Бесенята

      Половицы подло скрипят под ногами. Питер вздрагивает от мельком прошмыгнувшего шума так, будто прямо за ним упала и взорвалась бомба. Он снимает фетровую шляпу, нервно вертит и мнёт в вспотевших от необъяснимого ужаса руках. Надо было повернуть назад ещё тогда, когда огромные ржавые ворота сами собой раскрылись перед ним, открывая путь по неаккуратно мощённой дорожке к величавому особняку. Здание — кусок вырваной страницы из Дракулы, непонятно, что он забыл посреди глуши Северной Америки.       Вокруг раскинулся сад в совершено английском стиле — только неконтролируемый, неухоженный, неприветливый. Питер не смотрит по сторонам, но боковым зрением все-таки улавливает насыщено-бордовые розы, будто поворачивающиеся ему в след. Кажется, ещё немного и начнут капризно и напыщенно обсуждать его между собой.       Питер хочет сплюнуть и уйти, но он не представляет, как это возможно — повернутся спиной к великану-людоеду, остаткам готики эпохи позднего средневековья. Потому делает шаг вперёд, покидая прихожую.       Он входит в главный зал, посередине величавая лестница, расходящаяся вверху в стороны, как эдакие рога у дьявола. Питер не знает, почему в голову ему пришла именно такая ассоциация. Чуть в стороне от лестницы — черное кресло, рядом небольшой столик и такая же небольшая софа. В кресле — мальчик, читающий увесистый том, за столиком —девочка, раскладывающая странный пасьянс.       Оба похожи, как капли воды. На вид лет шесть-семь, каштановые волосы, у мальчика аккуратно прилизанные, у девочки не без шарма растрёпанные, голубые-голубые глаза, неестественные, стеклянные, бесцветные губы и болезненно-бледная кожа. У девочки на тонких запястьях можно разглядеть искусную сетку синих вен. Не дети, ожившие фарфоровые куклы. Это неправильно. Это пугает. — У меня опять пропал джокер, — девочка капризно морщит носик. — Почему он всегда пропадает?       Мальчик не реагирует, переворачивает страницу.       Девочка замечает Питера. — О, у нас гости! — спускается с софы, на которой сидела с ногами, складывает руки за спиной и с любопытством разглядывает. Мальчик тоже поднимает взгляд, уровень стресса у Питера стремительно возрастает. — Меня зовут Мэйбл, а это мой брат-близнец Диппер, — Мэйбл дружелюбно улыбается. — Мы рады вас видеть… — но не слишком, — Диппер эхом подхватывает за сестрой. — Вы, должно быть… — К Биллу пришли?       Близнецы говорят друг за другом будто выучили специально для Питера предназначенный сценарий. В ответ на это он может выдавить лишь еле заметный кивок. — Он скоро подойдёт, не волнуйтесь. — Диппер говорит сухо, смотрит презрительно. Не ребёнок, маленький взрослый, переживший пару десятков зим. На нем голубой пиджак поверх чёрной, отливающей синим рубашки, в тон пиджака брюки с идеальными стрелками. Сидят, как влитые, но одежда не детская.       Мэйбл вертится вокруг Питера в голубом платье — рукава-фонарики, пышная юбка, оборки и кружева. Обитый чёрным бархатом ободок. — У вас очень красивый галстук, — Мэйбл щедра на слова. — На вас смотрится просто отвратительно. — и оскорбления.       Питер, как и всегда, все проглатывает, только слова застревают гнилой рыбьей костью в глотке.       Питер смотрит на книгу в руках Диппера, заголовок — «человеческая анатомия». — Хочешь стать врачом? — лёд, с которым Диппер встречает жалкие попытки разговора, заставляет Питера съёжиться и глубоко засунуть руку в карман потрёпанного пальто. Во второй остаётся шляпа. — Патологоанатомом, — Диппер четко проговаривает длинное слово, без запинки. — Мертвые иногда говорят больше, чем живые.       Питер сглатывает и кивает, будто понимает то, что ему хотели сказать. — Вы так не бойтесь, Диппер просто бука, — Мэйбл налегает на «у» и долго ее растягивает. В глазах снежинки ехидства.       