Клуб джентльменов «Uskyldige engler»

      Дакота несколько раз цокает языком, как порицая, на что Джет и Бастер мгновенно среагировали, подняв головы. Уилл сонно осмотрелся вокруг, три секунды, не узнавая собственную спальню, пока не рассмотрел рядом тёмные волнистые волосы соседки по постели.       — Сколько времени? — низким, хриплым голосом, не вернувшись в реальность от мира Морфея.       — Около полуночи. Прости за шум, я лягу позже.       Парень кивнул, отчего кудряшки упали на его лоб и длинные ресницы, подбираясь ближе к младшей, на что она поднимает руку, открывая доступ к груди. Уилл с открытым удовлетворением ложится на грудь, чувствуя пирсинг чуть в сторону от виска, но не испытывая дискомфорта при этом, мягкость тела компенсировала настойчивое касание стали.       — Ты притворяешься. Тебе не жаль, — проворчал в грудину, пока девушка убирает свои волосы, дабы они не мешали брюнету дышать.       — Верно, они болваны. Я не понимаю, — тёплый воздух стучит по его макушке, пока Дакота рассуждает, — почему до больницы ты не был начальником отдела, — Уилл слабо протёрся виском о ткань ее футболки. — Они без тебя как обезьяны с гранатой, уверена, это второй убийца золотого штата¹ или зодиак. Стоит в стороне и ржёт над копами, — теперь ворчит она.       — Нет. Он в это время занимается готовкой. Процесс приготовления блюд для него также приятен, как украшение трупа, — выдохнув в шею младшей.       — Уилл, усыпи ищейку.       Названный ухмыльнулся в щеку. Хоть кто-то помимо его самого старался выключать режим эмпата для каждого человека и маньяка, и возвращать зеркальные нейроны в заблокированное пространство.       — Нет, ладно, включи ещё раз. Думаешь, он, — судя по паузе, девушка предполагает сексуальный контекст, — возбуждается?       В ее голосе, в отличие недавнего разговора с Беверли, нет смущения или опаски, искреннее любопытство и почти детское подозрение, а что, разве младшего брата не нашли в капусте? А что, Потрошитель создаёт для себя и жертвы (даже умерщвлённой) интимную атмосферу, как свидание с запланированным\неожиданным предложением руки и сердца?       — Для него это схоже с рисованием. Обретение гармонии, от слияния с бесконечно-вечным. Он считает, что делает их смерть значительнее, чем все их поступки за жизнь.       Несколько секунд тишины, прерываемой лишь поющим сопением Джета и тихим поскуливанием сквозь сон Тобиаса.       — Мнит себя волком, лекарем леса? Социума?       Уилл едва приподнимает голову, слабо размыкая веки и смотря на противоположную стену.       — И да, и нет. Он считает себя хищником. Плотоядным необходимо пропитание. Охота, преследование цели и процесс обработки жертвы. Каждая деталь важна, — ведь именно в них прячется дьявол.       Дакота вдруг поднимается на локтях, телефон в ее правой кисти тухнет от неиспользования и пара погружается в мрак ночи, как в ванную из темной сгущенки. Старший не соскальзывает, ведь девушка не села, плюс, он обнимает ее, что не позволяет ему сползти головой на пресс собеседницы.       — Нет, погоди: если он охотится как зверь, причём тут искусство? Почему бы просто не оставлять их вспоротыми?       Приятно общаться с человеком, который не испытывает рвотных позывов или желания плакать от вида\истории/статьи с изображённым выпотрошенным трупом, где ценура перекрывает лишь оттенок красных и багровых органов, хотя Дакоте всё равно не достаёт опыта в данной сфере, но это к лучшему. Уилл мог бы рассказать ей определённые специфические подробности от тех дел, которые он анализировал, будучи подопечным Джека, но не станет информировать девушку из лучших побуждений.       — Потому что это не элегантно. Не изящно. — кудри старшего очаровательно разбросаны по белой ткани, которой он едва касается виском. Уилл вдыхает носом, таки перенося вес головы с шеи на солнечное сплетение девушки. — И не поучительно.       — Да, я помню, он считает, что их смерть значительнее их жизни, — прикусывает нижнюю на две секунды, — ладно, ладно, — укладываясь обратно на кровать, ее пальцы проникают сквозь локоны соседа. — Но чему учить? «Делай как можно больше хорошего, иначе я съем твоё лёгкое»? Хороший урок. Ладно, — ее фаланги слабо сжимаются, — больше никаких маньяков на ночь.       Уилл бесшумно улыбается на груди девушки, втягивая мелиссу глубже в альвеолы, слыша ритм дыхания Дакоты и понимая, что названная сейчас сосредоточена на размышлениях и хмурится, машинально поглаживая доктора по волосам. Он специально поджигает ее:       — Но, думаю да, он добавляет эротику в свою работу, — она громко охает.       — Не хочу знать, он их ест! «О, какой соус тебе дать? Кетчуп? А я вот ем его желудок со своей спермой», — брюнет хрипло хихикает на возмущённую актёрскую игру младшей, та задыхается и пыхтит, — я читала вовсе не о нем. Кажется, у каннибала теперь есть соперник, — Уилл выдыхает.       — Спокойной ночи.       Девушка снова цокает и падает затылком на подушку, опуская руки, волосы соседа и телефон, но после нескольких минут она таки обнимает мальчика за талию. Уилл не собирается лезть к очередному конченному существу.       Он слышит, как стучит сердце младшей и как Дакота изредка оглаживает кончиком указательного его восьмое ребро, понимая, что сдавливает челюсти, отзеркаливая младшую сейчас — та всё ещё в напряжении:       — Мы можем продолжить данную дискуссию утром, — как будто давая леденец ребёнку.       «Ребёнок» вздыхает, словно была предложена не сладость, а липко-горькое лекарство от першения в горле.       — Нет, не стоит, он каннибал, который любит себя и мясо других, я поняла.       Уилл поднимает голову, смотря на младшую, словно способен видеть каждую веснушку в ночной темноте, задерживаясь на уровне ее глаз:       — Ты сейчас думаешь не о Потрошителе, — обвиняя, как будто они занимаются сексом, а ее мысли о каком-нибудь датском актере.       — Да, думаю об их стычке с новым уебком, — брюнет укладывается на подушку рядом, теперь он способен различить профиль собеседницы, — помнишь, ты говорил, что людоед убил одну девушку, как ее убил олений охотник?       Доктору не симпатизирует названное прозвище для Хоббса, но он не собирается делать замечание.       — Да, но Потрошитель не воспевал ее, чем занимался Хоббс. Он скопировал его метод, но в собственном стиле.       — Думаю, он скоро тоже скопирует метод этого парня. Если верить статье, — девушка перевернулась на бок, — из жертвы сделали магазин сладостей.       Этой ночью Уиллу не снится на расчленённое тело или раскиданные повсюду конфеты, как путь к сладкому дому ведьмы, ему не снилось вообще ничего, кроме темноты в несколько мгновений до пробуждения. И это есть его идеальный сон.

///

      Мужчина расстегнул пуговицы жилета, нервно облизываясь, то ли от голода, то ли от возбуждения, моментально проглатывая виски после, не чувствуя даже вкуса алкоголя дороже аренды двухкомнатных апартаментов. Девушка ухмыляется ему, но никто из присутствующих не увидит ее улыбки, части лица ниже глаз скрыта от посторонних, из-за маски, украшенной искусственными бриллиантами и позолотой. Она взмахивает длинными волосами, из-за вспышек золотого освещения они как будто горят пламенем, малышка разворачивается лицом к шесту, нагибаясь к ногам и изгибаясь как змея, она быстро двигает тазом, после, после Уилл отвлекается: Кац проводит ему по лопаткам, отвлекая от наблюдения за выступающей, парень молча следует за прервавшей просмотр шоу коллегой.        — День униформы, ура-ура, — она сжимает и разжимает пальцы, после обращаясь к маске, пока на плечо брюнета падает тяжёлая мужская рука, обдавая жертву обильным запахом бананового сиропа.       — Мы так любим униформу, да, м-р детектив, — обходит мальчика, принимая позу бодибилдера, локоть правой руки поднимая вверх, а левую ставя на бок, чуть выставляя ногу, выглядит неплохо в форме пожарного.       