На руках у меня засыпай

У Джейсона ломались границы и кости. Эрин каждую ночь смотрела на то, как он сталкивается с самыми опасными психами Готэма. По телевизору передавали: схвачен Фриз, Двуликий, Риддлер. Джокер… Джокер схвачен не был. Джокер был двинутым на всю голову, с таким находиться в одном городе — все равно что подписать себе смертный приговор, и много лет спустя она согласится со словами Джейсона — ему место не в Аркхэме, а на кладбище. Робин тренировался, ловил злодеев и слетал с катушек. Он терял контроль и не понимал различия между допросом и избиением. Целыми от него преступники не уходили. В какой-то момент Бэтмен справедливо начал задумываться о его отсранении. Если Джейсон не прекратит, то станет таким же, как те, кого они пытаются остановить. А если он станет таким же, это означает, что он, Брюс, провалился. Он взял мальчишку к себе, чтобы направить, а не сделать живым оружием по собственному самоуничтожению. Позднее Брюс поймет, что сделал все с точностью до наоборот. Джейсону место на улице, Джокеру — на кладбище. Так уж выходит, что однажды они сталкиваются, и ночью Эрин просыпается с криками и слезами. Ее соулмейт, Джейсон Тодд, погиб. — Нет, — шептала она. — Нет, нет, нет! Нет, не надо! — Мама! Папа! — Эрин! — Эрин, очнись! он мертв мертв мертв у него кровь на губах и сломанные кости он не может ходить и дышать и звать на помощь он смотрит на дверь и ждет когда отец придет за ним отец не приходит таймер бомбы пищит у него под боком мир накрывает ярко-алое марево то как огонь жжет кожу он почти не чувствует потому что уже на грани смерти Эрин проснулась, и звала на помощь, и умоляла спасти его. Родители вызвали врача, ее уложили в клинику на несколько дней под присутствием врачей, медсестер и психиатра. В палате она уснула, но Джейсон в этот раз не пришел. И на следующий день. И на следующий. Через неделю газеты объявили, что Брюс Уэйн похоронил сына. *** Джейсон редко звонил без повода, чаще чтобы рассказать, за кем проследить, на кого обратить внимание, к кому втереться в доверие, и никогда — чтобы спросить как дела. Не то, чтобы Эрин нуждалась в этом, — ей хватало сообщений в мессенджере каждые три-четыре недели, когда он уезжает из Готэма и шляется по миру со своей печально известной командой, у него была привычка присылать ей фото из музеев в Милане, Дрездене, Санкт-Петербурге, показывая, как он развлекается в своей миссии по спасению мира, а она чахнет и страдает в Готэме за работой. «Ну как тебе?» — а на фотографии Джейсон в холле Галереи старых мастеров у полотен Санти и Дюрера. «Убого. Не говори мне, что пошел туда в этой куртке.» «Это моя любимая куртка.» «Я в ней охренительно хорош.» «Девчонки так и вешаются.» В ответ она отправила смайлик, который закатывает глаза и переключила телефон на беззвучный режим. Как-то раз Джейсон позвонил ей не для того, чтобы поговорить о деле. Эрин в ту ночь заканчивала картину, которую собиралась отдать заказчику утром, и не сразу услышала звонок. Когда кисточка выпала из рук, она обратила внимание на шум из комнаты. — Приезжай, — сказал Джейсон в трубку и отключился. Эрин поморщилась (какого черта он себе позволяет), но беспокойство маячило на задворке сознания. Он никогда так не говорил с ней, не просил ее сорваться и ехать к нему посреди ночи, и она полагала, что произошло что-то из ряда вон. А зная Джейсона, это включало в себя и огнестрельные ранения, и нападения волшебников, и сражения с какими-то неизведанными невидимыми сущностями. Она взяла ключи с полки и спустилась к машине. До его квартиры примерно двадцать минут пути, учитывая, что по ночам нет пробок. Эрин добралась за пятнадцать и уже готовилась к тому, что завтра получит несколько штрафов за превышение скорости. Дверь была открыта. На первый взгляд ничего необычного, но Эрин заметила, подойдя ближе — как Джейсон ворочается на кровати, сжимает кулаки, костяшки пальцев белеют, как он прикусывает щеки, капает кровь на простынь, холодный пот течет со лба. Кошмары нередко посещали его, едва ли не каждый день с его замечательной работой. Но Эрин никогда не видела, чтобы это отражалась так. Она протянула руку и уже была готова к боли — у него паранойя и быстрые рефлексы. Ее запястье свернули, как листок бумаги. Эрин в ужасе от того, как легко у него это получалось. Кость треснула, а она завопила, но успела поднести пальцы к виску. Способность проявилась, и Джейсон успокоился также резко, как и до этого напал на нее. Он расслабился и откинулся спиной на подушки. Эрин освободила свою руку, поднялась с пола и направилась в кухню, чтобы найти салфетки. Вытерла пот, укрыла его пледом, даже налила стакан воды и поставила на тумбочке у кровати. Ей нравилось проявлять заботу к родителям, в детстве она часто приносила им какао с маршмеллоу, угощала приготовленным печеньем, покупала подарки. В редкие моменты она позволяла себе это по отношению к Джейсону и думала, что ей это даже не в тягость. И несмотря на то, что ему стало лучше, Эрин осталась и уснула в кресле у кровати.