный? Мальчик? — От ее вопроса кровь пламенем прихлынула к лицу. Я испытывающее промолчал.        — Не-а, у него дом есть. Папа. А зачем ворует он…неясно. — Охранник наконец-то опустил меня на землю, и я ощутил, что уверенность моя потихоньку возросла.        — Я…рисовать люблю. Хочу, как мой брат быть, художником…        Я посмотрел на Грега, думал увидеть осуждение или недоумение. Но нет, выглядел он весьма понимающим. По лицам людей всегда можно прочитать что-то полезное. Можно узнать, о чем они думают, какие эмоции испытывают, или что их гложет. И от этого я часто и ненавидел людей, так как чаще всего читал в их лицах высокомерие, зависть, осуждение. А вот мистер Грег — был чистым как морская вода. И глаза его, и рот, говорили всегда другие вещи.        — Художником значит…а у отца просил денег?        Отец, как, по-моему, это последняя личность в моей жизни у которого можно попросить денег. Он жадина, настоящий, и расточительствует деньгами сплавляя все до последней копейки на алкоголь. А когда совсем ничего не остается приходит ко мне, и в такие моменты, лучше прятать все деньги с подработок далеко-далеко оставляя пару центов. Иначе он увидит и накажет не понятно за что. Ненавижу отца, иногда хочу вспороть его брюхо и обнаружить что в его желудке нету ничего кроме сока, алкоголя и пепла от сигарет… Я часто представлял кровавые сценки с теми, кого ненавидел от всего сердца. Это давало мне разрядку и искреннее успокоение, какое-то даже злорадство.        — Это он у меня денег просит! И монетки у него никогда не найдется.        — Теперь все ясно, воришка.        И тут я заметил, как Агата, словно чуть боялась меня, спряталась за широкой спиной своего дедушки, схватившись за его пиджак. Я был озадачен. Она была чем-то встревожена, заинтересована. Так люди обычно смотрят в дальние, темные уголки своей комнаты, и им страшно узнать что скрывается там, но и интересно одновременно!        — Ну и что будем делать с ним? Мистер Томас?        — Наказать! Конечно наказать.        Агата высунула свою голову и сказала тихим неуверенным голосом.        — А может…просто отпустить?        Томас любопытно нагнулся к своей внучке, будто на какое-то время забыл о ее существовании. Затем улыбнулся ей и ответил мягким стариковским голосом, каким учат отцы своих детей разным мудростям.        - Дорогая, преступники должны быть наказаны. На то они и преступники.        — Но ведь он любит рисовать, как и мы, правда? — Она повернулась ко мне ища поддержки. Я моментально понял ее знак и утвердительно кивнул. Старик потупился на месте прикусывая свою худую губу.        — Но…милая, ты не понимаешь.        — Давайте отпустим его. Так будет справедливо, но пусть больше не ворует. — Даже если все так и сложится. То я обворую их еще раз, и еще раз, к большему сожалению Агаты. И теперь, когда я буду брать холст с полки меня будет терзать совесть.        Том замешкался еще больше. Видно было как он любит свою внучку. Она для него была принцессой, настоящей принцессой в замке что нужно было оберегать. Агата настаивала на своем.        — Дедуль?        — (Тяжелый выдох). Хорошо. А ну, ты! — Старик навел на меня свой указательный палец, на котором сверкало дорогое перстне. — Как тебя зовут?        — Мон Ланиус!        После этого резкого ответа Том выпучил на меня свои глаза. Теперь, он будто смотрел на меня по-новому. По-новому изучал меня, рассматривал и щупал. Что-то в моем имени заинтересовало его. Может… Он знал моего брата? Который, что весьма неудивительно, носил такую же фамилию.        -…Мон Ланиус говоришь… Я был знаком с твоим братом. Куда он запропастился скажи на милость?        Я не хотел говорить о моем брате. Совсем не хотел. Разве он не знает? Не знает, что мой брат давно лежит глубоко в земле и больше никогда не вернется…? Мы даже похороны ему не смогли нормальные устроить! А все из-за папы!        — Не ваше дело где!        Томас раздражённо оскалился.        — Твой любимый братик исчез, перед тем как мы с ним подписали контракт, засранец! Так что говори, немедленно!        — Дедушка? — Вмешалась Агата.        — Подожди сахарок. Нужно разобраться!        Я стиснул зубы и сжал кулаки. Мне не хотелось говорить. Правда не хотелось всего-то на всего! Я уже думал бежать, вспомнив что сейчас меня не держит над землей сильная рука. Как оказалось, я и забыл о Греге, потому что все это время он скучно наблюдал за нашим разговором. Лениво осматривая студию, хотя я знал, что он наизусть знал каждый ее уголок.        Меня еще раз тряхнули, и я не удержался от ответа. Если я возьму и отвечу он отстанет! Наверняка отстанет! Если не заподозрит меня во лжи.        — Как вы можете говорить так о Джованни! Он ушел по уважительной причине!        — Почему же?        — Потому что его уже давно нет в живых! — Ком противно застрял у меня в горле и остальные слова я говорил, проглатывая буквы. — Вот почему! Были бы вы более тактильны, обязательно знали бы!        Лицо Томаса резко изменилось, снова. Теперь оно выражало странное…я не знаю, что это было. Печаль, гнев, отвращение? Я не мог ничего прочитать по его опущенным губам и пустым глазам. От этой неловкой паузы нас наконец-то освободил охранник.        — Мистер Томас, не заставляйте его волноваться, пожалуйста. Он же ребенок.        — Я не ребенок!        — Помолчи пока что. Я лучше знаю.        Я обиженно закусил губу. Эта его строгая забота всегда напоминала мне о брате. И этим он больше всего меня бесил. Дурачок...Грег...Ненавижу всех кто здесь находится.        Я не выдержал всего этого напора. И все с теми же, холстом, красками и гелем выбежал на улицу. Недоумевающая толпа провожала меня взглядом. Грег же какое-то время преследовал меня, и я уже с ужасом представлял, что он сделает со мной если поймает, но я избежал такой участи так как Грег остановился на дороге, и смотрел на меня издали. Он был похож на смиренную неподвижную восковую куклу.        Стало еще темнее, круги света на дороге подозрительно моргали. Теперь, когда я уже был довольно далеко от галереи — я на время остановился и оглянулся. Город охватил мрак и множество низких однотипных домом слились в один длинный силуэт. На ночном небе не было звезд, полная луна слегка освещала дорогу. Я ощущал, как надо мной возвышались по-осеннему облезшие деревья, которые кажется тянули ко мне свои руки. Я ощущал прикосновение зябкого противного ветра к моей оголённой коже.        Я решил остановиться у моста. Присел на краешек в центре, отсюда открывался прекрасный вид на одинокую луну и море. Когда ни будь, я и это обязательно нарисую. Нарисую масляными красками темное плотное небо, изображу медленные не торопящиеся волны и пустой берег, светящееся искусственное светило, обязательно.        И что все же? Чтобы они со мной сделали? О чем думает владелец? Будет ли у охранника падать настроение, когда он будет видеть меня в городе? Я пытался подумать об этом, но мои мысли выталкивали вопросы из моей головы. В конце концов я сдался, и моя голова опустела, я не о чем не думал, а просто смотрел на располагающийся передо мной пейзаж. Я был весьма удовлетворён этим временем, но мой покой вскоре нарушили.        Я готов был проклясть весь мир, когда услышал громкие мальчишеские возгласы где-то справа. Я так погрузился в себя что и не заметил группу дрянных мальчишек со двора, которые шли в мою сторону и с каждым уверенным шагом сокращали дистанцию. Дорогу их освещали факелы, сделанные из плотно перевязанной соломы. В их команде главарем как правило был, Кевин Бэн.        