Мне просто хочется быть бездельником

Крис не знал, хотел бы он, чтобы первое что он увидел, когда очнется от множества вылеченных травм, было лицо графа Дерута. Но вот он лежал в постели, а перед ним плакал взрослый мужчина. – Сынок… Малыш Крис… Мне так жаль… И он искренне не понимал, как ему реагировать. Правда, что он мог бы ответить? Если честно.. меня никто и тронуть не успел? Я сам, хоть и не по своему желанию, сел в повозку к опасным людям, и проехал весь путь в корзине с рисом. Они даже опомниться не успели, как я едва не снял с себя кожу заживо, активировав какую-то странную способность быстрого перемещения. О которой я, к слову, абсолютно ничего не знаю, это какое-то странное действие древней силы матери или?.. Насколько бы не была ужасной тайная организация на которую он случайно натолкнулся, Крис по определению был ужаснее, поскольку успел едва не убить себя до того, как они могли бы. И похоже, что все вокруг были уверенно убеждены в том, что его точно похитили прямо с рыночной площади, долго пытали, привели на место смерти его матери и залили там всё его кровью, чтобы он открыл таинственную шкатулку. Ту самую, которую Крис сжимал в руках даже когда отключался от боли, но только потому что мышцы не разгибались в другое положение. На ней было написано, что для того чтобы открыть замок нужна кровь члена семьи Темз, из которой происходила их мать. И последнее стало для него самого большим шоком. Ситуация тогда как-то не располагала к тому, чтобы читать мелкие шрифты на коробках, спасибо большое. Благо он тогда был покрыт кровью больше чем кожей, и впитал древнюю силу без лишних мыслей и заморочек. Если бы не короткая задержка с выросшим из ниоткуда деревом, защищавшим его, прежде чем он с позором упал, госпожа Виолан и Рон подбежали бы уже к куску пепла, некогда называвшимся Кристианом Хейнитусом. Ах да, стоит упомянуть, что после “похищения” он видит полупрозрачный и вполне спокойно летающий по комнате призрак своей матери. Призрак, выглядящий намного моложе, чем она была перед смертью, и явно не помнящий о нем. Хотя она с радостью болтала о Деруте, а точнее о “странно постаревшем полоумном дураке” в комнате. И молодая Джур говорила при этом с таким очарованным умилением, что Крис решительно отказался от попыток понять ее. Поэтому он тратил свои силы на слабое утешение графа, хотя тайно продолжал отказываться называть его отцом без крайней необходимости. – Не волнуйтесь так сильно, я в порядке… – И тебе даже приходится успокаивать своего никчемного отца, Крис… Прости меня, я не заслуживаю называется родителем. Не то чтобы Крис был с ним не согласен. Он считал, что граф правда сильно подвёл своего ребенка, вот только не его, в душе взрослого человека, а Кейла. Который с плачем вбежал в комнату в следующую секунду. – Малыш Рок! “Сегодня международный день слёз?” – Ты наконец то очнулся! Я… потерял тебя. Тогда, на рынке это я потерял тебя. Это моя вина. И ты… Т-ты спал так долго. Больше суток… Мы боялись, что ты можешь совсем никогда не-.... – Кейл-хён. Крис со всей возможной резвостью развел руками для объятия, и выдавил из себя бодрый голос. – Те люди были опасными и напали не только на меня, но ещё и на целую деревню. Ты никак не смог бы остановить кого-то, кто может опустошить целое поселение людей. Так что в случившемся нет твоей вины. Эти убеждения, похоже, были не слишком оптимистичны, поскольку Кейл сменил выражение вины на гримасу чистого ужаса. Он сфокусировался на только одних словах, тихо прошептав их в исступлении. – Никак не смог бы остановить… Ни единого способа защитить тебя от них… Прежде чем Кейл вступил бы на путь отчаяния, Крис продолжил свою кривую речь, уже с большим напором. – Я в полном, полнейшем порядке. Совсем ничего не болит! Он осмотрел свои руки. Никаких травм, все пальцы на месте. Они были покрыты плотной сетью бледных тонких шрамов, похожих на мелкие трещины, но кроме эстетической части, кажется, ничего не пострадало. Стоп. А эти шрамы остались… повсюду? Уже не думая о реакции брата, Крис принялся судорожно