Курс: Домой

Джимми… Интересно, что же сейчас происходило со вторым пилотом? О чём он сейчас мог думать? Как дикий, хищный волк, загнанный в клетку, мужчина медленно нарезал круги по каюте. Исказившийся разум словно потерял способность мыслить здраво. Единственное, что сейчас отражалось от его кривых зеркал - слова Кёрли. «Чего тебе в жизни не хватает?!» - эта фраза застряла в голове, разъедая мозг Джимми, подобно кислоте. — Чего мне не хватает?… — Прошипел он сквозь зубы, наклонившись перед зеркалом в углу каюты, — Сам-то не можешь догадаться? Конечно не можешь. — В словах мужчины звучало жгучее отвращение, — Самому-то невдомёк, когда на холме сидишь. Хорошо, наверное, ни хрена с него не видеть! Рявкнув последнее слово, Джимми вдруг замахнулся, и стул, что стоял рядом, взмыл в воздух и полетел прямо в стену. Зеркало разбилось, и большой кусок прямо из его середины со звоном упал на пол, разлетевшись по сторонам мелкими осколками. Мужчина опустился на кровать. Сквозь тяжёлые вздохи проскочили лёгкие смешки. Среди мыслей о уже бывшем «лучшем друге» гудела ещё одна, более веская - что делать теперь? Что с ним будет, когда они вернутся на Землю? Что они все вообще собираются с ним делать? Хотелось рассмеяться, но что-то не давало. — Чего мне не хватает… Действительно, блять. Никто ещё не знал о том, что семя раздора было посажено и уже пустило свои корни вглубь почвы. Собравшись с силами, мужчина вышел из своей каюты. Нет, он вовсе не собирался прятаться от чужих взглядов, как поджавшая хвост собака. По крайней мере, ему абсолютно не хотелось, чтобы у кого-то сложилось такое впечатление. В этих замкнутых, извилистых заворотах и закоулках сознание - нервное, спутанное, взведённое, как курок револьвера, создавало едкое ощущение, что в этот толстый слой серого холодного металла, покрывавшего стены, вросли десятки, сотни прожигающих насквозь глаз. Они уже всё знали. Знали все потаённые мысли Джимми и собирались непременно всем и обо всём рассказать. Но даже собственным чувствам Джимми врал. Врал самому себе и внушал: «Никто ничего не узнает»… Блуждая по коридорам, погружённый в мысли пилот не заметил, как вдруг напоролся на Дайске, который крутил какой-то вентиль на стене с трубами. — Ой, блять... — Совсем тихо буркнул мужчина, споткнувшись об юношу, — Чего ты тут расселся?  Парнишка, сидевший на корточках и слишком погружённый в работу, чтобы заметить Джимми заранее, сам едва ли не вскрикнул от неожиданности. От толчка ногой в бок он потерял равновесие и приземлился на пол. — Простите!…  Вскочив на ноги, Дайске отряхнул футболку, которая за этот день уже успела получить несколько пятен от Бог весть какой бытовой грязи. В некоторых местах на ней виднелись круги и разводы от машинного масла, которые уже не отстирывались. Вообще он надевал её специально для каких-нибудь работ. Его ярко-розовая, пестрящая цветами и пальмами рубашка, с которой он почти никогда не расставался, была повязана у него на поясе.  — Свонси мне поручил дочинить уже этот вентиль, а то мы над этой трубой второй день возимся.  Вдруг будто что-то свыше снизошло на Джимми. Его губы расползлись в ухмылке, а брови приподнялись, и он заговорил наигранно-дружелюбным тоном.  — Не испугался сегодня сигнализации? Парнишка прозрел. — Ой, да мы все тут перепугались! Я над схемами сидел, ну, как обычно, которые мне Свонси для обучения дал. Сижу я, никого не трогаю, и тут - как заорёт прям над ухом! Кругом красный свет, сигнализация… Прямо как в боевиках каких-то! — Взволнованно продолжал свой рассказ стажёр, — Сначала я вообще не понял, что происходит, а потом - раз! - сперва тряхнуло, а потом ка-а-ак занесло! Я чуть со стула не упал! Ну а дальше помню, как Свонси меня схватил за руку, и мы с ним побежали прямо к кабине. По пути и Аню встретили… — На секунду Дайске опустил взгляд и чём-то задумался, — Скажите, а что там произошло? Неужели и правда сбой в системе? Я просто… Мы видели вас с капитаном, и… Вы с ним выглядели так, будто войну пережили! — Неловко усмехнулся паренёк. «Ну да, войну…» Джимми бросил на Дайске косой взгляд: неужели Кёрли им ещё ничего не рассказал? Или парень просто дураком прикидывается?  — Да уж... — Прокашлявшись, мужчина огляделся по сторонам, — Сбился - это ещё мягко сказано. Там вся система навигации пошла под откос. А мы… — На мгновение он прервался и поправился, — А я это вовремя заметил и скорректировал курс. Капитан прибежал только по сигнализации.  Ни мускул не дрогнул на лице пилота. Ничто не шелохнулось в нём, пока он произносил свою грязную, но сладостно-чистую в чужих глазах ложь. «В любом случае, он был бы мне благодарен. Даже если бы я довёл дело до конца». — Да ну? — Удивлённо спросил Дайске, — Правда? А разве капитан вам никак не помог? Он ведь тоже был таким уставшим, когда вышел из кабины… Наивность и простодушие парнишки никого и никогда не могли оставить равнодушным. Так же, как и его вечно звонкий голос, энергичный характер и самая светлая улыбка, которую только можно было себе представить. «Ребёнок солнца» - так ласково и поэтично прозвала мальчишку его мама. И хотя она частенько ругала его за то, что он «вечно валял дурака», и порой делала ему замечания за его излишнюю громкость, больше всего женщина боялась того, что этой чистой, солнечной добротой её сына могут подло и бессовестно воспользоваться такие люди, как Джимми. Люди, души которых поглощены вязкой, как смола, тьмой, и в которых эта детская наивность не способна вызвать ничего, кроме жестокого, изощрённого азарта. Азарта, который сейчас как раз-таки проснулся и уже танцевал языком пламени в душе второго пилота. Мужчина вновь улыбнулся, прикрыв глаза. — Помогал, конечно. Вот только без меня он бы и вовсе не заметил, как мы летим в астероид. Прямиком навстречу верной гибели. Глупость паренька поражала Джимми. Юноша напомнил ему одного мальчишку, с которым он познакомился еще в школе. Златовласый, кучерявый, с небесно-голубыми глазами и конопатым носом, мальчонок так же глуповато и наивно смотрел на Джимми, заливаясь соловьём о какой-то совершенно не сдавшейся тому научной чуши. В ответ будущий пилот говорил: «Будешь таким наивным - тобой воспользуются! Ты тем более такой умный, на тебя знаешь, сколько человек зуб точить будут?». Маленький Джимми повторял слова, что родители втюхивали ему ещё с пелёнок, и верил в них безоговорочно. Как же это было давно... Глупость других не могла не радовать. Меньше хлопот с такими будет. — Обалдеть! — Просиял Дайске, расплывшись в улыбке и уставившись на мужчину раскрытыми от удивления глазами, — Получается, вы вдвоём смогли вырулить эту здоровенную махину? Так значит, вы оба и правда настоящие герои! А вы -  — Парень чуть кивнул в сторону Джимми, — Так тем более! Кто знает, что было бы, если б никто не заметил астероид? Даже представлять не хочу… Вы же всех нас от смерти спасли!  Восхищению парнишки, казалось, не было предела, и эта невинная искренность сейчас служила дровами, которыми Дайске, совсем о том не подозревая, раззадоривал горящее внутри Джимми злорадствующее пламя. Мужчина усмехнулся. «И ведь даже не подозревает, что я хотел этот корабль к чертям разнести». — Да-да... Ты только не хвастайся мною всем подряд, хорошо? — Хах, хорошо, не буду! — Усмехнулся парнишка в ответ. Тут откуда-то из глубины коридора со стороны хозотсека послышался хрипловатый мужской бас. Голос, по которому сразу можно было узнать человека матёрого и закалённого. Кажется, он зачем-то звал Дайске, и вслед за голосом от стен стали отражаться шаги, становившиеся всё ближе и ближе. Наконец, из за угла показался Свонси. — Дайске, ну как, управился? Тут взгляд мужчины упал на стоящего рядом Джимми, и его длинные, уже слегка подёрнутые сединой брови нахмурились. — Пойдём-ка… — Сбавив тон, сказал Свонси, положив руку стажёру на плечо. Он ощущал от Джимми нечто странное. Нутром чуял бывалый механик, что второй пилот либо