Пора цветения

      Юный принц крепко перехватывает лук, натягивает тетиву до звона. Стрела ложится ровно, уверено. Взгляд сосредоточенный решительный. Мишень впереди начинает движение. Мальчик вдыхает и готовится выпустить стрелу. Мимо тренировочного поля тем временем неспешно прогуливается Сюэ Мэн, хмурится и бубнит себе что-то под нос.       — Что у тебя на уме? — шепчет принц, провожая омегу взглядом и стрелой, готовой к атаке. И без того суженные глаза и хмурый лоб напрягаются сильнее. Губы закусываются. Сюэ Мэн оказывается ровно позади мишени. — К чёрту, — стрела слетает в одно мгновение. Летит стремительно, посвистывая. И прорезает ткань мишени, проходит сквозь и застревает из-за оперенья. Омега изумлённо оборачивается, оказываясь в шаге от выпущенной стрелы.       — Какого чёрта? — вспыхивает он, бросаясь в сторону принца, но тот лишь отворачивается, взмахнув хвостом тёмных волос, отдаёт лук наставнику и уходит прочь, сжимая стёртые до крови ладони.       — Его Высочество принц Ксиаодан никогда не промахивается, — замечает высокий мужчина с недовольным взглядом, убирая лук. Его прямые черты лица настолько остры, что ими можно порезаться. Сюэ Мэн фыркает, скрещивает руки на груди.       — И что это должно значить? — спрашивает он, вздёргивая подбородок. Наставник принца лениво склоняет голову и удаляется, оставляя вопрос без ответа.       Сюэ Мэн хмурится, смотрит вслед удаляющейся голубой фигуры. «Что у этого чертёнка на уме?» Думает несколько мгновений, но решается и идёт следом. Центральная дорога сменяется узкой тропинкой, пионы остаются позади, впереди лишь молодые деревья хайтана с нежными цветками и таким родным ароматом. Становится спокойнее, хотя и до этого для беспокойства не было каких-либо причин. Принц останавливается под деревом, резко оборачивается, прожигая ледяным взглядом прищуренных глаз.       — Зачем идёшь за мной? — шипит он.       — Ты сам показал, что не желаешь говорить при посторонних, — скрещивает руки на груди Сюэ Мэн, задирает подбородок, отворачивая голову в сторону.       — С чего ты вообще решил, что мне есть о чём говорить с тобой? — хмурится лишь сильнее Ксиаодан.       — Ты чуть не проткнул меня стрелой! — возмущается омега.       — Неужели? — изгибает бровь принц. — Стало быть ты настолько плох в боевых искусствах и самосовершенствовании, что даже уклониться не в силах? — голос тихий, взгляд прямой, но как же сильно они пропитаны неприязнью. Мальчик ниже омеги на целую голову, но умудряется смотреть сверху вниз и словно способен видеть так же глубоко, как и его царственный отец.       — Да что ты знаешь, мелочь! — вспыхивает подобно пожару Сюэ Мэн, прожигает взглядом. Принц подбирается, взгляд смягчается, а глаза на мгновение предстают в своей изначальной форме — аккуратные персиковые листья с лучистым светом, по-детски невинные, но тут же немного прикрываются, уподобляясь глазам феникса.       — Так вот вы где? — расплывается в улыбке Мо Жань, подкрадываясь сзади, обнимает супруга. Тело альфы пышет жаром, запах освежающий, ставший родным за прошедшие пару месяцев. Сюэ Мэн чуть поворачивает голову, тычется носом в крепкую шею и вдыхает полной грудью. И тут же смущается, опуская голову. Это выходит как-то само собой, неосознанно.       — Сколько раз говорил, не морщи лоб! — поджимает губы Мо Жань и тыкает в складку между бровей сына. — А-то очень скоро превратишься в сморщенный финик.       — Не превращусь, — потирает лоб принц, смотрит снизу вверх, хлопает длинными ресницами.       — Ну почему ты такой милый? — смеётся альфа, выпускает Сюэ Мэна из кокона своих рук и крепко обнимает мальчика, ерошит волосы и заливисто смеётся. Холодный принц уже не кажется таким отстранённым, смеётся тихо и вяло сопротивляется.       