Константа

      

Мы не можем изменить то, откуда мы пришли.

Но мы можем выбрать, куда идти дальше.

— Так вот он какой… Нью-Йорк. Слова прозвучали тихо, почти шёпотом, но в тишине такси они казались громкими. Девочка, расположившись на заднем сиденье и прижавшись головой к холодному стеклу, не отрываясь смотрела в окно. Огни города тянулись бесконечной рекой — неоновые вывески, мерцающие витрины, автомобильные фары, превращающие мокрый асфальт в полотно света. Её глаза, под густыми ресницами, светились от восхищения. Всё за окном было будто сцена из фильма, который она смотрела не раз, но никогда не думала оказаться в нём самой. Она впервые видела Нью-Йорк и даже сквозь глухие окна машины чувствовала его невероятную энергию. Нью-Йорк жил своей жизнью: даже в такое позднее время где-то гудели автомобили, на тротуарах мелькали редкие прохожие, их тени тянулись за ними, словно не хотели отпускать. Высотки, укутанные дымкой, поднимались в небо, а вывески, рекламирующие всё — от дешёвых обедов до роскошных квартир, пытались привлечь внимание к себе. — Хватит пялиться в окно, — хмыкнула женщина рядом, прерывая раздумья ребёнка. Её голос был жёстким, отрезвляющим, будто холодный ветер в лицо. Она сидела ровно, с непроницаемым выражением, время от времени поправляя синий пиджак делового костюма. — Неделя здесь и он, как и все предыдущие, надоест. Хотя я очень надеюсь, что мы закончим работу раньше. Девочка отвела взгляд от окна, неохотно обернувшись к спутнице. — Брось, Чача, он потрясающий, — вымолвила она, всё ещё ощущая лёгкое трепетное волнение внутри. — И такой… огромный. — Очередная грязная дыра с небоскрёбами. Тебе пора привыкнуть к таким местам, если действительно думаешь работать агентом, — отозвалась взрослая, закатив глаза, а затем повернулась в противоположную сторону к другому окну. — Хейзел, займи свои пальцы чем-то менее раздражительным, чем твой несостоявшийся дебют барабанщика. Если у тебя проблемы с памятью, то у нас всего один портфель на троих. Такси затормозило у обочины, и водитель коротко бросил: — Луна-Мотор Лодж. Приехали. В окне виднелись огни квартир в двухэтажном сооружении, а напротив них, с тусклой вывеской, по ощущениям которая должна была вот-вот потухнуть, оказалось здание поменьше, в сторону его и открылась дверца микроавтобуса. Как только мужчина внушительных размеров с чемоданом покинул такси, девочке открылось больше пространства тесного до этого салона, но счастье продлилось недолго. Темнокожая женщина вышла следом, а значит пришло и её время вдохнуть полные лёгкие свежего воздуха. Хотелось наплевать на здравый смысл и уехать исследовать город дальше, но шатенка не успела и моргнуть, как её уже грубо звали с улицы. Взрослые, не дожидаясь спутницы, направились ко входу в здание, где по логике должен был находиться смотритель. Но зайдя внутрь, никого из работников девочка не увидела. — Бронь на имя Хейзела и Чача… — женский голос раздался в тишине как гром, а со стороны ресепшена начали подаваться признаки жизни. Как оказалось, мужчина тридцати лет просто разлёгся на стуле так низко, что от входа видно его не было. Женщина повернулась назад, уделяя всего две секунды на то, чтобы кинуть презрительный взгляд на зашедшую. Работник неохотно встал со своей самодельной кровати, молча осматривая посетителей, а затем достал ключ-карту. — Пожалуйста. Номер 225. — А как же второй номер? — Чача в недоумении свела брови к переносице. — Был забронирован только один номер. — после этих слов парня Хейзел процедил какие-то ругательства про экономию, недовольно отворачиваясь к окну. — Скажите, там хоть две кровати? — разочарованию не было предела, но что-то подсказывало, что есть куда ещё падать. Паренёк нервно забегал глазами, чтобы хоть как-то обезопасить себя от взгляда суровой клиентки. — Да, мэм… И очень жесткие. Между двумя агентами в костюмах с извинениями протиснулась девочка, подходя ближе к столу. — Простите, а что насчёт бронирования на Стюарт? — карие глаза с интересом уставились на парня, ожидая положительного ответа. Не успел работник что-то спросить, как шатенка с улыбкой перебила. — Родители должны были передать, что ключ заберу я. Вдруг вспомнив о чем-то, парень ахнул, доставая второй ключ и передавая его в руки подростку. Сзади послышалось недовольное цоканье Чача, и девочка приложила максимум усилий, чтобы случайно не показать свою победную улыбку. Она отошла от стойки, направляясь к выходу, пока двое её надзирателя допрашивали не выспавшегося администратора про какую-то посылку. Конечно же, ей выделили бы отдельный номер — девочка в этом даже не сомневалась, хоть и не считала это какой-то великой привилегией. Ей было бы всё равно, даже если начальство поселило их троих в комнате с одной кроватью. Ведь Чача — трудоголик до мозга костей и явно не сомкнет глаз, пока не выполнит поручение, а где она, там и бедный Хейзел, который уже пятый месяц пытается выбить себе выходной. Троица поднялась на второй этаж мотеля молча, и шатенка постаралась как можно быстрее зайти в свой номер, пока никто из её напарников не начал гневную тираду. Вслед закрывающейся двери всё же донеслись слова женщины о том, чтобы молодой агент даже и не думала ложиться спать сейчас. Она и так знала, что от неё не отстанут, поэтому лишь обреченно вздохнула, опираясь спиной на закрытую дверь, и осмотрела комнату. Та оказалась неожиданно уютной для стандартов мотеля. Светло-кремовые стены создавали ощущение простора, а большие окна с плотными светло-серыми шторами пропускали достаточно света, чтобы сделать пространство теплым и гостеприимным. В углу комнаты стоял мягкий двухместный диван с небольшим журнальным столиком из дерева, на котором лежал свежий выпуск какого-то местного журнала. На стене напротив просторной кровати висел плоский телевизор, под которым находился длинный стол с встроенным мини-баром. В