К истокам души

----------- ✶ -----------

Гермиона вошла в большой зал с лёгкой улыбкой под сопровождающий ненавязчивый взгляд Тома, который красноречиво спрашивал, почему у неё резко такое хорошее настроение. В совокупности с тем, что Аарон тоже ухмылялся и как-то иронично поглядывал на Тома во время трапезы. Гермиона хотела бы расслышать, о чём они говорили, но решила юношеские разговоры пока оставить самим юношам. А сама приступила к ужину, впервые за столько времени сумев съесть всё, что было в тарелке. Впервые за столько времени такое насыщение. Происходил прогресс в её жизни, и это не могло не радовать. Пир во время чумы. Хотелось смеяться. Девушка во время ужина не чувствовала, как кто-то хотел проникнуть к ней в сознание. А также не чувствовала никакого внимания со стороны публики, поэтому имела возможность спокойно поесть. Рот автоматически жевал предложенную пищу, пока голова была занята разными мыслями, касающиеся дела. Привычка из прошлого. Всегда легче обработать план несколько раз в голове, чтобы и успокоиться, и отработать последовательность до идеала. Вечер действительно прошёл, на удивление, слажено, Гермиона даже смогла искренне улыбнуться несколько раз Слизнорту, что рассказывал про конфуз на уроке третьего курса, когда он случайно перепутал ингредиент и его руки покрылись перьями на несколько часов. Улыбалась и ощущала спокойствие в груди. Лёгкость в голове. Возможно, она зря пренебрегала таким простым вещам и действительно нужно жить в перерывах между войнами? Она так и сделает. Ужин заканчивался быстро и пришло время за планом идти в библиотеку вновь. В последний раз отпив тыквенного сока, девушка попрощалась с коллегами и прошла мимо стола Слизерина, чувствуя взгляд Тома на себе. И также зная, что через несколько минут к ней присоединиться кто-то из его рыцарей и будет сопровождать по всей библиотеке и до самой двери её комнаты... ...Как и думала, спустя несколько минут она услышала шаги за своей спиной, но не находила надобности оборачиваться. Всё же, паранойя Тома может стать полезной, и они смогут избежать множества проблем. Возможно, Гермионы находила это странным и некомфортным, но если было нужно — можно и перетерпеть. Тем более, что скоро они совершат клятву и потребность в компании отпадёт. Распустив по дороге пучок, Гермиона с облегчением позволила гриве упасть на спину и помассировала кожу головы. День был довольно насыщенным на размышления, и тело требовало отдыха, но мозг всё ещё не переставал прокручивать дела, словно желая довести девушку до тика от повторяющихся действий. Всегда было чувство, что она не успеет ничего доделать. Всегда было чувство, что она медлит и слишком нерасторопна. Но она, по сути, даже перевыполнила свой план и свои сроки. И винить себя не в чем. У неё была задача за год найти крестражи и убить Тома, и вот уже декабрь, а Реддл сам готов спасти себя и свою душу ради хорошего будущего. Не это ли идеальная программа? Пусть и ненамеренно, но она сделала даже больше, чем планировала. Куда больше, чем планировала. И не сожалела. Возможно, фраза «всё, что ни делается — к лучшему» стала слишком часто характеризовать её жизнь... ...Сделала даже больше, чем планировала, но теперь стоял вопрос про будущее Тома: что он будет дальше делать? Какие у него планы? Собирается ли дальше держаться за рыцарей? Ей хотелось разузнать как можно больше, чтобы ради его блага успеть предотвратить ошибки. Хотя, своим присутствием Гермиона уже и так изменила ход истории, Том менялся, но всё равно было тревожно на душе… Она могла быть очарованной им, включая его внутренней тьмой, но здравый смысл охлаждал временами рассудок и заявлял, что главное обезопасить общество от подобных идеологий. Что главное оставаться Гермионой Грейнджер. Надо всё разузнать. Точно. Теперь в игру вступала старая грань Гермионы, ответственная за контроль... Надо действовать на его сознание ради его блага. Как? Аккуратно, шаг за шагом дать понять, что после потери крестражей есть жизнь в такой же власти и с такими же амбициями? Пускай остаётся властолюбие, это была часть гипертрофированного характера, пусть так, но лишь бы не поддался влияниям окружающей атмосферы и времени? Хотя, если говорить про его ненависть к магглорождённым, то Гермиона думала провести беседу и обозначить для себя, что он планировал с этим делать. Потому что Том строил свою кампанию с этим лозунгом, подначивал своих людей и воздвигал чистоту крови. Пусть сам и был полукровкой. И имел её, Гермиону, магглорождённую. Так каковы его планы теперь? Мысли. Мысли. Мысли. Ей показалось, что её глаз дёрнулся. Заболела шея. Снова. Нервы натягивались как струна, и Гермиона начала неосознанно хрустеть пальцами, желая болью перекрыть дурацкие и ненужные мысли. Делая перекрыть нервный тик шеи. «Лучше уж самой расспросить обо всём и делать выводы. А не придумывать и додумывать за него». Она не сомневалась в Томе. Просто волновалась. Просто хочет проконтролировать… «Хватит». Гермиона вздохнула и прикусила губу, обрывая свои мысли о Томе. Главное — крестражи. Остальное можно исправить обычными человеческими усилиями и убеждениями. У неё на это будет выделено много времени... «Успокойся». …Убрав резинку в карман платья к стопкам уменьшенных книг, девушка продолжила путь. Пара шагов, вход в следующий коридор, и в груди что-то сжалось. Факелы будто с каждым её шагом стали мерцать чаще, отбрасывая блики огня на каменные стены. Образовывая тени её фигуры. Этот огонь напомнил когда-то ненавистное ей мерцание лампы в их убежище в двухтысячных. Как эта лампочка всегда была неисправна, слишком мало светила и заставляла комнату тонуть во мраке, словно уже тогда предрекая им всем их неутешительный исход. Гермиона часто на неё смотрела и во время учащённого дыхания моргала в такт ей, чтобы отвлечься от разговоров главных в Ордене и от неутешительных прогнозов… Хрустнула пальцем. Снова. Двумя. Тремя. В такт шагов. Голова раскалывалась от усталости, но Гермиона смогла убрать все внешние боли на задний план... Шаги отгоняли от её головы воспоминания, которые зачастили в последнее время. Двигалась всё дальше. Чем меньше света, тем меньше людей. Оно и немудрено. Многие ещё на ужине, а те, кто закончил — точно в библиотеку не пойдут. Никто не мог её сейчас беспокоить, не так ли? Лишь