Тысяча "нет" и одно "да"

Минхо улыбается бариста в «Старбакс», и ему делают большую порцию вместо средней. На стойке регистрации он внимательно смотрит в глаза работнику, и тот игнорирует перевес его чемодана на несколько килограммов и, не глядя, вешает бирку. Когда вся очередь на досмотре снимает свою верхнюю одежду, Минхо медленно потирает шею, кокетливо потягивается и проходит досмотр без этих неудобств. Красота — всегда подспорье, особенно, когда знаешь о ней. А Минхо о своей красоте знал доподлинно, любовался ею в зеркале и придирчиво перебирал с утра гардероб с выражениями лица, чтобы надеть лучшее. Легко было потеряться в высоком самомнении, если бы не тот факт, что работа в отделе продаж в крупной логистической фирме предполагала наличие знаний в других областях, кроме как последовательность многоступенчатого ухода и подбора галстука к цвету глаз. К слову — карих. Глупое начальство ломает сотрудников, заставляя их следовать инструкциям. Начальство Минхо было умным и отправляло его на личные встречи с клиентами, потому что знало: своим лицом он продаст намного больше. Вот и сейчас: Минхо сидел у окна, устало листая галерею телефона с фотографиями своих котов, и спокойно ожидал, когда самолет доставит его из Дубая в Нью-Йорк. Один перелет уже прошел, долгая пересадка не способствовала хорошему настроению. Поездка выпала на канун Рождества. Поставки будут из Китая, впереди Китайский Новый Год, в который у них вообще вся страна работать отказывается, поэтому вопросы нужно было решать быстрее. — Простите, место у окна мое, — слышит он глубокий мужской голос и поворачивает голову. Дефолтное выражение лица: нейтральное. Он осматривает подошедшего парня — а тот, определенно, молод, — и строит на лице вежливо-обворожительную завесу, которая всегда действует безотказно. Соседство обещает быть приятным: красивый парень с приятным голосом — идеальное стечение обстоятельств. — Простите, — говорит он, по-кошачьи мягко, медленно моргает и просит, совсем не уничижительно, — я никогда не сидел у окна, позволите мне тут остаться? Кудрявый брюнет с круглыми очками, немного похожий на мультяшную белку, тупо моргает и кивает болванчиком, Минхо узнает эту очарованность собой и, уже было отворачивается, как вдруг слышит: — Нет, — голос дрожит, парень прокашливается и повторяет тверже, — нет, не позволю. Я доплатил за это место, и я бы хотел там сидеть. — О, — вырывается из Минхо удивленное. Он теперь и сам тупо моргает и кивает болванчиком, выползая из оккупированного сидения. В узком проходе он оказывается вплотную к владельцу места-у-окна и смотрит на него чуть сверху вниз. Не потому, что хочет унизить, просто он немного выше. Тот протискивается на свое место, садится, застегивает ремень и отворачивается к окну. Буравит взглядом крыло самолета и вдруг, не глядя, протягивает руку. — Джисон. Простите, что я такой принципиальный. Меня укачивает не у окна. Не хотелось бы заблевать ваше кашемировое пальто. — Минхо, — руку жмет на автомате и без особой радости, — ничего страшного. Отказ — это всегда неприятно. Перспектива быть заблеванным — просто ужасает. Они летят бесконечно долго, и за это время количество «нет» от Джисона переваливает годовую норму для ушей Минхо. «Нет, я не уступлю вам последний стакан томатного сока». «Нет, пледом делиться я не готов». «Нет, я не закрою шторку иллюминатора». Минхо искренне начинает корежить от любопытства: а можно ли вообще извлечь из этого парня хоть одно «да»? Джисон практически на него не смотрит, больше слушает музыку и глядит в окно иллюминатора, даже тогда, когда оно перестает показывать небо и начинает демонстрировать отражение салона. Минхо пару раз специально «попадает в кадр», и шторка иллюминатора раздраженно закрывается. В туалете Минхо придирчиво оглядывает себя в зеркало, проверяя наличие шарма и идеальных черт лица. Прямой нос, хитрые глаза и губы в капризном изломе все еще на месте, тогда почему его сосед по