О милостях и любви

— И зачем он нам? Шура скептически смотрел на Кирилла, который держал в руках радужный флаг. Вообще, ему было все равно на что тратить деньги. И когда пришло сообщение от банка с текстом «покупка WILDBERRIES», Мальвина даже глазом не моргнул. Макарову снова что-то понадобилось, ничего необычного, так было всегда. Сначала, конечно, парень очень стеснялся и деньги не брал, но потом понял, что, если купит не он, значит это сделает Саша. Так и решили. И сейчас Кир стоял довольный, рассматривая свою покупку с разных сторон. Мальвина подошёл ближе, обхватив радужную ткань пальцами и на пробу смял ее, хмыкая. — Ну как это зачем, Шур! — Ну? — Ну… Они смотрели друг на друга с минуту, каждый ожидая чего-то своего. А потом разразились таким смехом, что соседи снова застучали по трубам, прямо как когда парни не дают никому спать по ночам. — Думаю, мы что-нибудь придумаем. Как насчет твоего нового образа? Кир с улыбкой накидывает на плечи Шуры флаг и завязывает спереди на шее, начиная вертеть своего парня в разные стороны. Мальвина смеется, смотря на себя в зеркало и цокает только, когда буквально в юлу превращается. — Если я в таком выйду на улицу, боюсь, что многие не оценят. — Ну ничего, зато тебе нравится. Это главное! — Ты мне в больницу апельсины приносить будешь? — Ты же знаешь, что у меня аллергия на них. — Отлично, будем вместе лежать. Саша уворачивается от подзатыльника и с громким смехом отбегает подальше, показывая Киру язык. Парень возмущенно ахает и бежит следом, передразнивая синеволосого. — Вот знаешь, есть Чёрный плащ, а я радужный. — Да по тебе видно, ты и без плаща такой. — Кто бы говорил! Кира заносит на повороте и он, размахивая руками и ногами, как осьминог, летит на пол, потянув за собой еще и Шуру. Они больно бьются об кафель, начиная материться, на чем свет стоит, а потом еще и путаются в радужной ткани, пытаясь выбраться. Макаров успевает заехать парню в нос, а Мальвина, в свою очередь, сунуть ему палец в задницу, от чего Кирилл пытается подскочить и визжит, как свинья. — Ты как маленький поросенок, которому наступили на хвост. Ржет Шура, а сам продолжает попытки выбраться из удушающего положения флага и чужих рук. Макаров рядом возмущенно пыхтит, обдумывая шутку и что можно бы сострить в ответ. — Предают не враги, предают предатели! Это нечестно! — Спизданул, как Сократ, — присвистнул Шура и, наконец выбравшись из кокона, снова умчался. Вечером они чуть-чуть подуспокоились, но применение флагу так и не нашли. Он лежал перед ними, как бутерброд с колбасой перед котом. Пожалуй, стило бы вспомнить, что им не пять лет, но… нет, не стоит. — Зачем вообще с ним что-то делать? — Ну ты же для чего-то его купил. — Шура! Мальвина дергается и вопрошающе смотрит на Кира, мол, что еще тебе надо, я задаю конкретные вопросы. Макаров нервно выдыхает и резко встает, возвышаясь над Шурой двухметровым шкафом. Чертовы геркулесы, растишки в детстве переели. — Хорошо, давай просто повесим его на стену. Бывший спецназовец оглядывает четко подобранную цветовую гамму интерьера вокруг и понимает: если он сейчас скажет Кириллу нет — его убьют. — Ладно, была ни была. — Звучишь, как старый дед. — Поговори мне еще тут, мелюзга! — О нет, помогите, я встречаюсь с шестидесятилетним стариком! Мальвина потерпеть такого в свой адрес не может, поэтому тут же на всю квартиру раздается громкий шлепок, а пятая точка Макарова начинает нещадно гореть. Счет идет на минуты, когда Шура срывается с места и снова начинает убегать от разъяренного ребенка. В его адрес летят всевозможные маты и даже какие-то мелкие вещи, от которых старший только и успевает уворачиваться. — Так, ладно. Куда вешать то будем? Отдышавшись, спрашивает Кир и смотрит на Сашу. Тот пожимает плечами и чешет синюю макушку. — Я таким никогда особо не занимался… — Я тяким некогда осебо ни занемался, — передразнивает Макаров, но на этот раз от шлепка уворачивается, — лезь ко мне на плечи, попробуем закрепить между шкафом и дверью… — А почему это я должен лезть к тебе на плечи? — Потому что ты метр с кепкой, малявка. — Я не виноват, что в тебя растишку литрами вкачивали в детстве. Они снова чуть ли не начинают ругаться, но после долгих препираний Шура все-таки оказывается у своего парня на плечах. Держится на честном слове, качается из стороны в сторону, уже душу богу отдать успел, но флаг из рук так и не выпустил. — Ну что, вот сюда? — Не, это как-то криво! — Ты косоглазый просто, тут все нормально! — Я сейчас тебя выкину в окно. — Зацеплю тебя флагом и полетишь вместе со мной. И они снова собачатся целую вечность, выбирая место, которое понравится обоим. Спустя долгие десять минут Шура лягает пяткой бок Кира и просит остановиться. Они вдвоем смотрят на радужное полотно и дружно кивают. Наконец-то нашли. — Всё, осталось теперь только закрепить и… Макаров договорить не успевает: они летят вдвоем на пол, снова обматываясь разноцветной тканью. Опять слышатся маты, шипение, ахи, охи, вздохи и прочие звуки, которые издают люди, падая второй раз за день.Шура кое-как садится, потирая отбитый затылок и смотрит на Кира. Проходит пара секунд, но их хватает, чтобы они снова начали ржать, как кони на ипподроме. — Кир, блять, ты такой придурок. Мой придурок. — Твой! Они найдут нужное применение флагу позже, когда на отдыхе выйдут прогуляться вместе с парадом, обмотанные радужной тканью со спины. А пока нужно обработать синяки друг другу, намазать зеленкой, подуть, чтобы не было больно и обязательно поцеловаться.