галлюцинации. Вряд ли это были родители Адама или же сам мальчишка, ведь за ужином он был слишком сосредоточен на своём кубке и выглядел несчастно как для зачинателя балагана. Гермиона при свете заметила, что он исхудал за короткий срок, и если в темноте она смогла нормально разглядеть лишь очертания и глаза, пылающие беспокойством и тревогой с помешательством, то теперь отчётливо видела впалые скулы, блеклые волосы и всё ещё тревожные глаза. Направленные на кубок с чем-то непонятным и тёмным… Гермиона всё же обернулась на шаги и увидела знакомую фигуру, что меланхолично направлялась в её сторону. Она узнала в чертах Долохова и чуть натянуто улыбнулась, вспоминая нерадостные моменты из Отдела Тайн и выпущенного в неё заклятия много лет назад. Парень кивнул ей и без слов двинулся рядом, держа палочку наготове. Было видно, что являлся параноиком и в будущем станет сильным волшебником. Не зря же Волдеморт считал его очень нужным кадром на войне... Вздохнула и двинулась следом, ощущая явственную неловкость от Антонина и его присутствия. По правде, он ей больше всего не импонировал из всей группы, а сегодня днём напрягался даже сильнее положенного. И стало интересно, почему была именно такая реакция. Гермиона поняла, что так или иначе ей придётся как-то с ним контактировать, раз Том считал его «своим». Это было неизбежно… Почему-то стало интересно, говорил ли им Том, что Гермиона являлась магглорождённой? «Не додумывай. Перестань. Спросишь Тома в конце концов, не будь истеричкой. Тем более пойми, что это не делается за день. Он сам понимает, что такое будущее ему не нужно. Надо время. Думай рационально». Гермиона глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь убрать волнение и желание контролировать всё, что касается их жизней. Помешательство, Мерлина ради. Последствие её посттравматического расстройства... Тем временем от Антонина шла мрачная аура, и тут, возможно, было дело в тёмной магии. Наверняка являлся усердным учеником и практиковал магию и проклятия так же часто, как и сам Том. И от этого не по себе лишь потому, что Реддла она знала, а Долохова, как тёмную лошадку — нет. А она предпочитала иметь какие-то сведения о тех, с кем контактировала даже минимально. Тем более, лишним не будет установленный контакт, не так ли? — Антонин, скажи… Как обстоят дела у вас в группе? — начала девушка, краем глаза наблюдая, как парень рядом чуть вздохнул и ответил: — Не жалуемся, мисс Доккен. Немногословный слизеринец. Холодный и меланхоличный на вид. Неудивительно, почему Том выбрал именно его к себе несмотря на его родословную. Гермиона ненадолго замолчала, обдумывая, как можно продолжить с ним разговор. — А раньше? — казалось, будто клешнями вытягивает, но раз уж захотела узнать больше — то надо довести до конца. Антонин на её слова вздрогнул и размял шею в схожем движении, как делала сама Гермиона во время напряжения. Нахмурилась, в голове начали крутиться наводящие мысли, но Антонин опередил: — Том сказал не разглашать подробности. В особенности вам, — краткий и сухой ответ, и вот перед ними замаячила дверь библиотеки, в которую Гермиона юркнула первой. Быстро, чтобы он не увидел недоумения на её лице и активную мозговую деятельность. Не зря спросила. Всё вовремя. Значит, она была права? Том не хочет, чтобы она знала о нём и его делах слишком много? Что-то скрывает? Не хочет рассказывать о каких-то вещах в прошлом? Хруст. Три. Четыре. Другой рукой. Опять начинается накручивание. Поэтому девушке осталось сцепить зубы и дождаться того момента, как они с Томом сегодня вечером встретятся. «Он сам рано или поздно расскажет. Не надо давить». У неё появлялось слишком много вопросов... но такой интерес мог легко отпугнуть Тома и их новообразовавшиеся отношения. Надо порционно спрашивать и правильно задать вопрос, чтобы не спугнуть устоявшееся спокойствие. Ведь Гермиона видела его интерес узнать всё и сразу о её жизни, но они негласно решили растянуть историю повествования. Будет справедливо сделать также и по отношению к нему... «Он хочет изменений. Помни это. Помни». ...Гермиона вспомнила, где находилась книга по ацтекам, и, подсвечивая палочкой, подошла к нужному стеллажу. Антонин остался стоять где-то неподалёку, но сейчас все мысли заняли поиски той злополучной книги, которую Гермиона когда-то начинала читать на первом курсе из-за скуки, но так и не продолжила из-за драм с философским камнем. И Гермиона надеялась, что в сороковых эта книга ещё находилась тут. Спустя пару минут, на нижней полке нашлась энциклопедия по ацтекам, и Гермиона смогла спокойно выдохнуть. Заклинанием её уменьшила и сама отправилась в сторону запретной секции. Сзади на небольшом расстоянии шёл Антонин, и порой даже думалось, что его даже тут нет. Бесшумный, незаметный, легко прячется в темноте даже несмотря на свой рост и статуру. Идеальный шпион. Идеальный Пожиратель. Скривилась от неприятной мысли и вошла в секцию, зная, что парень идёт по пятам за ней. Ноги сами несли её в нужную сторону, в нужную часть секции, чтобы найти книгу по клятве на крови. Это была небольшая книга, схожая по размерам на «Сказки барда Бидля», и очень содержательная. Содержала в себе тот вид клятв, которой пользуются ограниченное число людей из-за серьёзности ритуала. За глаза называли тёмной магией и поэтому хранили вдали от других книг с другими тёмными фолиантами. Но для Гермионы границы в знаниях уже давно были размазаны. По сути, как у и Тома... И чем она лучше того же Антонина, к примеру, который осматривался и в его глазах так и блестела жажда знаний? Возможно, она похожа на них всех. «Но ты отличаешься своими конечными целями и идеологией. На тебе также и ответственность». Антонин подошёл к ней, пока она листала книгу по клятве под названием «Tenebris vota», и заинтересованно склонил голову. Подсветил для себя Люмосом и поджал губы, явно что-то обдумывая. Гермиона знала, какие именно мысли у юнца могут возникнуть. Недоверие. Если с Аароном было проще, то Антонин открыто не доверял. И уже понимал, что она будет готовить для их лидера. Ей казалось, что её считали не то чтобы обузой, с которой надо было повозиться пару дней, а непонятной личностью, в которую влюбился их лидер. Поэтому и вел себя сдержанно. И она могла понять этого человека тоже, как бы мозг не говорил, что они будущие