Хотя, от экипировки спасателя у него только шлем и штаны, но не сказать, что с такой фигурой, ростом и весом, он не смотрится привлекательно и сексуально, в принципе, что и является идеей наряда — соблазнить. Уилла все ещё коробит от чужого касания, но хотя бы не злит, он хорошо выспался перед сменой. Беверли надела маску, подходя к Дейку и красуясь как на обложку календаря, медсестра и пожарный, работник и колхозница; брюнет мысленно закатил глаза, но не отказал себе в удовольствии выдохнуть, посмотрев на костюм справа от себя.       — Арестуй меня полностью, сэр коп, — после Дейк простонал, возведя глаза к небу. Нужно потерпеть парня до выхода в зал.       Гости буквально плавились от вошедших, особенно от пожарного, который заигрывал с разными женщинами, указывая на них пальцами и показывая бицепс, предпочитая заходить со сцены. Уилл по-змеиному ловко проскользнул мимо столов, ощутив на себе с дюжину голодных взглядов, особенно на место его груди и зада, людям нравились галстуки, у Уилла отличный зад и бедра, а ещё людям не нравилась недоступность полицейских — «не могу, я защищаю закон, я на стороне справедливости» — такой правильный, такой чистый и здравомыслящий, такой взрослый: и идущий к шесту, чтобы развлечь их.       Многие нервно аплодируют, когда свет направляет на три персоны на трех подиумах с шестами, Уилл поправляет пальцами обеих кистей волосы, им нравится, им особенно нравятся его локоны, его пальцы, скользящие по шее, скользящие по шесту, когда он так легко взбирается на него, закрепляясь ногами и переворачиваясь и продолжая гладить себя по плечам, горлу и лицу, спустившись ниже и оттолкнувшись от земли, чтобы прокрутиться. Мужчина выдыхает сигаретным дымом, когда макушка артиста почти касается белого подиума, когда наблюдающий тянется к карману, доктор (полицейский) поднимается на ноги, отстраняясь от шеста, грубо падая на колени — у многих, особенно начинающих, всегда много синяков на ногах, этого не избежать, нужно менять технику танцев, чтобы не быть вечно синим в одном месте на бёдрах или подколенных ямках. Любимым местом для гематом Уилла являются коленные чашки, любимым местом гостей является передний ряд, когда мальчик стукается и принимает позу собачки, мгновенно встречаясь океаном с карими глазами девушки, достаточно молодой, но достаточно жёсткой, выдыхающая дымом косяка, смотрящая прямо ему в глаза. Уилл ухмыляется, плавно двигаясь назад-вперёд, прогибаясь в стене и оборачиваясь, в след за бело-красной формой, сдержав мимику, чтобы не нахмуриться, полагал, что Бев танцует сейчас, но нет. Он смотрит вперёд, следит за поднятой рукой девушки, к которой неторопливо подходит Кац с серебряным подносом, на чью зеркальную поверхность ложится несколько сложенных розовых купюр евро, гостья вскидывает подбородком, и мальчик поднимается, в то время как темно-синяя рубашка полицейского падает на пол, Уилл сталкивается с довольными глазами коллеги, которая подмигивает брюнету, ее маска движется (она имитирует звук выдоха, как после долгой жажды и долгожданного глотка холодной воды), после двигаясь к другому человеку с поднятой рукой, но уже с зелёными бумагами меж фаланг.       Пальцы доктора скользят по бёдрам, правой он снимает наручники, прокручивая указательным, прокручивая объект фалангой, и тройка гостей начинает аплодировать, один из них подзывает официанта, показав на Уилла, когда он прикрывает глаза: он слишком сексуален для этого. Шведская семья, двое мужчин, одна женщина, один из них работает, но работает на папу и его бизнес, дальше его любовник, которого он выкупил из эскорта и девушка с проблемами в семье (именно с отцом), молодая и смелая, которой плевать на принципы и не плевать на жажду наслаждения жизнью без травм. Доктор не собирался читать, но не мог не читать людей, вбираясь по шесту почти до потолка, переворачиваясь, удерживаясь руками, после разводя ноги, некто начинает хлопать громче ритма музыки, но такие находятся каждую смену: это девушка, что любит жестикулировать, любит создавать громкие звуки для привлечения