Облиум

Трое повернули головы в сторону зазвонившего телефона. Магловская штучка редко когда звонила, а если и звонила, то только в экстренных ситуация отцу. Габриэль встала и подошла к телефону. — Может не стоит? — Об этом телефоне знаю разве что трое приблежённых к отцу. Нечего беспокоиться, — Габриэль вдыхает побольше воздуха и снимает трубку, — Да. — Мисс Корнеги, отец просит собирать Вас ваши вещи. Вы покидаете поместье сегодня ночью, Вас укроют в безопасном месте, — на фоне голоса Феликса были слышны голоса, видимо в кабинете отца сейчас было много народа. — Я могу говорить сейчас с отцом? — Сожалею, он сейчас не рядом. Он до сих пор пытается сдерживать натиск. Габриэль, против нас, в частности Вас, восстало свыше ста тысяч британцев. Они требуют резолюцию в свою пользу. — Что они конретно требуют? — Посадить Вас, как и других преспешников, в Азкабан, а Вашего отца снять с должности. Всё очень серьёзно, поэтому в целях безопастности Вас отправят в охраняемое место, о котором никто не знает. Так мы получим гарантию, что Вас не найдут, если Вашего отца свергнут. — Я... я поняла, Феликс, большое спасибо. Во сколько именно я покину поместье? — Думаю, ближе к полночи, в любом случае, покидать Вы будете особняк в сопровождении с кем-то из родителей и выбранным самим Министром человеком. Если Ваш отец не вернётся к вечеру, то обязательно вернётся Ваша мама. Кто-то из двух, но проводит Вас обязательно. Министр постарается быть сам. И он убедительно просил не говорить Вам ничего про Ваш отъезд мистеру Корнеги-младшем. — Хорошо. Я всё поняла. — До свидания, мисс Корнеги. — До свидания... — раздаются гудки и Габриэль кладёт трубку на место. Она находилась в смещанных чувствах, она не знала, плакать ли ей или просто расстроиться. Её жизнь была в опасности, дочь Министра Магии упала в глазах британцев, а сам Министр зашивался, пытаясь решить все вопросы. — Габриэль? — Даниэль неуверенно позвал её. Девушка кивает и поворачивается к Даниэлю, улыбаясь. — Ребят, я, пожалуй, пойду, а Вы тут поболтайте. Спасибо, что приютили. Спишемся, Даниэль. Пока, Габриэль, — он аппарировал и Даниэль вновь ограничил доступ посещаемости. — А теперь расскажи, что говорил Феликс. — Ничего такого, но в Министерстве дела идут совсем плохо. Феликс сказал что-то про сто тысяч британцев. — Мерлин,... газету увидили столько людей? — Он не сказал мне об этом. Всё, что он мне сказал, я передала тебе. — Это плохо, думаю, нам лучше отсидеться дома и никуда не ходить. — Это логично, — Габриэль кивает, Даниэль вскрывает письмо Джаспера, — Что пишет этот обалдуй? От него давно не было писем. — Ничего такого, он был на островах и релаксировал, вот козёл. Он пишет, что его семья получила странную газету, но никто из наших друзей, которые были с ним на ночёвке, и его семья не верит в эти новости. — Не может не радовать. — Но это бред, Джаспер живёт в центре Лондона, Гриндевальд говорил о окраине. — А может он специально так сказал? Может есть тот, кого он подозревает в сливании информации Министерству и решил его так одурачить? — Даниэль молча смотрит на Габриэль, а после пожимает плечами. — Всё может быть. Дождёмся отца, он уже наверняка знает, куда были отправлены письма. *** Родители вернулись вместе, ближе к 11 вечера, было видно, как был вымучен мужчина, он жутко устал и держался не на первых силах и кофеине. — Габриэль, ты готова? — брюнетка кивает, Даниэль хмурит брови, подозрительно глядя на отца и Габриэль. — О чём речь? — Беатрис кусает губы и кивает Киллиану. Она тяжело вздыхает и подходит к Габриэль, крепко обнимая её. Она заглядывает девушке в глаза. — Всё будет хорошо, ладно? — кивок, — Отлично. Даниэль, идём за мной, мне нужна твоя помощь, позже будешь занимать отца, — она берёт его под руку и отдаляется в сторону теплицы, — это дело касается только его и Габриэль, — она хлопает его по плечу, преободряюще улыбаясь. Даниэль понимает, что его уводят не просто так, но ничего с этим не делает. Он всё равно узнает, о чём они говорили. — Я схожу за чемоданом. — Руби, спусти сюда чемодан из комнаты Габриэль. Не станем тратить время на это, нам нужно обсудить кое-что. Присядем, — он садится рядом с