мерзавцы... Возможно, Том действительно что-то делал в их группе, что заставляет последователей чувствовать себя некомфортно? То, что следует от неё скрывать? Как же хотелось разузнать абсолютно всё и влиться в эту компанию лишь для того, чтобы узнать, что именно они сейчас обговаривают... Какую Том выбрал стратегию? Перенаправил ли их ресурсы в более мирное русло? Потому что что-то изменилось. Она это почувствовала ещё днём. И не просто обозначение статуса Гермионы перед ними и тонкий намёк, что нужно её сопровождать. Было что-то ещё. Её уже саму раздражали нервы и волнение, но ничего не могла с собой поделать. Хоть волосы на голове рви, в которых, она уверена, с каждым днём становилось больше седых вкраплений… Выдохнув, Гермиона за несколько минут сделала точную копию книги и положила в другой карман, а оригинал поставила на место. Возможно, было бы полезно ещё немного походить и посмотреть, но вовремя вспомнила об Антонине. И про то, что ему не следовало хотя бы в её присутствии ходить по таким местам. Не забываем про правила. Хотя, границы этих правил были также размазаны, как и всё другое… — Пойдём, — проговорила Гермиона и пошла первой, ощущая лопатками взгляд Антонина. Заинтересованный. Вопрошающий. — Я чувствую, ты хочешь что-то сказать, Антонин, — её голос в запретной секции казался слишком громким. Взгляд на спине дрогнул. — Тебя интересует Том? Или что-то иное? — Я думал о ваших знаниях и осведомленности в тёмной магии, — ровный голос и уверенные шаги за спиной продолжились. — Интересна какая-то отдельная отрасль? — Антонин, сам того не ведая, возобновил любопытство Гермионы насчёт их группы и нынешней их цели. Они обсуждали её магию? Её знания? Сглотнула и прикрыла на секунду назад, возвращаясь сознанием к Антонину. — Не в таком ключе. Больше про то, что не удивлён в выборе Тома, — хмыкнул парень и остановился, подождав, пока Гермиона выйдет из узкого прохода в основную секцию библиотеки. Теперь они шли рядом. Гермиона беззвучно усмехнулась и отпустила голову, будто кто-то мог увидеть лёгкий румянец на её щеках. По сути, такие разговоры с учащимися были под запретом, а тем более такие фамильярные... — Аарон рассказывал, что вы обсуждали подобное. Хотя было бы логичнее, чтобы вы занимались вашими целями и обучением, — самая настоящая рулетка — он проговориться или станет молчать, как и приказал Том. Гермиона удачно скрыла все эмоции кроме простой вежливости и лёгкой вовлечённости. — Вы правы, мисс Доккен, — с небольшой паузой проговорил. — Уверен, что скоро всё изменится и мы продолжим свою деятельность без сплетен, — будто специально говорил загадками и туманным выражениям. Гермиона уже была уверена, что мальчишка догадывался о незамысловатом плане Гермионы разузнать обо всём. Всё изменится? Неужели?... — Если будет нужна помощь в обучении, то можете обращаться, разумеется. Как преподаватель, я не могу отказать ученикам, — кивнула Гермиона сама себе и они приблизились к выходу из библиотеки. С каждым словом она меньше напряглась в его обществе, но всё равно чувствовала мрачность. Чувствовала, что очень многое было спрятано под слои мрака и тайны их сообщества. Любопытство так и норовило показаться, но Гермиона сдерживалась. Изменения. — Зато может быть против Том, — шёпотом проговорил и они вышли наконец из библиотеки. Гермиона внутренне напряглась от слов. Что же такое они скрывают от неё? Что же Том такого наговорил им всем? Конечно, Том не обязан обо всём отчитываться в первые же минуты, но было всё равно интересно узнать всё из его уст. Возможно, он сам ей расскажет о своих планах и нужно лишь подождать? По сути, это ей не горело. Не горело. Поэтому Гермиона с силой выдохнула и засунула руки в карманы, немного ускоряясь с желанием как можно быстрее начать работу и покинуть того, кто навевал ей ненужное волнение. Спустя десять минут они добрались до её комнат и распрощались. Девушка закрыла дверь и потёрла веки, чувствуя усталость и напряжение глаз, что отдавало в головную боль. Бессознательно наложила несколько запирающих заклятий на дверь и добавила ещё руническую усложнённую вязь. Откинула туфли в сторону и с ещё большей усталостью отправилась в комнату, на автомате расстёгивая платье и не думая ни о чём, кроме книг в кармане. Глаза были прикрыты, свечи она не зажигала. Не хотелось сильно напрягать глаза после полного рабочего дня. Как только девушка решила выложить книги на стол, то почувствовала что-то неладное в пространстве. Открыла глаза, но в темноте предсказуемо ничего не увидела. Сейчас зажигать свет было бы глупо. Смогла разбудить свои уже спящие рефлексы и сразу напряглась. Рука ещё держала палочку, и Гермиона инстинктивно взмахнула ней, собираясь невербально создать серию заклятий обнаружения, но её прервал знакомый голос: — Договорились же не нападать друг на друга. Гермиона выдохнула и вместо заклятий зажгла свечи. В углу комнаты стоял Реддл, сложив руки на груди, и посмеивался с её реакции. А она была, Гермиона уверена, занимательной. Глаза раскрыты, палочка в руках подрагивала от всё ещё присутствующей усталости… Хорошо, что это был Том, а не кто-то другой. — Мы же договорились на девять, разве нет? — устало выдохнула и зевнула. Успокоила сердцебиение. — Решил удостовериться, что Антонин благополучно доставил тебя в комнату, — хмыкнул Том и подошёл ближе, наблюдая, как девушка разложила на кровати стопки книг и после начала снимать надоевшее за день платье. — Я, конечно, всё понимаю, но это звучит как-то жутко, — закатила глаза и откинула платье в сторону, представая перед Томом в нижнем белье и усмехаясь с его улыбки. Хорошее настроение, как Гермиона заметила. Гермиона на секунду глянула в его глаза и отпустила обратно в пол, ощущая себя глупо из-за ненужных нервов. Сама себе накрутила, сама заработала мёртвые нервные клетки. До такой степени, что голова болела ещё больше. — Мера безопасности, — пожал плечами и сел на край кровати. Наблюдал, как Гермиона открыла шкаф и достала сорочку до колен, которая могла просвечивать всё самое интересное для его глаз… Том наклонил голову, заинтересованно следя за её поведением. Она избегала смотреть ему в глаза, а если смотрела, то быстро отводила взгляд. Сейчас вообще стояла спиной, и её стан был напряжён. Её что-то волновало? — Чувствую твоё напряжение, — протянул