осматривать свое тело, крутясь из стороны в сторону. Дерут, замедленно поняв в чем дело, поднес к кровати зеркало. Лицо… Не пострадало. У ребенка вырвался глубокий вздох облегчения. Да, оно осталось таким же гладким, каким он привык его видеть. Чего нельзя было сказать обо всем остальном теле, сплошь испещренном белыми трещинами шрамов. Ладно, черт… Это хотя бы не слишком заметно, да? Судя по бледнеющему выражению лица у его старшего брата, заметно. Ким Рок Су больше всего ненавидел смерть, но сразу после нее шла боль и шрамы. Свидетельства произошедшей когда-то травмы, прочно въедающиеся в кожу до конца жизни. У него их накопилось не слишком много за его короткую прошлую жизнь, но каждый был напоминанием о чем-то крайне неприятном. Поэтому он так презирал их в себе. И поэтому он так сильно расстроился, когда увидел их на своем новом теле. В этом развитом магическом мире же должен быть хоть один способ избавиться от них раз и навсегда? Скажите, что есть… – Т-ты не грусти, малыш Рок. Шрамы это круто, вот как у рыцарей. Доказательство пройденной битвы, разве не.. круто… Кейл попытался утешить его, но сам потерял весь запал в середине предложения, что не способствовало успокоению. Их синхронное, совместное волнение прервал серьезный голос Дерута. Разом постаревший на несколько лет от всего стресса граф сильно хмурился и ещё несколько мгновений молчал, не зная как начать говорить о чем-то тревожном. Обычно именно Джур занималась всеми душевными обсуждениями, всегда с такой поразительной лёгкостью подбирая нужные слова. Дерут никогда не понимал, как ей это удается. – Мальчики. Кейл, Крис. Мы никогда не говорили об этом, даже когда ваша мама еще была с нами.. Но после произошедшего, это кажется слишком важным, чтобы игнорировать. Граф ссутулился на стуле и старался прикрыть от детей свои дрожащие руки. – Ваша мама, она была очень невероятным человеком. Самым удивительным из всех, кого я когда-либо встречал. И когда-то давно, еще до падения ее семьи, Темзы занимались исследованием чего-то. Каких-то тайн, слишком опасных, чтобы говорить о них. Дорогая Джур всегда уверяла, что ничего из этого не должно коснуться меня или вас. Она много работала, чтобы зарыть все концы, связывающие ее… Мы жили в мире. Дерут неловко попытался спрятать всхлипывание за притворным кашлем. – …Но этот случай доказывает, что возможно она успела сделать не всё. Вы… Мы все должны быть очень осторожны, ради нее и нас самих. Дерут был напуган похищением. Он был просто в ужасе от любых угроз, нависающих над его сыновьями. Поэтому он посчитал важным предупредить их о возможных опасностях. Но ещё… Спрятанное где-то глубоко внутри, самое большое его желание было простым. Чтобы его дети могли жить спокойно, свободно и счастливо, и никогда не испытывать всего того страха, что жил в нем. Чтобы они могли есть, спать, путешествовать и ходить по рынковым площадям, не думая о преступниках в тенях. Чтобы они могли прийти к нему посреди ночи и рассказать о своих ночных кошмарах. Чтобы они не смотрели на него с настороженной тревогой, стоило им только случайно упомянуть о их матери. Чтобы они могли спокойно рассказать ему как же сильно скучают по ней. Все разбивалось лишь из-за его собственной трусости. Гербом семьи Хейнитус является черепаха – символ размеренной и долгой жизни, к которой они стремятся. У нее есть надёжный панцирь, который убережёт ее от любых опасностей. И Дерут надеялся стать для своих детей этим панцирем. – Но помните, что… Ваш глупый отец, насколько бы никчёмным он не был, сделает всё ради вас. Девиз нашей семьи гласит: жить ради мира и счастья, поскольку это самые трудные в достижении вещи. Его сгорбленные плечи уверенно расправились. – Не думайте об опасностях, просто спокойно растите. А я буду рядом, чтобы защитить вас. Кейл подошёл ближе к отцу и сел на пол рядом с ним и своим младшим братом. Его голова закружилась от чистой радости, которую он сейчас чувствовал. Будь этот ребенок немного старше, он бы обязательно задумался, может даже подверг сомнению слова отца, сказанные им