Свадьба в огне, как и мое сердце.

В тот вечер его не было. Выйдя из мастерской, он направился обратно в дом, чтобы начать собирать вещи. Он написал Мустангу письмо, в котором объяснил, где он будет, чтобы тот не думал, что он перестал писать ему без всякой цели; он напишет ему снова, как только вернется из Ксинга. Он не признался, что думал, что Уинри попытается забрать все письма, которые пришли, пока Эдварда не было. Уинри пришла попрощаться, и Эдварду это напомнило о том дне, когда он сделал предложение. Он так нервничал, и слова выходили совсем не так, но она приняла это и все изменила, изменив его жизнь к лучшему. Она улыбнулась, отмахиваясь от него, повязка плотно облегала его голову, из-за чего Эдвард не решался обнять ее, боясь, что она все еще злится. Он все равно рискнул, не рискуя тем, что она на самом деле может захотеть обнять его на прощание, он протянул руки, и она шагнула в его объятия. Было уже не так тепло, как раньше.

***

Чтобы добраться до Аэруго, ему пришлось направиться на юг, далеко на юг, туда, где была последняя станция перед посадкой, он вздохнул, проверяя карманы в поисках паспорта при виде военно-морских курток. В прошлый раз ему это не понадобилось, поскольку он все еще официально был государственным алхимиком, но теперь это не так, так что ему лучше подготовиться. То же самое, что и в прошлый раз, когда мужчины сели в поезд, проверяя, нет ли на борту оружия или запрещенных веществ, пока их товарищи проверяли каждого по списку людей, которых они либо искали, либо не могли покинуть страну. Никто и глазом не моргнул при виде бывшего государственного алхимика, и он был рад этому, хотя и не расслаблялся, пока они снова не оказались на пути в Аэруго. Ему пришлось сойти несколькими часами позже, так как темнело, а следующий поезд прибывал только утром, если Эдварду удалось правильно перевести это. Это был милый маленький городок с извилистыми улочками, зданиями в деревенских тонах и огромными колоннами в общественных местах. Люди начали расходиться по домам, когда солнце опускалось все ниже и ниже, некоторые смотрели в сторону Эдварда, когда он бродил по улицам, переводя знаки в своем блокноте и пытаясь не заблудиться. В конце концов, к нему подошла женщина средних лет и заговорила на языке аэруго с быстрыми слогами и плавными буквами с акцентом, который звучал грубо, но в то же время плавно по краям в элегантном баритоне. Ее кожа была смуглой, как у большинства населения, волосы темные и блестящие, но глаза яркие. Было ясно, что она знала, что Эд не местный. Он нахмурил брови, пытаясь перевести то, что она сказала в голове. Пока он это делал, она повторила свою фразу, на этот раз медленнее. —Извините, вам нужна помощь? —хотя грамматика и слова сильно отличались от аместрийского, Эдвард подумал, что у него неплохо получилось. Он попытался посмотреть на запад, чтобы увидеть, как далеко зашло солнце, но из-за высоких зданий и маленьких улочек он мог смотреть только на небо, становящееся фиолетовым. Он снова посмотрел на женщину и кивнул. —Да , — он изо всех сил старался произнести это правильно. — Простите, если я неправильно произношу, я раньше нечасто говорил на этом языке, — он говорил медленно, тщательно подбирая слова, совсем не так, как женщина перед ним. Она лишь улыбнулась и кивнула. —Отель?— спросила она, и Эдвард подавил изумление от различий в том, как они говорили, и в словах, которые они произносили, но всё же было и сходство, так что он мог сосредоточиться на настоящем. Он снова кивнул, пытаясь вспомнить слово «пожалуйста». —Пожалуйста, — сказал он, и женщина, уже поворачиваясь, всё ещё улыбалась. Она снова кивнула, прежде чем указать на дорогу. —Пойдем, — сказала она просто, по-прежнему медленно. Эдвард устал идти за незнакомкой по незнакомому городу, но знал, что могут случиться и худшие вещи, чем то, что было наиболее вероятным из всех плохих сценариев. Он кивнул и последовал за ней, позволив ей мягко положить руку ему на локоть, чтобы направлять его, кивая в сторону достопримечательностей с той же любящей улыбкой. Она просила его позволить ей взять инициативу в свои руки, чтобы он мог продолжать осматриваться, чего он никогда не делал, когда служил в армии. Они путешествовали по сонному городку в тишине, Эдвард иногда комментировал, какими красивыми ему кажутся здания, или останавливался, чтобы записать что-нибудь новое в свой блокнот. Женщина, за которой он следил, была терпелива с ним и всегда дарила ему мягкую счастливую улыбку всякий раз, когда он что-то упоминал. Это очень напомнило ему его мать.