Реддл, имея наглость лечь полностью на кровать и сложить руки на груди, краем глаза подмечая, как Гермиона после слов чуть дёрнулась. Прищурился. — Всё нормально, я просто устала. Много мыслей обо всём, — выдохнула убито, надеясь, что действие зелья ещё действует. Ему не нужно знать обо всех сумбурах в её мыслях. Гермиона решила окончательно принять тактику порционного выведывания информации. Потому что будет глупо вывалить какие-либо претензии… «Тем более, когда он менялся. Всё указывает на это. И тебе нужно успокоиться». — Крестражи? Ритуал? — перечислил и задумчиво провёл языком по зубам. Гермиона глянула на него на секунду и быстро натянула на себя одежду. — Да, крестражи и ритуал, — нервно поправила волосы, а после разгладила складки на белой ткани. Села рядом с ним на кровать. Рука потянулась за книгой, чтобы сделать хоть какую-то преграду, но Том был проворнее и перехватил её. Взял за кисть. Сосредоточенное лицо, серьёзный и любопытный взгляд. Глаза в глаза. — Я не люблю, когда мне недоговаривают. Тебе что-то наговорили? — подразумевал своих рыцарей, и Гермиона не сдержалась и опустила взгляд ниже, на его шею, на его чёрный свитер. Тот же самый, когда у неё случилась первая крупная истерика... — Том, это мои тараканы, тебе необязательно это знать. Нашим планам ничего не мешает, — думала убрать руку, ощущая себя неловко от такого напора. Том не отпускал. — Гермиона, ты же говорила про честность. Твои слова, — сощурил глаза, не давая ей убрать руку. Стал поглаживать тыльную сторону запястья большим пальцем. Пытаясь повлиять на неё и заставить рассказать правду. Вздохнула, понимая, что Том не отстанет. Видно, со временем её способности к конспирации ухудшились. Или же это всеобъемлющее влияние Тома на всё живое в комнате? Тем более было бесполезно что-либо скрывать, если этот человек сумел выведать про крестражи от своего же преподавателя и оставаться на пьедестале в школе... — Ладно. Я немного поговорила сегодня с Аароном и Антонином, — Том чуть напряг скулы, — и я подумала, одним словом, что ты что-то скрываешь. Что-то, от чего эти двое отнекиваются, говоря, что ты якобы так приказал, — выпалила частичную правду своих волнений. Том сощурил глаза и немного сдавил хватку, видно, пребывая в своих мыслях. Гермиона заправила его волосы назад, даже не задумываясь о своих движениях. Поднял взгляд. Всё ещё серьёзный. — Это правда, мы скрываем слишком много, — кивнул Том. — Я не хотел говорить тебе о том, что именно мы делаем. И что я делал раньше. Возможно, я не хочу тебя втягивать в новые проблемы? — пробормотал Том под конец фразы. Выглядел слегка растерянным от своих откровений. Её до сих пор удивляла такая грань Тома... Мозг услужливо подкинул мысль, что для него подобные связи — впервые. Он впервые так открыто делится своим мыслями даже несмотря на проблемы с доверием и паранойей. Гермиона немного грустно улыбнулась. — Том, я знаю всё твоё возможное будущее вплоть до твоих семидесяти лет. Твою идеологию, твои пытки, твой стиль… Ты меня уже не сможешь попросту удивить, — медленно моргнула, чувствуя, как матрас под ней становился всё мягче и мягче, а тело легче и легче. Усталость и напряжение брали своё… — Но тебя беспокоит ещё что-то, не так ли? — проницательно заметил. — Выскажись. Гермиона вздохнула. — Я не хотела на тебя давить, — начала Гермиона, ощущая, как хотелось вновь открыться. Он слушал. — Ведь ты не обязан отчитываться за свои дела. Опять, мои же слова, что я приму тебя любым… Но моя задача дать тебе спокойно жить и построить безопасную карьеру. Поэтому я чувствую сумбур из того, что я приму тебя любым, и тем, чтобы ты не повторил свою судьбу, — покачала головой. Глаза наблюдали за тем, как грудь Тома движется в такт стука её сердца. Он вновь слушал. Вновь давал ей выговориться. Гермиона продолжила: — Но осознаю чётко лишь то, что я волнуюсь. Я хочу, чтобы ты построил карьеру, не думай, что желаю тебе плохого, — сглотнула слюну в горле. Пальцы мелко подрагивали. Отвела взгляд на стену. — Даже сохрани ты своё властолюбие, было бы славно, чтобы ты не перешёл грань. Потому что твоя погоня за убийством магглорождённых довела тебя до первой смерти, — откинулась окончательно на спину и посмотрела в потолок, ощущая, что перегнула палку со своими высказываниями. Зашла туда, куда не планировала. Дальше она шептала, рассказывая о самом откровенном: — Ты не представляешь, как сильно я волнуюсь об этом… Хоть я и осознаю, что ты меняешься, но волнение остаётся. Думаю о твоём пути, о твоей деятельности с рыцарями, о твоей идеологии по отношению к магглорождённым... — и прикусила губу, заставив себя заткнуться. В груди образовывалась дыра, в которую девушка была готова провалиться из-за понимания того, насколько глупо могла сейчас выглядеть. Гермиона была нестабильная в своём проявлении тревог и волнений, что возрастали и засасывали в пучину, а после постепенно отпускала... И так без конца и края. Казалось, что она больше не будет так сильно волноваться в своей жизни, но порой её мозг играл с ней в злые игры. Война действительно продолжалась. «Где дозировка, Гермиона?!» Том несколько минут молчал. Гермиона чувствовала, как её профиль горел от сосредоточенного взгляда слизеринца. Рука всё ещё держала её кисть, но прикосновение стало мягче. Возможно, она не навела на себя беду. Потому что уже жалела за свою несдержанность и невозможность вовремя успокоиться. Слишком много волнений. Слишком много ответственности. И это убивало мозг… Сейчас лишь рука Тома не дала ей полностью уйти в беспричинную панику. — Я предлагаю сделку, чтобы ты окончательно успокоилась… Чтобы ты поверила мне и в мои изменения, — неожиданно его голос прозвучал прямо над ухом, и Гермиона дёрнулась. — Я и так тебе верю, Том, просто... — пробормотала и прикрыла глаза. — Но недостаточно, если ты ещё тревожишься... — Том дотронулся до её скулы. Сердце затрепетало. — Покажи мне свои воспоминания. Хоть одно, — его дыхание и губы ласкали её уши. — Покажи... И я, ведомый визуальным составляющим, буду точно знать последствия прошлых идей, чтобы к ним не возвращаться... И после заставлю тебя поверить в мои изменения, — голос был завлекающим, ищущим наживу, но при этом не злым и не алчным. Дьявол. Корыстный и падкий на взаимную выгоду. Но с ней дьявол превращался в кого-то