углу поблизости притаился небольшой шкаф с зеркальными дверцами. Пол был устлан пушистым ковром светло-бежевого оттенка, приятно приглушающим шаги. Девочка облегчённо выдохнула — кажется, в этот раз номера бронировала не её уважаемая матушка, хоть она и была ответственная за эту миссию. Скинув куртку и перекинув её через спинку мягкого стула у окна, шатенка первым делом подошла к кровати. Аккуратно присела на край, проверяя её мягкость, и провела ладонью по идеально натянутому покрывалу. Довольная увиденным, кареглазая упала в мягкие подушки, стараясь не зацикливаться на том, что её ждёт в дальнейшем. Хейзел зашел в 225 номер первым, включая тусклые торшеры в комнате, которые мало что давали с такой интенсивностью свечения. Его напарница тут же принялась открывать посылку, пока мужчина, разочарованно вздыхая, осматривал их место жительства на ближайшие 24 часа. Из плюсов можно было выделить, что им дали номер с двумя кроватями, из минусов — на них были самые кирпичные матрасы, которые только можно было представить. Свет в ванной комнате не работал, а вентиляция, судя по стоящему запаху пыли и не выветренной вони пищевого жира, давно не прочищалась. — Ну давай, выкладывай, — Чача даже не повернулась к своему напарнику, доставая из коробки ружье и другие принадлежности для предстоящей миссии. — Не держи всё в себе, а то начнется изжога и мне придется слушать твоё нытье. Хейзел набрал воздуха в лёгкие, перед тем как начать перечислять список всего, что ему не угодило. — Воняет кошачье мочой. Сперва урезали суточные и убрали стоматологию из страховки, а теперь нам и раздельные номера не положены. До каких пор это будет продолжаться? Скоро эта кучка бюрократов вообще перестанет нам платить. Он не успел договорить, как где-то в стене громко щелкнула труба, будто в знак подтверждения его слов. Чача лишь фыркнула, внимательно изучая оптику к ружью. — Радуйся, что мы не торчим в какой-нибудь кабинке. Хотя меня немного раздражает, что этой мелкой заразе выделили отдельную комнату, — женщина цокнула, с раздражением вспоминая, что на их голове теперь висит не только задание, но и роль няньки. Хейзел, пробурчав что-то про больное запястье, открутил решетку вентиляции, пытаясь пропихнуть туда чемодан. — Что ты делаешь? Это не по протоколу, портфель всегда должен быть под рукой. — Пусть запихнут этот протокол себе в задницу, — мужчина достал монету из кармана, кидая её в прорезь автомата у кровати, которая тут же задрожала в режиме массажера. — И зря ты так с Руби, она хоть и молодая, но всё же не просто так её с нами отправили. Чача приподняла бровь, не сводя взгляда с ружья, которое она только что собрала и теперь крепила оптику. — Молодая, — передразнила она, не скрывая сарказма. — Да она вчера ещё, наверное, домашку по алгебре делала. Тебе бы меньше жалости, Хейзел. Ты слишком мягок для таких дел. Её к нам подкинули только из-за того, что она лично с целью знакома была. Женщина достала из коробки квадратный клочок бумаги. На фотографии был мужчина с резкими, выразительными чертами лица. Лоб с глубокими морщинами говорил о годах напряжённой работы, а слегка сжатые губы намекали на привычку скрывать истинные эмоции. Его густые седые волосы были аккуратно зачесаны назад, подчёркивая линию высокого лба, а пронзительный взгляд светлых глаз — холодный и лишённый тени улыбки — говорил о безжалостной расчётливости. Мужчина выглядел так, будто был способен одним взглядом заставить замолчать целую комнату. — Первый раз такого выслеживаем… — темнокожая промолвила тихо, не замечая, как за спиной открылась дверь и в номер тихо зашла упомянутая ею зараза. Отложив фотографию в сторону, женщина достала из коробки черный небольшой прибор, что после включения неприятно запищал, заставляя всех присутствующих поморщиться. — Сейчас посмотрим где наш чувак. Устройство издавало прерывистые писки, а красная точка на дисплее мигала неуверенно, словно колеблясь, как и её пользователь. Агент подкрутила рычажок, чтобы усилить сигнал, и точка наконец стабилизировалась, но оставалась не чётко зафиксированной, будто была где-то в движении. — Не так уж и далеко, — пробормотала Чача, проведя пальцем по экрану. — Где-то в соседнем районе. Вон тут, — она ткнула пальцем в мигающий участок. — Мы, кажется, проезжали мимо только что. В том месте пончиковая на углу. — Пончиковая? — переспросил Хейзел, встав с вибрирующей кровати и подходя ближе. Он наклонился над её плечом и разглядел карту. — Ну, знаешь, всегда подозревал, что эти заведения — логово зла. — Да-да, мистер «обожаю сдобу», — отмахнулась Чача, но на её лице не было ни тени улыбки. — Сигнал странный. Либо он специально рядом с этим местом, чтобы затеряться в толпе, либо это фальшивка. В любом случае, придётся идти и проверить. Она повернулась к спутнице, вопросительно уставившись на ту, будто девочка знала наверняка, там ли находится их жертва. Но Руби лишь пожала плечами, отрываясь от разглядывания ужасного состояния соседнего с ней номера. Видимо, номера в этот раз действительно поручили выбирать кому-то, кто очень хорошо относился к девочке и терпеть не мог дуэт взрослых агентов. На ум приходило, что это мог сделать даже Херб — сотрудник из команды аналитиков, милый мужчинка низкого роста, с которым Руби училась работать на печатной машинке года два назад. Пончиковая встретила их выбитыми окнами, гудящими полицейскими машинами и горой трупов предыдущих агентов Комиссии. Зрелище было то ещё: одному свернули шею, двое были с пулей во лбу, какому-то бедняге прокололи глаз вилкой. Троица не смогла зайти внутрь здания, так как там уже во всю работали правоохранительные органы, и им оставалось лишь стоять рядом с толпой зевак, что прибежали на звук сирены. Хейзел успел где-то приобрести рожок мороженого и теперь бесстрастно трапезничал, наблюдая за бегающими туда-сюда копами. Чача время от