Габриэль, — Газета попала в руки ста пятидесяти тысячам британцев, более десяти тысяч из них сразу же пошли в Министерство требовать ответов. Это была давка, самая настоящая, пропихнуться было невозможно, в конце концов нам пришлось заблокировать все пути попадания туда. На площадях стояло ещё около ста тысяч. Часть из собравшихся на площади удалось успокоиться и объяснить ситуацию, но другие,.. а это более семидесяти тысяч, не хотели покидать его, пока я не объявлю им, что я больше не Министр, а ты не поедешь в Азкабан. Я не понимаю, что правило этими людьми, но они упорото не хотели меня слышать. Мне пришлось начать угрожать, если они не покинут это место сейчас же, к ним будут применены меры. Ну-у... часть ушла, другие всё ещё оставались и ещё часть была в самом Министерстве. Среди этих людей были люди Гриндевальда, они устроили взрыв в Министерстве в нескольких местах, в том числе прямо в толпе. Все живы, но многие получили тяжёлые травмы. Среди них был, спасибо камерам Скитер, тот самый Ричард Фрим, он веселился, понимаешь? Ему было изрядно весело. Он ускользнул от нас, но мы уже поместили его в федеральный розыск. Как только эта диверсия началась, люди разбежались, в том числе на площаде. С обеда мы работали над газетой, которую уже разослали по всей Британии, там мы рассказали всю правду, нам пришлось, планы поменялись и ты там есть, от начала и до конца, я попытался отбелить твоё имя насколько это возможно, но мы боимся, что некоторые индивиды, которые продолжат верить той газете, попытаются что-то сделать с тобой. Поэтому недельку-другую ты посидишь в нашей резиденции, о ней никто не знает, кроме меня и мамы. Даже Даниэлю мы не скажем о твоем местонахождении, он прибывает в кругах опасных людей, ещё за ним я не следил, — обречённо говорит Киллиан, — Это всё для твоей же безопасности, как только мы поймём, что всё хорошо, ты вернёшься к обычной жизни и после поедешь в Хогвартс. — Но разве мне не будет угрожать такая же опасность в Хогвартсе? — Вряд ли кто-то из студентов причинит тебе вред. Но усилится контроль, я уже разговариваю на эту тему с директором. Габриэль, есть ещё одно но... Мы рассматриваем его, но пока не знаем куда нам его впихнуть и нужно ли будет это делать вообще. Но мы рассматриваем вариант того, что на августовском мероприятии, где я буду отстаивать позиции власти, ты должна будешь вынужденно отречься от нас и власти, а я в свою очередь отрекусь от тебя, раз Гриндевальд нашёл моё слабое место, то мы сыграем свою историю. Мне важно, чтобы каждый из моих детей был в безопасности, поэтому я готов пойти на любые жертвы. Но думаю, мы задействуем это только в случае, если Гриндевальд выкинет что-то ещё против тебя. — Хорошо, но не сделает ли это меня ещё большим врагом народа? — В первую очередь, Гриндевальд отпустит свой интерес к тебе, а люди поговорят и забудут. Когда всё закончится, мы всё вернём на круги своя. А сейчас нам пора, они скоро вернутся из теплицы, твой брат слишком нетерпелив, — Киллиан улыбается и они уходят через камин. Они попадают в весьма мрачное место, — Я приказал эльфу тут убраться, кстати, Перси! — эльф появился перед хозяином, — Это Габриэль, ты будешь работать на неё, хорошо? Габриэль, это Перси, он эльф этой резиденции. Если тебе что-то будет нужно, он обязательно всё сделает. Я буду приходить сюда по мере возможности, я уезжаю завтра во Францию на пару дней, скорее всего, в эти дни к тебе придёт мама. Сад за домом в твоём распоряжении, как и весь дом. Перси тебе тут всё покажет, если нужно. Мы все тебя любим, детка. — Спасибо, я люблю вас. Думаю, ты можешь идти, я пока осмотрюсь тут. Даниэль уже ждал в гостинной, отец мягко улыбнулся ему. — Где Габриэль? — Дорогой, мы не можем тебя сейчас посветить во все тонкости, но Габриэль не будет неделю или чуть больше. Это решение самое правильное в данной ситуации, которая произошла. — Ладно, я не стану в это лезть, раз так нужно, значит нужно. Буду поздно, хочу сходить в одно место, — Киллиан перехватывает Даниэля, парень непонимающе смотрит на руку, а после на отца. — Ты снова идёшь с Льдоль? — Нет, это тот бар, не более. Я просто посижу там, ничего такого. — Хорошо, но смотри теперь