другого даже несмотря на свою внутреннюю сущность… В нём скрывалось желание действительно узнать своё будущее и параллельно утолить любопытство о знании её жизни. Два в одном, умелая манипуляция для тех, кто не знал Тома достаточно хорошо, как она сама. Но пусть он манипулирует, пусть узнает, если это бы дало гарантию, что он продолжит свой курс изменений. — Хорошо, я могу показать тебе воспоминания… Если это убедит тебя продолжить направление перемен. Без тех идеологий, которыми ты пользовался… Без убийства таких как я, — быстро облизнула губы, чуть поворачивая голову в его сторону. На секунду его взгляд дрогнул. — Хорошо. Договоримся, — повернул её голову окончательно к себе, их губы были слишком близко, и Гермиона уповала на свою сдержанность сейчас. Хоть сейчас, чёрт возьми. — Ты показываешь воспоминания, а я заставляю тебя верить в мои перемены. Выгодно, не так ли? — хитрый прищур. — Ты же и так знаешь, что меняешься и без визуального убеждения, — устало хмыкнула, проводя другой рукой по его груди. Рядом с сердцем. — Ты играешь на моих убитых нервах! — и Том на её лёгкий укор усмехнулся. Резко поцеловал её, и Гермиона ощутила его смешок прямо в собственном горле. — Изменения в наших жизнях неизбежны, — патетично ответил. — Это был неплохой шанс вдобавок получить свою выгоду. И я не могу не воспользоваться этим… — и показал оскал. Самый настоящий слизеринец, его голос так разил кичливостью даже несмотря на то, что его язык время от времени пропадал у неё во рту. «Том сам по себе осознаёт, что меняться необходимо, он нашёл стимул к изменениям. А ты поддаёшься панике и не думаешь рационально! Он же сам говорил, что готов! Где твой хвалёный мозг?!» Возможно, отдых и хорошие каникулы были бы очень кстати. Чтобы успокоить нервы. Где-нибудь далеко... ...Они оторвались друг от друга и усмехнулись. Голова Гермионы теперь остывала и возвращала мысли, что Том сам не глупый человек и понимает, что изменения происходят и будут происходить. Теперь становилось спокойнее… — И заканчивая мысль о моих делах в группе, Гермиона, — его тон изменился на флегматичный, его губы немного припухли после поцелуя, и Гермиона с усилием заставила себя вслушаться в то, что он говорил. — Раз я сейчас на распутье, то они это чувствуют. Нервничают. Вот, что ты могла чувствовать в большей степени. Я поставил их перед фактом, что собираюсь менять направление и цели, — задумчиво уставился куда-то в сторону и с только ему известной причиной ядовито улыбнулся. — К тому же, наверняка чувствуют ко мне недоверие. Как к той, кто заставляет тебя меняться, — помыслила Гермиона, отодвигаясь от юноши. — Забираю их лидера. Ревность дело такое… Том закатил глаза. Губы изогнулись в кривую линию, и Том теперь смотрел лишь на их руки, что сплетались в единое целое… — Я действительно им приказал меньше взаимодействовать с тобой, чтобы они не проговорились о прошлых наших… делах. Опять же, провёл короткую беседу, где упоминал о переменах и о том, что им следует тебя принять. Без возражений, — глаза на секунду глянули на её лёгкую улыбки. Зацепили ореол кудрей, её силуэт в полутьме… — Как я понимаю, про то, что я магглорождённая, ты не говорил? — поинтересовалась Гермиона. Прикосновения Тома успокаивали, и она теперь не чувствовала такого всеобъемлющего волнения по этому вопросу. — Про твою кровь я не говорил, но у них в любом случае нет выбора, — сухо хмыкнул на её реплику. — Они впечатлены твоими знаниями рун, поэтому пока что такой вопрос не стоял. — И вряд ли посмеют тебе его задать, — между тем сказала Гермиона. Том закатил глаза с улыбкой, подтверждая её слова. — Если дорога жизнь, — беспорочно ответил Том, и теперь уже Гермиона закатила глаза. Но было бы ложью сказать, что это не возбуждало что-то глубоко в груди. — Они ещё и сплетники к тому же. Ты же в курсе, что они обговаривали нас? — игриво проговорила, замечая, как глаза Тома вспыхнули секундным негодованием и злостью. — Ты довольно легко выманила информацию такого рода, — протянул Том, его глаза в полутьме сверкнули непонятыми эмоциями. Он продолжил: — Ты нашла с ними контакт, — Гермионе показалось, или у Тома в голосе звучали ноты лёгкой ревности? — Только с Аароном, — улыбнулась Гермиона. Том сощурился. — Антонин был настроен скептично, но при этом упомянул, что не удивлён твоим выбором. Судя по тому, насколько много я могу знать о магии, — Том кивнул на её слова, наконец, отпуская руку из хватки и позволяя девушке принять сидячее положение. — Он всегда такой. Поэтому и ценен. Не доверяет тебе, хотя первый озвучил мне в лицо о моих… — и закрыл рот. Гермиона улыбнулась. Но не стала развивать эту тему. Девушка в последний раз наклонилась к нему и поцеловала в лоб, поддаваясь чувственному порыву. — Всё же, я не хочу на тебя больше давить. Сейчас предлагаю заняться делом, а то неровен час, как я продолжу рассуждать о твоём будущем и буду нервничать, — заправила локон за ухо и нервно облизала губы. Проморгалась и отползла от парня. Но Том подсел чуть ближе, касаясь локтем её бедра. — Опять же, тебе следует мне довериться. Про рыцарей не беспокойся тоже. Тебе нужно ослабить тиски и дать мне управление, — проговорил Том, беря в руку один из словарей. Арабский. Хотя глаза следили за её реакцией, подмечали для себя всё, что она делала: её вздохи, её кусание губ, нервные движения, невозможность усидеться на месте… И взял её за руку вновь, пытаясь передать своё спокойствие ей. — Да, я понимаю, мне просто нужно… привыкнуть. Я уже не на войне и нет смысла играть в одиночку, — голова запульсировала, и Гермиона дёрнула локон в надежде, что это перекроет мигрень. Гермиона взяла с тумбочки книгу с ритуалом и открыла на нужной странице. Чтобы не смотреть в его проникновенный глаза, которые во мраке казались тёмными… И завораживающими. — Теперь в этом нет необходимости. А если покажешь воспоминания, то тебе вообще будет не о чем волноваться, — Гермиона чувствовала, что он улыбался. Дьявол. — Покажу, не переживай... Я буду стараться контролировать себя. И прекращу видеть в тебе того, кого нужно опекать… — пробормотала Гермиона, закусывая уголок губы, и взяла в руки палочку, лежавшую неподалёку на кровати. — Было бы славно, — протянул Том, гладя кончиком пальца её бедро. — Опекать меня не следует. При том, что мы уже дважды переспали и