Мираж моих воспоминаний

Честно говоря, привыкнуть к тому, что его жизнь обрела весьма монотонные краски — следовало бы уже давно. В этой монотонности был даже закончен какой-никакой чертёж второго отеля, который не то, чтобы ему нравился, но был значительно лучше предыдущих. Тех, которые он рисовал чуть ли не во сне. И в этой же монотонности омега и шёл по асфальту на очередную «светскую вечеринку», где уже светились лампы и играла не меняющаяся годами музыка. А также ждали его, вроде как, друзья. Брюнет тихо прошёл по коридорам, кивнул проверяющему и незаметно прошмыгнул внутрь, стараясь лишний раз даже не дышать, чтобы его скромную персону не заметил чей-то зоркий глаз. Даже Тецу уже начал подшучивать, что он крадётся, как враг народа, за что получил свой законный подзатыльник. Между тем, упомянув, что всё то время, что он находится в общем зале — на него смотрит Тодороки-младший, буквально следя за тем, как он тихо прокрадывается к своим друзьям. Хотя, не то, чтобы сейчас это его интересовало. Тодороки обижен. Его гордость задета. И он ещё своё покажет. А до того времени нет смысла мутить и так мутную воду. От этого она чище не станет. — К чёрту этого un salaud complet «конченного ублюдка». — А на японском? — устало переспросил обладатель голубых глаз. — Сам переводи. Камута закатил глаза, следуя тенью за Изуку и посматривая на всё же отвернувшегося Шото, которого, похоже, уже одёрнула невеста, недовольно смотрящая на их скромное шествие. И, взяв бокал красного, Тецу просто предложил его брюнету, что благодарно взял его и пошёл дальше. Никто и не будет сейчас обращать внимания на эту семейку интеллектуалов. Хотя Камута мог предположить, что между ними случилось что-то существенное. — Изуку, ты пришёл уже. Присаживайся. — махнула ему Очако, уже сидящая в удобном коричневом кресле, одной рукой гладя округлый живот, — Мы заняли для тебя и Камуты-сана место. Она перестала носить очень свободные наряды и скрывать беременность, и теперь с материнской гордостью щеголяет в тех, которые её подчёркивают. И если бы он говорил честно, то ей они идут. Есть люди, которым к лицу беременность. И его подруга была одной из них. — Мне непривычно то, как официально ты к нему обращаешься. — садясь, он выразительно смотрел на Тецу, который кивнул и остался стоять. Потому что здесь не принято, чтобы обычный телохранитель сидел за «хозяйским» столом. Большинство считают их просто мебелью. — Меня вообще-то все кроме тебя уважают. — пожал Камута плечами, ведя носом на ароматные блюда на шведском столе и молящим взглядом прося Мидорию смиренно отпустить его. — Если бы я тебя не уважал, то ты бы питался действительно только скидками в продуктовом «за одну иену». — закатил глаза омега, вскидывая бровь и махая рукой в дозволение, чтобы эти рыбьи глазки не мозолили уже его глаза. — Такого рая на Земле нет. — разочарованно скорчил рожу альфа, гипертрофированно кланяясь в благодарностях и упархивая к длинному столу с деликатесами. — Не моя прерогатива. — вслед проводив того взглядом, Изуку и не заметил, как за столом вновь начались горячие обсуждения. На манеру своих старых встреч — он просто молчал, грея уши и иногда заинтересованно поднимая голову, смакуя то вино, то вскользь заказанным им салат с морскими гребешками. Отвлекаясь только на сообщения, которые ему присылали его верные трудяги-бурундуки, которые в отличие от некоторых не требовали ни шоколада, ни флягу с градусом. Эмили ему написала про новое расписание и скинула на почту, а Шинсо поставил лайк на его чертёж. Странным было то, что Хори-сан никак не отреагировал на его распоряжения по поводу отдела маркетинга, но омега списал это на загруженность и возраст. Когда-то и он понимать не будет, как тыкать на кнопочки шестидесятого айфона и как ставить на них сердечки сообщениям. «Неужели я смогу сегодня расслабиться?» — подумалось, и Мидория сразу же уловил увлекательные разговорчики своих шумных попугайчиков, которые ворковали между собой так громко, что слышно было всему большому столу. — Вы уже покупаете вещи своему сыночку? — Да, недавно купили комбинезон. — Сыну…? — повторил Изуку, будто не расслышал с первого