Я встал на ноги. Группа из пяти человек, среди которых были — Джек Гремм, Дженнифер Уайт, Джимми, Джеймс Миллер, и Кевин — провожали меня взглядом. Было до боли неприятно видеть на себе столько наглых глаз. Тогда я сделал пару шагов назад. Но уже было поздно, они были в метрах десяти от меня. С ужасом я заметил, как Кевин хитро посматривает на мои материалы. Иногда я сожалел что чувствую боль, когда они стебались надо мной. Почему бы просто не привыкнуть к боли? Но я этого сделать не мог.        — Хай? Ребят! Гляньте кто у нас тут! — Говорил Кевин поворачиваясь к своим приятелям. Донеслись издевательские возгласы.        Я сделал еще пару шагов назад, но они приблизились. Нет! Я прожил слишком многое чтобы отдавать этот холст! Кто знает, может мне никогда больше не удаться достать материалов. Возможно я до какого-то времени не смогу взмахнуть своими кистями! Поэтому было до жути больно осознавать, что они поймают меня, посчитают мои кости, начнут обжигать меня окурками сигарет и самое болезненное — избивать. А после всех пыток благополучно заберут мои краски, полотно, гель. Продадут их по дешевке и купят себе яблоко в карамели! Нет! Я отказываюсь в это верить!        — Так это же Моно Ланиус… Что ты здесь делаешь, бродяжка?        Группа разразилась каркающим смехом.        — А где твой брати-ик? Кто будет защищать такого малыша как ты, а? - Нет, нужно бежать. Если не побегу, то меня растерзают, расцарапают, искусают, разорвут.        — А что это у тебя в руке? Опять будешь рисовать свои бездарные рисунки? Занялся бы чем-то нормальным, как мы! Нет же, этой глупостью страдаешь! Мы вот все работаем...а не фигней занимаемся.        — Это не глупость! — Яростно поспорил я. Я не мог больше терпеть их нахальство. — единственная глупость здесь, это ты! Каким нужно быть умственно отсталым чтобы не понимать толк в искусстве! — После этих слов я напугано закрыл рот обоими ладошками. В таких ситуациях всегда нужно держать язык за зубами!        Лицо Кевина отвращено и в то же время гневно скривилось. Погоди, какого черта я все еще стою на месте? Я беззащитен сейчас, абсолютно обнажен. Было бы у меня оружие, нож или топор… они возможно бы и не трогали меня. Я заметил, как они медленно надвигались на меня и были готовы прыгнуть словно кошки. Оскаливались, ухмылялись. Они точно представляют кровожадные картины у себя в головах. Моя задача — чтобы эти планы не осуществились.        — Что ты сказал, щенок? - Кевин начал хрустеть своими крупными для старшеклассника кулаками. Тогда я сорвался с места прихватив с собой холст и остальное. Вся группа играючи побежала за мной размахивая своими горящими факелами. Я бежал так долго как мне позволяли ноги. Краски так и норовили выпасть из моих рук и разлиться яркими пятнами на дороге. Я бежал по земляной тропинке, легко освещенной.        Я знал, как сильно мой разум сотрясается перед темными лесами. Я был готов вечно бежать по тропинке пока меня не поймают, лишь бы не сворачивать в этот мрачный однообразный лес! Если я зайду в него, даже если это спасет мне жизнь, я больше никогда не найду выход. Я затеряюсь в нем словно в сложном лабиринте. И никто не будет меня искать. Не охранник Грег, ни владелец, ни Агата, ни мой отец. Даже эти проклятые мальчишки не будут растерянно бродить по лесу и кричать «Моно-о! Ты где-е?».        Но тропинка оборвалась. А враги уже близко. Передо мной была ферма. Из окон и дверей которой исходила зловещая аура. Красное деревянное здание с белыми иероглифами. Я вспомнил! Эта та странная усадьбы, хозяин которой спрятал водные контейнера внутри. Его звали — Иен Форд. Парень, чей отец известный полицейский. Однако, ходили слухи что он повторит судьбу своего отца, когда тот найдет для него жену.        