полету такая вредная задница? На всякий случай, Минхо проверяет свежесть своего дыхания и даже нюхает никогда до этого особо не пахнувшие подмышки. Мысленный чек-лист обворожительности пополняется зелеными галочками, а недоумение растет прямо пропорционально их количеству. Принимается решение провести тестирование своей обаятельности на ничего не подозревающих пассажирах. Те, не зная об эксперименте, однако в нем охотно участвуют. Жертвы падают замертво. Стюардесса отдает ему свой личный плед. Ребенок показывает ему рисунок кота (милого, но весьма уродливого, навыки у пятилетки так себе) и, улыбаясь, заявляет, что это — вылитый Минхо. Незнакомый парень дарит ему свою начатую книгу, потому что Минхо пожаловался на скуку и посетовал, что забыл книжку дома. В конце эксперимента — самый сложный тест. Пьяная компания немного расшумелась, и стюардесса уже готова перейти на угрозы. Но после двух улыбок, мягкой просьбы быть потише и жалобы на разболевшуюся голову, даже они, пристыженные, замолкают. Пассажиры рядом смотрят на Минхо с благодарностью, но в нем самом только растет раздражение: что же надо этому чертовому Джисону? Он возвращается на свое место с дарами: пледом, рисунком и книгой, и усаживается рядом с Джисоном, задевая его бедра своими. Тот сжимает телефон в руках сильнее, закидывает ногу на ногу, поворачиваясь к окну всем корпусом, и кладет голову на надувную подушку. Теперь нога Минхо двусмысленно прижимается к бедру еще сильнее и, если бы не подлокотник, он бы мог бедром прижаться к заднице соседа. Минхо отмечает, что задница у этого господина «нет» просто шикарная, и раздраженно вздыхает. Завести светскую беседу, когда к тебе повернулись пятой точкой — невероятно сложно, но Минхо пытается. — В Дубае живете? — спрашивает он рассеяно, как будто бы и не к Джисону обращается. Тот возится и оборачивается, сталкиваясь взглядом с внимательными глазами Минхо. Тушуется и садится снова ровно в кресле. — Нет, — говорит он, а у Минхо от этого «нет» уже скрипят зубы, — по работе был. Нормальные люди все рассказывают Минхо сами, но нормальные люди не говорят ему «нет» больше одного раза в неделю, так что он уточняет: — И? Где работаете? — играть в обаяшку нет больше смысла, но узнать хочется почему-то искренне, поэтому вопрос без игры лицом. Кому-то может показаться грубоватым его настоящее лицо, без надетых масок, но Джисон доворачивает к нему корпус, а в глазах зажигается, наконец, что-то «не-мудаческое». — Я продажник, — говорит Джисон, приглаживая и без того идеальную прическу. Минхо считывает без ошибок: невербально он нравится Джисону. Но вербально тот говорит сухо. Вербально он избил его своими «нет» за первые три часа полета. Они больше не обсуждают работу, перескочив на аниме, которое появляется на экране айпеда Минхо: оказывается, сосед тоже его смотрит. Первое «да» так и не было произнесено: на небрежное предложение посмотреть вместе, Джисон соглашается легким кивком головы. Так, сука, снисходительно, что Минхо начинает потряхивать. Что он вообще себе позволяет? Досмотренный совместно сезон «Магической битвы» на экране сменяет «Человек-бензопила», а после Минхо выражает желание поспать и несколько ехидно просит соседа одолжить для этого свое плечо. «Нет, не думаю, что мне будет удобно». На предложение лечь на коленки, Джисон смеется: «Нет, это точно никому не будет удобно». На предложение склонить голову к своему плечу, получает: «Нет, это уже будет неудобно вам». Минхо откровенно насрать на удобство, он хочет получить хоть одно «да». Полет проходит в том же духе: каждый раз, когда ему кажется, что Джисон вот-вот на что-то согласится, его нагло обламывают. Когда они приземляются, Джисон испаряется, бросив рассеянное «до встречи». Минхо же будто задерживает сама вселенная. Сначала — при входе в аэропорт именно у него решают проверить документы. После — на багажной ленте нет его, самого заметного, ярко-розового чемодана. После всех разбирательств