Иллюзия безопасности

Часть 2

Последний миг всегда так сладок и печален.

Их медленно вели в общежитие. Осознание того, что в третьей игре вновь погибло довольно много людей огорчало и настраивало явно не на положительный лад. Мысли роем кружились в голове, и Ги Хун не знал как теперь относиться к Ен Илю. Он спас нас? Что это значит? Между ними что-то изменилось. Ен Иль был в той комнате так близко, что их тела соприкасались. Они дышали одним воздухом на двоих, его теплая щека прижималась к нему. И даже если момент не позволял расслабиться, всё это было безумно трепетно и приятно. Когда они зашли в общежитие, Ги Хун наконец смог выдохнуть. Еще одно испытание пережито, пускай и с потерями. Но их ждало голосование, которое решит, останутся ли они здесь, будут ли еще наблюдать за месивом из крови людей. Ги Хун еще не добрался до ведущего, ему рано было уходить, но и подвергать всех риску было глупо. Он будет голосовать за отмену игр. — Я не могу есть один рис, — Чон Бэ ковырялся в ролле, который дали им на обед, — сколько можно уже кормить нас как годовалых детей? Еды и вправду давали всегда мало, этого не хватало на день, но Ги Хуна это не заботило, он вообще почти не ел даже то, что дают им сотрудники. Сон старался отдавать свою еду нуждающимся, ведь он правда не хотел есть. Голод не приходил к нему, никакие потребности в целом его не стесняли. Единственной потребностью стали касания Ен Иля, которые были как глоток воздуха. И даже если они останутся в этой игре, ночью их ждет хоть что-то положительное. Еще один ночной разговор, который непонятно чем может закончиться, ведь их взаимоотношения все крепнут и заставляют Ги Хуна действовать безрассудно.                                  

***

Голосование начало принимать необычные обороты, почти ничья. Люди друг за другом голосовали: некоторые «за» продолжение игр, некоторые «против». Раньше, на прошлых голосованиях, число «кружков» было гораздо в большем преимуществе; так неужели они смогут хотя бы сравняться? После сцены бойни в мужском туалете их шансы были даже больше, они могли одержать победу. 49-50 В пользу «кружков» большее число. Остается Ен Иль, который голосует последним. Не поменяет ли он свое решение? Ги Хун почему-то был уверен, что мужчина не подведет их, даст людям шанс хотя бы на ничью, и они поговорят с ним. Если он перестанет быть ему нужным, когда они покинут игры? Ги Хун сжал губы в тонкую полоску, вдохнул побольше воздуха в легкие, стараясь отбросить все негативное. Вообще с чего он решил, что нужен Ен Илю? Никаких компрометирующих действий Ен Иль и не делал, между ними ничего не было. Таинственность и недомолвки придумал себе Ги Хун сам. 50-50 Уверенность в Ен Иле определенно была оправданной. Он подарил людям шанс выйти отсюда, но теперь осталось пережить эту ночь. После же будет повторное голосование, возможно они смогут покинуть это место. Будет ли у них хоть минутка на разговор? Или общежитие поглотит хаос? Ги Хун стал придумывать план, чтобы пережить эту ночь.  — После отбоя на нас нападут «кружки», — он посмотрел на враждебных игроков из противоположной команды, — нам нужно придумать план. Вокруг Ги Хуна собрались игроки, которые проголосовали за прекращение игр. Все эти люди должны понять, что эта ночь закончится бойней, и погибнут очень много людей. — Вам не кажется, что стоит напасть первыми? — Ен Иль вопросительно смотрел на Ги Хуна, — они не ожидают от нас наступления. — У нас много женщин, нам правда стоит напасть на них первее, — согласился с планом Ин Хо рядом сидящий игрок. Все испуганно переглядывались, ведь понимали, что это неизбежно, и их перебьют после начала отбоя. — Каков ваш план, Ги Хун? — Ен Иль наблюдал за 456-ым игроком с азартом и интересом, он не знал, что же придумывает Ги Хун для наступления. У них есть еще немного времени побыть друг с другом, возможно они смогут поговорить перед отбоем. — После начала отбоя медленно сползите вниз под кровати, бойня не продлится слишком долго, сотрудникам не нужно большое количество смертей, — Ги Хун начал пересказывать свой план, — сотрудники в масках после перестрелки войдут в общежитие, начав проверять игроков для подтверждения их личности. Им нужно понять, кто умер, и вынести тела. Как только они наклонятся, пока срабатывает датчик, нам нужно будет забрать их оружие. — Ги Хун, но зачем? Это же невозможно, — Чон Бэ смотрел с непониманием на своего друга. — С помощью оружия мы сможем пробраться наверх, — Ги Хун указал ладонью на потолок, — там находится администрация и сам ведущий. «Знал бы ты Ги Хун, что этот ведущий сидит напротив тебя, постоянно прикасается к тебе, ты бы свернул мне шею», — думал Ин Хо, смотря на 456-ого, который объяснял план другим людям. «А пока есть возможность, я буду наблюдать за тобой и быть как можно ближе». План был ужасен и прекрасен одновременно, сколько еще человек погибнет из-за этой игры, а уж тем более из-за их сопротивления. Но другого выхода не было, иначе погибнет еще больше людей на следующих играх.                                 