***

Она остановила его, замедлив ход и похлопав по его предплечью, чтобы сообщить о прибытии. Эдвард быстро посмотрел на здание, на которое она указала. — Спасибо, — сказал он, растягивая звуки, которые казались похожими на «Р» или на «Ф» или на «Э» , но, вероятно, означали что-то совершенно другое для дамы, стоявшей рядом с ним, когда он смотрел на отель. Он располагался между другими зданиями, но был в два раза больше их, с колоннами, охранявшими вход, и более тёмной краской, придававшей ему деревенский и в то же время элегантный вид. Вывеска над дверью тоже была на языке Аэруго, и буквы больше походили на руны, чем на то, к чему привык Эдвард. Линии были более прямыми и символичными, чем в его родном языке. — Вам что-нибудь ещё нужно? — вежливо спросила его женщина, как будто она собиралась продолжать помогать ему даже сейчас, когда небо потемнело, зажглись фонари, а ей, вероятно, нужно было быть в другом месте. Эдвард покачал головой, чувствуя, что больше не нуждается в ее помощи. — Дальше со мной все будет в порядке,— пообещал он ей, и она снова кивнула, похлопала его по локтю и, не сказав больше ни слова, направилась прочь, почти растворившись в темноте улицы, если бы не свет уличных фонарей и крыльца. Однако довольно скоро дорога свернула, и она исчезла. Эдвард отвернулся, поднялся по ступенькам к двери и вошел в маленький отель, одинокий мужчина за стойкой поднял голову и улыбнулся ему, когда он вошел в дверь. Он довольно неловко помахал рукой, не привыкший к дружелюбию всех этих незнакомцев, но узнал его по своему последнему визиту. —Здравствуйте, пришли зарегистрироваться? Рад сообщить, что у нас еще есть несколько свободных номеров,—парень говорил теми же быстрыми слогами и плавными словами, что и добрая леди, которая привела его сюда, но его слова, естественно, были медленнее и резче, чем у нее. —Да, —Эдвард кивнул, чувствуя себя немного увереннее в своем произношении, поскольку немного привык к языку. —Хорошо, тогда я все приготовлю для тебя! —Спасибо.

***

В тот вечер он поднялся в свою комнату, оглядел различия в декоре и сходства и со вздохом закрыл за собой дверь. Он огляделся в поисках часов, надеясь, что было не так поздно, как он думал, и он сможет нормально выспаться перед тем, как завтра утром снова отправиться на поезд. Он был рад видеть, что это не так.  Он плюхнулся на кровать, поправляя резинку для волос, чтобы она не врезалась в голову, и некоторое время смотрел в потолок, прежде чем сделать глубокий вдох. Затем он выдохнул и проделал это снова, и еще раз. Сделав еще несколько глубоких вдохов, он сел, снял куртку и повернулся, чтобы посмотреть в окно на темное ночное небо. Наконец-то он почувствовал покой.

***

Солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески, мягко согревал его лицо, что не удавалось сделать уже много месяцев. Его глаза распахнулись, когда он сделал глубокий вдох через слегка приоткрытые губы, чтобы разбудить свое тело, онемевшее от сна. Он перевернулся на спину, несколько прядей золотистых волос упали ему на глаза, и он медленно поднял руку, чтобы убрать их с лица. Он повернул голову к окну, посмотрел на голубое небо и раскинувшийся вокруг город, а затем медленно приподнялся, чтобы сесть и не заснуть снова. Он посмотрел на часы и с радостью увидел, что ещё не опоздал на поезд, у него было достаточно времени, чтобы не торопиться. Тем не менее, это было не похоже на то, что Эдвард особенно хотел вылезти из постели, не желая, чтобы это чувство покоя, наконец, прошло мимо него, как это обычно бывает. И все же у него не было выбора. Он медленно откинул одеяло, и вскоре его ноги оказались на полу, ощущая плотью холодный деревянный пол под собой. Он провел рукой по волосам и подождал еще немного, чтобы убедиться, что сон покинул его организм и он не упадет, как только встанет. Встав, он перебрал остатки утренней рутины прошлых дней, все еще чувствуя себя странно непринужденно. Это не исчезло, даже когда он вышел из гостиничного номера, попрощался с молодой леди, которая в то утро дежурила за стойкой регистрации в вестибюле отеля, и выскочил прежде, чем кто-либо из задержавшихся гостей или персонала в вестибюле смог с ним заговорить. Он снова достал свой блокнот и стал делать заметки и фотографировать всё вокруг, как только находил тихий уголок, что случалось довольно редко, так как улицы были переполнены людьми, по мнению Эдварда, до отказа. Он и представить себе не мог, что так много людей живут так близко друг к другу, и это считалось небольшим городом в Аэруго. Он все еще чувствовал умиротворение, когда ехал в поезде.