такая формулировка звучит довольно скверно. Гермиона закатила глаза и наколдовала Люмос. Тем самым заканчивая тему и свои истерики. Ей не следует нервничать, если доверяла Тому и его планам. Его желаниям меняться и построить собственную империю ради хорошей жизни... Приблизила палочку к тексту и прищурилась, едва смогла распознать какие-то буквы… — Судя по всему, это английский. Возможно, старый формат из-за времени, но английский… — пробормотала она и придвинула к Тому страницу. Юноша сел впритык к ней. Теперь они оба щурились и пытались распознать слова. — Разве нет заклинаний, которые могли помочь это всё расшифровывать? — пробормотал недоумённо, стараясь аккуратно касаться пальцами страницы. — Нет, я проверяла ещё в первый день. Никакая магия не действует. Как я говорила, только своими силами можно добиться ответов... Гермиона смогла кое-как прочитать одну из строк, что находилась чуть ниже: — Ритуал души.. в сестринстве с божественным даром, с его благословением и... вечностью, — пробормотала Гермиона, а потом добавила громче: — Это как аннотация получается. Пояснение к этому непонятному сборнику. Для Гермионы всё ещё было сложно понять, как это работает. Сборник с переводом разных языков? Как это объясняется? Даже их плавающая теория была недостаточна для того, чтобы адекватно осмыслить само понятие как «первоисточник из Группы Борджиа». — Дальше правда уже идут другие языки. Вот тут, — Том указал пальцем на один из абзацев, — арабский язык. Судя по всему, магрибский диалект. Словарь есть, можно перевести, — сам себе кивнул Том. Гермиона на секунду в шоке на него глянула, помышляя расспросить о том, откуда он разбирается в арабском, но промолчала... — Меня не покидает вопрос, как это всё связали… То есть, когда-то была книга Борджиа, в которой был этот ритуал, и он каким-то образом побывал у многочисленных стран и как-то оказался тут, переведенный на разные языки с языка ацтеков? Или нет? — тараторила Гермиона и после глубоко вздохнула. Её не покидало чувство, что тут очень много чего спрятано от их глаз и вообще от людского понимания. Пути божественного неисповедимы? Том также вздохнул и своей палочкой подсветил себе на страницу, а после и под неё. — Сестринство… Мне не даёт покоя божественный дар и ритуал души, — Том хмурился, будто эти рукописи смогут дать ему ответ. Гермиона размяла шею и почувствовала, как рука Тома, свободная от палочки, дотронулась до её шеи и размяла затёкшие позвонки. Тихо простонала и на секунду положила голову ему на плечо. — Согласна… Мне кажется, тут не просто как искупление души, а что-то большее… Возможно, тут какой-то симбиоз вечного и очищения души? Потому что тут нет чёткого слова, что это именно одно действие. Душа понятие обширное, — пробормотала ему в шею, напрягая мозги из последних сил, пока рука Тома творила невероятные вещи с её шеей. Вдруг Том напрягся и проговорил куда-то ей в волосы. — Вечное? — глухой голос, спёртое на секунду дыхание. Тик-так. Гермиона напряглась, шестерёнки в голове крутились со страшной скоростью, и в конце концов она сглотнула и отодвинулась от Тома. Он вглядывался в страницу и хмурился. И Гермиона поняла ход его мыслей. — Если наша теория правильна, то это не просто ритуал на очищение… — шёпотом сказала и смотрела, как Том протёр глаза, будто думал, что все слова на странице — лишь мираж. — Это ритуал очищения и бессмертия, Гермиона. На этих страницах может храниться ключ к вечной жизни… Том повернулся к ней, и его глаза вспыхнули ярче солнца. Надежда. В его глазах был огонь, азарт и надежда на то, что они действительно правильно поняли слова в этом первоисточнике. — Я же говорила, что смогу найти способ добыть тебе бессмертие нормальным путём, — заморгала Гермиона. Она была уверена, что её глаза горели не менее ярко, чем у Тома. Гермиона неосознанно схватила его за предплечье. — Необязательно отказываться от бессмертия. Надо лишь изменить способ его достижения, — в глазах Тома прочитала и облегчение, новую цель, азарт, и чувства… И Гермиона широко улыбнулась.

----------- ✶ -----------

Хогсмид встретил Гермиону холодным ветром, и она сильнее закуталась в шарф, купленный на днях в магазине. Мантия пропускала холод из-за слишком колючего и зимнего ветра, и Гермионе приходилось раз за разом накладывать на себя согревающие чары. Хотя было ощущение, что даже магия не может спасти её от морозов. Грядёт холодная и снежная зима. Тёмная, колючая и кровавая. Сегодня Гермиона была одна. Она попросила Тома не подсылать к ней «телохранителя» сегодня, ведь она держала путь в Хогсмид. А именно в одну из антикварных лавок, которой, по памяти девушки, не было в её времени. Но зато есть здесь, и очень удачно. Ей было необходимо раздобыть вещь для клятвы как можно скорее. Гермиона прикрывала глаза руками и капюшоном, чтобы этот чёртов ветер не мешал обзору местности. Пусть было и раннее утро, но в Хогсмиде начиналась жизнь. Открывались заведения, звучали голоса, смех, разговоры отовсюду даже несмотря на то, что студентов не будет до завтрашнего дня. Даже в будние дни селище цвело и пахло, и осознание того, что такая атмосфера уже через семьдесят лет канет в лету под узурпаторством Пожирателей и Волдеморта, заставляло окунаться в меланхолию... Проходя мимо главной улицы, самого центра, Гермиона вспоминала, что на этом же самом месте будут висеть её слизеринцы. Когда-то улыбчивые, порой грустные, в какие-то моменты до ужаса понимающие её даже больше, чем Гарри и Рон… — Как бы вы отреагировали на то, что я сейчас делаю? Знать бы ваш ответ… — прошептала девушка в пустоту, смотря куда-то сквозь время и пространство. Надеясь, что её услышали. Надеясь, что существует потусторонний мир и они сейчас слышат её. Засудили бы? Обрадовались, что она нашла свой покой? Гермиона была уверена, что Тео бы непременно взялся за бутылку, как при жизни. Блейз бы от шока вошёл в ступор, ища пальцами пачку маггловских сигарет. Драко, вероятно, остался бы самым спокойным и просто недоумённо моргал. Её девочки, Дафна и Астория, закрыли бы рот рукой, чтобы не выдать лишних эмоций по привычке. Но спустя время, час, два, месяц, год… они бы приняли. Теперь Гермиона почему-то была уверена, что приняли её решение, лишь бы она ощущала себя самой собой. Они были единственными, кто желал ей на день рождения каждый