***

Полчаса до отбоя, но свет уже почти полностью погасили, да и большинство легло в кровати. Ги Хун смотрел на таймер и думал о том, как добраться до ведущего, ведь он не знает куда идти, получится ли у него вообще это сделать. — Ги Хун, времени немного,— на его кровать присел Ен Иль, — около моей койки никого нет, мы можем поговорить там. Какое-то странное тепло начало растекаться в животе Ги Хуна, заполоняя его без остатка. Фраза была обычной, но что-то задело Ги Хуна. Он поднялся за Ен Илем и направился к его кровати, которая была и вправду скрыта для большинства глаз, а в темноте ее и вовсе не было видно. Мужчины сели друг на против друга, почти не дыша: Ен Иль и вовсе казался стеклянным и неживым. Минуты текли, а они молчали. — О чем же Вы хотели поговорить, Ги Хун? — Ен Иль наконец оторвался от просмотра собственных запястий, подняв взгляд на мужчину.  Это было зря. Как только их зрительный контакт установился, стало понятно, что уже не до разговоров, Ен Иль начал тонуть от собственных переполняющих чувств, которые он давно глушил. Где его былая холодность и отчужденность, натренированная годами? Почему не скорчу гримасу отвращения и не уйду отсюда? — сейчас он был не фронтменом, а обычным мужчиной — Хван Ин Хо, который умеет чувствовать, сердце которого еще стучит. Взгляд, постоянно мечась, перемещался от глаз до губ Ги Хуна. Хотелось дернуть мужчину на себя, прижать как можно ближе, слушая стук его сердца, и не отпускать, пока он не пообещает стать его. Ги Хун сам боялся даже пошевелиться, дабы не нарушить момент, все вопросы сразу исчезли, как только они оказались вдвоем в почти полностью темной комнате, окруженной полной тишиной, которая иногда нарушалась умиротворенным сопением. — Ен Иль, — прошептал Ги Хун, потянувшись к нему. Он положил руку на колено первого игрока. Азарт и возбуждение били в уши, заглушая свой голос. Он не чувствовал ни отвращения, ни злости, несмотря на то, что подобное было ему в новинку. «Какой же он невыносимо красивый», — пролетело в голове Ен Иля, когда он придвинулся еще ближе к Ги Хуну. «Наши чувства не могут быть взаимны, Ги Хун, молю, не продолжай, если ты поцелуешь меня, я вырву себе сердце, но не смогу уйти от тебя. Не сейчас». Это было изначально опасно и дико для них двоих, но эмоции и чувства, кипящие между ними, и слетевший с тормозов мозг Ен Иля толкнул его в эту бездну.  «Я сделаю ему больно, он пожалеет об этом, я сам пожалею об этом», — думал Ин Хо, сокращая дистанцию, положив руку на шею Ги Хуна. Ги Хун теперь вообще перестал что-то понимать и смотрел в карие глаза, в которых отражался блеск золотой копилки. Он был готов расплыться лужей от теплого касания на своем лице. Ги Хун сам наклонился ближе и приник к губам Ин Хо. Их поцелуй был, словно касание ветра, легкий и невесомый. Они держались друг за друга, как за спасательный круг, стараясь не нарушить идиллию. У обоих срывало крышу и шумело в ушах от новизны ощущений. Теплые губы были такими приятными, что Ги Хун еле держался, чтобы не позволить себе что-то большее.  Он так давно не позволял себе этого. Ин Хо же наоборот отбросил все свои «оковы», он прервал поцелуй, чтобы вдохнуть немного воздуха. Решив, что обратной дороги нет, и жалеть он будет потом: мужчина потянул замок спортивной кофты вниз, задрав футболку, мужчина увидел гладкий торс, который сразу напрягся от его прикосновения. Он вновь приник к губам Ги Хуна, наклоняясь еще ближе. Пальцы очерчивали гладкие мышцы, местами царапая до крови, оставляя красные следы, которые Ги Хун не сводил бы никогда. Это был самый приятный поцелуй в его жизни, никогда еще его так не волновало что-либо. Будто это был не поцелуй, а борьба, слияние душ, которые встретились спустя сотни лет. Ин Хо был натянут до предела. Он понимал, что это неправильно, у них нет будущего, но ничего не мог с собой поделать. Теплое податливое тело сводило с ума, разрывая душу на части. Его губы были такими мягкими, немного сухими, а волнение в глазах и страх быть отвергнутым пробуждали главного демона внутри Ин Хо. Он напирал все больше, поцелуй становился жарче и напористее. Ин Хо во всю поглаживал поясницу Ги Хуна, вырывая тихие вздохи, медленно спускаясь вниз к спортивным штанам. Оба пытались перехватить инициативу и показать собственные чувства. И оба не знали природу этого животного порыва. — Ен Иль, — Ги Хун оторвался от него на пару секунд, встретившись в затуманенным взглядом, — что Вы чувствуете? Ин Хо сам не знал зачем делает себе же больно, зачем разрывает последние