***

Поезд ехал прямо через портовый город, огибая здания. Улицы были шире, чем в городе, в котором он был раньше, но они все еще были извилистыми и крутыми. Станция находилась недалеко от порта. Выйдя со станции на оживленную дорогу, он услышал шум моря и почувствовал соленый бриз. Он никогда раньше не был так близко к морю, и солёный воздух, шум волн и крики чаек приятно щекотали его разум. В Раш-Вэлли ему снились кошмары о зуде кожи, что-то дребезжало в ушах и неприятно царапало мозг, но море, казалось, сглаживало всё это, разбиваясь о доки. Эдвард прокладывал себе путь сквозь толпу быстрее, чем было необходимо, надеясь увидеть то, что щекотало его чувства. Это не разочаровало. Море было ярким и кристально чистым, вода блестела, как бриллианты, и это единственная причина, по которой оно не сливалось с небом. Мало того, оно было не просто голубым, оно было зеленым, цвета смешивались таким образом, что получался мимолетный зеленый, какого он никогда раньше не видел. В порту кипела деятельность, заполненном грузами и кораблями размером больше нескольких домов, способными раздавить сотни людей, окружавших его. Некоторые корабли были меньше, частные суда прятались за большими, и их было больше, чем тех, что пришвартованы сейчас, много разных лодок в гавани за ними. Шум волн, разбивающихся о причалы, резкие звуки аэругского языка, даже некоторые слова, произносимые на ксингском быстро и плавно, — всё это наполняло его уши, как симфония, песня, предназначенная только для ушей людей и океана. Солёное море, затхлые запахи моряков, возвращающихся из дальних плаваний, груз, наполненный специями, богатый ароматами, или те, кто пах просто как само море, — всё это наполняло его нос и кружило голову волнами, которые, как ему хотелось, никогда не заканчивались. Это было слишком для его чувств, но в каком-то смысле он мог это оценить, и именно поэтому он улыбался от уха до уха, пока шёл по докам, уклоняясь от людей и оглядываясь по сторонам в поисках того, куда ему нужно идти. Эдвард остановился, вздрогнув, когда большая рука схватила его за плечо. Он развернулся, готовый выругаться и, возможно, ударить того, кто это был, но к нему уже обращались, и ему приходилось с трудом выговаривать быстрые слова. —Эй, ты! Ты выглядишь как много путешествовавший человек, не мог бы ты помочь нам?— грубоватый мужчина вдвое выше него смотрел на него сверху вниз, его борода была всклокочена, а волосы развевались на ветру. —Мне нужно кое-куда попасть, —ответил Эдвард, осторожно глядя на него. —Куда ты направляешься? —Зависит от того, говорите ли вы по-ксингски?— Эдварду потребовалось немного больше времени, чтобы расшифровать, потому что он не привык слышать упоминание другого языка в разговорах за границей. И все же это имело смысл, учитывая, где он был. —Я немного говорю. — Хорошо, — мужчина кивнул, скрестив руки на груди, — нам нужно в Ксинг, и нам нужен переводчик. —Я могу помочь с этим, но когда мы отправляемся? —Мы отправляемся через час, будем там незадолго до коронации императора. —Отлично, я в деле.

***

Ходить по лодке оказалось сложнее, чем он думал, он знал, что у некоторых других на лодке были проблемы с плаванием, но для него это было особенно тяжело. Он не был профессионалом в использовании автоброни в качестве опоры. Они покинули гавань всего несколько часов назад, Эдвард изо всех сил старался запомнить все, что ему говорили, и не отставать. Каждый раз, когда он падал, он извергал череду проклятий, из-за которых другие новички бледнели, понимая смысл его слов. Более опытные просто присвистывали от его богатого словарного запаса. —Не можешь приспособиться к морю?— мужчина, загорелый от солнца и многолетней работы, спросил его после одного из таких падений. —Жизнь с автоброней — это не сплошные радости и удовольствия, — ответил он, поднимаясь и снова проверяя свой вес на корабле, всё ещё пытаясь найти способ обойти это. —Автоброня? Как ты её получил? Он с удивлением обернулся и увидел, что моряк странно смотрит на него. —В одиннадцать лет я попал в аварию и потерял левую ногу. —Сколько тебе сейчас лет? — спросил мужчина, продолжая странно смотреть на него и делая глоток из своего стакана. —Семнадцать,— мужчина выплюнул пиво прямо на него. —Семнадцать?— спросил он, Эдвард кивнул, и моряк присвистнул. —У тебя впереди хорошая жизнь, малыш, —а затем, не сказав больше ни слова, ушёл за очередным пивом.