времени поглядывала на дисплей радара, не понимая теперь, откуда шел сигнал, так как знакомого лица с картинки никто из них в кофейне сейчас не наблюдал. Руби же решила пройтись вокруг здания, стараясь не привлекать к себе сильного внимания работников полиции. Под ногой у неё внезапно что-то запищало, и она присела у лужи, подняв из воды небольшой мигающий зелёным чип, напоминающий больше капсулу таблетки. А вот и та самая передвигающаяся точка на экране Чача. Множество чипов вводились агентам подкожно на руку, потому можно было только предположить, каким способом их цель избавлялась от способа слежки за ним. Девочка слегка сморщилась, замечая уже высохшие следы крови на чипе, хотя была уверена, что большая часть её смылась, пролежав в луже от недавнего ливня. Искать мужчину теперь будет в несколько раз сложнее, что не могло её не порадовать, хотя, с другой стороны, она переживала, что задержка сроков выполнения задания привлечёт за собой гнев начальства. Шатенка раздосадовано вздохнула, возвращаясь обратно к напарникам, которые так и продолжали стоять как вкопанные. Она была наслышана о том, какие они великолепные мастера своего дела, но сейчас их незаинтересованность в расследовании немного напрягала. Конечно же, им было не сравниться с тем сбежавшим агентом, на которого они сейчас ведут охоту, но, судя по уверенности Чача, с которой она не расставалась с момента начала поручения, эти двое абсолютно не знали, с кем имели дело. Девочка же не со слухов, а на собственном опыте была знакома с навыками их противника, потому что какое-то время ей приходилось работать с тем в паре. Казалось, что это было целую вечность назад, до того, как мужчина отправился в одиночку на задание в Далласе 1963-го и не сбежал оттуда в 2019 год. После этого случая прошло всего два дня, как начальство отдало приказ по поимке предателя. И сама ирония того, что теперь Руби должна была истребить единственного адекватного человека из своего окружения, смешила её. У неё не было выбора отказаться от этого задания, и ей даже пришло в голову, что, кажется, сверху уже догадались: в побеге она была соучастником. — Можешь не напрягаться, — девчонка подошла к темнокожей и показала находку. — Он выкинул чип и смылся минимум час назад. Чача взяла из рук Руби мигающую таблетку и стиснула зубы. Что-то подсказывало ей, что одним днём, выведенным на поимку, они не отделаются. За этим, конечно же, последует урезание оплаты, а потом и вовсе штраф, если они не найдут этого морщинистого засранца за короткий срок. — Вот же сукин сын, — женщина оскалилась, сжимая чип в руке, а затем и вовсе кинула его на пол, раздавив носком ботинка в крошку. Хейзел заинтересованно уставился на напарницу, ожидая дальнейших её действий или слов. — Придётся расспросить работницу этой диабетной дыры, раз он был тут. Руби только хотела что-то ответить ей, как мимо к полицейской машине прошли двое. Женщина и мужчина примерно тридцати лет о чём-то спорили, судя по всему, первая являлась детективом полиции. Брюнетка тащила беднягу к автомобилю, скрутив ему руки за спиной, и гневно читала лекции тому прямо над ухом. — Я, кажется, не раз говорила тебе, что запрещаю разговаривать с моими свидетелями, — детектив встряхнула парня и остановилась, чтобы открыть дверцу. — Тебе всё же стоит выслушать, Юдора, — тот поднял голову, обращаясь к полицейской по имени, что ей не очень понравилось. — Хоть это всё и похоже на не удавшееся ограбление, чутье мне подсказывает, что здесь что-то другое. Официантка упоминала мужчину из службы эвакуации. Может там что-то знают? Мужчина был одет во всё черное и оснащен ножами и пистолетом, которые перед автомобилем у него были конфискованы. Он не был похож на человека, который причастен к погрому в кафетерии, из-за этого Руби не до конца понимала, почему его арестовали. Было очевидно, что весь этот хаос — висящий в воздухе и на полу в лужах крови — дело рук их героя дня, которого предстоит искать в неизвестном направлении. Но внутреннее чутье подсказывало, что ей стоит прислушаться к их разговору внимательнее, и в моменте она поняла, что не ошиблась. — Послушай, Харгривз, ты не полицейский, чтобы вести расследование, — девушка грубо всунула задержанного в машину, закрывая за ним двери, а Руби максимально сосредоточилась на их словах, после того, как услышала знакомую фамилию. — Оставь это профессионалам своего дела, Диего, и мне не нужна твоя помощь. — Правда? — он состроил щенячьи глазки, немного улыбнувшись в ответ на гневные комментарии детектива, но это не произвело на неё большого впечатления, потому как брюнетка тут же развернулась, уходя обратно к месту преступления и под нос бормоча молитвы. Девочка в тот же миг расслабилась, больше не напрягая слух и повернулась обратно к своим коллегам. Как оказалось, внимательно слушала разговор детектива не только она. Только вот одна загвоздка: ни Хейзел, ни Чача не знали фамилии преследуемого ими бывшего агента. Пятый Харгривз был известен в кругу просто как Пятый либо Мистер Пять, хотя его фамилия наверняка была записана в личном деле. Но вот не судьба — начальство даже не удосужилось предоставить документы работникам, чтобы облегчить поиски. Поэтому единственное, за что они смогли ухватиться из всего разговора, было информацией про мужчину с эвакуатором. Мысли Руби колебались между тем, чтобы поделиться с ними нужной информацией, либо умалчивать её до последнего. Всё равно они не узнают, что она осведомлена больше в этом плане. И это, на самом деле, произошло случайно, когда она рылась на столе в кабинете матери, чтобы найти нужную ей бумагу, которую попросила Глория из отдела коммутатора вечности. В конечном итоге, её бунтарская сторона победила, и информацию про Харгривзов она решила проверить сама. — Я так понимаю, вы теперь собираетесь ехать к буксировщикам? — девочка обратилась к напарнице, которая