Очарованный смертью

      — Отказался от перерождения? — Гаара, сбросив оцепенение силы Смерти, смотрел на проводника в не меньшем замешательстве, чем Шинки на него.       — Это единственная причина, по которой мог закрыться проход к Кругу, — проводник мельком взглянул на обложку книги. Там пока оставалось 665. – «Это ненадолго».       Он всё ещё держал себя в руках, но количество странных несоответствий, случившихся за такой короткий срок, упорно стремились выбить сына Смерти из равновесия. Он знал только одно: так не должно было быть. Но Шинки пока не мог найти объяснения происходящему — ни одному из моментов.       Особенно этой абсурдной, пусть и слабой, радости от того, что проход закрылся.       — Ты сам пожелал не идти туда, — вздохнул он, опуская руку души.       — Я не собирался идти не совсем, а конкретно сейчас, — возразил рыжеволосый. — Просто хотел остаться с тобой подольше.       — Со мной? — Шинки убрал фолиант в плащ — оттуда том даже с «миганием» не пропадёт. Внимательно осмотрел бедолагу. — Почему?       — Это… странно? — Гаара тут же смутился. — Да, это странно. — Он замолчал, чтобы окинуть взглядом проводника. И, неожиданно для себя, выпалил: — Ты мне нравишься. Сразу показался привлекательным. Интересным. А с тех пор, как я, — он кивком головы указал назад, намекая на собственное тело, — умер, моя симпатия к тебе только растет. Смотря на тебя, я как-то даже забываю о факте собственной смерти. Глупо, да?       Вместо усугубления непонимания, проводника наконец-то озарила догадка.       — Матушка… — прошептал он, в задумчивости коснувшись рукой подбородка. Затем обратился к душе: — Ты имеешь в виду влюблённость?       — Полагаю, да, — ещё больше стушевался тот.       — Может ли быть… — несколько секунд Шинки хмуро молчал. — Скорее всего. Хотя в книге души о подобном не упоминалось… Но меня там вообще не было. Хм. — Ещё раз осмотрев почившего, кивнул своим мыслям. — Я в любом случае не могу открыть проход к Кругу насильно. Он подчиняется собственным законам. У проводников нет таких полномочий. — Сделав знак подождать, он отвернулся, чтобы сосредоточиться. — Хотя, как сын Смерти, я, пожалуй, мог бы… но пока недостаточно опытен.       — Настоящий сын?       — Да.       — Что же, у всех бывают провалы, — успокаивающе произнёс Гаара. – Вот я тоже первый раз умираю.       — Да нет, девятый. — Закрыв глаза, он обратился к силе Шинигами. — Так я тоже не пробовал, но должно сработать, поскольку ты уже душа.       — Как? — парень не стал приближаться, но любопытствующе вытянул шею, пытаясь рассмотреть происходящее.       — Раз в Круг доставить тебя сейчас невозможно, а промедление приведёт к тому, что ты станешь неприкаянным, я отведу тебя к Отцу. — Воздух исказился. Гаара обратил внимание, что теперь цвет свечения был чёрным, а не золотистым.       — К Смерти?       — Именно, — сформировав проход, Шинки сдвинулся в сторону и сделал приглашающий жест. — Отец точно знает, почему всё повернулось так и что с этим делать.       — А что именно пошло не так? — чуть поколебавшись, покойник, всё же, шагнул вперёд. — Помимо того, что проход к… кругу закрылся?       — Всё, — проводник двинулся следом, вскоре поравнявшись с душой. — Ты не должен был меня увидеть до того, как умрёшь: я не принадлежу миру живых. Да и коснуться тоже. — Он виновато посмотрел на рыжеволосого. — Полагаю, мне надо извиниться. Именно я убил тебя. А не твой брат, как дóлжно.       Сбившись с шага, парень удивлённо моргнул.       — Ты? Но ведь… — поразмыслив, он медленно кивнул. — А да, действительно. Я совсем ничего не почувствовал. Нож в спину даже звучит больно. — Озадаченность сменилась улыбкой. — Тогда, пожалуй, мне стоит сказать спасибо. За безболезненную смерть.        «Он странный», — сын Шинигами не ответил, отведя взгляд.       Не то, чтобы на своё признание он ожидал услышать осуждение и злость — после объявления о симпатии это представлялось не очень логичным, хотя и возможным. Но Гаара в целом не вёл себя как умерший: молодые души, даже уходя по собственной воле, часто расстроены или агрессивны. Печальны, потеряны. Они следуют за проводниками как мотыльки за светом или, напротив, сопротивляются уходу. А этот достаточно спокоен — даже с любопытством рассматривает стены прохода.       «Но, пусть так, путь в Круг перерождения не закрывается настолько быстро — даже если душа отказывается туда идти». — Шинки, хмурясь, быстро шагал вперёд. Стоило поторопиться из-за растраты душевной энергии почившего: этот проход едва ли замедлял процесс, в отличие от дома Смерти, где он останавливался почти полностью. — «Хотя, если догадка верна, возможно, моё положение между мирами стало причиной».       — А какой он? — нарушил тишину покойник, изучив причудливые стены прохода в достаточной мере.       — М? — сын Шинигами повернул голову, чтобы лучше видеть собеседника. — Кто?       — Твой отец. Смерть.       Проводник не сразу нашёлся, как ответить.       — А… каким ты себе его представляешь?       — Признаться, я, как и, наверное, многие, всегда считал, что Смерть это… — он сделал паузу, виновато улыбнувшись: — Скелет в чёрном рваном… нет, вернее — истлевающем, плаще.       — Это распространённое заблуждение, — Шинки пожал плечом. — Но нет, он не скелет. И плащ у Отца хороший. А выглядит он… в принципе, как человек. Хотя заметно, что не живой.       — Ты похож на него?       — Едва ли. Я копия Матушки.       — Она у тебя красивая.       Проводник непроизвольно ответил улыбкой на комплимент. Смутился в очередной раз.       — Спасибо. Она была очень красивой.       — Была? — пришла очередь Гаары хмуриться от раздумий. Подозревая, что затрагивает деликатную тему, осторожно добавил: — Разве она не такая же, как твой отец?       — Нет. Матушка была человеком. Душой. Хотя и не совсем обычной.       С одной стороны Шинки не хотелось развивать тему, потому что его сердце всё ещё отзывалось болью на воспоминания о матери. Глухой, затупленной, но горечью потери, несмотря на то, что прошло уже два года. С другой — всё та же сила, что до сих пор оборачивала их посмертную встречу с рыжеволосым совсем не теми сторонами, что ожидалось, подталкивала парня рассказать свой секрет.       «Он не вспомнит эту историю, когда переродится», — несмотря на одолевающие сомнения в том, как всё завершится, решил сын Смерти. — «Да и дорогу до дома скоротаем». — Глубоко вздохнув, он самую малость замедлил шаг и начал:       — Их встреча с Отцом была чем-то похожа на нашу с тобой — прошла не как было описано в книге души. Совсем не так, как того можно было бы ожидать.       С возрастанием количества и форм жизней на земле, наделённых волей и подлежащих перерождению, бог Смерти всё реже посещал мир живых, передав работу по сопровождению умерших в Круг своим помощникам — проводникам. Ибо вместе с количеством душ увеличивались и организационные завалы. Но, даже так, появление Шинигами оставалось уместно в случаях массовой гибели. Особенно людей, как самых сложных форм душевной энергии — его магнетизму мало кто мог воспротивиться, и пополнение сонма неприкаянных сводилось к минимуму. Смерть можно было встретить во время войн, катастроф и эпидемий.       