Первый Предвестник

– Леди Изабелла? – он отчетливо слышит разочарованный вздох, от девушки в вестибюле отеля, которая откровенно им восхищалась и строила глазки. Неужели так интересен молодым девицам? – Которую всегда сопровождают ваши люди? – Капитано подтверждает кивком и слишком открыто течёт обида в следующих словах. – Сидит в фойе у камина. Жалуется, как и всегда. Последнее предложение остаётся не замеченным шёпотом, так же как и закатанные глаза, когда сотрудница отеля уходит по своим делам. Капитано поворачивает голову в указанном направлении. И правда, закутанная в тонкую шубу, в кресле подвинутым явно ей же, у самого огня сидит Леди, вытянув к горящим поленьям ноги в тоже неподходящих для здешней погоды сапогах. Своей охране он жестом руки приказывает остаться у дверей, отгоняет и её телохранителя, когда подходит ближе. – Моя Леди, – от его голоса вздрагивает, а ведь старался не говорить с той же суровостью, как и обычно. – Капитано? – два тёмного камня среза карих глаза обрамлённые длинными ресницами в широко распахнутых глазах. Теплые руки успокаивают его щёки, два таких же глаза, но принадлежащие женщине из далёкого прошлого произносят всего одно слово – его собственное имя, которое так старается забыть. Как и обладательницу таких тёплых ладоней. Только греет чувства, от которых трепещет в почти потухшем сердце. – Кхм, – откашливается, приходя в себя. Сейчас не время. – Я пришёл принести извинения за то, как вёл себя при Пьеро. Мне стоило ответить вам. – А.., – с неё спадает первичный шок и на губах появляется улыбка. – Да ничего, главное, что вы признаёте эту свою ошибку. А далее лишь тишина. Неужели им совершенно не о чем поговорить? И почему Пьеро так легко даются эти светские беседы, а Капитано в них и не силён? А может дело в том, что у него внутреннее отторжение к самой Леди? Она бередит забытое. Если б не была похожа некоторыми чертами... Девушка смотрит на пострескивающее пламя, молчит, кусает нижнюю губу, которую толкает к зубам нервным движением кончиками пальцев. Капитано считает, что пугает её, раз так долго тянет с браком. Её хочется коснуться. Развеять наваждение, что карамельные локоны, падающие из под теплого платка, не такие же мягкие как те белесые пряди его первой любви. Но рука не движется, а иссиние заражённые проклятием глаза только наблюдают. – Почему вы в фойе? – это хоть какой-то интерес. – Что? – вновь поднимает эти глаза, не смотреть бы в них. – Ах, ну... Я не привыкла к этому холоду. Даже в комнате меня пробирает. – Вы живёте у подножия гор. Разве нет? – Верно. Но климат всё равно не тот, что в Снежной, – улыбка её пленяет. – Да и не должно быть холодно так, что приходится спать в верхней одежде. Согласны? – Да, в этом есть смысл. Снова тишина. Вероятно, она ждёт когда же камин в её комнате прогреет помещение и только тогда уйдёт наверх. За ней он не последует. Уже ему хочется уйти. – Приношу свои извинения, – говорит то, зачем пришёл и уходит в одно мгновение. Действительно не может смотреть, как дрожат тонкие белые пальцы у розовых губ.