ему выдают зеленый, весь в анимешных стикерах и со смешным брелоком в виде Почиты — собачки-мутанта главного героя из «Человека-бензопилы». Он устало заполняет заявку на поиск своего багажа и спешно уезжает в отель — рабочая встреча назначена сразу после его прибытия. Его арсенал мягких улыбок и кошачьих ленивых взглядов помогает провернуть все эти приключения в самый короткий срок, но на встречу он все-таки опаздывает. И в его арсенале не находится ни одного подходящего выражения лица для Джисона, который внезапно встречает его за столом переговоров. Справедливости ради — еще более шокированный. Встреча проходит для Минхо отвратительно в плане рабочем, но крайне приятно в плане личном. Джисон полыхает, когда при нем улыбки Минхо направлены на его коллег. Он облизывает губы и ерзает на стуле, когда Минхо мягко и участливо слушает не его. В погоне за неожиданной находкой — такой очевидной ревностью — Минхо практически флиртует с их генеральным, который присутствует на встрече. Тот было теряется, но Джисон перехватывает инициативу, совсем неприлично перебивая старшего. — Нет, — говорит он, — мы не можем согласиться на эту цену. — Нет, — повторяет он через пятнадцать минут, — условия поставки для нас крайне невыгодные. — Нет, — качает он головой еще через пять, — сегодня мы точно ни до чего дельного не договоримся. Предлагаю перенести встречу. Представители партнеров скрываются в коридоре, и Минхо уже собирает свои бумаги со стола, как перед ним появляется стаканчик с кофе. — Я заметил, в самолете вы пили американо, — Джисон стоит перед ним и награждает извиняющейся улыбкой. Минхо молча принимает и напиток, и улыбку, угрюмо кивая. Он не спал почти сутки, измучен и натягивать на лицо что-то, кроме маски для сна, просто не хочет. Как там говорят, «холодная красота»? Он готов побыть ею, если это сэкономит хоть немного сил. — Я заметил, что вы устали, да и я сам, — Джисон обводит себя руками, будто предлагая присмотреться к себе, — не лучше. Давайте завтра после обеда все обсудим. — Выглядите отлично, — возражает Минхо совсем не мягко, но честно, после тщательного анализа фигуры и лица напротив. Джисон и правда выглядит отлично. На нем черные костюмные брюки, белая рубашка и жилетка, плотно облегающая талию и подчеркивающая широкие плечи. Взгляд Минхо скользит по этим плечам, улетая мыслями далеко за пределы переговорной комнаты. — В каком вы отеле? — деловито спрашивает Джисон, вырывая его из ленивых фантазий, — я вызову вам такси. Коварная улыбка сама прыгает на лицо Минхо, поддерживая яблочки его щек, когда он весело отвечает: — Нет, не думаю, что вам это будет удобно. Брови Джисона ползут вверх, он низко смеется, понимая, что его зеркалят. — Понял, понял… тогда может, хотя бы оставите мне свой номер? — он выглядит лукаво, будто победил дракона и осталось только поцеловать принцессу. — Нет, — пожимает плечами Минхо и выходит из переговорки, даже не посмотрев на Джисона, — до завтра, — бросает он довольно, потому что реакцию уже увидел в отражении стеклянных стен. Слишком разочарованная для того, кому все равно. «И к чему тогда были все эти отказы?» — фыркает Минхо, заинтригованный, но слишком уставший для какого-либо глубокого анализа. * Он просыпается в полдень на следующий день и первым делом звонит в авиакомпанию. Те, на предмет подмены багажа, кормят завтраками, и он с раздражением бросает телефон на кровать, рассматривая этого зеленого анимешного монстра в углу номера. Рыться в чужих вещах нехорошо, а бритвенный набор он купил на ресепшн, но может, внутри хотя бы найдется хорошая книжка? Ту, что дал парень в самолете, он уже читал. Уговаривать совесть долго не приходится: у продажников она в целом чаще выполняет элемент декора, так что отельный номер оглушает звук расстегивающейся молнии. Никаких дополнительных замков нет, Минхо и их бы вскрыл при желании, но приятно, что потом можно будет застегнуть чемодан и вернуть владельцу, будто бы не