что-то затеял, либо это самое «что-то» уже воплотил. Но поскольку это были лишь не подкреплённые ничем предположения, Свонси мог только косо поглядывать на объект своих подозрений да недовольно вздыхать. — Ещё увидимся, Джимми! — Крикнул парнишка второму пилоту вслед, удаляясь вместе с механиком. Но Джимми, похоже, этого даже не услышал. На уме у него застряло лишь одно - взгляд, которым Свонси одарил его, как только подошёл ближе. Что-то блеснуло в его глазах. Что-то такое же, что высеченной искрой пронеслось в таких же голубых глазах Кёрли, когда тот прожигал ими Джимми, сидевшего на полу в коридоре. Только об этом думал пилот, пока провожал своим взором пожилого мужчину и молодого стажёра, уходивших по коридору к хозотсеку. В голове у Джимми больно кольнуло. Будто что-то исподтишка вдруг врезалось прямо ему в память, запечатавшись на подкорке. Что-то, похожее на маленького противного жука, которого мы ловко прихлопываем ладонью в попытке убить или смахнуть с себя. Хотелось сделать так же и сейчас.  Нет, нет, прочь. Даже не смей запоминать этот взгляд. Сдавленная боль у висков заставила мужчину зажмуриться и протереть глаза. Тряхнув головой и выдохнув, мужчина развернулся и зашагал в сторону лестницы. *** Капитан встал у стены, прислонившись к ней взмокшей спиной. С лица градом лился пот. От затылка до пяток пробежал холод, будто бы при лихорадке с температурой под 40. Кёрли протёр рукой лицо. Ладонь остановилась на губах, зажимая их так, словно из них неукротимым порывом вот-вот вырвется отчаянный крик… Но всё обошлось. Никто в обморок не упал и не умер. Капитан судна Тулпар, тот, на чём держалось всё: начиная с корабля и заканчивая экипажем, прямо сейчас хотел лишь одного. — Домой хочу... — С трудом вымолвил мужчина. Ещё тогда, на учёбе в академии, друзья-сокурсники часто видели Кёрли в нервном напряжении и делились с ним советами, которые сейчас стали всплывать у него в памяти. «Посмотри в окно» Глаза забегали по коридору. — Тут нет окон… «Пробегись по улице» Ноги подкосились. — Тут не пробежишься… И когда казалось, что паника, бившаяся в груди, словно волны о скалы, вот-вот перельётся через край, мужчина вспомнил, как ещё в школьные года, обыденным осенним днём одна девочка с такими красивыми рыжими волнистыми волосами разговаривала с ним, беззаботно крутя прядь на пальце. «Это, конечно, дело житейское… Знаешь, что я делаю, когда паникую?» Девчонка резво соскочила с лавочки и встала напротив Кёрли. На фоне усыпанного разноцветной листвой парка она походила на светящуюся в небе маленькую звёздочку. Комично махнув руками, она демонстративно обняла саму себя. «Делаем вот так и запоминаем!» — Перешагивая с ноги на ногу, она забавно зашагала как пингвин вокруг своей оси, — «Мы на корабле! У нас шторм! Но мы не утонем, потому что у нас самый лучший капитан!» Воспоминание, что было живее, чем первый подснежник, проснувшийся ранней весной, промчалось в голове кадрами старой киноплёнки. Кёрли устало усмехнулся и обнял себя за плечи. Неумолимая тревога выпустила из ежовых рукавиц. Слабо покачавшись из стороны в сторону, мужчина совсем тихо произнёс: — Шторм… Но у нас лучший капитан… Мы не утонем… Спокойствие наконец-то обволокло грудь. Теперь остались лишь утомлённость и мокрая футболка под униформой.  — Надеюсь, и наш корабль не утонет… Капитан оторвался от стены и поплёлся вдоль коридора. Осматривая стены, провода и трубы, мозг сам вырисовывал картины того, как бы выглядел корабль после столкновения с астероидом. Везде аварийная пена, пробоины, вырывающийся из труб газ отопления и поддержания атмосферы. А что самое страшное - так это мёртвые тела членов экипажа, которых разбросало бы по всему судну, как игральные кости по столу. Погибли бы люди - не только ни в чём не виновные, но и уже ставшие буквально родными за годы совместных полётов. Свонси был хоть и ворчливым, а всё же человеком с крепким стержнем и большой душой, что готов был всегда