год оставаться самой собой и найти покой. Найти себя. Не терять свою душу и следовать за сердцем… На секунду её тело покрылось мурашками, и она вздрогнула, сильнее закутываясь в свою мантию. Холод прошёлся с головы до пят, и после на секунду она уловила… тепло. Гермиона грустно улыбнулась и облизала пересохшие губы. Возможно, они сейчас её слышали. Возможно, они сейчас хотели бы быть рядом и поддержать её, как при жизни. Обозначить, что она не делала ошибку. Что теперь следовала за своим сердцем… Гермиона продолжила путь в лавку, проходя мимо знакомых вывесок и вспоминая старые времена, когда проблемы казались слишком далёкими, а будущее относительно светлым. Ностальгически улыбнулась и спрятала руки в карман мантии. Ход мыслей сбили воспоминания, когда Гермиона начала спрашивать Тома про крестражи. Когда она провела ритуал, чтобы узнать расположение крестражей... «— Думаю, пора начинать… — выдохнула девушка, когда они отложили ту самую книгу с руническим ставом, которую Гермиона скопировала к себе в коллекцию. Том внимательно изучил составляющее и её доработки, признавая, что идея достойная и нужно всё как можно быстрее закончить. Чтобы они как можно быстрее уничтожили крестражи и смогли сразу же активировать ритуал души и бессмертия. Гермиона поделилась с Томом мыслью, что если оставить его без крестражей на долгое время, то это может повлиять на психику. К тому же оба знали, что единственный человек, решивший вернуть себе душу после крестража, умер от чувства вины и боли. Поэтому надо соединить ритуал и уничтожение крестража в одно целое. — Уверен, тьма будет сопротивляться… Предсказуемо, — и искривил презрительно рот. Крестражи. То, что отделяло Тома от возможности жить в здравии. Они знали, чувствовали, что получить местоположение из чертогов разума Реддла будет сложным заданием, и Гермиона подготовила всё нужное для морока. Но Том для начала предложил другой способ: — Возьми меня за руку, — серьёзно проговорил Том. Они сидели на полу, и девушка заметно нервничала. Возможно, Том тоже волновался, но на вид был собран. — Перед мороком для начала попробуем таким способом. Гермиона кивнула и взяла за руку, а после, смотря прямо в его глаза, вкрадчиво спросила: — Том, скажи, где находятся твои крестражи? Том часто заморгал, словно желал таким способом убрать пелену с глаз, убрать крестраж и тьму из головы и души. Девушка сглотнула и сильнее сжала его руку, ощущая его кожу. Холод. Гермиона могла чувствовать, как ускоряется его сердцебиение, как пульсирует артерия, он так сжимал челюсть… Что-то начиналось. Она была права. Глаза меняли цвет. Тьма надвигалась, но прикосновение Гермионы останавливало от полного поражения мозга. Девушка крепче сжала его руку, а другой взяла его за скулы, заставляя удерживать зрительный контакт. Было ощущение, что сейчас она обращалась ко тьме, а не к Тому. — Где крестражи? — с расстановкой проговорила, пытаясь удержать Тома, но он, а точнее инородная тьма, начинала сопротивляться. Том сильнее ухватился за руку, Гермиона видела, что он начинал злиться вновь из-за того, что терял контроль. — Они… Они в… — Том выдохнул сквозь стиснутые зубы, и Гермиона почувствовала боль, ведь с каждой секундой её ладонь сжимали сильнее. Будто теперь она была для него единственным оплотом. Взаимно. Когда Гермиона была на грани нервов — Том помогал, конечно, не без выгоды. А теперь, когда Том был уязвим, была рядом она. Гермиона понимала, что их надежда получать информацию естественным путём разбилась об скалы реальности. А точнее, об скалы тёмной патологии под названием крестраж. Поэтому девушка убрала руку с его скулы и призвала палочку, параллельно прочитывая в голове последовательность рунического става. Гермиона предупреждала Тома, что процесс мог быть неприятным, а для кого-то и болезненным, но он не возражал. Сейчас они и проверят, насколько сильно такая магия может влиять на такую тьму. Палочка расчертила в воздухе резкую линию, что прорезала от его макушки головы и до самого пола, на котором они сидели. Сверху начертила специальный круг, как основу будущей рунической вязи. Том сглотнул и капля пота прошлась от виска к уху. Прикрыл глаза. Злился на себя самого всё больше. Гермиона успокаивающе сжимала его ладонь, ощущая, как в комнате чувствовалась концентрация тёмной магии. Манящей, опасной и смертоносной для тех, кто представлял угрозу. Поэтому Гермиона держалась за его руку, в надежде, что это убережёт Тома от полноценного влияния тьмы. И убережёт её саму от новой стычки и крови, от которой она только отошла и вылечилась... Первая руна — Альгиз, и фиолетовый луч из прокрученной палочки Гермиона нанесла близ его головы, заставляя Тома открыть глаза и сильнее сжать зубы, чтобы наверняка не закричать. Альгиз считается самой неприятной, но при этом самой действенной для морока. Эта руна защитит Тома и отделит сознание. Вторая руна — Ансуз, которую Гермиона нарисовала на Альгиз, сильнее вдавливая палочку в пространство. Шло туго. Крестраж сопротивлялся. Потому что морок распознали посыл и злой умысел. Третье руна — зеркальная Уруз, которая собирает силы для того, чтобы на какое-то время противостоять крестражам. Можно сказать, что руна служила как возможность взять второе дыхание. И финальный аккорд — Тейваз, и Том не сдержался и вскрикнул, свободной рукой держась за своё колено. Не хотел показывать слабость, не хотел кричать, показывать уязвимость. Гермиона закусила губу и сдержалась, чтобы на секунду не прикрыть глаза. Магия забирала силы. А руническая магия и противостояние крестража и подавно... ...Тейваз как возможность Тому продержаться, ибо создавался стержень людской психики. Последний штрих. Самая малость перед тем, как она сможет залезть к нему в голову и узнать, где именно находятся крестражи. Придётся именно залезть, потому что Том выглядел уже слабым и вымотанным, чтобы говорить хоть что-нибудь. Казалось, что неровен час, как Том потеряет сознание прямо на полу. Гермиона ускорилась. Шёпотом. Слова. Концентрация. Условия активации и деактивации. — Да будет так, заклято, — проговорила уверенно и прикоснулась палочкой к его виску, ощущая, как Том крупно вздрогнул и обмяк, падая на Гермиону. Она пыталась удержать в сидячем положении взрослого парня. Горло пересохло, глаза слезились, рука дрожала, но нельзя было останавливаться... ...