Я спрячусь в этой ферме, да точно спрячусь! Я зашел в здание и на ощупь нашел трактор, прикрытый плотной тканью. Я залез под него. Укрылся этой грязной, пыльной наволочкой и притаил дыхание. Я боялся, что помимо мальчишек меня схватит нечто иное. Протянет ко мне свои цепкие лапы и унесет в пустоту. Но я с теплом на душе вспоминал уроки моего брата.        В тот вечер я лежал у его постели, он сильно болел и почти не мог двигаться от сильных ожогов. У нас в доме выключили свет, что до ужаса пугало меня. Прям как сейчас я чувствовал себя какой-то жертвой, на которую беспрерывно ведется охота, и этот момент побега от разных хищников не заканчивался никогда. Тогда я был смазливым маленьким мальчиком. Но брат всегда помогал мне становится сильнее. Я сел возле его старого футона, крепко сжав его бледные руки. Тогда братик нежно улыбнулся мне и спросил: «Что с тобой, Моно?». А я, захлебываясь слезами сказал: «Мама и папа уехали какие-то документы подписывать! А дома света нету!». Тогда Джованни удивленно ответил. «Странно, мама и папа редко едут куда-то вместе…» После недолгой паузы от добавил: «Чего ты боишься? Неужто монстров в шкафах и под кроватями?». Я сглотнул ком в горле и еле как выдавил «Угу…». Тогда братик прижал меня к себе и погладил своей ледяной рукой по моей головушке. «Не бойся Моно. Человек — вот кто настоящий монстр. В темноте тебя никогда не поджидает кто-то нечистый. Ни знаю кого ты там себе вообразил. Единственных кого стоит боятся, это людей и диких животных. Остальное выдумка.» Я мирно кивнул головой. «В этом доме только я и ты, и никакого больше человека. Если кто и придет, то я защищу тебя, хорошо?» Я еще раз кивнул в знак полного согласия. Тогда братик уложил меня рядом со мной, и я быстро погрузился в теплый сон. Тогда мне и вправду стало спокойнее.        Сейчас я понимаю, как не тактильно было говорить мне такие вещи в детстве. Но он все же был прав! И я никогда не забуду его слов. Люди — люди которые шумно искали меня сейчас в ферме и выкрикивали мое имя — вот настоящие враги. Мое сердце чуть не остановилось, когда ткань за которой я прятался ударилась об чей-то фонарный свет и осветила тень чей-то руки. Этот человек медленно проговаривал.        — Представляю, что сделаю с ним, когда найду… Ух ему не поздоровится… Эта скептическая рука уже хотела поднять тяжелую простыню и ослепить меня светом, смеявшись над моим положением. Но я неожиданно услышал тяжелый скрип. А потом огромный взрыв, что-то тяжелое упало на хрупкий деревянный пол. Я услышал активное журчание воды и даже здесь ощутил тот морозящий холодок, который она издавала. Ребята всполошились, закричали.        — О Господи! Что с Кевином!? Кевин вставай! Что вы стоите, помогите ему! — кричала Дженнифер Уайт.        Дальше я услышал чей-то агонический крик и перелом костей. Кто-то умирал мучительной смертью. Вот что происходило там, около меня. Потом я услышал, как вода надвигается в мою сторону. Я напугался. Я услышал быстрый топот чьих-то ног. Кто-то испуганно убегал. Вскоре звуки совсем притихли. Тогда, чуть подождав, я вышел. Было все также темно. Я заметил что-то металлическое и звенящее под моими ногами. Это был факел, почти потухший, я подкормил слабый огонек первой попавшейся бумажкой, и он загорелся, осветив мне путь.        Передо мной небрежно валялся контейнер с водой. Он разбился об пол, отсюда и вода. А под ней…я поднес факел ближе. И как только увидел мертвую фигуру испуганно подпрыгнул.        — К-кевин?!        Кевин был окровавлен. Его кости были сильно придавлены под прессом и поэтому неестественно выпирали. Его челюсть была сломана и выкручена в другую сторону, видимо он упал оперившись об подбородок. На этом моменте я понял, что он еще жив, его глаза, напуганные, которые вот-вот вылетят из орбит, смотрят на меня. Смотрят жалобно. Я понял, что это зрелище удовлетворяло меня. Я понял, что оно наполняло меня жизненной энергией. Видеть, как тот, кто издевался над тобой годами, избивал, терзал, обжигал окурками сигарет-…умирает.        