Сюэ Мэн наблюдает за чужими изменениями, чуть нахмурившись. «И что не так с этим ребёнком?» Тот воинственный взгляд, каким он одарил его при первой встрече напомнил о другом случае, когда один альфа одичал и пытался снести ему голову или разрубить грудную клетку. Омега фыркает. «Глупость какая-то, зачем этому ребёнку сражаться со мной? Да и я одержу верх даже сражаясь бамбуковым шестом против меча».       — Хэй, иди-ка сюда, — замечает неловко стоящего чуть в стороне омегу, зовёт Мо Жань и протягивает руку. Резко хватает не успевшего придумать отговорку супруга и притягивает в объятия. — Ещё бы Ваньнина сюда и мой сад в полном сборе.       Ветер шумит, покачивая ветви деревьев, нежный цветок хайтана легко опадает на голову Сюэ Мэна. Принц хмурится, недовольный проделками природы, а альфа лишь ярко хохочет и целует супруга в висок.       Немного позднее, когда солнце заходит за горизонт, а залы дворца пустеют, на кухне раздаётся тихое бормотание и шорох.       — Тц, — цокает Сюэ Мэн, приближаясь к кухне, оглядывается назад. — Неужели не всё ещё ушли? Я же предупреждал, чтобы они выметались, как только закончат уборку! — он распахивает двери, готовый разразиться бранью, но слова так и замирают на кончике языка. Два прищуренных глаза с холодом смотрят на него в ответ. Лёд вопреки природе лишь сильнее разгорается пламя его души. — Ты чего здесь ночью забыл? Детям в это время пора бы уже спать!       — Тогда ты чего не спишь? — сквозь зубы громко шепчет мальчик, сжимая кулаки. Мука украшает его щеку, а на столе высятся ингредиенты и на половину вымешанное тесто.       — Ах ты, мелкий!.. — рычит омега сквозь зубы. — Да как ты смеешь говорить так со старшими!       — Ты здесь что ли старший? Всего на пару лет старше, — хмыкает принц, вопросительно изгибая бровь, скрещивает руки на груди, пачкая ханьфу мукой.       — На шесть, попрошу заметить! И даже год разница должен быть!.. — краснеет от гнева омега.       — Я наследный принц, первый сын императора! — прерывает его Ксиаодан. — Моё положение по рождению выше твоего! Так что закрой!..       — О? — заглядывает к ним Мо Жань, оглядывается изумленными взглядом. — А вы чего не спите?       Принц мгновенно стирает с лица злость, почтительно склоняется и отвечает, чуть опустив голову:       — Царственный отец сегодня с рассвета и до заката был занят советом, я хотел порадовать его любимым блюдом.       — Какой молодец, — кивает Мо Жань, улыбаясь до ямочек на щеках. — И стало быть попросил Сюэ Мэна помочь, потому как он омега и с детства учился готовить? — поворачивается к супругу, сверкает хитрыми фиолетовыми искрами глаз. Сюэ Мэн краснеет до кончиков ушей и надувается недовольно.       — Я лишь проходил мимо, услышал шум и решил посмотреть не притаился ли здесь убийца или отравитель императора, — прожигает принца недовольным взглядом.       — Лучше вы помогите мне, отец, — хватает за руку принц, заглядывает в глаза. — Этот точно не умеет делать таких вкусных и красивых рисовых шариков со сладкой начинкой, как вы!       — Этот? — свирепеет Сюэ Мэн, сжимая кулаки до поселения. — Да как ты!       Мо Жань смеётся и сжимает руку сына.       — Ну уж нет, если и помогать, то только вам обоим, — оборачивается на застывшего и побледневшего омегу. — Вы же хотите удивить и порадовать Ваньнина. Не нужно отнекиваться и выдумывать всякие глупые отмазки, Сюэ Мэн, — замечая, как приоткрываются пухлые губы, предупреждает он. — Спальня императора и тренировочный зал находятся в другой стороне. А если скажешь, — поднимает палец вверх, вновь не давая раскрывшему рот омеги слова. — Что проголодался, то я буду припоминать тебе это до конца дней.       