после того, как тот так долго игнорировал само их существование. Но он был наивным и искренним десятилетним мальчиком, который все эти годы делал все ради внимания отца, чтобы почувствовать хоть толику его заботы. И вот сейчас простая клятва, вырвавшаяся у графа, растопила его сердце. Крис слегка встревожено поглядывал на своего брата, перекидывая на Дерута взгляд полный недоверия. Но у него не хватило духу развеять счастье ребенка своими подозрениями. Кейл осторожно, но также взволнованно быстро спросил: – Мы можем прийти к тебе всегда? В любое время? Дерут крепко обнял своих маленьких сыновей и приглушенно ответил. – Верно… Как граф он может и был всегда старателен, не допуская и малейших ошибок. Но как, в первую очередь, отец, он слишком долго закрывал глаза на самое важное – двух рыжих растрепанных детей, сидящих перед ним. Дерут признавал, он мог быть трусливым. Наверное, он всегда таким был, бездумно закрывал глаза на всё, что могло его напугать. Поэтому его дорогая жена так помогала ему, своим чистым бесстрашием заполняя недостающие качества. Когда она ушла – это оставило большую кровоточащую дыру в его сердце. Однако, не только ему не хватало того чувства безопасности, которое она хранила. Дерут больше не будет убегать от себя и не будет прятаться. Ради двух малышей, чтобы они могли беззаботно улыбаться, он будет тем, кем никогда и не надеялся стать. По-настоящему храбрым человеком на которого они могут положиться.

***

Зелье здоровья, даже превосходного качества, очевидно, не было панацеей от ранений близких к смертельным. Крис все еще был слишком слаб. Его хватило лишь на несколько часов бодрствования, и все это время он пассивно слушал своего старшего брата и все глупости, которые он мог рассказать. – Малыш Рок, знаешь… Я продолжил просматривать энциклопедию о животных, и следующий раздел – это кошки. Вот например, их слух в три раза шире, чем у людей. Они даже могут слышать диапазон недоступный человеческому уху. Крис поморщился от скрежета доспехов и рокота голосов, исходящих с улицы. Восстановление деревни уже шло полным ходом, и рыцари графства Хейнитус активно помогали местным жителям. Хотя это было ужасно шумно. К тому же его переодически донимал призрак Джур, активно болтающий сам с собой где-то в углу. – Кошки с древних времён охотились на мелкую добычу, и поэтому они не могут есть большими порциями. Обычно им нужно совсем чуть-чуть, но часто в течение дня. Рон тоже уже заходил к Крису с короткими пожеланиями выздоровления, и принес тележку с лёгкой едой. Но не то чтобы больной ребенок мог съесть больше четверти тарелки супа без чувства тошноты. Под угрюмыми взглядами дворецкого и старшего брата, ему с большим трудом пришлось проглотить ещё половину тарелки. – У кошек очень хорошая память. Они способны помнить практически весь опыт пережитой жизни. И чем острее и ярче были полученные ощущения, тем долговечнее будут воспоминания. И, конечно, хотелось бы поговорить с тем парнем с корейским именем, Чхве Ханом. У них с Ким Рок Су могут быть общие корни. Хоть Крис и принял свою новую личность аристократа, он все равно с особой бережностью хранил в себе воспоминания прошлой жизни, даже если это были только отдельные травматичные фрагменты связанные с катастрофой. Ему хотелось выяснить больше. – А еще, особый признак доверия кошки, это если она медленно моргает рядом с тобой, и не боится уснуть в твоём присутствии. В среднем, коты спят по семнадцать часов в день. Малыш в кровати уже открыто клевал носом и не мог подавить зевоты. Все это время, слегка потерянный в собственных мыслях, он не слушал о чем говорит его старший брат. Когда Кейл закончил свой пересказ, ребенок уже крепко спал. Тогда тот шепотом пожелал ему спокойного сна и вышел из хижины на улицу, к графу Деруту. Отец ведь сказал, что они могут попросить у него всё, чего искренне захотят? Так вот, у Кейла было одно важное желание. Он с особой внимательностью пересказал все свои наблюдения по состоянию младшего брата, и, наконец, озвучил просьбу. – Отец, я хотел бы стать сильнее.