И прикрыла глаза, имея теперь возможность проникнуть к нему в сознание на короткий миг… Сначала был мрак. Холод. Червоточина. И небольшой, крохотный луч света, что являл собой единственный источник тепла и… чувств. Это было сознание Тома во всей красе. Его мгла, его серые тона, всё то, что Том хранил в чертогах разума и скрывал от Гермионы. Она была в длинном коридоре. Гермиона лишь проходила мимо нужных дверей, но слышала крики, стоны, мольбы о помощи и запрещённые заклятия. Из некоторых дверей просачивалась кровь. Всё проходило мимо неё в ускоренном темпе... ...Вот, что Том скрывал. Вот, что не хотел тогда открывать из деятельности рыцарей. Том этого не стыдился, он не хотел… показывать это. Не притворялся, а просто держал своего внутреннего зверя на ошейнике и прибил того к полу гвоздями. Это удивляло. Удивляло, потому что брал во внимание возможность срыва Гермионы, если она узнает все его тайны. Как же она ошибалась в их первую встречу. Он не был чистым монстром. В нём действительно было место человечности… …Том бы рассказал о своих тварях. Но со временем. Когда бы был увереннее. Гермиона ощущала так много, так много тьмы и света одновременно, что практически забыла, почему именно оказалась в его голове. Гермиона решила сконцентрироваться на крестражах, и нашла дверь, ведущую в его самые мрачные тайны. Дверь тёмная, поношенная, с отпечатками крови, зловонная и пропахшая гнилью, но Гермиона смело открыла её и вошла. Её засасывала тьмой. Перед глазами проносился момент, где Том прятал свои два крестража… Гермиона резко вынырнула из его сознания, и горло схватило спазмом, и только спустя несколько секунд до неё дошло, что её горло сжимал Том и придавливал к полу. Колени сжали её бёдра, глаза Тома налились кровью, и Гермиона прикоснулась к его лицу, надеясь, что это именно реакция тьмы, а не Тома на то, что она просмотрела его тёмные моменты жизни в перемотке... Том понимал, что это будет неизбежно. Что когда-то она узнает и просмотрит его сознание. Узнает слишком много. Но первая реакция всегда была бурной, чем последующие эмоции. Постепенно пальцы на горле ослабевали, и Том спустя минуту смог отпустить её, но всё ещё нависал. Он был уставшим, помятым, с синяками под глазами и бледным до невозможного. Кровожадность уходила с глубины его глаз. — Я знаю, где крестражи, — прошептала Гермиона и Том криво усмехнулся.» Том, если и понял, что именно она увидела у него в сознании, никак этого не показал. Вёл себя также, просто чаще не смотрел ей в глаза и выглядел не то чтобы отстранённым, а просто… задумчивым. Радовало, что не злился. Зато Гермиона многое увидела и поняла, что зря истерила и волновалась, ибо ощущала за теми дверьми амбиции и желание Тома господствовать через другой путь, через другие идеологии и кампании. И что рыцари обязаны были в его планах присоединиться. Он следовал изменениям. И Гермиона была рядом. Она заставила и дала понять, что возможен абсолютно другой путь. Дальше Гермиона не хотела анализировать. Пусть остальное остаётся за Томом. Её сердце пока что может быть спокойно за него, раз юноша уже смог выбрать свой корабль для плавания. Она поможет. Она будет рядом. Лавка была совсем близко, и девушка ускорила шаг, параллельно придерживая мантию на голове, чтобы кудри не разлетались из-за усилившегося ветра. Нога вступила на незнакомую территорию, и звоночек над головой известил о приходе посетителя. Гермиона осмотрелась, замечая огромное количество разнообразных старых антикварных безделушек, которые притягивали взгляд: от часов с тарелками и вазами до старых приборов. Но несмотря на обилие разного, она шла сюда именно за вещью для клятвы. За кольцом. — Добрый день, юная мисс, вы ищите что-то конкретное или же?.. — неожиданно рядом с ней прозвучал голос, и Гермиона вспомнила по интонации ту самую женщину, что с супругом приняли их с Гарри после путешествия… Добродушный. Не опасный. Гермиона смогла расслабиться. Гермиона моргнула и повернулась, улыбаясь женщине и отмечая, что на внешний вид она выглядела довольно молодо, лишь голос, седые пряди и небольшое количество морщин выдавали в ней женщину за пятьдесят. — Да, я бы хотела найти кольцо… — абстрактно начала, и женщина, быстро закивав, ушла за её желанной вещью. И через минуту подозвала её к себе за стол, где расположила несколько футляров серого цвета с выглядывающими кольцами. Подсунула первый футляр и дала рассмотреть несколько вариантов. — Вот, смотри, милая, на абсолютно любой вкус… — показывала в основном женские кольца, и Гермиона покачала головой. — Я бы хотела именно мужские, — спокойно произнесла и увидела хитрую улыбку. Но продавщица промолчала и показала перед ней другой футляр. Видно, спроса было мало, ибо было всего несколько колец. Гермиона сразу заметила то самое. Непримечательное, простое чёрное, которое на ощупь было матовым, и девушка кивнула продавщице. Через несколько минут Гермиона уже выходила на улицу без трёх галлеонов и с кольцом в кармане мантии, что грел ей пальцы. Уже сегодня вечером они с Томом проведут клятву, и тогда вопрос о верности, — который Гермионе уже сам по себе считался смешным, — и безопасности девушки будет решён. Уже завтра Гермиона пойдёт к Гарри. Расскажет обо всём, что он захочет узнать. О Томе. О крестражах. О её решении и покое. Уже без страха. Возможно, Том действительно манипулирует ей в нужных дозах и она поддаётся, но если это идёт на благо… Пусть управление её самочувствием будет на нём. Теперь она была уверена в его намерениях. Не думала, не анализировала, но знала, что этот человек слишком глубок… Гермиона поспешила в замок, потому что уже совсем скоро должен начаться первый урок. Завтрак она благополучно пропустила, и поэтому надеялась, что успеет хотя бы на занятия. Чувствовала, как от холода краснели щёки, как замерзали ноги, но время поджимало. Время. Теперь, когда они смогли составить картину ритуала, была новая надежда и новые стремления. Они с Томом не могли ошибиться. Гермиона до сих пор вспоминала его горящие глаза, и это определенно зажгло его властолюбивые грани личности ещё больше. Теперь он уж точно сменит идеологию и кампанию, даже без её воспоминаний. Но показать не было лишним. Как демонстрация возможного безрадостного будущего. Ради его же блага. Их игра продолжается.