Сюэ Мэн давится возмущением, но заходит на кухню. Объяснения Мо Жань очень просты, доходчивый, а руки ловки. Ксиаодан смотрит внимательно, кивает. Глаза его горят интересом, благодарностью и трепетом.       Спустя какое-то время, когда у Сюэ Мэна начинают получаться ровные шарики, он кидает взгляд на принца, желая посмеяться над его неопытностью, но так и застывает, приоткрыв рот. Длинные тонкие пальцы, покрытые мозолями и ссадинами, умело сворачивают тесто, взгляд скрыт длинными ресницами, лицо спокойное, сосредоточенное. От мальчика так и веет прохладной сдержанностью, поистине императорским величием. Шарики получаются идеально круглыми и одинаковыми. Сюэ Мэн хмыкает. Видно, что мальчик не впервые готовит сладости, но зачем же тогда изображал такой интерес и слушал так внимательно, словно впервые слышал рецепт.       Императорская спальня тиха, а Чу Ваньнин потирает виски мятным маслом, успокаивая головную боль. Сердце умиротворённо бьётся в груди, голова пуста.       Маленький принц дома, снова во дворце, под присмотром и защитой. Улыбка мягко озаряет лицо. «Он достаточно вырос, чтобы остаться во дворце. Физическая подготовка на высоте, сможет защитить себя если потребуется». Улыбка становится немного ярче, а глаза сияют. «Больше нет нужды прощаться». Понимание озаряет, счастье переполняет. Они смогли пережить все трудности, настал рассвет.       За лёгкими радостными мыслями, император не замечает, как дверь тихо приоткрывается.       — Не спит, — шепчет Сюэ Мэн.       — М? — разворачивается Чу Ваньнин, отбрасывая воспоминания о маленькой колыбели в деревенском доме и яркой беззубой улыбке.       — Привет, — лучезарно улыбается Мо Жань, просовывая голову в проём двери. — Мы тут тебе небольшой подарок приготовили.       Император кивает, смотрит заинтересовано. Ночные гости заходят поспешно, закрывают дверь, ставят на стол тарелку сладостей и ароматный свежий чай.       — Это идея твоего сына и мужа, — поднимает руки Мо Жань, замечая изогнутую бровь и недоумение на красивом лице. — Я только помог немного.       — У нас общий сын и муж, — качает головой Чу Ваньнин, опускаясь на подушку, подносит ко рту круглый шарик и застывает. Три пары глаз смотрят пристально, выжидающе. — Кхм, — откашливается, опуская руку. — Садитесь и ешьте со мной, не зачем смотреть так, — хмурится, скрывая смятение.       — Приятного аппетита, царственный отец, — склоняет голову принц и опускается между альфами, так привычно и правильно.       — Ну что за ребёнок, — смеётся Мо Жань, обнимая мальчика за плечи, крепко и надёжно, чтобы не убежал и не исчез. Ксиаодан смущённо улыбается, прячет глаза за длинными ресницами. А император разливает чай, сначала сыну, потом супругам и лишь в конце самому себе, но первым делает глоток, держит некоторое время во рту. Терпкость приятно освежает вкусовые рецепторы.       — Кхм, — Сюэ Мэн чувствует себя лишним. Семейная идиллия, разворачивающаяся перед его глазами, кажется красивой гравюрой, чужой жизнью, к которой он не имеет отношения. — Я немного корыстен сегодня, — подаёт он голос, звучит тихо и неуверенно. — Мотивацией для ночной готовки — моя тоска по дому, — поднимает голову, перехватывает внимательный взгляд феникса. В узких глазах, на самом дне бездны сверкает беспокойство. — Отпустите домой на несколько дней?       — Хэй, — подаёт голос Мо Жань, стирая с лица досаду, криво улыбается. — Хорошо, Ваньнина ты подкупил, но как же я? — смешно кривится. — Неужели моё разрешение тебе не нужно?       — О чём ты? — фыркает омега. — Если император даст согласие, ты никогда не станешь противиться его желанию. Так что мне незачем тебя подкупать и твоё разрешение мне не нужно.       — Какой острый язык, — надувается Мо Жань и обращает взгляд на притихшего, обдумывающего просьбу, супруга.       — Хорошо, — наконец, говорит он. — Но с условием, — Сюэ Мэн улыбается и быстро кивает. Что угодно. — С тобой отправятся несколько стражников. Так всем нам будет спокойнее.       Омега хмурится, поджимает губы, но медленно соглашается. Всё-таки лучше поехать с сопровождением, чем не поехать вовсе.       — Я вернусь через три дня, — говорит Сюэ Мэн, поднимая голову, пробегается взглядом по тёплым, наполненным любовью глазам напротив, и улыбается. — Соскучиться не успеете.       «Не возвращайся, » — загорается холодный взгляд принца из-под полуопущенных ресниц. Он прячет недовольство в чашке чая и отводит взгляд.       Следующим утром Сюэ Мэн под охраной трёх высоких и широкоплечих стражников отправляется в орден на Пик Сышэн. Полёт на мечах не занимает много времени. Уже к обеду четыре фигуры приземляются у ворот ордена. Постовые низко кланяются перед своим господином и широко открывают ворота. Сюэ Мэн усмехается, высоко задирает подбородок и проходит внутрь. Ничего не изменилось за прошедшие несколько месяцев, те же ученики тренируются с мечами, всё те же деревья пышно цветут. Он идёт по родным тропинкам почти не глядя, сияет от счастья. Родной воздух, родные стены. Сердце трепещет от счастья и покоя.       Он и сам не знает почему так нестерпимо захотелось вернуться домой, просто проснулся утром с этой мыслью. Она не отпускала, сжимала сердце в тисках, не позволяла расслабиться даже в объятиях супругов.       Госпожа Ван ухаживает за целебными растениями, тихо напевая незатейливую мелодию.       — Мама, — улыбается Сюэ Мэн, открывая дверь в оранжерею.       — Мэн-мэн? — изумляется она, оставляя кувшин под деревом. — Что-то случилось? Почему ты вернулся домой так рано?       — Рано? — хмурится юноша. — Что ты имеешь в виду? Разве я обязан был обязательно вернуться?       — Ну что ты, — легко смеётся женщина, прикрывая ладонью губы. — Я просто удивилась. Прошло лишь несколько месяцев со дня свадьбы, а ты уже покидаешь семейное гнёздышко и летишь домой.       Сюэ Мэн фыркает и проходит вглубь оранжереи, среди деревьев и цветов располагается маленький столик и несколько подушек. Он опускается, поджимая ноги, и мама следует его примеру, смотрит мягко, но внимательно, ждёт, пока сын сам расскажет о причине приезда. Лёгким движением разливает по пиалам тонизирующий настой. Имбирный аромат мгновенно заполняет помещение. Они выпивают по пиале, наполняют следующие. Разговор никак не хочет завязываться. Сюэ Мэн ёрзает.       — Научи меня готовить, — разрывает он тишину.       — Что? — давится настоем женщина, смотрит широко распахнутыми глазами. — У тебя точно всё в порядке? Император…       — Всё в полном порядке, — хмурится Сюэ Мэн. — Просто Мо Жань хорошо готовит, — его лицо заливает румянец. — И кажется даже ледышка готовить умеет, а у меня даже пельмешки не получаются.       — Мм, — мычит мадам Ван в пиалу, пытаясь подавить смешок. Надо же, её сын немного вырос за эти пару месяцев, открыл глаза и посмотрел вокруг. — Хорошо, когда ты хочешь начать?       — Прямо сейчас, — уверено кивает он, опуская пиалу.       «Настой у меня что ли слишком крепким вышел?» — удивляется женщина, но вслух не произносит, лишь кивает и ведёт на кухню.       Они возятся до самой ночи. Сюэ Мэн много ворчит, но продолжает следовать инструкциям, старается. Женщина нежно смеётся от радости, её голос перезвоном колокольчиков разносится по помещению. Стражников за дверью госпожа Ван тактично старается не замечать, а замечая пытается накормить, но те лишь качают головой и не сдвигаются со своих позиций.       