***

В деревне проходили тихие похороны единственного умершего человека. Даже после такого страшного происшествия, где пострадал почти каждый из жителей, из погибших числится всего один. Маленькая дочь старосты, девочка с двумя светлыми косичками, Зои. Обладающая большим талантом и неугасающим энтузиазмом, ушедшая на тот свет слишком рано, прежде чем могла бы стать великим рыцарем, которым мечтала. На церемонию пришли все, кто не был серьезно ранен, хотя даже те, кто не мог встать с постели передавали свои соболезнования, посылая через родственников или друзей цветы. Но это не было шумным событием. На тело надели свободную рубашку, а на голове повязали шелковый платок. Потом завернули в расшитый саван из тонкой белой ткани, священники бога смерти мягко оборачивали ее льняным покрывалом. Они пели ей песни, лёгкие колыбельные, принятые для отправки в последний путь детей. – Спокойной ночи, в добрый час… Староста тихо подпевала строкам, с большой нежностью смотря на своего младшего ребенка в последний раз. Она не смела показывать свою печаль, не сейчас. Ее дочери нравилось видеть близких счастливыми. – Закрытый розами от нас… Люди по очереди подходили к могиле и бросали туда цветы. Маленькие белые лепестки медленно кружили в воздухе. – Усыпанный кольями за нас… Справа от нее, в гробу лежал ее деревянный меч и корзинка с травами. – Скользни под парус… Гроб закрыли и зарыли в землю, около солнечной полянки, где она любила тренироваться раньше. – И утром ранним, если отдаст бог… Ее оставшаяся семья оставила последние поклоны могиле и покинула место вместе с остальными жителями. – Проснешься утром снова, чтобы и я мог… Староста вела за руку свою единственную оставшуюся дочь, Элен к дому. Девушка была спокойна как и в любой другой день, без какого-либо выражения на своем тонком лице. Через пару дней на могиле появился невероятно искусный узор белых лилий, символ вечной чистоты, нарисованный стойкими красками. Элен никогда не умела выражать свои чувства, по крайней мере она всегда так считала. Ее лицо оставалось неподвижным, плоской маской, невзирая ни на какие внутренние конфликты. Но в тот день к ней пришло осознание, искусство – вот ее личный способ, особый путь передачи эмоций. В простых мазках она выплескивала свою тоску по девочке, всегда бывшей рядом ещё несколько дней назад. Чхве Хан молчаливо помогал старшей сестрице Элен приносить краски и убирать место.

***

Рон внимательно следил за странно сильным панком, жившим в деревне Харрис. У этого парня были неплохие навыки, а ещё аура мастера меча густого темного цвета. Он был совсем юн, даже со всеми мышцами, не выглядел старше двадцати. Староста сказала, что по всем биологическим признакам парню едва исполнилось семнадцать. А ещё, особняком стоял факт того, что в королевстве Роан не было известно ни об одном мастере меча, уж точно не в сельской местности. Кто мог бы обучить этого парня до такого уровня? Он мог бы попасть под подозрение из-за своей чрезвычайной мощи, но нападение доказало, что мечник точно не принадлежит к той организации. Кроме того, теперь за их попытку уничтожить его дом, подросток по имени Чхве Хан считает их своими врагами. А враг твоего врага – твой друг, так ведь говорят? Рон уже хотел предложить сильному ублюдку партнёрство в поисках ответственных за то жестокое вторжение. Любая помощь в этом деле пошла бы на пользу, но тут к нему подошёл его господин, граф Дерут, с неожиданным вопросом. – Рон, как ты думаешь, этому мечнику можно доверять? Неужели у лорда наконец появилась чуйка на хороших кандидатов в штат графства? Или же сила и все ее достоинства были просто слишком очевидны… В любом случае, его господин предложил сделать Чхве Хана штатным рыцарем и наставником молодого господина Кейла. – По всем проверкам, он действительно принадлежит к деревне Харрис уже три года. И согласно словам местных, парень является достойным