в оба, — Даниэль кивает. Корнеги вновь оказывается в недоклубе, внизу уже во всю пела Фрида, было полно пьяных лиц, но парень искал одно единственное. Нежное, красивое и женственное. Он спустился на первый этаж, но по-прежнему никого. Музыка слегка глушила, за баром никого не было. — Где же ты, Ведьма? — быть одному в таком заведении — точно не из самых лучших идей, по спине Даниэля проходит холодок. Парень хотел выпить, может она вновь оставит ему подсказки на утро, — Что-нибудь зажигательное... и напиток из розы! Напряжение не покидало, Даниэль что-то упускал и не понимал что. — Кого-то ищите? — парень вздрагивает, рядом с ним приземляется русый кудрявый парень, его шелковая чёрная рубашка была растегнула до груди, на шее виднелось много медальонов и татуировки. Парень явно веселился, он улыбается, опирается спиной на барную стойку, он качает ладонями, положив локти на барную стойку, — Да ладно, я не кусаюсь, я хозяин этого заведения, — брови Корнеги слегка приподнимаются. Русоволосый улыбается, обнажая свои клыки, — Если ты ищешь кого-то из персонала, с большей долей вероятности, я смогу помочь. — Волчок значит. — Скорее вампирёнок, — парень смеётся, делая клац зубами, — Я мог тебя где-то видеть? Да, определённо мог. Ты сын Министра, чем обязаны в таком заведении? Ты не подумай, заведение нормальное... несмотря на слухи, — он говорил быстро, даже больше тараторил. "А ты определённо занимателен." Даниэль улыбается, обычно он не доверяет малознакомым людям, но этот загадочный русый паренёк определенно чем-то цеплял. "Отец хотел, чтобы я вкушал обычные подростковые глупости — так вот они." Корнеги улыбается. — Вот как, ты хозяин? — Да, Кристиан Левуар — собственной персоной, я построил это, конечно, бар — не моя гордость, но всё же, — он берёт предложенный барменом стакан, поднимает его вверх и выпивает до дна, — Ты выпиваешь? — В особых случаях. — За мой счёт! — Кристиан вновь заливается хохотом, обращаясь к бармену, — Гуляй,.. кстати я не знаю твоего имени. Знаю, чей сын, но не имя. Так что давай. Выкладывай его на стол, — Корнеги это смешит. — Я — Даниэль. — Отлично, теперь ты явно не загадочный парень. Всё стало на свои места, — Левуар не перестаёт улыбаться, — Так чем обязаны в нашем скромном заведении? — Скромном — слишком громкое слово для этого недобара, — Кристиан кивает, закусывая губы, — Я не приследую тут какие-либо цели. Бары созданы, чтобы в них отдыхать. — Сомнительное место для расслабления. Тут никогда нельзя быть полностью расслабленным, они так и ждут, чтобы цапнуть, — он вновь клацает зубами. — Кто они? — Преспешники Гриндевальда, я встречал минимум пятерых. Стены много слышат, — Кристиан вновь кивает, — И я вместе с ними. Я впервые тут за всё лето, в июне было неспокойно, — он говорит словно сквозь зубы, оглядывается вокруг, боится ли он чего — пока непонятно. — Ты что-то знаешь? — Нет, ничего. Лишь знаю со слов очевидцев. Мне плевать на это заведение, вот и всё. Было бы кому — сбросил бы этот балласт с себя, — сейчас он уже похож на нервного человека, который в любой момент тряхнёт всем телом от перенапряжения. — Зачем ты вообще его строил? — Мне намекнули, что так будет лучше. Этот человек мне плохого не советовал... обычно. — Кто это человек? — Не суть важно, он из Франции, хороший дружок? — он усмехается, — Я с ним не виделся уже полгода, пропал с радаров, когда заподозрил его в неладном, да и время мутное, чем ниже ты, тем меньше к тебе внимания. Как-то раз он говорит мне создать то, что станет чем-то необычным и важным однажды. Я отлично проектирую, но тут я писал под градусом и вышло, что вышло. Вообще я увлекаюсь строительством тайников, поэтому такой мудренный вход, — он обводит взглядом бар, — Весьма неплохой тайник вышел бы, да? — Соглашусь... Этот человек, который подтолкнул тебя к строительству, случайно не с чёрными волосами? — Левуар хмурится, но кивает. — Да,.. ты что-то знаешь? — Могу предполагать. — И знаешь, что его фамилия на ту же букву, что и моя? — Даниэль кивает, но пока не может установить связь, каким именно боком Левуар с связях с Льдоль, — Занимательнейше, Даниэль. Дружок и с тобой уже успел познакомиться. Я всё удивляюсь, откуда