На кухню заглядывает глава клана, Сэю Чжэнъюн, крутится, мешая, пытается съесть всё, до чего дотягивается и успевает запихать в рот, за что получает нагоняй и оказывается за порогом. Напоследок выкрикивает:       — Моя маленькая хозяюшка сегодня так свирепа, — в сторону сына. Сюэ Мэн рычит и хватается за меч. Госпожа Ван едва успевает встать между ними. Из-за двери доносится скрежет мечей. Трое стражников смотрят воинственно на главу ордена, чем вызывают его громкий смех.       — Ну-ну, детки, — подтрунивает он над ними. — Вы поверили, что я могу навредить собственному сыну? Максимум дал бы ему пендель, чтобы сильно не зазнавался.        Но несмотря на объяснения, выражения лиц защитников не смягчаются. Сюэ Чжэнъюн фыркает и уходит, обмахиваясь веером.       Немногим позднее Сюэ Мэн ложится в постель, а заботливая матушка накрывает его одеялом.       — Не оставляй своего супруга надолго, — нежно гладит по голове. — Всё же он император и имеет право на многое, что может тебе не понравиться.       — Не говори глупостей, — фыркает Сюэ Мэн. — Мо Жань вполне неплохо способен его развлечь.       — Его Высочество Мо Вэйюй? — удивляется женщина, хлопая длинными ресницами. — Может они и отправятся на охоту или сразятся, но тепла омеги это не заменит.       — Они истинные, мама, — качает головой Сюэ Мэн и на мгновение взгляд его становится тоскливым, а сердце болезненно сжимается. — Если бы один из них родился омегой, то меня бы там сейчас не было.       — Цзымин, — задумывается женщина. — Тебя это волнует? Они плохо с тобой обращаются?       — Вовсе нет, — тушуется он. — Просто то как они смотрят друг на друга… в этом есть что-то таинственное и прекрасное.       — Думаешь на тебя они смотрят иначе, ценят меньше?       — Не знаю, я… я не уверен.       Женщина рассматривает хорошо знакомое лицо и замечает ярко сияющую в глазах любовь. То, как звучит его голос. Госпожа Ван едва сдерживает вздох. Тоска охватывает её сердце. Что если альфа и правда не любит его, лишь использует. Представлять повзрослевшего сына с несколькими сыновьями на счету, никому и не нужного, одинокого, влачащего свою жизнь в отдалении, было ошибкой. Глаза увлажняются, и женщина, оставляя лёгкий поцелуй на лбу сына, уходит, тихо прикрывая дверь.       Следующим утром едва Сюэ Мэн кладёт в рот пару ложек каши, как живот скручивает. Он сбегает из столовой, стражники следом. Омега едва успевает свернуть за угол, как недавно съеденная еда оказывается на траве. Его рвёт долго и мучительно. Голова кружится, а сердце бьёт быстро-быстро.       — Меня отравили что ли? — скулит он, сворачиваясь в клубок. Стражник подхватывает его под плечи и несёт к лекарю, другой с лицом, готовым уничтожать, возвращается в столовую, бросается к поварам с допросом, третий исчезает.       Когда лекарь уходит, Сюэ Мэн медленно открывает глаза, ресницы дрожат, веки кажутся слишком тяжёлыми, а сфокусировать взгляд непосильная задача. Настойки и лекарства успокоили его желудок, но принесли сонливость, накатывающую волнами.       — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает мама, поглаживая по голове.       — Ужасно, — хрипит он. — Чем меня отравили? И какой подонок в собственном ордене посмел это сделать?       — Милый, — мягко улыбается женщина. — Тебя никто не травил, — глаза её сверкают от едва сдерживаемого смеха. — Такое случается на ранних сроках беременности.       — А? — Сюэ Мэн аж подпрыгивает. — Чего? — сонливость исчезает.       Женщина улыбается ярче, смотрит милосердно и открывает рот, чтобы объяснить подробнее, но со стороны ворот раздаётся шум, столь громкий, что в ушах звенит.       — Что происходит? — резко садится на постели Сюэ Мэн и тут же об этом жалеет. Дурнота подкатывает к горлу. Омега закрывает рот ладонью и задерживает дыхание, опускаясь на подушку.       — Я посмотрю, оставайся здесь.       Стоит только женщине встать, как дверь в комнату распахивается, едва не слетев с петель. Мать с сыном вздрагивают. Сюэ Мэн хватает меч, готовый к сражению. И в следующее мгновение облегчённый вздох срывается с их губ. На пороге стоит сверкающий от гнева и злости Мо Жань. Запах озона, тяжёлый и тёмный заполняет помещение, и вместе с ним приходят тонкие, едва уловимые нотки хайтана, что стелются лёгким шёлком. Сюэ Мэн вдыхает полной грудью, и к удивлению, дурнота проходит.       — Ваше высочество, — кланяется женщина.       — Что ты устроил, Мо Вэйюй! — шипит омега, отбрасывая меч.       Альфа, не глядя на женщину, проходит внутрь, оценивает бледность супруга, замечает хмурые брови и руку, лежащую на животе.       — Кто посмел отравить супруга императора! — ревёт он, резко оборачиваясь назад и хватает женщину за плечи, сжимает до синяков. — Кто он? Немедленно выдайте его, и я лично спущу с него шкуру! Иначе я сам начну расследование и изничтожу половину вашего ордена! — Госпожа Ван бледнеет.       — Угомонись! — выкрикивает Сюэ Мэн. — Никто меня не травил!       — Кто этот тип? Омега из клана или наследник другого ордена? Кого вы выгораживаете? Мне не важно кто он, я уничтожу его, сотру с лица земли и!..       — Мо Вэйюй! — прерывает тираду омега. — Нет никакого отравителя!       — Нет отравителя? Тогда по чьему недосмотру он…       — Да что б тебя! — вскакивает омега, отрывает руки супруга от матери, смотрит в бешенные глаза. — Я беременный! Понимаешь? Беременный! Ношу ребёнка императора!       — Кто посмел навредить!..       — Тупая ты псина! Плохо мне стало не из-за отравы, это последствие беременности!       — Беременности? — наконец слышит альфа, хлопает глазами, смотрит неуверенно и обеспокоено.       — Удивительной тупости мне альфа достался! Как совать, так первый, а как почитать о последствиях, так ничего не знаю и читать не обучен!       — Мэн-мэн, — тихо ругает мама. — Как ты можешь так неуважительно говорить с Его высочеством.       Сюэ Мэн хмурится, надувает губы и скрещивает руки на груди.       — А чего он себя как одичавший пёс ведёт?       — Мэн…       Мо Жань оборачивается, да так резко, что всё ещё не отошедшая от испуга женщина, вздрагивает.       — Прошу простить моё грубое поведение, — склоняет голову альфа, неловко почёсывает голову. — Я не должен был не разобравшись кричать на вас.       — Всё в порядке, — уверяет женщина, натягивая улыбку.       — И дверь снёс, — добавляет Мо Жань, переступая с ноги на ногу. «Чу Ваньнин будет в бешенстве, когда узнаёт. Хаа… может не рассказывать ему? Но если я не расскажу, значит кто-то другой. А он может и приукрасить, тогда мне точно путь в спальню будет отрезан и никакие десерты, и увещевания не помогут…»       Воцаряется молчание.       — Разве тебе не пора возвращаться в столицу и успокоить Чу Ваньнина? — наклоняет голову к плечу омега, раздражение всё ещё бурлит в крови. — И как вообще ты сумел так быстро добраться до ордена из… — его осеняет, и глаза загораются, уподобляясь адскому пламени. — Мо Вэйюй! Тупая ты псина! Мало того, что ты отправил со мной роту стражи!..       — Всего три человека, очень мобильная и не привлекающая внимания группа… — виновато говорит альфа.       — Так ты ещё и сам последовал за мной? И где же ты прятался всё это время? Под воротами в кустах сидел, как брошенный на произвол судьбы пёс?       — Кхм, — смущённо откашливается альфа.       — Какого чёрта! — возмущается омега.       — Пожалуй, я оставлю вас наедине, — склоняет голову женщина и спешно покидает комнату, у порога бросает неуверенный взгляд на сына.       