человеком с добрым характером. Слышал он преподает фехтование детям. После некоторых доводов Рона, сделанных им после крайне тщательной проверки личности мечника, граф был окончательно убежден. Он решил передать свое предложение подростку. И назначенное время вскоре пришло. Чхве Хан возвращался домой, после тяжёлого дня восстановительных работ в деревне. Все проходило очень быстро с помощью рыцарей, жизнь потихоньку возвращалась в привычное русло. Хотя он заметил, что начал опаздывать по утрам, теперь, когда некому было его разбудить. – Я полагаю, вы мистер Чхве? Мечник встрепенулся, услышав голос графа. – Добрый вечер, лорд.. господин?... Граф Дерут. Простите меня, я могу быть не знаком со всеми правилами этикета среди дворян… Дерут утешительно махнул рукой. Чхве Хан облегчено выдохнул, прежде чем начал благодарственную тираду. – Спасибо вам! Спасибо за вашу помощь в защите и восстановлении деревни, ваше.. благородие? Если бы не вовремя подоспевшие рыцари, я не знаю, что бы с нами случилось… – Мой сын пострадал от тех людей. Это все не более чем совпадение, что бригада оказалась здесь. Однако, я сам не могу не быть рад тому, что удалось спасти столько жизней. Я сожалею о вашей потере, мистер Чхве. – Мне тоже очень жаль вашего сына. Я слышал, что та организация похитила его и совершала над ним темные ритуалы ради древней силы… – Это лишь слухи. Чхве Хан смутился из-за своих поспешных выводов. Возможно, тема ритуалов была своего рода табу, которое нельзя было упоминать, да и все это произошло с сыном графа. – Извините… Я… Передайте мои пожелания о выздоровлении. С тяжелым сердцем Дерут кивнул. Никто точно не знал, что именно произошло за те десять часов, когда Криса не было. Исходя из травм, они могли предположить некоторые вещи. Все из которых были ужасающими. Можно было бы спросить ребенка лично, но… Это показалось графу слишком жестоким, и люди больше не смели упоминать о случившемся, хоть и придумали множество теорий, разлетающихся по округе в форме слухов. Дерут отогнал подальше темные мысли. Он пришел к мечнику не просто так. – У меня есть к вам важное предложение. Думаю, каждый видел вашу ауру в тот вечер. Вы кажетесь опытным воином. – Я объяснял это вашему дворецкому, все это лишь потому что мне пришлось много времени провести в Лесу Тьмы- – Не смею подозревать старательного жителя своей территории. Дело в том, что мой старший сын хочет обучиться мастерству меча. Вы преподаете местным детям, это правда? Лицо корейца разом озарилось. Ранее к нему подходил дворецкий Рон, говоря о том, что хотел бы получить его помощь в уничтожении организации. В нем был виден кипящий огонь мести, тот же самый, что был у Чхве Хана с той ночи. И он также напомнил о долге, который теперь держал мечник на своих плечах перед Хейнитусами. Сколько бы граф не отказывался от всех благодарностей, Чхве Хан был предан своим мыслям. Будь это совпадение или нет, факт сохранения деревни оставался фактом. – Да, господин! Я много знаю о мастерстве обращения с мечом и могу быть вам полезен. Таким образом, он не только выплатит долг Хейнитусам, но и сможет находиться рядом с единомышленником и вместе выследить возможных оставшихся на территории членов тайной организации. Они обговаривали условия будущей работы Чхве Хана в поместье, и словно из ниоткуда там появился Рон, готовый быть заверителем договора. По итогу, мечник пообещал учить Кейла, а также, если он понравится Крису, стать личным рыцарем младшего ребенка (из-за юного возраста к нему ещё не было назначено человека, ответственного за его безопасность). Чхве Хан имел право на выходные, в течение которых мог бы возвращаться домой. Было обещано назначить отдельный отряд для защиты границ деревни Харрис, чтобы поселение было в безопасности в его отсутствие. Долгий вечер подошёл к концу. Чхве Хан, теперь один из рыцарей графства Хейнитус, торжественно поклонился своему лорду.