у него столько связей и каждый раз удивляет ими, сучёныш. Ты же знаешь, что он и Гриндевальд... были в одной команде? — Кристиан не уверен в том, о чём говорит. — Да. — Отлично. Но ты наверняка видел его сейчас, тогда он бы уже сидел, ты не видел его в худшие времена, во времена подъёма Гриндевальда, он был словно зависим, Гриндевальд всё время называл его фаворитом, для меня это было странным, дружок и фаворит, да не в жизнь, они часто бывали у меня на квартире. Жуткое зрелище. — Интересно всё это, он не посвещал меня в детали своего фаворизма, — Даниэль чувствовал себя проведенным, Льдоль с успехом умолчал о самом важном — о том, что он был в роли фаворита, в роли Фрима. Теперь непонятно, о чём он ещё мог умолчать или соврать, к примеру. — И я тебе этого не говорил, забудь, — Левуар кашляет, — Выпьем за неплохое знакомство? — Даниэль кивнул и они стукнулись стаканами, — Хотя дружок и в этом меня переплюнул, — тень печали и разочарования пробежала на лице Кристиана. Он делает глоток и отставляет стакан, — Фрида уже закончила петь, меня здесь больше ничего не держит. Да и я не хочу тут задерживаться, ещё сотня с малым дел. Удачи, Даниэль, и Министерству тоже, как бы тяжело не было, верю, что Министерство не падёт и Гриндевальд проиграет, а фаворит исполнит свою роль и тоже проиграет. — Стой, ты что-то знаешь о предназначении фаворита? — Никто не знает, Николаса это терзало изо дня в день. Мне пора, извини. Удачи. — И тебе... — Даниэль зевает, смотря на толпу впереди себя. Он не задерживается там больше получаса и возвращается домой. Он отказывается от ночного приёма пищи с матерью и отцом, хотя вредности выглядили хорошо, и уходит в свою комнату. Его голова вновь болит от алкоголя и полночи он просто лежал страдал, ему удалось заснуть ближе к четырём утра и проспать более шести часов. Больше всего он не любил просыпаться позже девяти, особенно на каникулах. Но дел, кроме как вечернего концерта, на который его позвал Джаспер, не было.

***

Даниэль променял свой любимый костюм на серую толстовку, чёрные джинсы и кеды. Он порадовался, что дома никого не было, чтобы видеть его в непривычной для себя одежде. Он чувствовал себя странно и некомфортно первые десять минут, потом зашли как родные, какими они и были. Все вещи его, с зимы пылились в шкафу, он всегда покупает их, но никогда не носит. Пришло время. Друзья условились встретиться за полчаса до начала у входа. Всё пошло под откос с самого начала, Корнеги шёл пешком пару кварталов, потому что ошибся и трансгрессировал дальше, чем хотелось бы. Всё от волнения. Завидив его издали, парни начали хлопать. — Мерлин,.. держите меня все, Даниэль сменил свой костюм, — Джаспер театрально прикладывает руку к сердцу,. — Я не верю. — Хорош, — призвал Даниэль, закатив глаза. Он складывает руки на груди, на улице было довольно прохладно. — Признавайся, что ты сделал с нашим Даниэлем? — весело спросил Дин Мартин. Дин был женихом на выдане — отличник, спортсмен, родители работают в аппарате Министра, да и внешность была недурная. Чёрные кудри, серые глаза, молочная мраморная кожа — как инь и ян. Пожалуй, он был одним из самых весёлых в компании, всегда задаёт тон неформальному мероприятию, где он бывает. — Тебя огрели по голове и ты потерял память... или ты влюбился!? — Алекс Краф прищуривается. Алекс любил учиться, но в отличии от Дина, его можно было назвать ботаником, а Дина — не в жизнь. Он всегда чётко чувствовал грань между зубрилой и отдыхом. Алекс был чистым шатеном с карими глазами, чуть плотного телосложения, потому что любил вредную пищу и образ жизни без спорта. — Он на прошлом курсе отшил минимум пять девчонок, другие даже лезть не стали. Любовь и он — что-то невероятное, — Джаспер склоняет голову, — Или... — Даже не надейся, — Даниэль прекрасно помнил их спор на сто зелёных с пепельным блондином по имени Джаспер Хейлз. Джаспер хмурится, но кивает, он всё ещё ждёт своей безоговорочной победы и дикой всепоглощающей влюбленности Даниэля. — Даже не дал помечтать. Но тебя определённо освежает эта одежда, Даниэль. Почаще будь обычным подростком, а не студентом в костюме. — Идём внутрь, к вечеру тут становится холоднее, а