Чтобы омега так отчитывал альфу, да ещё и выше себя по статусу… Женщина смущённо кашляет в кулак и быстро уходит. Её сыну явно ничего не угрожает, скорее стоит опасаться за скукожившегося альфу, ставшего таким беззащитным и тихим под пристальным взглядом омеги и градом ругани. Да и меч опасно близко к крепкой руке Сюэ Мэна. Даже если сейчас его самочувствие оставляет желать лучшего, это вовсе не означает, что он не поднимет меч. Зная сына, женщина скорее представит, как этот прогневанный юноша разорвёт альфу на клочки, чем как сам сдастся и признает свою слабость.       Сюэ Мэн спускается в столовую на ужин, отмахиваясь от рекомендаций врача оставаться в постели хотя бы до завтрашнего дня.       — Я прекрасно себя чувствую, — фыркает он. — Незачем представлять меня фарфоровой чашей, не разобьюсь!       Его Высочество принц Мо Вэйюй следует за ним, старается заглянуть в глаза словно провинившийся щенок, загладить свою вину самым радостным видом и острожными ухаживаниями. Сам накрывает стол, спрашивает не приготовить ли ему самому любимую закуску омеги — ростки с битыми огурцами и жаренные креветки в темпуре. Омега лишь фыркает, принимаясь за еду.       В столовой шёпотки превращаются в общий гул. Всём хочется поскорее обсудить ослепительного и высокопоставленного альфу и непочтительное отношение к нему омеги. Стражники сидит по краям стола, активно жуя, бросают взгляды вокруг, правые руки каждого из них лежат на рукоятях мечей. «Не подходить, не пощадим».       Нежность альфы, трепет и участливость трогает госпожу Ван до глубины души. Серебряная метка едва виднеется за копной волос, но если знать куда смотреть, то её очень легко увидеть. Женщина прикусывает губу, припоминая брошенную сыном фразу, подумывает выспросить чьего же ребёнка он носит. Удача предоставляется, когда Мо Жань едва ли не силком заставляет омегу вернуться в спальню.       — Мэн-Мэн, — тихо зовёт женщина. — Могу ли я спросить о том, что услышала во время вашего… разговора?       — Конечно, — с готовностью кивает он. Мо Жань смотрит заинтересовано, но с некой настороженностью и явно уходить не собирается.       — Как бы… — запинается госпожа Пика Сышэн. Вопрос щепетильный, а взгляд альфы слишком пристальный. — Правильно ли я поняла, что у тебя два супруга?       — Угу, — спокойно кивает юноша. — Берёшь себе одного альфу в мужья, второй достаётся в подарок. Вот такая вот акция, — потягивается на постели, перехватывая мягкий взгляд супруга.       — Вот оно как, — задумчиво тянет женщина, с опаской смотря на Мо Жаня. — Тогда… Мэн-Мэн, могу ли я на правах твоей матери… — альфа напрягается сильнее. — Спросить. Чьего ребёнка ты носишь?       — Императора, — без тени сомнения отвечает он. — Хоть я и говорил разные вещи во время нашего разговора, — краснеет Сюэ Мэн, но голос звучит всё так же уверенно. — На самом деле Мо Жань ещё не касался меня в этом плане. У нас что-то вроде уговора — пока я не рожу наследника, он меня не трогает, — метает недовольный взгляд в супруга. «Век бы это страшное орудие пыток не видел!»       «Но ты же сам видел, с какой готовностью принимает меня Ваньнин», — отвечают смешливые фиолетовые искры в чужих глазах. — «А он всё же альфа и тело его не предназначено для подобных ласк, да только это не мешает получать удовольствие и желать».       Омега фыркает, отворачиваясь, а мадам Ван задумывается правильно ли они с мужем поступили. Стоило лишь единожды юноше встретиться с Чу Ваньнином, как его сердце в ту же секунду было отдано в его прекрасные руки. Тогда Сюэ Мэн с блеском в глазах всё твердил о ярчайшем и достойнейшем человеке, на которого хочет равняться. Кто ж знал, что в итоге его сердце равноценно разделят двое высокопоставленных альф-супругов.