пожала плечами на её внезапный вопрос. — Это, пока что, единственный след, так что начнём с него. — Поняла, — Руби оглянулась на машину, в которой сидел ранее названный Диего. В её голове уже созрел план дальнейших действий, и она не собиралась от него отступать. — Я тогда, наверное, схожу в местную библиотеку. Попробую нарыть что-то по фотографии. Это же его родной город, где-то должен был засветиться хотя бы по имени. Чача лишь махнула на неё рукой, позволяя той делать, что её душа пожелает. Всяко лучше, чем нянчиться с ребёнком, параллельно работая. И девочка не могла не воспользоваться неприязнью женщины к ней, хоть и не понимала причины. Руби была далека от звания проблемного ребёнка, в отличии от некоторых других людей, выросших в стенах Комиссии. Честно говоря, их всего было двое, но сейчас это не так важно. Она действительно собиралась пойти в библиотеку, но лишь для того, чтобы узнать адрес проживания семейства Харгривз. Шатенка не была уверена, что мужчина будет именно там, когда она всё же доберется, но попытаться стоило. Ей не хотелось принимать участие в этом цирке, потому девочка сразу же двинулась в противоположную сторону по улице. Нью-Йорк ночью был одновременно красив и устрашающ. Светящиеся вывески, бесконечный поток машин и прохожих, каждый из которых спешил в своём направлении, создавали атмосферу, в которой легко было затеряться. Это играло ей на руку. Шатенка знала, что её передвижения мало кто заметит в этом хаосе. Пройдя пару кварталов, она остановилась у старого здания, на котором тусклым неоновым светом мигала вывеска «Нью-Йоркская общественная библиотека, отдел архивов». Лестница перед входом была слегка потрескавшейся, а массивные деревянные двери, казалось, давно не знали ремонта. Но внутри всё было куда уютнее: высокие книжные шкафы, аромат старой бумаги и приглушённый свет настольных ламп создавали ощущение спокойствия, редкого для города, который никогда не спит. Руби уверенно подошла к стойке, где сидел дежурный библиотекарь, высокий мужчина в очках. — Простите, мне нужен доступ к городским архивам. Газеты, публичные записи… что угодно, — сказала она, стараясь звучать официально. Библиотекарь лениво взглянул на неё, протянув карточку регистрации для заполнения. И почему он даже не удивился, увидев перед собой подростка в такой час? — Второй этаж, справа по коридору. Машина для микрофильмов стоит в конце зала, инструкции там есть, — произнёс он монотонным голосом и вновь уткнулся в свой блокнот. Тихо поблагодарив, девочка поднялась по узкой винтовой лестнице, где вторая половина зала была погружена в лёгкий полумрак. Несколько часов она методично пересматривала старые записи, её взгляд метался между строк заголовков. «Харгривз финансирует благотворительный проект, а супер-дети в очередной раз спасли заложников из банка» Пальцы чуть замерли на кнопке прокрутки микрофильма. Она посмотрела на дату статьи — 1999-й год. Реджинальд Харгривз. Его имя мелькало снова и снова. А рядом с ним — таинственное упоминание «Академии Амбрелла». Руби задумалась. Что это была за жизнь? Люди, которых называли «супер-детьми», выглядели частью какого-то безумного эксперимента или постановки. Но в этих заголовках не было ничего про настоящее — только отголоски прошлого, напоминание о том, что Харгривз, кажется, всегда оставался в центре внимания, несмотря на годы. «Скандал в особняке на Пятой авеню: Академия Амбрелла лишилась своего основателя» «Реджинальд Харгривз приобрёл новое имущество в пригороде перед скоропостижной кончиной» Она пыталась представить себе этого человека: отстранённого, холодного, готового ради своих целей на всё. Таких людей она встречала и раньше, особенно среди руководителей Комиссии. На одной из миссий с Пятым ей даже удалось послушать про его отца, с которым, судя по всему, тот имел натянутые отношения. Она прикусила губу, осознавая, что приобретение недвижимости могло быть не случайным. Местонахождение нового дома не уточнялось, но было ясно одно: даже в последние дни своей жизни Харгривз всё ещё что-то планировал. Что это было? Последняя попытка скрыть что-то важное? Или это просто привычка человека, у которого в карманах миллионы? Агент сделала заметки, записывая ключевые моменты, но её мысли то и дело возвращались к Пятому. Он всегда держался так, будто знал всё наперёд, будто его не могли застать врасплох. А если и могли, то лишь на мгновение. Но теперь, читая о семье Харгривз, Руби поняла, почему мужчина был таким. Эта семья — как машина, созданная для достижения целей любой ценой. Каждый из них, возможно, сражался не только с миром, но и друг с другом и даже с самим собой. Прокручивая колёсико мышки, она не могла избавиться от ощущения, что упускает что-то важное, и что ответы лежат где-то между строк. Харгривз оставил после себя что-то большее, чем просто «супер-детей». Что-то, что теперь, кажется, стало частью её собственной миссии. — Есть, — найдя заметку с адресом Академии, девочка победно воскликнула, тут же закрывая рот рукой. В статье упоминалось, что дом находился неподалёку от Центрального парка. Записав информацию в блокнот, она откинулась на спинку стула и устало потерла глаза. Её часы показывали уже половину четвертого утра, а город за окном наконец-то немного притих. Когда рассвет начал медленно окрашивать небосклон Нью-Йорка в розовато-золотистые оттенки, Руби надела куртку и вышла из библиотеки, крепко прижимая к себе блокнот. Холодный утренний воздух пробирался под одежду, но она почти не замечала этого. На улицах всё ещё царила тишина, нарушаемая лишь редкими звуками проезжающих машин и шелестом газет, которые разносил по мостовой лёгкий ветер. Она шла вдоль пустых аллей Центрального парка, время от времени оглядываясь на величественные кроны деревьев, которые сквозь туман казались чёрными силуэтами. Город просыпался. По соседним улицам начали