оковы, удерживающие их хоть немного. Ги Хун стал для него главной болью и радостью, стал для него маленькой тенью счастья. Видя взаимное рвение, он не мог отказать себе почувствовать вкус его сладких губ, разделить один момент на двоих. Это было главной победой и ошибкой. Говорят, перед смертью не надышишься. Так вот Ин Хо старался вдохнуть столько кислорода, чтобы хватило на много лет. Он прижался лбом ко лбу Ги Хуна, стараясь не трястись от возбуждения, которое бешено циркулировало по крови. Впервые он чувствовал себя психом, сумасшедшим из-за человека, которого он знает несколько дней. Но возможно эти дни стали вечностью. Сколько всего ужасного он совершал, но в эти моменты Ин Хо не чувствовал себя так. — Ги Хун, — они дышали одним воздухом на двоих, — если бы вы знали что я чувствую, вы бы не поняли меня. Я хочу вас, вашу душу, ваше тело, мысли. Шквал безумия. По-другому это невозможно описать.  Ги Хун опустился немного ниже, очерчивая губами пульсирующую вену на шее Ен Иля. Солоноватый вкус кожи, аромат духов с бергамотом дурманили голову не хуже опиатов. Ги Хун впервые услышал тихий стон и почувствовал, его дрожь, как Ен Иль гладит его по голове, сжимая короткие волосы, прижимая ближе.  — Не останавливайся, умоляю, — он сквозь зубы что-то бормотал, выгнувшись навстречу. Его никогда не целовали в шею, это было настолько волнительно и приятно, что тяжесть в паху невыносимо давила. Губы смыкались на нежной коже, зубы периодически царапали, оставляя еле заметные отметины, от чего Ин Хо подавался навстречу, желая продлить момент хоть на мгновение. Две минуты. Они будто стояли на смертном одре, а таймер рядом сигнализировал о приближающейся смерти и разлуке. Их губы вновь соединились, и Ги Хун совсем забыл кем же является. Он сам забирался руками под кофту первого игрока, плавясь от гладкой кожи. Ги Хун существует, пока рядом есть Ен Иль, который открылся ему настоящим, новым, другим. Пылким и страстным, стонущим под его руками, в его объятиях. Но сердце не покидало ощущение подвоха, неправильности, будто Ги Хун что-то упускает из виду. «Если бы только мог позволить себе спустить ниже, очертить бедра, разрешить себе большее, накрыть ладонью его пах» — Ин Хо сдерживался как мог. — Запомни меня таким, мой вещий сон, — шептал Ен Иль. Через поцелуй, через все касания между ними росло новое доверие, новые чувства, которые Ен Иль сам же и сожжет, раздувая пламя. Ин Хо хотел сорваться и подмять Ги Хуна под себя, ощутить его всего на вкус, чтобы он забыл свое имя. Все же происходит в последний раз. Что сказать ему? Прости меня? Я не чувствовал подобной тяги ни к кому другому? Но я всего лишь тот, с кем ты борешься, Ги Хун, поэтому я встану у тебя на пути. У них ничего не получится, они слишком разные, судьба разделила их по другим баррикадам, не давая возможности зацепиться и сплести их жизни. Ин Хо выберет быть ведущим, человеком, который решает, кого сегодня не станет. Ги Хун выберет быть счастливым и сильным. Ги Хун навсегда останется в его сердце, что бы не случилось, но у него есть игра и работа, страсть не должна туманить разум. Он - фронтмен. Слова любви лишь отравляли горло, вырываясь наружу. Ин Хо был готов умолять Ги Хуна забыть про «Ен Иля» и жить спокойной жизнью ради своего же блага. Это был единственный выход. — Ен Иль, — Ги Хун сцеловывал невидимые дорожки призрачных слез на его щеках, — если мы выживем, давай встретимся в Сеуле, в кафе «Клео» ровно через месяц после выхода отсюда. Оба даже не заметили, как перешли на «ты». Ин Хо знал, что давать обещание глупо и и бессмысленно. Он никогда не исполнит его, а если и исполнит, то Ги Хун направит на него пистолет и спустит курок, ведь к тому времени он все узнает. Видеть ненависть в его глазах будет невыносимо. Сегодня их последняя встреча, но почему-то захотелось дать даже себе ложную надежду, чтобы знать, что его Ги Хун будет ждать.  — Давай, — он начинал верить, что какие-то призрачные силы сведут их, и он еще раз почувствует вкус его кожи, разделит с ним не один поцелуй и не одну ночь, — главное помни, Ги Хун, мое сердце принадлежит тебе. «Знал бы ты, Ги Хун, что это сердце червивое и никому не нужное, я бы не увидел в твоих глазах признание после моих слов» Сон был в замешательстве от подобной фразы, так много значащей для него. Ги Хун хотел сказать тоже самое, но прозвенел таймер, говорящий о начале отбоя. Он сжал в последний раз руку Ин Хо, мечтая продлить момент. «Прости меня, Ги Хун, прости за всю ложь, которая после станет для тебя ядом». Пора исполнять план.