внимания, так как в детстве не получала его в достаточном количестве: д-р Грэм меняет закрепление на ноги, скользнув до пола, но не ударившись, как бы опасно, рискованно и впечатляюще это не выглядит, это один из самых простых трюков на поле. Музыка замедляется на несколько мгновений, и он видит неподходящего сюда человека — мужчина стоит в проходе около второго ряда, в деловом официальном костюме и дурацком галстуке с изображением то ли граната, то ли черепов птиц, чистая обувь, чистые руки, но вместо головы — оленья, с невинными глазами животного и бледными рогами парнокопытного. Уилл меняет позу, когда создание поднимает кисти, задерживает их на несколько секунд, после начав аплодировать. Мальчик отталкивается на руках, поднимаясь и почти выпрыгнув за край сцены, если бы он выступал первый раз, медленно скользя ногами в разные стороны, усаживаясь на шпагат и сладко-плавно отталкиваясь, почти подскакивая, как на лошадиной прогулке, поднимая голову после и вытягивая шею, закрывает глаза и специально сглатывает, чтобы кадык дёрнулся как запланированное движение в выступлении.       Он смотрит прикрытыми глазами в сторону оленя, который теперь стоит слишком, недопустимо близко к сцене, его правое ухо подёргивается; Уилл поднимается, притягивая к себе колени, оборачиваясь, но никого нет. Никого и не было. Ему нельзя мешать дым каннабиса с кальянным, но это не значит, что гости должны отказывать себе в чём-либо здесь. Музыка постепенно замедляется и утихает, пока Кац встаёт рядом со сценой, с почти переполненным подносом в руках. Парень вздохнул, как от пощёчины, когда свет на него переключился на синий: ему купили бонус «щедрый повелитель\господин». До конца смены он обязан не танцевать, не приват, но на консумации² можно вынести достаточно, так, чтобы хватило на отпуск или обогнать Дакоту, насколько он помнит, часовая сессия у младшей стоит примерно одного бонуса в клубе. Некто заказал «тишину» — десять минут без музыки, стоит дорого, и от этого нет плюса в кошелёк выступающих, одна польза в том, что они могут перевести дух и отдышаться, но с таким же успехом можно заняться приготовлением приватных комнат к использованию.       — Это новенькая, японка, — Бев отклонилась к нему, Уилл кивнул, беря пальцами рубашку полицейского.       Он спешно спрыгивает со сцены, надев верх, но не застёгивая его, следует к третьему ряду, за кем идёт Кац, дабы отнести поднос к бару и отдать, весь чай на серебре — принадлежат Уиллу, клуб возьмёт двадцать процентов, хорошая сделка: как правило, элитные заведения заботились о персонале, ибо текучка есть гниющий бизнес.       Полицейский проскальзывает в третий ряд, проходя пару столов, чувствуя себя ягнёнком среди волков, некоторые облизываются и глотают алкоголь, ведь не могут проглотить Уилла. Девушка с гладкими, блестящими волосами цвета нефти смотрит перед собой, но не на артиста, подошедшего к ней, на что он терпеливо ждёт, когда поднимает серые глаза, доктор позволяет встретить их: множество братьев, все наследники папиных и маминых денег, но она — не мамина, она от любовницы, она единственная дочь, метис, которую любит отец, но ненавидит его жена, отправленная подальше, за ее плечами брак по расчёту на мужчине-асексуале, а сама она принадлежит золотой середине³, но ее больше интересуют женщины или феминно-красивые мужчины, супруг ее не трогает, отец связывается реже мужа, но, видится, она привыкла.       — Желаете приватный танец, мэм-ши⁴?       Девушка опускает усталые глаза на пресс Уилла, после на бёдра, пока двое мужчин рядом напряженно смотрят то на неё, то на танцора, ведь, если она откажется, то они точно нет; затем гостья возвращается к сапфирам, которые сосредоточенны на выделенных косметикой скулах:       — Watashi no sewa o shite kudasai⁵, — девушка снова смотрит на уровни солнышка парня, но как будто сквозь него.       Она протягивает ему золотую карту, на что Уилл кивает бармену, осторожно касаясь пластика пальцами⁶.