мелькать первые такси, а кофейни, расположенные вдоль дороги, зажигали тёплый свет внутри. Руби чувствовала лёгкий укол сомнения: правильно ли она поступает? Но отгоняла эти мысли, уверяя себя, что иначе никак. Когда здание Академии показалось на горизонте, её шаг замедлился. Оно выглядело величественно и одновременно угрожающе. Каменное строение с колоннами, возвышающееся над окрестностями, будто выныривало из серого морского тумана. Фасад был выполнен в строгом неоготическом стиле: высокие стрельчатые окна, причудливые резные украшения и массивные деревянные двери с металлическими заклёпками. Дом выглядел так, будто не принадлежал нашему времени — он словно застрял где-то между прошлым и настоящим. Руби невольно замерла у подножия лестницы, глядя на огромные двери. Она почувствовала себя совсем уж крошечной перед этим монументом памяти, истории и, как ей казалось, тайн, которые скрывались за этими стенами. Но всё же, переборов все сомнения, медленно поднялась по скользким ступеням и остановилась перед дверью. Звук стука эхом разнёсся в утреннем воздухе, отдаваясь где-то в глубине здания за толстыми деревянными створками. Шатенка замерла, прислушиваясь. Сначала ничего, кроме собственного дыхания и далёкого гула города, не нарушало тишину. Ещё раз постучав, теперь чуть громче, она почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Никто не отвечал. Дверь осталась неподвижной, как будто это место уже давно было покинуто. Руби закусила губу, ощущая нарастающее напряжение. — Ну же… кто-нибудь, — пробормотала она себе под нос, пытаясь скрыть лёгкую дрожь в голосе. Ей не очень хотелось заходить без приглашения, но проверить помещение стоило. — Заранее извиняюсь. Надавила ладонью, и дверь с тихим скрипом подалась вперёд. Девочка остановилась, выжидая, словно опасаясь, что из темноты перед ней появится кто-то или что-то. Но гробовая тишина встретила её и холле. В помещении не было запаха сырости или пыли, а значит дом регулярно убирался. Но почему же тогда никто не открыл дверь? В статьях упоминалось наличие дворецкого и служанки, не могли же они испариться. Она сделала шаг внутрь, её ботинки глухо прозвучали по старому мраморному полу. Оглядевшись, Руби увидела просторное помещение, освещённое лишь узкими полосами света, которые проникали через высокие окна с витражами. Внутри всё казалось ещё более величественным, чем снаружи: потолок терялся в темноте, а стены украшали старинные картины и вычурные лепные украшения. В центре висела массивная люстра, покрытая тонким слоем пыли, которая, казалось, вот-вот рухнет, если её потревожить. Руби остановилась, прислушиваясь. Казалось, в доме не было ни души. Но ощущение, что за ней наблюдают, не покидало её ни на секунду. Внезапно до её слуха донёсся слабый шум. Звук исходил откуда-то из глубины дома, из соседней комнаты. Он был странным, будто кто-то разговаривал сам с собой, вполголоса, срывающимся на вскрики. Она напряглась, сделала ещё пару шагов вперёд, остановившись перед массивной аркой, ведущей в гостиную. За углом шум стал громче: обрывки фраз, лёгкий звук чего-то скользящего по столу и… чей-то тихий смех. Девочка осторожно выглянула за арку, сжав пальцы на ремне своей сумки, в любой момент наготове достать оружие. В гостиной, просторной и богато обставленной, с бархатными шторами и светлым камином, она увидела худощавого мужчину, сидящего на полу. Он был в одних трусах, с растрёпанными тёмными волосами, а вокруг него на ковре валялись пустые бутылки, пара конфетных обёрток и несколько странных, подозрительных пакетиков. Мужчина сидел, скрестив ноги, и, морщась, тёр виски, будто пытаясь справиться с головной болью. Как бы девочка не старалась не смотреть на этот хаос, яркий принт слипов стал ещё более невыносим, когда их владелец повернулся к ней задом, что-то выискивая под диваном. — Да-да, конечно, старик, я виноват! — раздражённо бросил мужчина в пустоту перед собой, отмахиваясь рукой, словно прогоняя надоедливую муху. — Как будто ты был святым, пока был жив. Ладно, может, я и перебрал, но это же не моя вина, да? Он замолчал, посмотрел в сторону, словно ожидая ответа, и саркастически рассмеялся, а Руби застыла, глядя на эту сцену. Она не могла понять, с кем этот человек разговаривал. В комнате, кроме него, явно никого не было, но мужчина вёл себя так, словно перед ним стоял кто-то вполне реальный. — Да заткнись ты уже! Я пытаюсь сосредоточиться, — прорычал он, посмотрев в сторону камина, где, по мнению Руби, всё ещё ничего не было. — Я не умею курить яйца, чувак. Девочка невольно сделала шаг назад, надеясь остаться незамеченной, но тут половица под её ботинком предательски скрипнула. Парень мгновенно повернул голову, его глаза расширились, и он замер, словно только что увидел самое ужасное в своей жизни. — О, нет, только не ещё один! — выдохнул он, подняв руки перед собой, будто защищаясь от невидимого врага. — Послушай, если ты пришла за своими деньгами… э-э… или за тем, что я взял на вечеринке три года назад, — это было давно, я не виноват! Это была чистая случайность! Руби нахмурилась, слегка наклонив голову в сторону. — Я… что? — начала она, но мужчина, не дав ей договорить, завопил: — Только не подходи ближе! Слушай, я уже на дне, правда! Ты не отыщешь тут ничего ценного, я даже трусы нашёл случайно, — он махнул рукой на себя, показывая, в каком жалком состоянии находится. — Так что иди… э-э, броди дальше или пугай кого-то другого! Шатенка попыталась вставить слово, но тот с диким взглядом вдруг начал метаться по комнате. — Бен! Бенерицио! Где ты? Как ты мог меня бросить! — кричал он, оборачиваясь в пустоту и в панике разводя руками. — Тут ещё один! Почему они всё время ко мне?! Чёртовы призраки… — Эй, погоди, — девочка наконец воскликнула, снова привлекая к себе потерянное внимание. — Я не призрак или что ты там еще мог подумать. Шатен резко