я в шортах, алло — парни смеются с Дина и заходят в здание, — Как себя чувствует Габриэль после этих махинаций Гриндевальда? — Она сильная, её не слишком сильно это задело, отец уже исправил эту ситуацию, как мог. — Гриндевальд — подлец, пользуется всеми возможными способами продвижения самого себя, потому что чувствует, что Министерство непоколебимо и он проигрывает, — говорит Джаспер. — Он ничего не делает, чтобы выигрывать. Хотя во всех его действиях, которые он сделал или сделает, заложен один финал — его поражение. Это уже всем ясно. — Это приятно слышить от вас, парни. — Мы собираемся после концерта идти в какую-нибудь забегаловку, ты идёшь с нами и это не обсуждается, Даниэль. Пора встяхнуть твоего подростка. — Ладно, я сегодня не занят ночью, — Дин многозначительно протягивает "оу". — Да ты у нас теперь на стороне разврата? — Каждый думает в меру своей распущенности, Дин, — язвит Корнеги. В это же время в Норе было достаточно шумно. Новость про Габриэль и Рона в газете уже видел каждый член семьи по несколько раз, разговоры не утихали, но никто не был против той фотографии Габриэль и Рона с прогулки по Лондону, все поддерживали действия Министра и поддерживали Габриэль. Прибывшие к Рону Гермиона и Гарри не сразу поняли почему тут так шумно и так много народа. — Идём за мной, тут невыносимо шумно, — они заперлись в его комнате под крики Джинни, что он должен всё рассказать сам. — О чём эта она, Рон? — Рональд взглотнул, как ему показалось, слишком громко. У них вроде что-то намечалось с Гермионой на прошлом пятом курсе и вроде как Гермиона была не против этого, и сейчас сказать ей о Габриэль Корнеги, слизеринке, вообще казалось нереальным. — Почему у Вас такая шумиха? — Приехали родственники, скоро же у Джинни день рождение, относительно скоро, — Рон нервно сглатывает, — через 8 дней и все решили, что сейчас самое время. Мама инициатор этого события... — Что ж это объясняет толпу на первом этаже, но о чём они так спорят? Неужели не могут определиться с подарком для Джинни? — Рон прикрывает глаза на мгновение и встаёт, идя к столу. Он нервно смотрит на газету в руках, на Габриэль и вновь прикрывает глаза. Он поджимает губы. — Вы не видели же свежий выпуск газеты? — Уизли со скрипом поворачивается к ним. — Нет. — Конечно же, нет,— Рон вздыхает подходя к ним обратно, — Вообщем... мы с Вами не виделись... считай всё лето и кое-что произошло, о чём Вы не в курсе. — Рон, ты можешь нам всё рассказать, мы с Гарри поддержим тебя, ты же знаешь, — Гермиона преободряюще улыбается ему, а у Уизли сердце сжимается. Он кивает. — Я вроде как начал встречаться с одной девочкой... — он чешет лоб и ожидает обратной реакции. — И-и? — Это Габриэль Корнеги, — повисла гробовая тишина, слова оседали тяжелым грузом в атмосфере, Гермиона сидела неподвижно, переваривая информацию, Гарри начал улыбаться. — Габриэль, дочь Министра? — кивок, — Наша одногруппница? — снова кивок, — Это довольно-таки необычно, — Гарри кивает в подтверждение своих слов. — Это ещё не всё, — он подаёт им газету. — Габриэль Корнеги была не одна: вместе с Рональдом Уизли обнаружила шайку во главе с Ричардом Фримом, лицом №1 в розыске, — Гермиона поднимает на него глаза. — Гриндевальд совершил провокацию, когда Скитер обратила первый раз статью по своему и он узнал о статье. Он выставил Габриэль — предательницей, что она с ним, но её покрывает Министерство. Фото было иным, она держалась за руку кого-то иного. — Это всё ужасно, но мы не будем против, если ты с ней встречаешься, это исключительно ваше дело, Рон. Если ты счастлив с ней, а она с тобой, то это круто. Но как сейчас сама Габриэль? — Я не знаю, отец говорит, сейчас не лучшее время связываться с ней. Именно поэтому тут такая шумиха, все обсуждают статью и фото. Изначально Министр планировал избежать упоминания Габриэль в статье, но эта Скитер... — Он делал всё правильно, на власть сейчас обращено слишком много агрессии. — Как так произошло вообще, что вы стали встречаться? — Гарри продолжал улыбаться и это хоть немного успокоило Рона. — Мы встретились на одном из матчей, она проявила инициативу, а я вскоре понял,.. что она мне нравится. — Это хорошие новости.