прийти капитану и остальным на помощь. А Дайске! Ясный, как лучик солнца, яркий, как звёздочка, такой заряженный и любопытный, вечно заваливал расспросами о том, какого это - быть капитаном, всегда интересовался, как дела и самочувствие. И Аня - такой же прекрасный и, надо сказать, поистине удивительный человек. Умная, упорная, с мягкой, как облако, душой, но совершенно железной и непоколебимой верой в себя, окружающих и лучшее будущее, вот только отчего-то стыдилась себя. Ей капитану честно хотелось упасть в ноги, но он не сделал этого лишь из приличия, чтобы не ставить девушку в неудобное положение. И вот как всех этих людей - людей со своими историями, своими жизнями, своими мечтами и судьбами, - можно было с такой лёгкой, холодной расчётливостью решить просто стереть с белого света ради личной выгоды? А что было на убой, так сказать, вишенкой на торте - так это то, с какой ненавистью смотрел Джимми на своего лучшего друга после содеянного. Ради него Кёрли готов был пойти на всё, пройти огонь, воду, медные трубы и любые ужасы бытия, но было ли это чувство взаимным? Как оказалось, нет. Прямо сейчас с ними на корабле находился чуть ли не самый настоящий террорист-смертник.  — Ничтожная сволочь... — Единственное, что просочилось сквозь стиснутые зубы. «Дайске и Свонси!» — Светлая мысль стала щелчком, завершившим эту бурю мыслей. — Надо их проведать, а то я совсем не поговорил с ними после аварии! Кёрли ускорил шаг и вскоре нашёл этих двоих, пыхтевших над электрическим щитком. — Ты внимательно меня слушай, чтоб потом не переспрашивал. А то отговорки твои в виде всяких «З-Д-Г» мне тут не нужны. — Самобытно произнеся слово «СДВГ», коим Дайске как-то раз попытался отмазаться и с тех пор употреблял его при Свонси просто в шутку, механик поучал неопытного парня, — Вот этот рубильник опустишь - свет нахер во всём корабле отключишь. Вот за этот дёрнешь - выключишь в лобби. А этот- — Учишь молодых уму-разуму? — Прервав мужчину, спросил Кёрли, устало улыбнувшись. Дайске, сосредоточенно вникавший в каждое слово своего «босса», обернулся на уже ставший почти родным голос, прозвучавший для парнишки, как снисхождение Божье. — Капитан! — Воскликнул он и немедленно подбежал к высокому широкоплечему мужчине, — Как вы? Как себя чувствуете? Я за вас так волновался!  Голос Кёрли значил для Дайске нечто особенное. Ещё в первый день их знакомства мужчина стал для юного стажёра настоящим примером для подражания. Конечно, на своём опыте парень вдохновлялся многими людьми -  знаменитостями, героями его любимых произведений искусства и даже тренером его волейбольной команды, но ещё никто не становился для него такой же важной и воодушевляющей фигурой, как капитан Кёрли. Он был так похож на самого настоящего супергероя, что словно переместился в реальность из фильмов или со страниц комиксов, которыми так увлекался Дайске. И каждый совет, каждое слово поощрения от капитана парень готов был записать на листе бумаги и вытатуировать у себя на коже, чтобы никогда не забывать. Лучезарность стажёра была будто бальзам на душу. Учитывая последние события, приятно было осознавать, что хоть для кого-то ты оставался хорошим капитаном, да и просто человеком. Кёрли протёр всё ещё тяжёлые веки пальцами. — Да я-то в порядке, не переживай!… Вы тут как? Надеюсь, не сильно помешала сигнализация работе?  — Ох… - Слегка закряхтел Свонси и на время разговора захлопнул щиток, — Работе-то это не помешало, да только беспокойств на душу добавляете... Капитан, ну не может вот так просто разораться система крушения судна. Если всё же никакой обоснованной причины нет - значит, весь корабль придётся перешивать, во что я мало верю. Разъяснения механика сплетались в голове капитана в один сплошной гул. Потеряв цепочку слов, мужчина начал ни с того места, с которого хотел. — …Всему своё время. Посмотрим завтра, хорошо? Думаешь, я сам не разбираюсь в пульте управления? Было бы там что не так, я бы без промедлений сообщил тебе, ты ведь понимаешь. — Ой, объясняй вам, не объясняй, всё один хер по лбу. Потом так потом! Свонси достал из стола книжку с отчётами о состоянии работы каждой системы на корабле. Втихаря от Дайске и Кёрли он стал проверять, всё ли заполнил и что ещё оставалось проверить.  — Ты хоть как, Дайске? Хорошо тебя наш лучший механик учит? — О-о, это вы правильно подметили! — Гордо ответил парнишка, — Свонси у нас и вправду самый лучший, такую руку набить - это о-го-го, сколько лет работать нужно! Правда ведь, Свонси? — Окликнул стажёр механика, отлучившегося за блокнотом к столу. Но Свонси не ответил, погрузившись в чтение отчётного журнала. И Кёрли заметил это только сейчас. В голове забегали тараканы: «Вдруг обо всём догадается сам? Вдруг поймёт, что я вру?! Ещё один девиант?! Он присоединится к Джимми, и они оба нас перебьют…» — …Свонси! — Вдруг выкрикнул капитан. Механик поднял голову и приподнял бровь.  — Я... Ух… — Язык заплетался в узел, — Ты об этом не волнуйся. Если сам сейчас хочешь что-то проверить - тогда проверь, пожалуйста, централизованную систему, она у кабины пилота. Ты, по-моему, с вылета в журнал о ней так ничего и не внёс. — Да ну что вы так разнервничались, кэп. Если уж так хотите, мы с Дайске пойдём и проверим. От такой внезапной перемены в настроении капитана стажёр растерялся. Как испуганный котёнок, он глядел то на Свонси, то снова на Кёрли. — А… Да, мы со Свонси можем проверить, если нужно!… Помолчав пару секунд, Дайске вгляделся в черты лица капитана - конечно, мужчина был на нервах, теперь парень чётко видел это в его тяжёлом, измождённом взгляде. Он не на шутку обеспокоился, когда разглядел, что в этих обычно таких живых и ясных голубых глазах словно погасла искра. Юноша вдруг вспомнил о неожиданном столкновении, что произошло совсем недавно, и быстро сложил два плюс два. Джимми… Почему при встрече со вторым пилотом парень почувствовал, как в его душу закралось какое-то странное, тревожное ощущение? Прежде Дайске никогда не испытывал подобного, когда контактировал с мужчиной. — …Капитан, — Вновь заговорил встревоженный парнишка, — С вами точно всё хорошо? Я тут просто, может, минут пятнадцать-двадцать назад видел Джимми… Это имя повисло в воздухе, как сигнальная ракета. Услышав его, Свонси тут же насторожился, как навостривший уши пёс, но не подал виду. — Я тебя у кабины подожду, Дайске. — Прокашлявшись, сказал он и вышел из хозотсека. А Кёрли будто больно ужалили. Его зрачки, что чётко выделялись на фоне небесной синевы, сузились, став маленькими точками, и уставились прямо в глаза парнишки. — …И что он? Он тебе что-то сказал? Увидев реакцию капитана на имя второго пилота, Дайске растерялся ещё сильнее.  — Ну… Э-э-э… — Замялся он, вспоминая диалог с Джимми. Парень прекрасно помнил, что мужчина признался ему в своём «подвиге», и на самом деле даже хотел поделиться с Кёрли своим восхищением. Однако сейчас, видя столь неоднозначные эмоции капитана, говорить об этом с восхищением стажёру почему-то перехотелось. — Ну… Он мне сказал, что первым астероид заметил и сам корабль перенаправил, и что если бы не он, кто знает, что было бы!… Н-Но сказал, что и вы ему тоже помогли! Вы не подумайте, что я в вас как-то сомневаюсь, капитан! Вы для меня всегда будете кумиром! Но внутри капитана всё только что обрушилось и с грохотом рассыпалось на обломки. Глаза его медленно скатились и устремились в пол.  — …Вот как, значит… — Еле уловимым шёпотом промолвил Кёрли. Всё же собравшись со всеми остатками находившихся на исходе сил, мужчина тихо набрал в сдавленную грудь как можно больше воздуха и на выдохе натянул на губы улыбку.  — Уж в твоей вере я не сомневаюсь Дайске! — Сказал мужчина, похлопав Дайске по плечу. «Кажется, сейчас ты единственный, кто вселяет веру…»  Переключившись на более позитивные мысли, он продолжил: — Как же мне нравится твоя тяга к учёбе! Может, если и не на космическом судне «Пони Экспресс», то уж в более достойных профессиях ты, я более, чем уверен, проявишь себя по полной. — Кёрли усмехнулся и нежно потрепал юношу по его пушистым волосам, — Ты беги тогда к Свонси, а мы с тобой ещё успеем увидеться и поговорить. Столь тёплый жест капитана заставил юношу засиять и расплыться в широкой улыбке. — Слушаюсь, капитан! — Дайске отдал честь, приставив ладонь ко лбу, — До встречи! — С этими словами он убежал вслед за механиком. Ободрительные слова Кёрли не могли не радовать душу парнишки, каждый раз пробуждая в ней желание прыгать от счастья. Но сейчас, наряду с этой радостью, он чувствовал, как что-то, закравшееся в его мысли, притаилось в них, не давая ему покоя.  «Что же это с ним?…» — Думал Дайске про капитана, — «Явно ведь не всё в порядке… Может, что-то…» — На секунду ясная, как вспышка, мысль сверкнула в голове у парня, но он тут же смахнул её в сторону, — «…Да нет, бред какой-то. Зачем Джимми стал бы мне врать? Он ведь, как никак, второй пилот!» *** Второй пилот… Эти слова в моменте будто дошли до Джимми, бесцельно бродившего по кораблю.  «Второй пилот…» — Подумал мужчина, — «Разумеется».  Перед глазами возникла сцена: холодный, дождливый день, небо, затянутое тёмными, низкими облаками, и стоящий прямо перед Джимми его лучший друг - светловолосый, голубоглазый, вечно сияющий и позитивный, словно ясное, безмятежное солнце вдруг пробилось сквозь всю эту нескончаемую гнетущую серость и явилось перед Джимми знаком судьбы. «Это отличная возможность!» — Говорил Кёрли, улыбаясь так искренне и по-дружески, так, как улыбался Джимми всегда, — «Лёгкие деньги, всего-то один-два полёта!»… Далёким эхом этот голос раздавался где-то на задворках сознания и звучал так туманно, словно бы это произошло много-много лет назад. Кёрли… Какой же наивный дурак. Легкомысленный, слабохарактерный идиот. Он что, действительно надеялся всё исправить? Джимми усмехнулся.  «Один-два полёта, ты говорил?» — Размышлял он, неспешно шагая мимо обеденного стола, — «Забавно всё получилось, правда?».  Остановившись возле двери, ведущей к лестнице, пилот взглянул на огромный дисплей, что широким полумесяцем распластался на весь угол просторной комнаты отдыха. Джимми смотрел на это абсолютно плоское ярко-голубое небо, на эти облака - белые, размытые пятна, намертво застывшие на месте, на это солнце, что никогда не смогло бы резать глаза и греть так же, как настоящее. Что за беззаботная картина, что всеми силами пыталась казаться живой и естественной сквозь слой матрицы и волны статических помех.  «Да уж, а ведь всего этого могло бы сейчас и не быть…» — Проскользнуло в мыслях у Джимми. Он видел этот мозолящий глаза экран уже сотню раз, и тот всегда показывал одно и то же. Ничего особенного. Ничего выделяющегося. Простояв так ещё с минуту, мужчина с тем же холодным молчанием спустился по лестнице вниз. Странно, что, обходя корабль по кругу, он никого не встретил. Это напоминало то, как природа полностью затихает и прячется, когда чувствует приближение хищника.  *** «…И что мне теперь делать? Если я оставлю корабль и экипаж без внимания, может начаться необратимое… А Джим... Горячей головы парень, но чтоб настолько?» Мысли, что Кёрли совсем недавно удалось хотя бы немного утихомирить, вновь заполонили его голову и гудели в ней, как большой рой агрессивных, надоедливых ос. Уставший мозг порождал вопрос за вопросом, что превращались в звенья цепи, крепко сковавшей разум. «Неужели это снова я поторопился с выводами?… Ну и что, что он собственноручно направил корабль прямиком на астероид… Боже, как же меня тош-» Вдруг что-то вырвало капитана прямо из этих оков. Он поднял глаза с пола и замер. Джимми.  