\\\

      Уилл выдохнул, когда его крылья коснулись бархатного дивана, сам он плюхнулся на мебель, расслабляя длинные конечности. Перед глазами начинало плыть, и он думает, как лучше поступить на следующей смене — отблагодарить или ударить бармена, за то, что последний не стал заменять коньяк в его финальном коктейле на кленовый сироп. Им запрещено напиваться, но если контролировать себя, движения и язык, тем более, если гость оплатил приват до рассвета, а в закрытых комнатах лишь камера, но не микрофон, соблазн оставался дьявольским.       Доктор перевернулся через бок, поднимаясь в полусидящее положение на объёмные подушки, но всё ещё расслабленный и расплавленный на диване, как растаявшее мороженое под июльским солнцем: Беверели не успевает упасть на парня, соответственно, дотронуться до полицейского.       — Маленькая удачливая задница! И как, — она потянулась к его бедру, сжав пальцы рядом с ногой, но не касаясь, после стукая кулаком по сиденью дивана, — тебе это удаётся каждый раз? Она пол бара купила в приват, — отворачиваясь после.       Прежде, чем ответить, Уилл оглянулся — Дейк лежит на полу, влажный от пота и пенной воды джакузи, и едва подающий признаки жизни после семи приватов. В общей сумме он провёл там четыре с половиной часа, причём с разными гостями, но он сам виноват — зачем менять их, если можно просидеть с одним до утра? Нет, ему нужно выбегать после каждого получаса (один приват есть тридцать минут) и танцевать, дабы завлечь нового гостя\гостью в цепкие лапы дорогой комнаты, и так по кругу.       — Мы разговаривали. Ей нравятся сладкие коктейли.       — Неверно, ей нравится твоя сладкая попка, — девушка яро машет руками, пока единственным, что она способна сейчас поднять и активизировать, — ты можешь не влюблять в себя всех новых гостей?       — Да-да, — пропела мимо прошедшая девушка, направившееся в сторону выхода в зал.       Беверли щёлкнула, издав звук «о-о», ведь получила столь яркую поддержку со стороны. Уилл слабо улыбнулся:       — Я не «влюбляю» новых гостей, — собеседница саркастично угукает, явно другой точки зрения.       — Не согласен, — Дейк попытался поднять левую, но у него получается только приподнять грудь и снова уткнуться крыльями в ковёр, — я боюсь тебя. Ты соблазняешь одного гостя оплачивать приват до утра.       Приват — самое выгодная услуга для стриптизёра: это полчаса отдыха в закрытой комнате с диваном, кроватью и диваном, разумеется, шестом, но гораздо более низким, нежели в основном зале или вип-комнатах, где необязательно танцевать или вообще двигаться, можно просто общаться с гостем, как на свидании, заказывая еду и напитки. По правилам «ангелов» — артисты должны один танец, раз в десять минут (минимум), ведь камеры в комнатах работают стабильно, как и тревожная кнопка, если гость перевозбудится. Уилл никогда не нажимал ее. Бев единожды, но она работала третий день и не знала, как позвать бармена, дабы заказать напиток (нужно показать знак мира в камеру).       Выгодная услуга: полчаса в привате это четыреста долларов, тридцать пять тысяч рублей⁷ для гостей, тем более постоянников названная сумма настолько мизерна и смешна, что не весело вовсе.       — У тебя тоже было несколько приватов, — мурчаще-усталым упрёком.       — С разными гостями, с раз-ны-ми! — возмущение даёт силы Дейку на поднятую правую и поднятый указательный.       Обвинение в том, что разным людям легче потратить, например, те же четыреста долларов за полчаса, чем платить около четырёх тысяч до конца работы клуба на одного танцора, хотя, это зависит исключительно от двух факторов: симпатии к стриптизёру\стриптизёрше и наполненности кошелька.       — Чем ты влез ей в душу? — резко подпрыгнув на локоть, дабы уставиться на брюнета, — разговор о ее муже-импотенте или сбежавшем из семьи отце?       — Нет, — вежливо отказывает Уилл, — у мужа всё в порядке с эрекцией, и она — папина дочка. Мы обсуждали теорию бесконечных обезьян, — Дейк поднимает бровь и издаёт почти собачий скулёж в вопросе, — если обезьяна будет бить клавиатуру, рано или поздно ей удастся превзойти Толстого, — повторный звук от пса.       Уилл тихо усмехнулся, в то время как слушатель махает рукой и падает обратно на ковёр, довольно громко и твёрдо стукнувшись затылком об ворс ковра, чтобы это показалось болезненным.       — Если полиция ничего не предпримет, рано или поздно у нас всех будут знакомые, оказавшиеся в желудке Потрошителя, — ее тон строгий, безэмоциональный и сухой.       Брюнет вцепился глазами в висок девушки, словно смотря на тройничный нерв, он не напуган ее гипотезой или напряжен, потому как Потрошителю потребуется убивать около трех человек в день, а у него не настолько огромный аппетит к мясу и запас вдохновения к украшению.       Как услышав мысли сидящего рядом, Кац кратко ворочается и мотает головой, пытаясь вернуться на более позитивную атмосферу, словно это теперь представляется возможным.       — Вы слышали об новом повёрнутом кретине? Говорят, каннибал покуривает в стороне, если сравнивать с новичком.       Уилл спрашивает неудовлетворённо:       — Тебе Дакота рассказала, не так ли?       Беверли поворачивается с проснувшимся возбуждением и детским огнём радости в глазах, кивая как на предложение миллиона долларов наличными. Уилл старается незаметно выдохнуть.