***

Даниэль стоял курил прямо в туалете, громкая музыка действовала ему на нервы, сейчас он не понимал, зачем вообще на это согласился, он подписал себя на муки. Такие концерты были не для него. Он выдыхает противный дым, смотря на открывающуюся дверь. Его передёргивает и он застывает, смотря прямо напротив себя. Блондинка уходит вглубь туалетов, а Каролина смотрит также на парня. Он делает ещё одну затяжку, крайнюю, и, выдыхая дым, произносит: — Ведьма, — сигарета полностью сгорает в воздухе, не оставляя даже пепла. Даниэль остаётся всё также не подвижен, оперевшись задницей о раковину. — Кошмарик, — на сей раз на девушке было красное шелковое длинное платье, чем-то похоже на чёрное, но совершенно по иному на ней сидит. Даниэль сам не замечает, как успевает закусить губы, рассматривая её. Он злится, что слишком откровенно это делает, и ловит её взгляд. Она улыбается, — Кошмарики ходят по таким концертам? — Кошмарики везде, — Даниэль позволяет себе улыбнуться, — Мне нужны ответы, Ведьма, — он задирает рукав толстовки, оголяя семь цифр. Девушка смотрит на них, а после ему в глаза. — Впервые вижу, — он медленно подходит к ней, заглядывает в сторону, где скрылась её подруга, и отклоняется назад, становясь ровно. — Не играйся со мной, Ведьма. Огонь иногда вспыхивает, если с ним долго играться и наступают последствия. Я не могу избавиться от них, но когда узнаю, зачем ты это сделала,.. — То, что ты мне сделаешь, Кошмарик? — девушка была полна решимости, она с вызывом смотрела на него, скрестив руки на груди. Что он мог ей сделать? Ничего. Эта была безобидная шалость, которую Даниэль зачем-то позволяет. Но Корнеги не хотел так просто сдаваться в этой игре. — Узнаешь. — Ты блефуешь и очень плохо. Но это, — она указывает на цифры, — не моих рук дело, Кошмарик, — девушка улыбается и Даниэль уверен, что она лишь хорошая актриса. — Не верю ни капли. Ты врёшь. — Покопайся в своё сознании, Кошмарик, и мы встретимся там, но не так, как ты думаешь. Она мучала его бедное сознание, как и все и всё остальное, он просто умирал. Он уже не знал, кто им манипулирует, а кто говорит правду. — А если я докажу, что это твоих рук дело? — Даниэль не унимался, он был уверен, что сделала это — Ведьма и только она. — Любое адекватное желание, — девушка подаёт ему руку, он её жмёт. — Идёт. — У тебя неделя, Кошмарик, и если выиграю я, то желание моё. — Идёт, — вторит парень, — Без проблем. — Веселись, Кошмарик, мы не в том месте, где стоит быть серьёзным, — он уходит, ничего ей не отвечая, оставляя её одну. Даниэль порадовался, что это муть подходила к концу, когда он вернулся, дальше — будет легче. Он был уверен. Они покинули концерт за десять минут до конца и пошли пешком до той самой забегаловке. В забегаловке было уютно, на удивлении Даниэля, но он переживал за свой желудок, он не есть где попало. Выбора особого не было, не он был инициатором выбора места. Его друзья любят эксперименты и посещают самые отвратные места, даже Вильгельм не опускался до такого со своим безбашенным характером. Возможно, просто они привыкли к более организованным местам и проверенным. Корнеги кусает губы, проводя пальцами по столу, пыли не было. — Даниэль, да спокойно, я уже тут был, как видишь жив, — парень закатывает глаза. — Тебя никакая херня не берёт, Дин, но думаю, тут и вправду всё не так плохо. Понадеюсь... — Джаспер подзывает официанта, — Дин, закажи что-нибудь сносное, чтобы не травануться. — Итак, нам 4 порции китайской лапши с кучей всяких гадостей, чем больше, тем лучше. И остренького побольше, ну только одну, мои неженки не любят острое. Думаю, нам нужно что-то алкогольное. Вино? Думаю, все тут меня поддержут, так что вино. Начнем с него. Из сносного у Вас тут ещё суши, — он с вызовом смотрит на парней, — так что нам сет №1.а и №5. Отдельно лёд, пожалуйста, и карту с алкогольными напитками, — Дин широко и хитро улыбается. — Ожидайте. — Что ты задумал, Мартин, признавайся? — Просто решил накормить Вас не пищей богов, Джаспер, пора отправиться в мир дешевых удовольствий. — У меня только от одной лапши с гадостями живот скручивает, а я ещё даже не увидел её. Это не есть хорошо для организма. — А-лекс, не занудствуй. Парни, да расслабьтесь, я это ел, всё нормально, заведение не 5 звезд, да, но не из худших. Еда оказалась даже очень вкусной, возможно, потому что Даниэль хотел есть и сейчас любая еда казалось очень вкусной. Они выпили на четверых 2,5 бутылки вина, но это оказалось незамеченным, они повеселились и Корнеги даже расслабился. Они зашли ещё в какую-то пекарню и после разошлись, ближе к полночи. Даниэль перешагнул камин, поднимая рукав левой руки с 7-ю цифрами, он зевает. Корнеги замирает в ужасе, увидев родителей на диване. Он выглядил самым настоящим подростком, в его глазах всё ещё веселье, а одежда всё ещё самая обычная, в руке два пакета, один пакет с сувениром с концерта, который он купил больше для Габриэль, чем для себя, другой пакет с булочками, Даниэль уже вряд ли вспомнит и перечислит, что он взял. — Даниэль! — Беатрис сияет от вида сына, — Где ты был? — С друзьями на концерте и в кафе. Я купил какую-то выпечку, попробуйте, — он поставил пакет перед ними, — ешьте хоть всю, иначе меня стошнит, если я съем ещё хоть булку. Меня разорвёт. — А ты явно можешь быть подростком, — Корнеги икает, отец улыбается, заглядывая в пакет. — Вы ничего не видели, — просит Даниэль и уходит.