раза. — А, Изуку, я тебе разве не говорила? У нас будет мальчик. — радостно улыбнулась миссис Тенья, хлопая в ладоши и светящимися глазами смотря на него. Да. Он, видимо, узнал об этом самый последний. Ибо все остальные не выглядели потрясёнными этой новостью, а будущий отец лишь застенчиво посмеялся, приобнимая жену и целуя её в макушку. — Это прекрасно. — улыбнулся Изуку, с неким умилением продолжая вполуха слушать размышления о том, какие бы обои поклеить в детской комнате. Ожидание ребёнка — это, наверное, очень волнительные хлопоты для обоих родителей, в особенности, когда это первенец и когда родители живут в полной уверенности, что смогут дать новорожденному только самое лучшее. Все эти обсуждения покупок, игрушек, одежды, кроваток… Есть в этом что-то по-невинному милое, и слушать об этом вот так — даже не вовлекаясь в диалог — тоже было не самым плохим исходом. Ему даже нравилось. В своё время он тоже любил читать всякие книжечки, дабы подбирать Акиро всё самое лучшее, и чтобы тот рос здоровым и развивался. «Навеивает воспоминания… Однако я без понятия, что следует покупать детям до трёх лет.» — Мидория даже не старался внедриться в эти разговоры и смех, просто зная, что ему там не место, — «Поэтому лучше промолчу. Они и без меня уже хорошо справляются.» — он посмотрел на омег, улыбнувшись своим воспоминаниям, и откинулся в кресле, мечтательно попивая вино. Сегодня просто хотелось тишины. Умиротворения и, возможно, отстранённости от всего этого напыщенного фарса, который его окружал. Изуку заслужил свой законный отдых после стольких дней и ночей, и никто не сможет ему запретить прямо сейчас закрыть глаза и расслабиться в кресле. В идеале бы ещё взять новый бокал или вовсе поручить Тецу принести что-то ему на закуску, но он не желал даже открывать рот. Тишина была ценнее его набитого желудка. Всегда была. Он сидел возле Бакуго, что вообще не удивляло, учитывая, что его хитрые друзья, которые мысленно сводили его со всем, что движется — просто не могли пропустить такой «незаметный» вариант, чтобы лишний раз сблизить его с «подходящим кандидатом». Хотя, лично ему кажется, что эта парочка свах с лукавыми, посматривающими на них исподтишка, глазами — уже что-то о них знает. Когда-то он точно доживёт до того дня, когда людям вокруг станет плевать на его личную жизнь. Ибо все почему-то считают своим долгом сказать ему, что он — живёт как-то не так. Но это случится не сегодня. — Et si on sortait quelque part après cette bacchanale? «Как насчёт того, чтобы выбраться куда-то после этой вакханалии?» — шепнули рядом с ним, и он с прикрытыми глазами на удивление чётко услышал этот наглый вопрос. — Calmez-vous, s'il vous plait. Nous venons de le faire récemment. Je suis en train de travailler. «Успокойся пожалуйста. Мы только недавно это делали. У меня работа.» — скучающе зевнув, Мидория умостился поудобнее на диване, всё же напрягаясь, когда чужая рука сползла со стола и в опасной близости приземлилась возле его ляжки. «Тебя сложно поймать, когда у тебя «нет работы», мой принц.» — подумалось Бакуго, который действительно старался не флиртовать с омегой слишком явно на глазах у то и дело посматривающих на них друзей. — Vous pouvez travailler pendant que je vous prépare de la crème brûlée et que je vous la donne à manger. «Ты можешь работать, пока я буду готовить тебе крем-брюле и кормить тебя им.» — с непроницаемым тоном тихо говорили ему, смотря вперёд, а после поворачиваясь и подмигивая с коварной едва заметной ухмылочкой. Мидория уже хотел стукнуть альфу по руке, дабы он немного оклемался и вспомнил, где находится, но остановился, задумываясь и повторно спрашивая: — Savez-vous cuisiner la crème brûlée…? «Ты умеешь готовить крем-брюле…?» — J'ai appris. «Научился.» — О чём вы там шепчетесь? — Ни о чём важном. Я просто подтягиваю его уровень французского. — сразу же отсёк дальнейших тихий диалог Мидория, осматриваясь. Спокойный вечер проходил впервые за долгое время без различных сомнительных лиц, которые так и норовили бы подгадать его душевное равновесие своими весьма «нужными» комментариями. Мидория даже заказал-таки себе поесть, пусть и лишь несчастные креветки в