видел содержимого. Внутри чемодана оказывается большой листок, захочешь не заметить — не получится. «Если вы нашли этот чемодан, пишите или звоните» На этом исследование чужих вещей резко заканчивается. Контакты указаны практически для всех соцсетей, что радует: Минхо интересно посмотреть в глаза человеку, который этот кислотный ужас возит с собой на полном серьезе. В мессенджере высвечивается все та же Почита, никаких аватарок, и Минхо грустно вздыхает. Списавшись, они назначают встречу, и он вновь встречается с мерзким «нет», когда предлагает незнакомцу обменяться чемоданами в своем отеле. Они, как оказалось, живут совсем недалеко друг от друга, и незнакомец забирать чемодан свой хочет только в собственном отеле. Под Нью-Йорским рождественским снегом, который превращается в кашу под ногами, Минхо тянет за собой это зеленое безобразие на колесиках, матерясь на каждом камне, что попадает под эти колеса. * — Ты просто не романтик, — укоряет Хенджин, вешая рядом с зоной ожидания в лобби отеля омелу, — а вот поцелуются под омелой и навсегда будут вместе! Сынмин вместо ответа закатывает глаза так сильно, что видны одни белки и, приподняв брови, качает головой. — А вот ты проверь сам, — предлагает Хенджин. — И с кем мне целоваться, с тобой что ли? — Ой, только не со мной! — Хенджин спрыгивает со стремянки и машет руками. Сынмин, наблюдая за высоким темноволосым коллегой, вдруг хмурится: — Почему так категорично? — Я с занудами не встречаюсь. Сынмин проверяет, симметрично ли оформлена зона ожидания и удовлетворенно кивает. — Я не зануда, я внимательный, исполнительный… Хенджин заканчивает за него: — Ответственный, добросовестный, трудолюбивый. Только что заноза в заднице и зануда. — Не очень-то и хотелось целоваться с наивными мечтателями, — Сынмин поправляет свой пиджак, стряхивая невидимые пылинки. Хенджин вдруг делает какое-то невероятное движение языком во рту и смеется: — С такими как раз и надо целоваться, дурень! Пока он смеется над покрасневшим Сынмином, в лобби врывается молодой мужчина в черном, мокром от снега пальто, с большим кислотно-зеленым чемоданом с наклейками. Он отряхивает влажные волосы, бросает пальто на спинку дивана, садится и пишет что-то в телефоне. — Ого, — шепчет Сынмин негромко, — такой красивый… Хенджин осматривает придирчиво и почему-то грустно заключает: — Да, и правда очень красивый, — он тянет Сынмина за рукав, — но до меня далеко, да? Коллега поворачивается к нему и усмехается: — Если лицо не делаешь глупое — да. Хенджин уже готов отвоевывать красоту своего глупого лица в шуточной драке, но в лобби спускается кудрявый парень с кислотно-розовым чемоданом. — Ну и сочетания, — говорит Хенджин шепотом и морщится, — отвратительные оттенки, мне не нравится. — Мне тоже не нравится, — соглашается Сынмин одними губами. Оба парня как-то странно взволнованы, и это, кажется, обращено совсем не к чемоданам. Они негромко переговариваются и осматривают багаж. В какой-то из моментов они оказываются прямиком под омелой, и Хенджин орет на все лобби: — Стоять! Стойте, где стоите, семь лет счастья не видать! Сынмин уверен — он это выдумал. * Джисон спускается с его чемоданом, ухмыляется как-то победно и бесит этим Минхо еще больше. Хотя Минхо догадывается, что бесит его не сам Джисон, а свои нереализованные ожидания. Потому что сам Джисон ему вполне нравится. Особенно ему нравится Джисон в данный момент: в майке, накинутом на плечи кардигане и в мешковатых джинсах. Потому что свои вещи ему всегда нравились. А на Джисоне, оказывается, нравятся еще больше. — Вы надели мою одежду? — он почему-то не может по-настоящему злиться. Ситуация идиотская и больше смешит. Джисон смущенно улыбается, поглаживая полы пушистого кардигана: — Я не люблю надевать несвежую одежду. Я все постираю и верну, правда! — Уж пожалуйста… — Минхо закатывает глаза, а после смотрит на оголившееся плечо Джисона. Он выспался и теперь, к неуемной фантазии прибавляется странное