Тот, кого он меньше всего хотел бы сейчас видеть, стоял прямо перед ним. Кёрли показалось, что Джимми специально, назло явился ему, чтобы лишний раз посеять дискомфорт в душе. Почему он это делает? Почему его лучший друг так с ним поступает? В любой сложной ситуации Кёрли ни минутой позже списывался, созванивался, виделся с Джимми, бросал все свои дела ради того, чтобы ему помочь - выслушать, дать дельный совет, а иногда и просто развеселить его чем-то, лишь бы тот смог отвлечься от трудностей и взбодрился, лишь бы тому стало легче хотя бы на каплю. И ведь Джимми всегда отвечал ему тем же. А сейчас? Что Кёрли мог сделать, когда проблемой стал сам друг? К кому капитан мог обратиться за той помощью и поддержкой, которую, казалось, ничто и никогда бы для него не заменило?  «Джим... Прошу тебя, дружище… Скажи мне, что всё это - сон. Просто скажи мне, что всё это - неправда…» Кёрли устремил взгляд прямо в глаза Джимми. В глубокие, янтарно-карие глаза, в которых он всегда находил спокойствие. В которых он всегда находил тепло. В холодные зимние вечера в них словно горел камин, помогавший согреться. Среди шумной, многолюдной толпы оживлённых улиц их родного города они были огнём, что сиял для Кёрли ярче сотен тысяч проходивших мимо других огней. Огнём надежды, веры в то, что всё ещё может быть хорошо. Что всё ещё может получиться. Глядя в глаза Джимми, Кёрли всегда замечал возникавшее в мыслях странное, но такое точное сравнение - они напоминали ему глаза зверя, пережившего на своей нелёгкой судьбе немало тягот, и оттого очень осторожного и запуганного, готового в любой момент получить удар со спины, встать на дыбы и начать защищаться. И зверь этот далеко не каждого подпустил бы к себе. Но когда этот зверь смотрел на Кёрли, казалось, вся измучившая его тревога тут же исчезала, и в глубине его зрачков можно было чётко разглядеть нечто важное - полное, бескомпромиссное доверие. Казалось, замечал это один лишь Кёрли, и оттого на душе ему становилось по-странному тепло. Джимми доверял ему, как самому близкому человеку. Ведь действительно - ближе, чем Кёрли, у Джимми никого не было. И вот эти глаза, что когда-то глядели на Кёрли с этим доверием, с преданностью и душевностью, сейчас уставились на него в ответ. И вместо живых и ясных карих глаз на капитана смотрели лишь две пустые чёрные дыры. Прямо как те, что способны без разбора поглощать звёзды, планеты, галактики, что навсегда исчезают в беспробудной мгле чёрной материи.  «Прошу…» — Безмолвный крик надежды только что был точно так же поглощён тьмой. Кёрли надеялся на хотя бы какие-нибудь действия от Джимми. Хотя бы какие-нибудь… Но пилот ничего не делал. Ни мускул не дрогнул на его лице. Он стоял на месте и просто так же пялился прямо в глаза капитана. Прямо в глаза своего когда-то лучшего друга. Когда-то самого близкого человека. Эти голубые глаза. Такие пронзительно-яркие - ярче солнца, всех звёзд и спутников, ярче света в конце туннеля. Такие выразительные. Глаза, в которых можно было прочитать всё - от самых глубинных и потаённых эмоций до бескрайних и необузданных тайн вселенной. Однако сейчас они отнюдь не вызвали в душе Джимми никаких тёплых чувств, не дёрнули ни за одну струну. Этот взгляд… Нет, он не въестся прямо в подкорку его мозга, не будет вставать перед ним в кошмарных снах или бредовых видениях. Так ведь не будет, верно?… Джимми стоял неподвижно. Эти глаза, что смотрели на него с такими добротой и искренней, идущей прямиком из сердца заботой, с которыми на него никто и никогда не смотрел, и которые совсем недавно сверлили его таким взглядом прожигающей ненависти, разочарования и отчаяния, которым прежде его никто и никогда не сверлил, сейчас уставились ему прямо в душу, бесстыдно заглядывали внутрь, яростно пытались вывернуть её наизнанку в поисках хотя бы каких-то ответов, каких-нибудь слов… Но не смогли получить ничего, кроме ледяной, зияющей пустоты. О, Кёрли, как же поздно ты всё понял. Как же поздно ты понял - того, что ты сейчас так отчаянно ищешь, там нет уже очень давно. Всего пары секунд, показавшихся вечностью, хватило на то, чтобы каскад мыслей и чувств промчался на полной скорости между двумя мужчинами. Опомнившись, Джимми в ту же секунду отвернулся от Кёрли