салате, однако, с его любовью вообще ничего не есть на таких мероприятиях — это, можно сказать, ошеломляющий успех. Однако разве хоть раз в жизни ему свезло настолько, чтобы целый день для него был солнечным раем? Изуку промолчит с ироничной улыбкой и выпученными в немом крике глазами. Прямо как сейчас. Когда к нему подбегает запыхавшийся во всех смыслах Хори-сан, судорожно оглядывается по сторонам, и явно слишком удивлённо смотря на его преспокойную трапезу в гордом одиночестве. «Мне уже не нравится такое начало.» — и, судя по хмыку с хрипотцой у себя под боком, омега сделал вывод, что Бакуго с ним одного мнения. — Доброго вечера, мистер Мидория. Можно вас… на минутку? — приветственно кивнув в ответ и оглянувшись на едва тронутый ужин, Мидория расстроенно поджал губы, после чего устало поднялся с дивана и призвал мужчину идти за собой. За ним проследили и остальные. Вдохнув, реагируя на это несколькими рядовыми фразами между собой, да забывая так быстро, будто это рутина. Бакуго бы согласился с ними в том, что такие «разговоры» Мидории с кем бы то ни было уже стали в некотором смысле — обыденностью. Однако даже так, было ощущение, что у этих подходящих людей попросту нет чувства такта, раз они так просто и постоянно одёргивают омегу от приёма пищи. Как будто все считают своим долгом подпортить ему настроение да вывести на эмоцию эту «глыбу льда». Хотя «глыбой льда» брюнет был только с ними. — Я прошу прощения, что прервал вашу трапезу, мистер Мидория. — виновато выдохнул Акайо, массируя переносицу, — …Вы не знаете, где сейчас ваша матушка? Вздрогнув, Изуку нахмурился и оттянул мужчину ещё дальше, вытягивая на пустынный, прохладный коридор, где неприятно гуляло эхо. И, встав у стены, он деловито скрестил руки на груди и пронзил сконфуженного и явно также уставшего, как и он сам, Хори-сана, который отчего-то с сочувствием смотрел на него. С таким сочувствием, будто умер кто. «К чёрту такие мысли.» — Мама — здесь? С каких пор? — шикнув, Изуку, задумавшись, поднял взгляд в седые радужки, — Погодите. Хори-сан, что-то случилось? — Не совсем. Просто она не должна быть здесь, но приехала своевольно. Кажется, мужчина сожалел о том, что таки смогла приехать. Но почему он чувствовал себя настолько виноватым? — Она не могла приехать без должного сопровождения. Её бы попросту не пустили. — ожесточился омега, недовольно прищёлкивая языком и стуча по пиджаку пальцем, — Кто ей помог, если не отец? Уж точно не я. Я впервые слышу о её присутствии. — оглянувшись, он убедился, что никого нет рядом. Не хотелось бы, чтобы кто-то ненароком подслушал их разговор. Но вот камеры… «Вроде бы здесь их тоже нет.» — этот факт слегка успокаивал, в особенности от той тишины, которая слышалась на его вопрос. На его вопрос молчали долго. Уводили взгляд, растерянно метались и в итоге устало вздохнули, будто пришли к нему на сложный диалог после трёх смен на работе до глубокой ночи. Мужчина определённо знал что-то, что ему самому по какой-то причине — не говорил. Не хотел говорить, хотя, похоже, отдавал себе отчёт, что знание этой правды ним — неизбежно. А ранее такого почти никогда не случалось. А это значит, что случилось что-то непоправимое. И в этом замешана его мать. — Я спрашиваю, кто ей помог, Хори-сан. — угрожающе повторил Мидория, чувствуя, как собственное тело напрягается в ожидании ответа. — Я не знаю наверняка. Поэтому и ищу её. — честно признался Акайо, хоть и честности в этих словах было лишь наполовину, — А раз вы не видели матушку, то ладно, я должен идти искать дальше. — он оглянулся ещё раз и, с неким успокоением никого не обнаружив, также как и Изуку, похлопал того по плечу, — Что ж, тогда я отклоняюсь. — Подождите секунду. Мой отец — здесь? — Он на этаж ниже. Глупо хлопнув глазами, Изуку надломлено брызнул, поправляя белые перчатки, пока чужую руку медленно убрали с его плеча. Ну, конечно. Наверняка он за неё даже не переживает. Сидит себе и тратит заработанные за жизнь деньги, над которыми теперь нет смысла чахнуть как Кощей. «Почему всё это происходит в такое загруженное время? У меня нет желания играть в эти игры.» — хотелось кого-то ударить. Желательно всех. — Его