***

Несколько дней спустя Эдвард, наконец, смог более свободно передвигаться по кораблю и освоился с тем, что ему предстояло делать. Однако большую часть времени команда заставляла его переводить разные вещи с ксингского. Именно тогда человек, который его нанял, снова заговорил с ним. —Эдвард, —сказал он, подходя прямо к тому месту, где Эдвард что-то писал в своем блокноте на носу корабля, прислушиваясь к шуму моря. Эдвард поднял на него глаза, ничего не сказав, но махнув рукой в разрешающем жесте, прежде чем закончить записывать свои мысли. —Это правда, что тебе всего семнадцать? —Да, это создает какие-то проблемы?—Эдвард ответил довольно грубо, слова были не такими резкими или хорошо сказанными, какими они должны были быть. —Нет, никаких проблем, мне просто интересно, что мальчик твоего возраста делает вне школы,— Эдвард поднял глаза от своего блокнота, удивленный вопросом. —Я из Аместриса. Очевидно, там совсем другое образование, хотя мои обстоятельства были уникальными, —он закрыл свой блокнот, теперь полностью сосредоточив внимание на мужчине. —Аместрис, да?— Эдвард кивнул в подтверждение. —На борту этого корабля было несколько человек из Аместрис, но от них я слышал об Аместрис по-другому. Каковы конкретно были ваши обстоятельства? Эдвард на мгновение задумался, гадая, как этот человек отреагирует на все, что он скажет. Он вздохнул, но решил, что немного правды не повредит. В конце концов, они были посреди океана, и у Эдварда был хороший боевой опыт, он не должен был подвергаться большой опасности. —Когда мне было двенадцать, я стал государственным алхимиком, мне нужны были военные средства для чего-то личного, когда они мне больше не были нужны, я ушел в отставку, когда мне было шестнадцать. —Они разрешают детям служить в армии?— он казался скорее напуганным, чем сердитым на бывшего военнослужащего страны, с которой его страна на самом деле не ладила. —Это был особый случай, у меня были совершенно особые навыки, а прошлый фюрер был коррумпирован, с этим уже разобрались, и это, конечно, больше не повторится, — ответил Эдвард, внимательно наблюдая за потрясенным лицом человека перед ним. —Ты, должно быть, хороший алхимик, — сказал он, прежде чем уйти и снова оставить Эдварда наедине с его мыслями.

***

Он увидел, насколько хорош алхимик, две недели спустя Эдвард полностью приспособился к жизни в море, за исключением одной вещи. Штормы. Это было безумие, и единственное, о чем думал Эдвард, так это о том, как сильно Мустангу не понравилось бы, что льет дождь и вода переливается через борт судна на палубу. Он делал все, что от него просили, и даже больше, лазил повсюду и действовал быстро, чего не могли сделать другие новички в море. Когда молния ударила в мачту и она начала падать, все, казалось, перестало быть управляемым, и все они могли вот-вот умереть. Эдвард сделал единственное, что мог, и хлопнул в ладоши, синий свет затрещал, когда он положил руки на мачту и закрепил ее, прежде чем она могла упасть. У него не было времени обдумать это, и вместо этого он побежал назад, чтобы закрепить остальной груз, как и предполагалось, даже не осознавая, что остальная команда наблюдает за происходящим с отвисшими челюстями. После шторма они взволнованно окружили его, спрашивая, как он это сделал и может ли он научить этому кого-нибудь ещё. После многочисленных «нет» и ещё большего количества ругательств они наконец оставили его в покое, и Эдвард смог насладиться красотой моря после шторма. Даже во время шторма или поздними вечерами на палубе, когда старшие пытались превзойти его, а младшие — узнать о его прошлом, он чувствовал себя более спокойно, чем в том месте, которое должно было стать его домом.  Он надеялся, что некоторое время вдали от дома было именно тем, что ему нужно, чтобы все изменить.