///

      Девушка замирает, придерживая кончиками пальцев кончики белой наволочки, смотря в стену так, словно в ней запечатаны несколько скелетов. Кровать заправлена, ничего больше делать с бельём не нужно, лишь отнести старое в стиралку и отпустить подушку на ее законное место, но присутствующая как истукан стоит, двигаясь лишь благодаря дыханию, не моргает — задумалась, в глубоком, липком трансе от усталости и желания заснуть.       Густое горячее дыхание падает на ее левое плечо, разносясь как тугой дым по ключицам и чуть ли не достигая груди, когда сухой горячий лоб с тяжестью веса головы падает на надостную мышцу, которая выпирает от занятий с гантелями и работы, в которой требуется физическая сила, для той же банальной порки. Тонкие пальцы обеих рук скользят вдоль рёбер к талии, слабо сдавливая и встречая твёрдость выступающего пресса, у пары примерно одинаковые фигуры по виду, у Уилла — стройное мужское строение с результатом от танцев на шесте, у Дакоты — от физической нагрузки, целенаправленных занятий накачаться, по большей части, и в меньшей степени работы, занимая активную роль, так или иначе действовать приходится больше.       — Я очень хочу спать, — голос брюнета спокойный и тихий, отдающий в приятный для слуха бархат.       Рассвет уже наступил на дом, как колесо трактора на невинное насекомое, благо, что занавески из специального материала на девяносто восемь процентов блокируют его поступление в помещение.       — Ночь удалась? — Дакота так и не отпустила подушку, едва повернув лицо и проговаривая в очаровательные кудряшки цвета корней древа жизни.       — А у тебя?       Здесь, можно сказать, присутствует игра слов — вопрос Уилла свойственен ситуациям, когда люди отдыхают и веселятся, а не работают, танцуя или избивая разных людей несколько часов подряд. Подумаешь, просидел парень большую часть смены на диване, говоря с богатой японкой? Попробуйте просидеть с человеком, который жалуется и флиртует одновременно, терпеливо слушать его, не зеркалить, и раз в пятнадцать-двадцать минут танцевать, не засыпая от монотонных рассказов о жизни и приглушенной музыки, поговорим после. Девушка, к слову, была на удивление сдержана и воспитана, не открывая себя, как на приёме у своего психотерапевта, и брюнет, в целом, сказал бы, что это нейтрально-положительные приваты — к нему не тянули руки, не молча пялились и не шутили анекдотами из пубертатного периода, потому, да, нейтрально-приятная компания.       — Я три часа оскорбляла человека. Честно, — она наконец отбрасывает подушку на место, парень отпускает собеседницу, отходя к Джексону, который переминается с ноги на ногу от возвращения хозяина, до сих пор. — Он заплатил полторы тысячи за три часа мата в его сторону.       — Нарушение половой идентификации, у него плохие отношения с матерью, что и спровоцировало мазохизм. С детства он получал исключительно оскорбления в свою сторону, и в качестве похвалы, потому сейчас не воспринимает комплимент за поощрение, — поднимаясь с колен от собаки, что последовала за ним, вставая на задние лапы. — Это его стимул, грубее издевательства — лучше самочувствие.       — Уилл, — девушка наклоняет голову в бок, хрустнув шеей.       Названный смотрит на правую ключицу девушки, принимая ее призыв перестать анализировать: это не упрёк, скорее, стоп-слово, но как ее клиент не может чувствовать себя хорошо от приемлемой похвалы, так и старший не может перестать читать людей: не выключаемое рентгеновское зрение души.       — Дальше, он? — наклоняя висок влево, всматривается в брюнета, который наблюдает за мирно спящей Хлоей.       — Дальше он закажет обездвижить его, продолжая оскорбления, — лизнув нижнюю изнутри, — затем причинить ему боль. Конечная стадия мазохизма.       Дакота делает несколько неторопливых шагов, подходя к мужчине, переводя карие глаза с засыпающего океана на непослушные локоны парня, разбросанные по лбу и местами касающиеся длинных черных ресниц.       — Как и все они, солнце, — повествующая поднимает правую кисть, оставив ее в воздухе с прямыми пальцами, закрывает глаза, — мне не важно, что делать с ними и да, как ты и прочитал меня, из-за моих проблем с отцом, мне нравится мой садизм, — слушатель выдыхает, — но я помню, что не принадлежу этому месту, я помню, ради чего я работаю. — Уилл поднимает левую руку и слабо прикасается ладонью к чужой, Дакота вдыхает. — Каждый день — это шаг в сторону Мельбурна, прочь от Балтимора.       — Прочь из Балтимора, — длинные пальцы переплетаются.       У Уилла тёплые сухие пальцы, — сердце холодное, как бы сказал подростковый максимализм, выступающие вены и покрасневшие костяшки, кисти изумительны, выглядят, как с фотографий⁸ инстаграма, которые часто распространяют слишком возбуждённые ими школьницы.       — Хочу горячий душ, очаровательный мальчик, — младшая вздыхает, прижавшись лбом на три секунды к ложбинке между ключиц доктора, после отстраняясь и отпуская его, — сколько времени?       Парень проверяет телефон.       — Семнадцать минут одиннадцатого, — слушательница кивает, показав знак мира, Уиски и Джет устремляются за девушкой в ванную комнату.       Молочный улун есть опасный чай для сна, так как зелёный, в целом, настроен на медленное возбуждение человека, не как кофе, но зелёный чай с ромашкой является исключением. Уилл занимается ожиданием собак с прогулки, пока пара будет успешно просыпать дневное время (что, естественно, копируют и питомцы), ожиданием чайника, ожиданием пока ромашка отдаст себя в горячую воду, брюнет блуждает по пустым размышлениям, просторам разума и воспоминаний, вслушиваясь в общение собак благодаря открытому окну и ударам капель душа о пол ванной, находя в этом некую медитацию.       Если ее работа будет продолжаться на подобных мазохистах и сабмиссивах, обеспеченных и не собирающихся тратить средства на профессиональное психологическое лечение фетишей и кинков, если его работа будет продолжаться на подобной тенденции к продаже позиций с «сумасшедшего меню⁹» и приватах, также консумации, то они могут достигнуть переезда через год и пару месяцев, не то, чтобы они торопились до максимума и старались выжать каждую копейку из своих гостей и запрятать их поглубже в кошельки, вовсе нет, просто хороший заработок и достижение загаданной цели. Это будет трудно, изнурительно и голодно до их нервов, но это стоит того, «чтобы вступить в новую жизнь, придётся заплатить старой» и Уилл рад расплатиться тем, что, как кажется старшему, стоит дешевле удобрения, которое оставляют его собаки сейчас. Собаки.       Они уже полностью изучили вопрос переезда с питомцами, тем более, с таким количеством животных и продумали план, как провести их всех через границы. Опять же, трудно, изнурительно и голодно до нервов, но иного варианта (отказ от собак) просто обязано не быть, доктор не оставит свою стаю. Собаки.       Они сейчас слишком активно подают голос, брюнет сомневается, что причиной их громких песнопений ранним утром является осмелевшая белка, спустившаяся с дерева, или заплутавшая по дороге из леса лисица.       В дверь настойчиво кратко стучат.       — Доброе утро, Уилл.       Названный смотрит на подобие усов или что это за лобковые волосы в тонкой линии под нижней губой визитёра:       — Здравствуй, Джек.