Я злорадствовал. Мне захотелось посмеяться во весь голос, чтобы мой смех был последним что он услышит. И так и получилось, я был более чем доволен.        — Карма та еще с%ка. — Сказал я.        Я долго смотрел на него с высока. Насладившись зрелищем я вместе с факелом вышел на улицу. Теперь можно со спокойной душой возвращаться домой! Но не успел я и развернуться в сторону дома как услышал шорох позади меня. Я начал светить туда откуда исходили шаги. Вскоре, из темноты вышел парень низкого роста, которого я раньше не встречал. Он был полон, силен, одет в простенькую кожаную куртку со штанами. Его лицо загадочно прикрывала маска. Белоснежная маска на тяжелых резинках. Я увидел его нарисованные ехидные глаза.        — Приветики. — Сказал он, протягивая ко мне свою руку в перчатке.        — Привет… — Я отошел от него на шаг. Мальчик не расстраивался, а оставался дружелюбным и позитивным.        — Та-ак...забыл, как твое имя?        Я опешил. Так просто? Кто это? От него исходила зловещая аура. Он на вид был таким загадочным…недосягаемым. Это один из тех ребят?!        — Я…Моно Ланиус.        Мальчик рассмеялся, а я построил недоумевающую гримасу. Что его так рассмешило? Может я выгляжу глупо? Может ему не понравилась моя одежда или что-то в этом роде?        — Я Билли. Фамилию оставлю при себе.        — Билли?        Билл оглянулся на ферму позади себя, рассматривая ее снизу-вверх. Потом снова повернулся ко мне и указал на усадьбу своим указательным пальцем.        — Я помощник фермера! Я уже хотел уходить, но увидел тебя и тех мальчишек. И понял, что тебе нужна помощь. Скажи спасибо, дурашка, если бы не я тебя бы нашли!        Он…это он обронил контейнер с водой? Но он же всего на пару лет старше меня, по виду. Просто удивительно! Но как?        — Спасибо!        — Хах! Да пожалуйста. Только у меня к тебе условие!        — Какое?        — Раз я спас твою жизнь, значит имею полное право ночевать на твоем уютном чердаке.        Эта просьба, это было последнее что я ожидал услышать! Эксплуатация, еда, мои материалы, кого-то подставить или обокрасть. Все что угодно. Но не ночлег у меня дома. Откуда он вообще знает, что меня есть дом и чердак?        — Откуда ты знаешь о моем чердаке?        Билли положил руки в карманы.        — Меньше знаешь-… меньше, знаешь.        — Эй! Я же серьезно!        — (Тяжелый выдох). Ты боишься, что я тебя обокраду?        — Конечно! Я же впервые тебя вижу! Кто ты вообще? Жизнь только и учит меня не доверять уже много лет, а ты думаешь что я поведусь?        — Ты хочешь чтобы я сделал то же самое с тобой что и с Кевином? Хах, ну вот смотри. Я не один из этих ребят. Я просто хочу переночевать один день в тепле. Мне довольно надоел колючий стог сена.        - (Молчание). Только одну ночь, потом ты уйдешь?        - Не могу ничего обещать. Но плохого я уж точно не сделаю. Идем!        Этот парнишка пошел вперед меня, и будто зная наизусть дорогу, проводил меня до моего дома. Я пытался его разговорить, но тот отвечал на мои вопросы — вопросами. Странный такой… Загадочный. Что он хочет он меня? Больше всего меня бесила его маска на лице. Я не мог прочитать его мысли, эмоции. Если бы ее не было, то я бы как следует изучил бы его лицо перед тем как доверять ему. Я бы возможно увидел бы в его глазах обман и хитрость. А возможно печаль и надежду.        Не смотря на все это, он даже не спросил меня о моем холсте. Я ожидал от него вопросов, подколов, но он в этом плане был молчалив словно рыба. Увидим, этой ночью, ворюга ли он!