Питер не может не проводить параллели с собственными детьми. Старший, ответственный помощник родителей с большим сердцем Джек, и малышка Полли, вечно таскающаяся за ним хвостом и подбирающая в дом раненых кошек и голубей. В них есть жизнь. Здесь же…Питер обрывает нити мыслей, напоминая себе, что как раз из-за семьи он здесь, потому и должен стоять, смирено ожидая Билла, хотя тот и обещал вовремя встретить его ещё в прихожей.       Чтобы не натыкаться на взгляд Мэйбл, Питер осматривает зал. На стенах огромные картины с геометрическими фигурами на фоне тьмы, шторы плотно зашторены, пахнет воском и кислым металлом, и ещё так холодно, так чертовски холодно.       На столике помимо карт лежит коллекция жуков и бабочек, наколотых на булавку, в аккуратной рамке.       Возле кресла валяется приторно-розовая лежанка. — Это моей кошки Мэг! — гордо сообщает Мэйбл. — У неё белая, очень красивая и пушистая шесть! — Поэтому ты ей шею свернула, — Диппер холоден и бесстрастен. — А ты расчленил. — Мэйбл пожимает плечами, в плане «подумаешь». — А потом мы дружно похоронили ее на заднем дворе! — Билл Сайфер появляется на лестнице, там, где начинают ответвляться рога, гостеприимно раскинув руки в стороны. Он широко улыбается, демонстрируя жемчужные зубы, контрастно выделяющиеся на фоне загорелой кожи.  — Люблю семейные поминки!       Билл спускается, он не бежит, но оказывается рядом с Питером так быстро, что тот невольно отшатывается, еле удержавшись, чтобы не упасть. Билл вежливо игнорирует. Мэйбл замечает и ядовито смеётся. — Прошу прощения, если заставил ждать, дела, одни дела, что уж поделать, — Билл тараторит и тараторит. — Надеюсь, дети вам на сильно докучали? — в голосе притворная забота, на лице все также улыбка по-чеширски. — Нет, совсем нет, — Питер пытается вымучить из себя улыбку, выходит из сил вон плохо.       На Билле в помещении — цилиндр, повязка на правый глаз, темно-желтый фрак. Билл Сайфер — человек-загадка, человек без прошлого, ходячая афера без единой судимости и тот, кто решит все ваши проблемы. Стоит лишь только хорошо заплатить. Слухи о нем вились вокруг Питера этот долгий, тягучий месяц, и он не выдержал. Пришёл. — Ну же, дети, подите-ка лучше на свежий воздух, поиграйте с кем-нибудь, — Билл делает близнецам знаки руками, будто гонит навязчивых птиц. — С той соседской девочкой, например, как там ее…а, неважно. Короче говоря, займите себя сами, только давайте не как в прошлый раз, у меня дела, придётся вам решать все самим. — В прошлый раз те парни сами первые напросились. — равнодушно жмёт плечами Диппер. — А Эмили больше нельзя с нами играть, она, видите ли, из-за нас поседела. — Мэйбл дуется. — Значит, придётся довольствоваться компанией любимого братца, Мэйбси. — Билл наклоняется близко-близко к Мэйбл, вытаскивает у той джокера из-за уха, на что девочка не ведёт и глазом, отдаёт карту и выпрямляется. — Вот то, что ты искала. А теперь все. Кыш. У меня же гость.       Диппер оставляет книгу на столике, хватает Мэйбл за руку и тащит прочь из залы, та кусает его за запястье, выворачивается из хватки, отвешивая Питеру реверанс. — Я покажу вам могилу Мэг в следующий раз, там очень красивые цветы! — и наконец близнецы уходят. — Сущие бесенята, уж поверьте мне! Ни на секунду нельзя оставить. Я правда пытался найти им няню, но прошлую они до сумасшествия довели, я навещал ее пару недель назад в приюте душевнобольных, милая старушка, так любит гортензии, пока не пытается выцарапать себе глаза! — жалуется на жизнь Билл, хотя по нему вовсе не скажешь, что воспитание детей ему в тягость. — Ну что же вы стоите, присаживайтесь! — Билл сам валиться в кресло, где пару минут назад сидел Диппер. Дождавшись, пока Питер опуститься на стул напротив, Билл наклоняется вперёд, опираясь локтями о колени. — И так, — выдерживает театральную паузу. Одна-единственная радужка глаза горит ярко-ярко, ослепительно-желто, зрачок узкий, чёрный, как у кошки. Глаз не задерживается на одном месте, постоянно трясётся, взгляд пляшет по всему Питеру. — Вы, кажется, хотели заключить сделку?