***

Даниэль проснулся ближе к десяти, но желания встать и пойти вниз не было. Что было странным. Блондин ворочается в кровати, сменяя бок. Живот странно болит, в голове пустота, по телу — холод. Рвота подкатывает к горлу, Даниэль срывается с места и еле успевает добежать до туалета. Его изворачивает, он ничего не понимает. Просит эльфа принести ему воды и ложится обратно. Даниэль плотнее прижимает к себе одеяло и вновь проваливается в сон. Просыпается от поглаживания, открывает глаза — мама. — Тише, лежи, я уже вызвала доктора. Руби мне всё рассказала, она сказала, ты рвался, попросил воды, а сам моментально заснул. У тебя явно есть температура. — Что со мной? — Не знаю, но доктор прояснит нас ситуацию. Всё обошлось — простое отравление, но также в крови заметили что-то химического состава, который медленно убивал. Это значило только одно — кто-то подсыпал ему яд. Его кровь взяли на анализ, выписали зелья и постельный режим на один день. Убрали яд из крови, теперь его жизни ничего не угрожает, но Беатрис это обеспокоило, на её ребенка покушались, хотели убить его же любимым оружием. Женщина принесла Даниэлю почту, которая предназначалась ему, и пообещала вернуться к нему через полчаса с бульоном. Она расплакалась в кабинете Министра, она знала, что они не оставят это без внимания и найдут виновного, но она всё ещё принимаоа ситуацию, что его, её Даниэля, пытались убить. Даниэль распаковал самое интересное письмо, от Николаса. «Даниэль, приветствую. Пишу не просто так, у меня есть важная информация от Эдварда Цвирника, того самого, кто сливает мне расписание. К Гриндевальду кто-то наведывался вчера вечером, Гриндевальд вёл себя странно, они заперлись у него в кабинете, охрана того человека стояла у кабинета. Никто не может знать, что они там делали, о чём говорили. Но Фрим очень напрягся, как сказал Эдвард, он с недоверием и подозрением смотрел на спускающегося по лестнице человека. Он боится, каково! Непонятно почему он боится, что этот человек из себя представляет, что Фрим уже может думать на этот счёт, но это безумие уже. Фрим был словно напуганная рысь. Я опишу того человека тебе со слов Эдварда, возможно, тебе это что-то даст, нет, я надеюсь, что даст. Его волосы длинные, заканчиваются на уровне подбородка, они тёмно-шоколадные, почти уходят в чёрный цвет, если не присматриваться. Его глаза полная чернота, взгляд был хмурый, игривый, хитрый, словно он что-то задумал. Как описал мне Эдвард, именно таким взглядом он посмотрел на Фрима, когда спускался с лестницы. Его лицо не отличается особой худобой, у него нет чётких скул, нос достаточно большой, губы — среднии. В руке у него была длинная трость металлического цвета, но он не использовал её по назначению, что странно. Его одеяния он уже не описывал, лишь сказал, что в плечах он достаточно широкий. Кто он — я понятия не имею. Это новое лицо для меня. В кругах Гринлевальда я ещё такой персоны не видел и Эдвард также жмёт плечами. Но, возможно, для вас описание его внешности что-то да даст. Видел Фрима в газете и в розыске. Но хочу скахать, что это бессмысленно будет делать сейчас, Гриндевальд закопает его, если надо. Он крайне им недоволен, что Фрим засветился уже дважды. Между ними огромное напряжение, хорошо, что меня там нет, но Эдвард уверяет, что этого напряжения хватит, чтобы переместить миллионы зарядов. Фрим сейчас чувствует себя явно отвратительно. Скорее всего, он его закопает на время. Создать видимость, что он не нужен больше Гриндевальду. Видел, что произошло из-за этой газеты. Мне жаль твою сестру, но думаю, зная Гриндевальда, он вскоре всё-таки отстанет, не увидив дальнейшей угрозы, главное, не создавайте её. Не подумай, что я тогда испугался... просто никогда не предугадаешь, о чем он думает или уже прокрутил у себя в голове тысячи раз. Это тонкая политическся игра на минном поле. И, кстати, Фрим подслушал, а потом растрепал в своём кругу, где есть Эдвард, а он уже рассказал мне, что Гриндевальд планирует искать артефакт времени, который находится вне пространства. Что бы это значило? Никто не знает. Я