тянущее чувство в животе. Чтобы его не тревожить, он инициирует проверку чемоданов, хотя и так прекрасно узнает свой: на нем стикер с кошачьей лапкой. Они возятся, ходят по лобби, Джисон, зачем-то почти полностью перерывает свой чемодан. — Вы думаете, что я — вор? — изумляется Минхо. — Нужно все перепроверить, — Джисон пыхтит, перекладывая свои вещи, в глаза совсем не смотрит, а блядский кардиган все сползает с его плеча. Наконец, они встают рядом, и Джисон ехидно смеется: — А номер ваш у меня все-таки теперь есть. — Я вас заблокирую, — фыркает Минхо, улыбаясь. Джисон завороженно рассматривает его и не спешит уходить. Минхо делает то же самое, совсем забыв натянуть на лицо какое-то приличное выражение, которое всем нравится. А Джисону, кажется, он нравится и так. — Стоять! Стойте, где стоите, семь лет счастья не видать! — К ним вдруг бежит работник отеля. Он размахивает руками и довольно улыбается, — фух, успел… целуйтесь! Джисон и Минхо смотрят на него, как он того заслуживает: как на человека нездорового, но для общества пока не слишком опасного. — Вы в себе? — вдруг зло спрашивает Джисон. Минхо интересно, неужели перспектива поцелуя с ним его не устроила? — Вы под омелой, — поясняет сотрудник, — под омелой нужно целоваться, традиция такая. Родственники чмокаются в щечку, друзья тоже, влюбленные целуются в губы и тогда это — поцелуй большой любви! — Целоваться на людях это поцелуй больной любви, а не большой, — ворчит Джисон, пряча от Минхо глаза. — Под омелой нужно! — Спорит работник. — Традиция такая, говорю же. Минхо решает сделать упор на корейское воспитание и серьезно кивает, обращаясь к нему: — Да, традиции — это важно… мы же вас сильно обидим, если не последуем ей? Работник горячо кивает: — Очень обидите! Оскорбите, можно сказать! Меня и… и вот того парня, — он указывает пальцем на стоящего за стойкой ресепшн сотрудника отеля. Тот уверенно медленно кивает, — совсем нельзя этой традицией пренебречь. Джисон краснеет еще сильнее, не смотрит на Минхо и мучает кардиган в пальцах. Минхо не то кардиган жалко, не то самого Джисона, и он отнимает его руку от одежды и берет в свою. Прохладная рука быстро нагревается в его горячей. — Ну… раз традиция, — Джисон ведет плечом и Минхо немножко хочется заскулить, потому только что поправленный кардиган вновь оголяет красивое подкаченное плечо. — Это «да»? — Минхо уже не помнит, когда сам был охотником, но ощущения, когда Джисон отвечает — невероятные. Потому что Джисон смотрит ему в глаза, совсем вдруг сам как охотник, и выдыхает ему уже куда-то в губы: — Это «да». * — Нет, меня уволят! — Пожалуйста, пожалуйста, — частил Джисон, дергая своего лучшего друга Чонина за рукав, — все что хочешь… только помоги! — Любви с первого взгляда не существует, — фыркал Чонин, — он просто красивый, а ты повелся. — Ну и что, — разозлился Джисон, — я что, не могу заполучить себе красавчика? Чонин придирчиво осмотрел друга и почесал затылок: — Вообще, конечно, можешь… — он перевел взгляд на парня, который ждал свой кофе в «Старбакс», — но тут какой-то особый подход нужен, к нему, наверное, только слепые и не подкатывают. — А то не понимаю, — огрызнулся Джисон, — у меня план есть. Посадишь меня рядом с ним, я ему шаблон буду ломать. Смотри, как перед ним все стелются, наверняка он привычный. — А ты стелиться прям не будешь? — Хохотнул Чонин. Джисон горестно вздохнул: — Я постараюсь, во всяком случае… а потом, с твоей помощью, чемоданы нам как будто бы перепутают, мы еще и в Нью-Йорке встретимся. Чонин покачал головой: — Ты что, сталкер? Он еще не подходил на регистрацию, откуда ты знаешь, что ему в Нью-Йорк? — Фу, нет, — замахал руками Джисон, — он когда досмотр проходил, телефон и билет выкладывал, а я за ним шел, номер рейса увидел. — Чисто случайно увидел, конечно, да? — хитро прищурился Чонин. Джисон, вместо ответа, снова указал на понравившегося парня рукой. — Ладно, ладно, — улыбнулся друг примирительно, — понимаю…