Чужие среди своих

Тареата, г.Берингар,

улица Мальтер, дом 57, квартира №19,

июнь, 829 года

— Во что ты опять вляпался?! — скептически спросил Эмерис, приподняв одну бровь и оперевшись плечом о дверной косяк. В том, что Астигар во что-то вляпался, сомнений не было никаких. Сомнения были только в уровне необдуманности и безумии, на которое Астигар был согласен. На которое Астигар уже подписался. — В революцию, — легко ответил Астигар с легкой усмешкой на губах. Темные глаза блестели в приглушенном свете. За окном вдруг послышался звонкий девичий смех. Эмерис неслышно выдохнул. Небольшая спальня погрузилась в тишину. Смех на улице стих, и вместо него раздался тихий стук каблуков. Тишина зазвенела. Эмерис зашел в комнату, оттолкнувшись от дверного косяка, и скрестил руки на груди, оказавшись около темно-изумрудного бархатного кресла, на котором, закинув ногу на ногу, расслабленно расположился Астигар с бокалом красного вина. Астигар неотрывно смотрел Эмерису в глаза, и понять по взгляду, говорил ли он серьезно или нет, было крайне сложно. Он смотрел на Астигара пристально, заинтересованно. Задержал внимание на свисающем с плеч, незавязанном галстуке, прищурился, когда взгляд зацепился за расстегнутые верхние пуговицы бежевой рубашки, а сразу после — за открытую нараспашку темную жилетку. В этом был весь Астигар — закатанные рукава, смятая, незастегнутая одежда, темно-каштановые волосы, забранные в неряшливый хвост так, что топорщились во все стороны и производили впечатление, будто он не расчесывался с утра. Но Эмерис прекрасно знал, что неряшливости в нем не было никогда. — Умоляю, скажи, что ты пошутил, — ответил Эмерис, и уголок его губ дрогнул в неверии. В ответ Астигар только улыбнулся, загадочно и в то же время немного печально. Такими вещами они никогда не шутили. Вдруг захотелось рассмеяться, но Эмерис не мог точно сказать, был бы этот смех нервным или расслабленным. Горло неожиданно сжал спазм, всего на мгновение, и, сглотнув, Эмерис покачал головой. Губы все же изогнулись в ответной улыбке. Подсознательно он уже понял, что шуткой это не было. Отчаянно забившееся сердце молило о том, чтобы этот разговор остался всего лишь разговором. — Астигар, — тихо позвал Эмерис, но больше не сказал ничего. Легким движением Астигар поставил свой бокал на круглый столик, и Эмерис только сейчас обратил внимание на пару раскрытых конвертов и исписанные черным, убористым почерком листы. Разобрать слова не приглядываясь не получалось, но внизу письма он заметил подпись, начинавшуюся с буквы «Р», и сразу догадался, от кого были эти письма. Эмерис ни о чем не спросил, только на секунду сжал зубы, а после отвел взгляд от раскрытых писем, лишь бы неприятные, почти страшные мысли не лезли в голову раньше времени. А Астигар тем временем ловко схватил второй пустующий бокал, наполнил его вином и, как ни в чем не бывало, протянул Эмерису. Вина не хотелось, но Эмерис принял бокал и за несколько глотков осушил его. Терпкий, гранатовый вкус обжег горло, и на мгновение Эмерис забыл, о чем они говорили, но стоило вернуть бокал на стол, как в груди все сжалось еще сильнее. — Так ты со мной? — будто бы невзначай спросил Астигар и потянулся к нему, коснулся кончиками пальцев запястья Эмериса, обхватил, чуть сжал и медленно потянул на себя. Уголок губ у Эмериса снова дрогнул. Он не хотел соглашаться, не хотел потворствовать необдуманности и безумию, не хотел сам ввязываться в опасные авантюры, но еще больше не хотел позволять Астигару делать это все одному. Он поддался, сделал шаг в сторону Астигара, сделал второй шаг, оказавшись между его колен. И стоило Астигару ненавязчиво потянуть вниз, Эмерис опустился на его колени. — Эймс? — шепнул Астигер. — Я с тобой исключительно для того, чтобы останавливать тебя от безрассудства и легкомыслия, к которым он будет тебя подталкивать, — ответил Эмерис и кивнул в сторону разбросанных по столику писем. Перед глазами стояла острая буква «Р», с которой начиналась подпись. Астигар тихо рассмеялся и потянулся к Эмерису. Коснулся губами его виска, щеки, уголка губ и снова щеки. Против воли Эмерис улыбнулся, на этот раз точно расслабленно, точно без нервозности. Сжимающая грудь тревога отступила на два шага, и он, чуть развернувшись, приобнял Астигара за плечи. Тогда они не знали, что ждет их впереди. Тогда они не знали, что каждое их слово, решение, действие обернутся трагедией для них и для всех, кто будет с ними рядом.