остановился, словно его внезапно отключили, и уставился на Руби так, будто она только что заявила, что умеет летать. — Ты… не призрак? — переспросил он с подозрением, прищурив глаза и слегка наклонившись вперёд. — Ты уверена? Потому что я видел уже всякое, и все они тоже сначала говорили, что они не призраки. Руби закатила глаза, скрестив руки на груди. — Я человек. Самый обычный человек. Хочешь проверить? — Она громко топнула ботинком по полу, раздав громкий стук, отчего её собеседник вздрогнул. Он поднял указательный палец, будто собираясь сказать что-то важное, но затем передумал и обернулся в пустоту, где, по его мнению, стоял Бен. — Видишь? Я знал, что это твой драматизм. Ты всегда говорил мне, что я параноик, но вот она стоит — не призрак, а вполне реальная девчонка. Что скажешь теперь, умник? — Он снова повернулся к Руби и осмотрел её с ног до головы. — Хотя, постой… А вдруг ты… демон? Они ведь тоже часто такие миленькие и маленькие, чтобы тебя обмануть! Руби тяжело вздохнула и достала из кармана записку с адресом Академии, которую нашла в библиотеке. — Я сюда пришла не для того, чтобы пугать кого-то до чёртиков, — произнесла она, поднимая руку с листком. — Мне нужен Пятый. Ты знаешь, где он? Странный собеседник сначала задумчиво посмотрел на неё, потом на листок, а затем снова на неё, на этот раз с лёгкой усмешкой. — Пятый? Ты пришла ради этого маленького засранца? Ой, детка, ты выбрала не лучшего претендента в бойфренды. Он только кажется таким милым мальчиком с большими глазами оленёнка, но тебе следует знать, что кто тут и есть демон так это он, — парень наклонился к ней, шепча, будто это был какой-то опасный секрет. — И на самом деле, он тот еще затхлый старик. — Бойфренд?! — шатенка воскликнула громче, чем ожидала. — Я просто работала с ним в одной организации, мне нужно передать ему важную информацию. И вообще, как тебя зовут? Мужчина усмехнулся, наблюдая за её реакцией, и весело откинулся на кресло. Он явно наслаждался моментом, и даже забавлялся её нервозностью. — Меня? Клаус Харгривз. И, ох, конечно, важная информация. Ты просто работала с ним. — он протянул слова, явно не веря в её невинные намерения. — Ну-ну, я же не дурак, я понимаю, что тут происходит. Все эти гормоны в подростковом возрасте…я тоже был таким. И твои милые щечки сейчас такие розовые. Руби попыталась держаться, но ладонь всё же потянулась вверх к лицу. Она тихо вздохнула и взяла себя в руки. — Просто скажи, где он, пожалуйста. — голос её теперь стал твёрже, без лишних эмоций. — Если ты не поможешь, я буду вынуждена искать его сама. Клаус пожал плечами, словно сам не был уверен, что хочет ей помочь. Он посмотрел на листок, который она держала в руке, и вновь наклонился вперёд. — Старик не отчитывается куда и когда он ходит. Но если тебе очень, прям очень надо… — Клаус выдержал паузу, продолжая издеваться над милым, в его понимании, ребёнком. — То я видел, как он тусовался в своей старой комнате пол часа назад. Она уже было развернулась к выходу, но тут из-за двери послышался приглушённый, уверенный звук шагов. Через мгновение в гостиную вошёл… шимпанзе. Точнее, дворецкий в идеально сидящем костюме, но с мордой самого настоящего шимпанзе. Что вообще, чёрт возьми, происходит в этом доме? Работник держал поднос с дымящейся чашкой кофе и выглядел так, будто происходящее его совсем не удивляет. — Господин Клаус, — строго произнёс он, остановившись в дверях. — Я уже говорил вам, что не стоит пугать гостей. И, пожалуйста, наденьте хоть что-нибудь, кроме ваших… — он бросил взгляд на радужные леопардовые трусы, которые едва держались на своём месте. — Это. Харгривз выпрямился, стараясь придать себе вид важной персоны. — Иисусе, Пого! Знаешь, тут такое дело… — Он кивнул на Руби. — Она ищет Пятого. Ты не мог бы, эм… помочь ей? Потому что я тут, как бы, занят… своими, хм, духовными практиками! Шимпанзе покачал головой, издав едва слышный вздох, полный разочарования. — Пройдёмте за мной, мисс. От этого дуралея никакой пользы. — дворецкий повернулся к лестнице в холле, что вела на второй этаж, всё так же держа поднос с чашкой. В тишине они поднялись на последний этаж, где Пого оставил гостью в покое. Руби осторожно приоткрыла дверь, ведущую в комнату, к которой её привели. Внутри всё выглядело довольно свежо, хотя, насколько она была осведомлена, Харгривз исчез в 2002 году, а в этой временной линии с того момента прошло уже 17 лет. Видимо, его возвращения ждали, держа комнату в хорошем состоянии. В углу стояла кровать с немного перекошенным матрасом, на столе громоздилась кипа бумаг и чертежей, над ними висела полка с яркими моделями поездов и кораблей, а на стенах красовались старые постеры из комиксов. Типичная комната подростка. Сам же Пятый сидел за столом, сосредоточенно изучая какую-то карту, и даже не взглянул в сторону двери. Только вот одно смутило её сразу же: перед ней был не тот 58-летний мужчина со смешной шляпой, которого она привыкла видеть в Комиссии. Это был парень, примерно её возраста, одетый в форму академии, а вместо седины его голову теперь украшала копна тёмных волос. — Ты выглядишь… моложе, чем я ожидала, — старалась придать голосу спокойствие, но внутри всё сжималось от напряжения. Она уже видела его таким, только не в жизни — через экран. Пятый, не оборачиваясь, сделал пометку на карте, словно её присутствие не заслуживало его внимания. — А ты выглядишь настойчивее, чем я помню. Что тебе нужно, Руби? Она сделала шаг вперёд, закрывая за собой дверь, но не подходила слишком близко. Её глаза скользнули по его фигуре: то же хмурое лицо, что и в её воспоминаниях, только теперь он был подростком. Глаза, однако, остались прежними — с той же зеленцой, смотрящие прямо в душу. — Я здесь не для того, чтобы как-то навредить тебе, — начала подходить к теме спокойно, только вот Харгривз не был заинтересован в дружеской