Одной из несчастных, попавших под последнюю вспышку чумы, оказалась Вивиен — прекрасная кареглазая шатенка. Страшная болезнь оборвала её двести тридцать седьмую жизнь всего лишь в двадцать лет. Карма женщины, как и у многих на этом этапе, была основательно подпорчена предыдущими перерождениями, а потому многими радостями Вивиен оказалась обделена. Происхождением, богатством, здоровьем. В том числе и встречей с любимым — душой, с которой она была связана уже некоторое время.       — Красная нить судьбы существует? — подав знак, вежливо прервал рассказ Гаара.       — Оно имеет другое название и не столь категорично, как «судьба», но да.       Рыжеволосому хотелось уточнить, была ли связана мать Шинки с самой смертью, но промолчал, решив, что итак получит ответ на этот вопрос в ближайшее время.       — Все проводники так много знают о людских понятиях? — вместо этого поинтересовался он.       — Не все, — сын Шинигами покачал головой. — Некоторые из тех, кто раньше были людьми. О мире живых мне многое рассказали родители. Часть я прочитал в книгах душ.       — Ты упоминал, что «не относишься к миру живых». Поэтому я не должен был тебя видеть.       — Да. К миру духов я ближе. Хотя и им до конца не являюсь. — На вопросительный взгляд спутника проводник грустно улыбнулся. — Причина в моих родителях. Их союз был едва ли возможным.       Вивиен была не только красива и умна, но ещё очень упряма, своенравна. Даже такой страшной болезни, как чума, она сопротивлялась до последнего, не собираясь отдавать хрупкое девичье тело в «объятья гнусной, костлявой смерти».       Воля живого существа — сила мощная, способная если не переписать законы бытия, так подвинуть их рамки точно. Но, всё же, её одной недостаточно, чтобы желаемое осуществилось: требуется согласие на то и самих миров.       Умирая в агонии, Вивиен с горечью думала о том, что так и не познала любви. Её руки и сердца просили многие, только ни одному из ухажеров девушка так и не дала шанс. Но каково же было её удивление, когда, вслед за резкой и полной потерей чувств, перед ней предстал столь удивительный — пугающий, зловещий, холодный, но, бесспорно, самый притягательный на всём белом свете — мужчина. Его потусторонняя внешность — голубые отливы бледной кожи, слишком яркие с белыми зрачками глаза, острые уши, когти вместо ногтей — не оставляла сомнений в том, что перед Вивиен сам Смерть (ну или ангел смерти, хотя это казалось слишком мелко).       Она была очарована. Пленена. Однако, в отличие от остальных погибших, не тем магнетизмом Шинигами, что захватывает души и ведёт их к проходу в Круг перерождения. Только умерев, Вивиен мгновенно и абсолютно бесповоротно влюбилась.       — Должно быть, твой отец действительно потрясающий, — воспользовавшись паузой, обронил Гаара.       — Не думаю, — улыбаясь воспоминаниям рассказов матушки, произнёс Шинки. — Абсолютное большинство душ считают Отца пугающим. Отталкивающим. «Не от мира сего» — что правда. Иногда ему рады, ибо он приносит покой и продолжение жизни в форме иной, новой. Но страх при этом исчезает разве что из-за природного магнетизма. А удивительным, красивым или хотя бы привлекательным Отца не называли никогда. Ни разу. — Проводник сделал паузу. Его улыбка из ностальгической стала печальной. — Никто. Кроме Матушки.       Обычно, осознание собственной смерти ошарашивает. Или очень печалит. Некоторых доводит до рыданий или злости. Но точно не вызывает восторг. А на Вивиен она и вовсе оказала неожиданный эффект. В секунды смирившись с тем, что умерла (боли она больше не чувствовала, да и выглядела гораздо лучше, чем прежде… пусть и стала прозрачна), девушка быстро нашла себе новую жизненную цель. И, полностью игнорируя то, что все остальные почившие покорно направляются в проход с золотистым свечением, подошла впритык к господину в чёрном.       «Простите», — улыбнувшись самой милой из своих улыбок, произнесла Вивиен. — «Я, вероятно, отвлекаю вас от работы. Но Вы — Смерть?»       Пусть Шинигами внешне похож на человека, всё же он бог и существо по своей сути иного порядка. Особенно в плане эмоциональном: понятие о чувствах ему не чуждо и он даже умеет распознавать и отличать их. Но выражать — отнюдь. Если только тень, ровно как истлевший труп способен передать прижизненную красоту человека. Потому, хоть Смерть и был удивлён, что кто-то сумел вырваться из-под его чар, он не выглядел даже озадаченным.       «Да, я Смерть, дитя. Ты умерла. Мои соболезнования. Но теперь тебе не о чем волноваться. Иди вслед за остальными. В Круге перерождения ты начнёшь новую жизнь», — последние предложения Шинигами подкрепил жестом, направляющим в проход, в этот раз персонально применив свои силы.       «Благодарю», — Вивиен, несмотря на попытку Смерти, осталась стоять на месте. Хотя в нужную сторону посмотрела. — «А перед тем, как уйти, могу ли я задать Вам деликатный вопрос?»       Поскольку почти все души уже покинули мир живых, а оставшиеся с пути сбиваться не собирались, Шинигами позволил себе сосредоточиться на беспокойной девушке.       «Внемлю, дитя».       «Есть ли у Вас супруга? Дети?»       Значение слов Смерть, безусловно, знал. Но поворот разговора его почти позабавил.       «Нет».       «Ах, Вы одиноки!» — нотки радости и осветившиеся счастьем глаза полностью противоречили образу едва умершей. И, не дожидаясь подтверждения, Вивиен тут же «взяла быка за рога»: — «Скажите, есть ли у меня шанс скрасить Ваше одиночество, господин Смерть?»       «Дитя, я бог Смерти. Зачем мне супруга?» — в тоне Шинигами почти различался смешок.       «Потому что, уверена, я буду самой милой и любящей женой».       «Хм».       Смерть поднял ладонь и провёл перед душой, в очередной раз применив чары.       Глаза девушки помутнели на несколько секунд, но вскоре прояснились.       «Что ж», — осмотрев полевой госпиталь, где разыгралась болезнь, Шинигами убедился, что все покойники уже пересекли границу прохода. Сунув руку в складки плаща, он выудил оттуда чудесного лазурного цвета том. — «Вивиен». — Взглянув на обложку произнёс Смерть.       «Да!» — улыбка девушки стала лучезарной. — «В этой прелестной книжице есть что-то про меня?»       «Это книга твоей души», — серебряные, слегка потёртые цифры на обложке сообщали: «237 (665)». — «Хорошо. Идём со мной».       Очередной взмах окрасил золотистое свечение прохода в чёрный. Душа, окрылённая успешным знакомством, без задержки последовала за богом в него.       «Скажи, дитя, ты осознаёшь, кто перед тобой?» — Шинигами не слыл любителем поболтать, однако выяснить некоторые факты до прихода в свои апартаменты ему представлялось практичным.       «Самый прекрасный мужчина на земле, несомненно. А должность бога смерти придаёт Вам лишь больше шарма».       «Это не просто должность. Я бог. Не человек».       «Это, право слово, заметно». — Вивиен отчаянно хотелось коснуться его одежд. Но что-то внутри останавливало её, предупреждая об опасности.       «И тебе не страшно?»       «Совру, если скажу «нет». Но чувство, вспыхнувшее в моём сердце, во много раз сильнее», — она коснулась своей прозрачной груди. Смутилась. — «Хотя не уверена, что оно у меня теперь есть».       «Эмоции, воля, чувства — всё это часть душевной энергии. Пока это всё при тебе, дитя. Пусть сердца, как органа, больше нет».       «Пока?» — не смогла не уточнить Вивиен.       «Души вне тел и вне Круга перерождения рассыпаются. Теряют себя. Становятся неприкаянными. А потом исчезают. Чтобы этого не случилось, я веду тебя к себе».       «Значит, моё предложение ещё не принято?» — с нотками разочарования в голосе произнесла девушка.       Впервые за беседу Смерть обернулся, чтобы взглянуть на спутницу.       «Если ты настаиваешь, тебе прежде нужно узнать цену, дитя».       — Цену? — Гаара не хотел прерывать рассказ. Но Шинки замолчал так надолго, что спустя минуту он не выдержал таинственной паузы.       — За право остаться рядом с Отцом. Быть его супругой. — Сын Шинигами повёл рукой в воздухе, очерчивая неопределённую фигуру. — Обычно души, не отправившиеся в Круг, но и не успевшие стать неприкаянными и исчезнуть, становятся проводниками. Это, в принципе, их единственная возможность продолжить хоть как-то существовать. Но Матушка не желала становиться помощником. Сопровождать души ей было не интересно. Она желала находиться именно с Отцом.       Когда они достигли дома Смерти, Шинигами разместил девушку в просторной зале, более всего напоминавшей гостиную. Они заняли глубокие кресла друг напротив друга и начали долгий разговор.       «Вивиен», — выслушав все соображения и пожелания души, произнёс бог. — «Думаю, я понимаю, почему ты не хочешь становиться проводником. Твоя цель не в этом. Но согласиться на подобное не могу. По трём причинам».       «Каким?»       «Во-первых, твоя симпатия ко мне, сколько бы абсурдной она не была, сформирована импульсом. А, значит, со временем исчезнет. Притом тогда, когда сознательность вернётся, исправить ситуацию будет нельзя».       Вивиен с такой точкой зрения была категорически не согласна, однако благоразумно, пусть и обиженно, промолчала, желая услышать остальные причины.       Только одна могла заставить её передумать.       «Во-вторых, твоя душа связана с иным человеком. В следующем перерождении ты наверняка встретишь его… или её. Со мной подобных уз не установить. А разрушать подобную связь не слишком хорошая идея. Представители Дворца Уз и без того воют на каждую неприкаянную душу. И это связано с тем, что твой импульс со временем погаснет».       «А третья?» — сохраняя спокойствие, произнесла девушка.       «Ты — душа. Я бог Смерти. Пусть в моём доме твоя энергия не растрачивается, пребывание рядом со мной уничтожит тебя, дитя. Твою душу невозможно будет восстановить».       «Всё?» — выждав для приличия минуту, поинтересовалась Вивиен. — «Иных причин нет?»       Шинигами с прищуром осмотрел душу.       «Почему тебя это не убедило?»       «Я не услышала того, что бы вынудило меня передумать», — она улыбнулась на вопросительный пронзительно-зелёный взгляд. — «Что я противна и Вам не хотелось бы видеть меня своей супругой».       «О…» — удивление, всё же, тенью пробежало на бледном лице. — «Признаю, для меня это был бы необычный, а потому интересный опыт. Раньше подобного испытывать не приходилось. Но это едва ли возможно».       «Потому что я душа?» — она осмотрела комнату. Затем себя. — «Согласна, быть прозрачной как-то неудобно. Непривычно. А совсем нет вариантов как меня…» — Вивиен повела плечом, не в силах подобрать нужного слова.       «Защитить от влияния моей силы?» — гостья кивнула. — «Провести метаморфозу, вероятно, было бы допустимо. Но не для меня».       «А Вы знаете, кто мог бы?»       «Я мог бы уточнить о возможности», — Смерть снова взглянул на душу, прищурившись. — «Но пройдёт время, и твой импульс исчезнет, дитя. Ты будешь жалеть о содеянном».       Вивиен раздражённо вздохнула (пусть дышать она особо и не должна). В прежней жизни девушка бы, пожалуй, пошла в нападение с оравой колких слов. Однако, смотря на бога, она прекрасно понимала, что тут нужен иной подход.       «Тогда как я могла бы убедить Вас… и себя, что это… расчет? А не то, что пропадёт столь скоро?»       «Не могу не признать — мне лестно твоё упрямство», — Смерть поднялся из кресла, достал из плаща лазурный том. — «Для начала, прочти. Если и тогда не изменишь решение, будем двигаться дальше».       — Как можно понять, Матушка решения не изменила, — продолжал рассказ Шинки. — После ознакомления с собственными прежними жизнями, она, напротив, уверилась в желании не возвращаться в мир живых. Стабильность, неизменность дома Смерти представлялись ей куда привлекательнее оставшихся четырёхсот двадцати восьми перерождений, которые ей суждено было раз от раза забывать. Пусть порядка сотни из них и были потрачены на защитную метаморфозу, что почти вернула ей плоть. — Он сделал паузу, о чём-то размышляя. — В таком виде Матушка могла бы просуществовать весьма и весьма долго. Но решила, что ей нужен я.       «Ребёнок?» — до сих пор Шинигами казалось, что за сотню лет он уже привык к выдумкам жены. Но, как часто то бывает с людскими душами, недооценил размах её фантазии.       «Наш малыш. Только твой и мой. Многие женщины мечтают стать матерями», — она помолчала, видя недоумение на едва изменившемся лице супруга. — «Это невозможно?»       «На этот вопрос я не знаю ответа, Вивиен. Я заведую смертью, а не жизнью».       «Однако знаешь, у кого можно спросить».       «Вероятно», — он не сводил с женщины взгляда пронзительно-зелёных глаз. — «Но, даже если это возможно, уверен — цена для тебя будет непомерно высока».       «Ты знаешь, что я на всё готова», — она ласково коснулась щеки Смерти. — «Мне до сих пор было очень хорошо с тобой, хоть ты меня так и не полюбил», — Шинигами не стал отрицать и Вивиен продолжила: — «Ты уважаешь и ценишь меня. Я не в обиде, ты же Смерть — на глубокую привязанность ты не способен. По крайней мере, к простой человеческой душе. Но твоего внимания мне до сих пор хватало с лихвой. Однако не так давно я поняла, что хочу большего. Малыша. Твоего сына или, быть может, дочь». — Она тихо рассмеялась, прижимаясь к мужу. — «Хотя я предпочла бы мальчика, чтобы он был похож на тебя».       «Ты уже всё решила?» — вопрос был риторическим: они оба знали ответ.       «Да. Если это возможно, ребёнок стоит чего угодно».       — Отец оказался прав: цена моего рождения была очень высока. — Увидев конец туннеля, Шинки не без облегчения подумал, что многие подробности жизни родителей можно опустить. По крайней мере, сейчас. — Повторная метамарфоза почти лишила Матушку защиты от сил Смерти. Её срок из сотен лет сократился всего до восемнадцати.       — Это жестоко, — прошептал Гаара потрясённо, с сожалением смотря на парня.       — Почему? — удивление в голосе проводника было искренним. — Жизнь, за жизнь. Это равноценный обмен. Не могло быть иначе. — Видя, что собеседника довод не убедил, он добавил: — Конечно, я тоскую без Матушки. Но мир, несмотря на столь разную сущность родителей, позволил узнать мне их обоих. Я сын Смерти и прекрасно осознаю, насколько ценна жизнь. Как любимой Матушки, так и моя собственная.       Спутник ответил не сразу, изрядно смутившись.       — Да. Конечно, ты прав. Это был осознанный выбор.       — Она была со мной. Мила, сильна, мудра и нежна. Жестоко было бы омрачать эти светлые дни скорбью.       Шинки смолк, остановившись на границе прохода.       Гаара с виноватым видом замер рядом — он хотел извиниться за сказанное, но чувствовал, что сделает только хуже.       — Отец говорит, что горечь потерь учит живых лучше ценить то, что у них есть. Я понял, как дорога мне Мать, задолго до того, как нам пришлось расстаться. Это помогло мне познать настоящее счастье.