вдруг заинтересовало казино? — брюнет саркастически протянул, закатывая глаза, — Я думал, он этажом выше. — омега тыкнул пальцем вверх. Как раз таки там, где элитные проститутки. Или «красивое сопровождение», как принято здесь их называть. Именно там зачастую он и был в такие большие встречи как эта, по крайней мере, в то время, когда ещё не нуждался в помощи сына и не втягивал его в сомнительные дела. И такое разнообразие было редко, и случалось по воле какой-то группы вышестоящих для общего развлечения. Там иногда можно было встретить до ужаса красивых омег, а учитывая падкость отца на красивых женщин — он мог пропадать там с самого вечера, до самого рассвета. И выходил он обычно с таких оргий под руку с замученным и раздражённым Акайо, который пытался нравоучительно достучаться до поплывшего мозга своего друга. Мидория предпочитал не смотреть на эту сторону отца. Хотя и знал о ней, наверное, больше, чем мать. А тут…? Казино? Точнее, там не только оно, разумеется. Бильярд, карты. Все пороки власть имущих цвели именно на этих двух этажах, и на «нижнем» обычно засиживались богатыми, а уходили с пустыми карманами, потому что в казино зарабатывает только само казино. Считалось, что такие увлечения показывают статус, а если с собой привести ещё и «красивое сопровождение»… То любой станет уважаемым человеком в глазах облизывающихся свиней. Но его отец не любил такие места и не любил тратить деньги, не умножая при этом капитал. Но, видимо, сейчас что-то поменялось? Это место падших и разочарованных в жизни. И тех, кто делает вид, что это не так. Вот что такое — казино. А поскольку сам Мидория ещё не достиг такого пика уныния — он тоже не появляется на этом этаже. В принципе — на любых, кроме основного. Его мутит от таких шумных мест. Непредсказуемых. — …Прошу вас, если вы увидите свою матушку… — вдруг прорубили его мыслью, и Мидория дёрнулся, — Не рубите сгоряча. — …Что вы имеете в виду…? — Просто прислушайтесь к этим словам. — покачав головой, Хори-сан будто говорил, что он сейчас уж точно ничего ему не расскажет, — Я желаю вам только хорошего, мистер Мидория. Кивнув на прощание и поклонившись — он ушёл, спускаясь по лестнице на этаж ниже, похоже, к его отцу. В целом, на таких больших и дорогих вечеринках — их обычно было четыре. Как бутерброд. С нормальной, свежей начинкой и заплесневевшим хлебом сверху и снизу. И тот, что был выше «Пристанища Венеры», назывался «Личной зоной». Там обычно отдыхали. Иногда сами, чаще с проститутками, когда хотелось «уединиться». Там было тихо. Стены не пропускали ни стонов, ни криков. Ни рыданий. Он бы сам не прочь там позависать в полном одиночестве, если бы только его неприметная персона не была бы такой приметной. А раньше он иногда сбегал туда. Его, конечно, с криками волокли обратно и читали нотации, но в тишине комнаты было лучше, чем с богатенькими сыночками и дочками, которые раздражали его одним лишь видом. Но место ему было среди них. «Пошёл сообщать о ней отцу? А есть ли смысл? Тому плевать, пока об этом не скажут в новостях. На всех ему плевать.» — постояв в коридоре, Изуку поёжился от внезапного холода, прошедшего по коже, и решил зайти в зал. — Он до жути странный. И нервный. — говорил себе под нос брюнет, стукая жевавшего альфу по плечу и одними губами заканчивая мысль, — Совершенно не похоже на того человека, которого я знаю. — хмурясь и обращаясь, — Тецу. — Что? — раздалось чавканье прямо ему в лицо, но, недовольно сморщившись, Мидория продолжил: — Разыщи мою маму. — Но я же твой телохранитель. — кинул невинный взор Камута, откусывая сочный куриный шашлычок. — Это приказ. — и омеге понравилось, что после этих слов взгляд помрачнел и стал более осознанным. — Понял. Потом к тебе? — парень поставил на место взятую ранее порцию мяса. — Да. «Но если Хори-сан нигде её не нашёл, то она может быть в… «личной зоне»?» Камута, быстро сглотнувший остатки украденных канапе — ушёл с его поля зрения, честно бросая свой пост, и отчего-то брюнету даже стало неуютно после такого мгновенного исчезновения. Словно из-за спины испарилась стена, на которую он всё время ненавязчиво облокачивался. Оглянувшись, Мидория выдохнул и хотел