беседе. — Думаю, ты уже знаешь, что за тобой охота ведётся. — Да уж, ваши ищейки сели мне на хвост один раз, — Пятый наконец поднял голову, его бровь издевательски изогнулась. — Очень трогательно, что ты проделала весь этот путь, чтобы предупредить меня, хотя сама работаешь на тех, кто хочет меня устранить. Достойно похвалы. — После погрома в пончиковой на замену отправили меня, Хейзела и Чача, — девочка старалась максимально игнорировать сарказм старика в теле ребёнка, продолжая настаивать на своём. — Уверена, что они сейчас уже во всю пытают бедного работника с эвакуации. Думаю, ты знаешь о ком я сейчас. Пойми, Пятый, я не хочу, чтобы они тебя убивали. Я хочу помочь. — Помочь? И как ты себе это представляешь? — его взгляд стал холоднее, было видно, что парень уже начинает раздражаться. — Запутаешь след, чтобы эти идиоты искали подольше? Такой себе план, да и мне он никак не поможет. Конец света меньше, чем через неделю, и мне наплевать на конвульсии Куратора в попытках вернуть меня обратно. Что-то внутри больно укололо от этих резких слов. Она просто пришла предложить свою помощь, в чём его проблема? — Пока они будут идти по ложному следу, я могу вернуться в Комиссию и нарыть информации про твой апокалипсис. Я, кажется, даже знаю кто из аналитиков работает над этим, — голос стал резче настолько, насколько было возможно с её добродушной натурой и обычным спокойствием. — Мы можем попробовать исправить это вместе, Пятый. Вдвоём куда проще, чем одному. Он замер, внимательно изучая её лицо. Потом коротко хмыкнул, словно она сказала что-то нелепое. — Услышать такое от агента Комиссии… Ты не читала протокол? Вмешательство в ход времени — табу, ты ведь знаешь. — Я росла в Комиссии с рождения, но это не значит, что я слепая. В этом апокалипсисе что-то отличается. Он не похож на те дела, которые поднимались раньше, — чуть сжав ремешок сумки, она ощутила, что и сама начала злиться. Пятый поднялся со стула, его лицо исказилось раздражением. Он сделал несколько шагов к ней. Хоть их рост теперь был практически одинаковым, это не мешало ему смотреть свысока. Голос парня звучал холодно и резко: — Ты правда думаешь, что можешь мне помочь? Ты — тринадцатилетняя девочка. Подросток, который вырос под крылом Комиссии в пузыре 1955-го года и даже не представляет, что такое настоящий мир. Руби, у тебя нет ни опыта, ни знаний, чтобы быть мне полезной. Девочка едва заметно качнула головой, будто не веря в то, что слышит. — Я… — начала она, но он перебил, не давая вставить ни слова: — Ты не знаешь, что делаешь. Ты вообще понимаешь, с чем столкнулась? Это не игра, Руби. Это не твоё очередное задание, где ты можешь просто придумать план и побыть напарником, а затем вернуться домой с чистой совестью. Здесь ставки настоящие, от каждого движения зависит судьба человечества. Ты можешь называть себя кем угодно, но правда в том, что ты просто ребёнок, который лезет туда, куда ему не следовало бы. И это было последней каплей. Глаза наполнились разочарованием, но она стиснула зубы, стараясь сдержать всплеск эмоций. Её голос звучал прерывисто, с ноткой горечи: — Если я для тебя просто ребёнок, то почему ты вообще потратил на меня время? Мог бы сразу выгнать, раз считаешь, что я ничего не стою. — Хорошая мысль. Дверь там, — Номер Пять холодно усмехнулся, кивая головой в сторону выхода. Сердце сжалось от его слов, но она не собиралась показывать слабость. — Знаешь что, Харгривз? Ты можешь считать меня бесполезной, но, когда придёт время, и ты окажешься под градом пуль, вспомни, что отказался от помощи. Она хлопнула дверью, оставив его одного. Пятый стоял неподвижно, слушая, как её шаги затихают. Его лицо оставалось холодным, но где-то в глубине души мелькнуло что-то вроде сожаления. На самом деле, он не собирался уж так резко обходиться с ней, в какой-то степени даже сам не понимал, зачем так сделал. Однако парень быстро прогнал это чувство и снова сел за стол, стараясь сосредоточиться на своих планах.

***

— Старый упрямый осёл! — Стюарт пнула жестяную банку, что валялась у автомата с газировкой рядом с мотелем. Глаза предательски щипало, но она то и дело задирала голову вверх, не давая слезам обиды уйти дальше слёзных каналов. Не так она себе представляла этот разговор. На Пятого невозможно было повесить ярлык мягкого или тактичного человека, он всегда был холоден, в какой-то степени даже высокомерен и эгоистичен, особенно, когда дело касалось работников Комиссии. Мужчину не очень волновало, как его слова действовали на собеседника. И всё же, с момента их знакомства, с девочкой он вёл себя более осторожно. Скорее всего, на руку ей играл возраст — в Комиссии не работали люди моложе 30 лет, а Глории, которую все считали ходячим мертвецом, давно уже перевалило за сотню. Можно было на пальцах пересчитать людей, которые относились хоть с каким-то уважением к девочке. Харгривз был в этом списке в тройке первых… до сегодняшнего дня. Да, она была ребёнком, но ни он ли говорил, что та мыслит не по годам? Успокоившись, девочка поднялась на второй этаж. Сейчас ей хотелось только спать, потому как бессонная ночь в архивах давала о себе знать. Но проходя мимо двери в номер своих коллег, Стюарт услышала громкие голоса. Они действительно пытали работника буксировки всю ночь и утро, выбив из того достаточно, чтобы обозначить новую точку поиска. Торговый центр «Братья Гимбел» — место, которым интересовался Пятый в пончиковой у мужчины. Девочка не могла представить, что именно тому понадобилось в магазине одежды, но теперь её это совсем не интересовало. — К чёрту, пусть выкручивается теперь сам, — пробубнив под нос, шатенка зашла в свой номер, на ходу разуваясь и падая на кровать. — Он не принял твою помощь, Руби, так что просто забей. Нам с тобой всё равно. Даже если они его пристрелят. В попытках уговорить саму себя, она не заметила, как провалилась в сон.