думаю, нам не стоит больше заявляться на вечера или прочие мероприятия, довольно. Риск может быть в следующий раз не оправдан. Но если будет интересная информация, я свяжусь с тобой. Н. Л.» Корнеги откинул письмо в сторону, откидывая голову назад, он стонет, вымученно смотря на потолок. Он хочет прояснить ситуацию, но сил вставать нет и тем более Даниэль не хочет рисковать. На него слишком много взваливают, но не сам ли он виноват? Теперь появился странный тёмный брюнет, который, скорее всего, плетёт заговоры с Гриндевальдом, какой-то из неоткуда взявшийся вапирёнок-волчок Кристиан Левуар, который знает Льдоль, артефакт времени, который находится вне пространства. И всю эту информацию взвалили на него, делай, что хочешь, но разберись. Даниэль был уверен, что Кристиан Левуар ещё появился в его жизни и сыграет какую-то роль, просто так люди в его жизни никогда не появлялись, и поэтому Корнеги умолчит Льдоль об этом. Была ещё Ведьма, которая была единственной, кто не относился к политической игре, в которую уже он был втянут, но пока не знал об этом. Что-то в Ведьме цепляло Даниэля, он очень хотел доказать свою правоту и заполучить желание, он знает, куда спустил бы его, даже если бы его и засмеяли за него, но его сестра учит его кое-чему и меняет его — плевать на общественное мнение и быть счастливым. "Я даже не знаю её имени! Какое сумасшествие..." Идя из ванны, Даниэль задерживается у телефона на комоде. Он сглатывает и рискует ещё раз набрать семь цифр. Медленный гудки и снова предложение оставить ей сообщение. — Ненавижу тебя, Ведьма, — безэмоционально произносит Даниэль, смотря прямо перед собой. Он с силой сжимает трубку в правой руке. Его сердце дико бьётся, рот сушит. В этот же момент на телефон, на который звонил Даниэль, также смотрела девушка.

***

К вечеру все из семейства Корнеги знали об попытке убить Даниэля, в его комнату первыми вошли отец и мама, за ними следом вошли две обеспокоенные бабушки. Даниэль выглядел уже лучше, чем утром, он приподнялся и непонимающе смотрел на всех. — Даниэль, как хорошо, что с тобой всё в порядке, — начала Анджелина, бабушка со стороны мамы. Патриция, мать отца, продолжила: — Мы все были взволнованы, узнав об этом. Это невероятно, какой мерзавец мог такое провернуть. Это череда неудач на семье. Сначала Габриэль, потом Даниэль, это ужасно. — Даниэль, тебе нужно восстановить всё, что ты ел и от кого. Мало того, что тебя просто отравили, так тебя ещё и кто-то убить попытался. Нам важно знать, кто это, чтобы убрать этого человека. — До того, как уйти вечером, я ел тоже, что и вы ночью, когда я вернулся. Но вот в промежутке между этим... На концерте я ничего не ел, но после него мы пошли в какую-то забегаловку. Дин уверял всех, что там нормально, он там уже был и остался жив. Он заказал вино, какую-то китайскую лапшу с очень жирной курицей и соусами, и суши, какие-то сеты №1.а и №5, но я не разбираюсь в этом, поэтому не могу сказать точно, какой вид я ел, но я попробовал каждой по одной. Потом мы зашли в пекарню и купили там булочки. Но я их не ел. И всё. Больше я ничего не ел. — Кто с тобой был? — отец присел на край кровати. — Дин Мартин, Джаспер Хейлз, Алекс Краф. Это мои друзья с Хогвартса, мы вместе на 7 курсе. — Ты отходил, когда приносили еду, или отвлекался? Заметил какой-то следящий взгляд от кого-то из парней? — Мы все вместе ходили в туалет после заказа, но кто вернулся первым — я не могу предположить точно. Лишь могу сказать, что с Джаспером мы вернулись вдвоём последними. Когда мы вернулись, заказ уже был на столе. Я не придал этому значения. Возможно, они вместе что-то сделали, может кто-то один, кто вернулся первым, чтобы другие не видели, а может это вообще не они, а кто-то из поваров или персонала. Никто за мной не следил, мы просто веселились. Но... Джаспер предложил поменяться мне бокалами вин, когда мы пришли, парни уже наливали. Может он что-то знал? — В итоге поменялись? — Да. — Хорошо, мы разберёмся с этим. Отдыхай, Даниэль. Дамы, уходим, — отец узнал всё, что хотел. Даниэль был зацелован и оставлен один. Совсем один.