и, развернувшись, быстро зашагал куда-то в сторону грузового отсека. Капитан остался стоять на месте. Словно пёс, которого оставил на лесополосе хозяин. Как ненужную, уже пережитую своё игрушку. С которой больше не интересно, от которой уже не получишь тех эмоций, что получал когда-то давно. Взгляд мужчины вцепился в спину пилота. Надежда всё ещё рисовала картинки того, как Джимми останавливается, одумывается, подходит к Кёрли и извиняется. Говорит что-то вроде: «Я просто запутался! Я растерялся!». Боже милостивый, да что бы сейчас не сказал Джимми, Кёрли готов был его простить. Что угодно - лишь бы капитан смог вновь увидеть своего близкого человека. Человека, которого он знал почти всю жизнь. Ничего из этого не произошло. Что-то обжигало глаза, накатывая волнами по берегам век. Как на морское небо перед неукротимым штормом набегают тучи, заволакивая горизонт чёрным фронтом, так мысли в голове мужчины сейчас обволакивали мозг. Все действия Джимми показали его истинное отношение к своему другу. По крайней мере, так видел сам Кёрли. Воспоминания один за другим стало покрывать мраком. Вот там, ещё в школьные года, Джимми за что-то похвалил Кёрли. Зачем? Чтобы потом воспользоваться этим? Вот здесь Джимми помог ему с чем-то, а через пару мгновений сам попросил помощи в тяжёлом деле. Для чего? Неужели только ради выгоды? Абсолютно все добрые дела или слова, что когда-либо были сделаны или сказаны Джимми в сторону Кёрли, вдруг превратились в один большой комок грязи, который тот только что кинул своему другу в лицо. По щекам покатились слёзы. Единственное воспоминание, которое не смогла окутать тьма, всплыло перед глазами. Такое страшное, но при этом самое тёплое и дорогое. Было бы оно какой-нибудь вещью - например, стеклянным шариком с водой, так Кёрли каждый день кропотливо протирал бы с него пыль, поставив на самое видное место в чертогах своего разума. Там, где сейчас все остальные воспоминания валялись на полу, разбитые и растоптанные. Это воспоминание забыть было не возможно. Тогда Джимми спас жизнь своему лучшему другу. Но сейчас...  Голова перестала соображать, а веки, казалось, будто и не опустятся больше никогда. Хотелось прокричать что-нибудь колкое и обидное вслед уходящему недоразумению, но чем больше Кёрли пытался думать, тем больше его мысли путались, как бабочка, пытающаяся выбраться из паутины. — …Как я хочу домой… — Прошептал капитан, растирая солёные капли по лицу. Ему сейчас хотелось только одного - проснуться от кошмара в родном городе, в своей комнате. Вылезти из-под тёплого любимого одеяла и побежать на улицу, играть в снежки со своим лучшим другом. Который никогда его не предаст и будет с ним рука об руку до самой смерти. Но Кёрли всё не просыпался. Ласковый голос мамы не будил его словами: «Солнышко, проснись, всё хорошо!… Не плачь, это всего лишь сон!...». И лучший друг не трезвонил по телефону, пытаясь его разбудить. — …Господи, за что?… — Промолвил капитан, кое-как остановив поток слёз. Силуэт Джимми давно растворился за поворотом. Мышцы Кёрли задеревенели. Ему показалось, что с Джимми спала оболочка - тот оказался вовсе не тем верным и преданным зверем, что Кёрли ещё когда-то давно сумел приручить. Джимми обрёл свой истинный облик - облик жестокого и коварного Зверя, что бродит по дремучему лесу, заманивая в него людей и превращая их в Эдельвудские деревья, чтобы питать их душами фонарь - свою жизненную силу. И прямо сейчас Кёрли превратился в точно такое же дерево - ноги его вросли корнями в пол, и он стал неотделимой частью леса, созданного Джимми. Но что тревожило больше всего - не являлся ли Кёрли не деревом, а дровосеком, что всё это время был ведом жестоким и подлым обманом таинственного и жуткого лесного монстра?… — Я… Я не смогу сейчас пойти в нашу каюту. Я больше никогда не вернусь в эту каюту. С этими словами капитан оторвал ноги от пола и быстрыми шагами направился прочь оттуда. Куда угодно, лишь бы оттуда подальше.