***

С момента возвращения к семье проходили уже вторые сутки, а Номер Пять никак не продвинулся к причине, создавшей конец света, и это его ужасно раздражало. Из зацепок была только дата события и протез глазного яблока, который он вытащил из крепкой хватки уже умершего брата под завалами. Харгривз носил глаз с собой 45 лет, скитаясь по безлюдным пустыням. И сегодня, когда он уговорил Клауса пойти вместе с ним в клинику, оказалось, что протез был абсолютно бесполезен. Его даже не было в списках на изготовление, а значит человек, который закажет его в будущем, еще не нуждался в этом. Его мысли метались, как дикие птицы, в поисках хоть какого-то направления. Что могло послужить толчком апокалипсиса? С кем боролись его братья и сестры, пока не были погребены под завалами Академии? Абсолютно бесполезно. Пятый нервно постукивал пальцами по колену, сидя в такси, в которое телепортировался, чтобы не слушать нытье брата. Он привык опережать всех, предугадывать ходы на несколько шагов вперёд. Но сейчас он чувствовал себя запертым в тупике, и это вызывало у него редкое, но настоящее чувство безысходности. Если сейчас ничего не предпринять — всё повторится. Они все снова будут мертвы. К ночи Харгривз оказался у торгового центра на окраине города. Это было огромное здание с современным фасадом, яркими вывесками и просторной парковкой. Сейчас, когда часы показывали за полночь, центр был погружён в темноту: только тусклые фонари освещали вход, а стеклянные двери, ведущие внутрь, были закрыты на автоматический замок. Но для Пятого это не было проблемой. Вспышка голубого свечения — и он уже внутри. Вокруг царила странная, почти угнетающая тишина. Полированные плитки пола отражали тусклый свет аварийного освещения, а пустые коридоры, обычно заполненные людьми, теперь казались бесконечными и безжизненными. Пятый шёл быстрыми, уверенными шагами, его ботинки слегка стучали по полу, но он не замедлялся. Он знал, куда идёт. Парень направился в центральный холл на первом этаже, посреди него располагался большой отдел с манекенами, стоявшими в витринах, как будто замершие в танце. А посреди них — она. Долорес. Та самая, что сопровождала его 45 лет в пустынной, выжженной до пепла стране. Её лицо, гладкое и бесстрастное, смотрело в никуда, но для Пятого в нём была своя особенная теплота. — Долорес… Рад тебя видеть, — освещая её ярким светом фонаря, он слегка улыбнулся. — Конечно же, я скучал. Тяжелые выдались деньки, не правда ли? Всё вокруг казалось застывшим, пока тишину не нарушил звук — лёгкий, почти неуловимый скрип, как будто кто-то двинулся в темноте. Пятый замер, его мышцы напряглись, и он медленно обернулся, держа фонарь наготове, но увидел лишь длинные ряды пустых витрин. Шум повторился. На этот раз ближе. Парень сделал шаг назад, пытаясь укрыться за витриной, но в этот момент раздался резкий хлопок — звук первого выстрела. Стекло витрины с оглушительным треском осыпалось на пол, и пуля отскочила от металлического каркаса прямо в Долорес. — НЕТ! — одна из пуль прилетела целенаправленно в манекен, разнеся его пополам. Харгривз схватил Долорес за плечи, пытаясь спасти её от следующей очереди. С треском туловище манекена отделилось от ног, но он не остановился. Прижимая её к себе, он телепортировался между витринами, петляя возле стеллажей и разлетающихся кусков пластика. Он свернул за ряд полок с одеждой, но не успел уйти далеко. Резкая боль вспыхнула в плече, когда пуля пролетела максимально близко. Пошатнулся, но продолжил двигаться, стиснув зубы и прижимая раненую руку к себе. Ещё одна попытка телепортации оказалась тщетной. Силы оставили его, и ощущение пустоты разлилось по всему телу. Юркнув за полки с обувью, шатен тяжело упал на пол. Долорес он аккуратно поставил рядом, стараясь не шуметь. Шаги агентов звучали всё ближе, замедляясь. Они искали его. Каждый звук казался громче в тишине пустого магазина, и сердце Пятого стучало так сильно, что, казалось, его могли услышать. Но прежде чем они успели добраться до его укрытия, пространство разорвал пронзительный звук сигнализации. Сирена взвыла, наполняя торговый центр тревожным эхом. Где-то вдалеке завыли полицейские машины. — Твою мать, — раздражённо бросила Чача, находясь где-то недалеко. — Уходим. — Уверена? — спросил Хейзел, его движения замедлились. — Уверена. Слишком много шума. Пятый услышал, как их шаги удаляются. Он осторожно выглянул из-за стеллажа, убедился, что опасности больше нет, и позволил себе наконец выдохнуть. Сирена продолжала гудеть, раздражая слух, но для него сейчас это был знак спасения. Он выбрался. Снова. Однако, несмотря на всё, что только что произошло, его не покидало странное ощущение. Что-то глубоко внутри, в груди, кололо неприятным чувством. Не болью от раны — это было другим. Беспокойством. Он закрыл глаза, откинувшись на металлический каркас полки, и в голове всплыли её слова. — Чёрт… — выдохнул он, сжимая раненую руку сильнее. Она ведь пыталась ему помочь. Не как агент или инструмент, а по-настоящему. А он что? Просто отмахнулся, как от назойливого щенка, выставив её за дверь с насмешливым комментарием. Ему стало тошно от мысли, что она могла быть права. И что, возможно, её свежий взгляд мог бы дать ему ту самую зацепку, которой он так отчаянно искал. Вместо этого он погнался за собственными догадками, которые привели его к пустым уликам, разбитой Клаусом губе и пуле в плече. Он поднял взгляд на туловище Долорес, стоявшее рядом. Даже её бесстрастный манекенный взгляд показался ему укоризненным. — Отлично, — пробормотал себе под нос. — Давай, скажи мне ещё что-то, после чего я начну жалеть о том, что выставил девчонку за дверь. Он провёл рукой по лицу, чувствуя, как боль и усталость начинают брать верх. В голове крутились сценарии, но все они упирались в одну мысль: ему нужна помощь. Настоящая помощь. — Возможно, пришло время перестать быть чёртовым одиночкой.