уйти сразу же, как отдал приказ, тоже отправляясь на поиски, ибо то, что его мама вот так неожиданно приехала сюда — наталкивает на неутешительные мысли. Но друзья, что смотрели на него, вынудили всё же сперва подойти к ним и сказать, что он уходит. — Изуку, случилось что-то срочное? Тебе, может, нужна помощь? — обычная фраза, не несущая в себе ничего кроме вежливого интереса, поэтому, кивнув на неё, он безэмоционально ответил: — Не надо оно вам. Всё нормально. Я сам разберусь. — он нашёл в себе силы улыбнуться, хотя в душе била тревога, а сердце колотилось в неизвестности, — Отдыхайте. «Куда мне стоит пойти в первую очередь? Она может быть даже на самых неожиданных этажах.» — хотя Изуку искренне не хотелось бы найти свою мать в полуобморочном состоянии в «Пристанище Венеры». Это его личное, более адекватное название зоне проституции и эскорта. Мельком он скосил взгляд. Возможно, это было ошибкой — смотреть на Бакуго перед тем, как уйти. Какой чёрт заставил его посмотреть в лаву, которая бурлила немым вопросом и явно сдерживала попытку схватить его за руку, останавливая, чтобы после спросить «Что случилось?» Но спросить уже не ради вопроса. А ради ответа. Брюнет почти смог отвести собственные глаза в сторону, дабы не думать о том, чтобы хоть что-то ответить на этот немой вопрос. Он не хотел говорить, душу терзали сомнения, а губы поджались в попытке закрыть себе к чёртовой матери рот. Это слишком непредсказуемая информация, которой он даже не владеет полностью и которая может вылиться во что угодно. Но… «Я идиот.» — что сможет сделать блондин, кроме как вымолвить слова поддержки? — Maman a disparu «Мама пропала». — сквозь зубы и с максимальным извращённым акцентом сказал омега, чтобы нельзя было даже догадаться, о чём он сказал. И, развернувшись, ушёл. Его нагнали в коридоре. И почему-то от этого на лице поселилась улыбка, не уместная сейчас, но самая искренняя из тех, что были в его арсенале. Наверное, он всё-таки желал, чтобы ему помогли сейчас. В этом непредвиденном бурлящем море — ему нужен был маяк, что поможет найти берег. Он терял его много раз, но конкретно в этот момент… Мидория посмотрел на серьёзное, бледное от света коридорных ламп лицо, и благодарно улыбнулся. Да, возможно, и на короткое мгновение… «Я смог его найти.» — нервно переминая руки, омега старался выровнять дыхание, хотя ощущал, что от этого дышит лишь чаще. Они пошли к верхним этажам, так как казино, он уверен, уже было взято под контроль. И там уже обнюхивался каждый метр на флёр цветочного амбре, полевого и свободного от ваз. Он сам никогда не мог с точностью разобрать, чем пахла его мама, но это всегда были цветы. От которых его не мучила аллергия, когда он вдыхал их запах. Когда он мог его вдыхать. — Разве не твой папаша должен этим заниматься? — злостно предположил блондин, перепрыгивая по две ступени. — Иди ему это скажи, ладно? — так же недовольно ответил брюнет, зыркая на смягчившееся личико, — Сейчас не время размышлять «кто и что должен». Мы должны найти мою маму и, возможно, она в «Личной зоне». — резко кивнув наверх, он поморщился, когда услышал запах сигарет. Вниз спускался какой-то пьяный парень, держа за талию двух девушек и настойчиво заигрывая с ними, получая кокетство в ответ лишь после того, как всунет им в лиф пару-тройку купюр. Он был прокуренный, и Бакуго, инстинктивно утаскивая Изуку к себе и закрывая его собой — предупреждающе зыркнул на него, когда тот хотел уже свистнуть Мидории. «Ходят ни себе, ни другим.» — промямлила уходящая туша, и омега удержал блондина от желания ударить того по роже. «Не сейчас.» — настойчиво прошептали на медное ухо, и альфа кивнул. — Извини, я… Просто переживаю за тебя. — виновато проговорил Бакуго, видя, как Мидория вновь продолжает подниматься, — Но с чего бы ей запираться в четырёх стенах, когда она любит быть у всех на виду? «А ты хорошо изучил её повадки.» — хмыкнув на такое заявление, Изуку остановился на третьем этаже, внимательно всматриваясь в диваны и с облегчением не видя там никого знакомого. — Если бы я мог читать её умозаключения, я бы тебе, возможно, рассказал. — парень пожал плечами, и Катцуки увидел, как его постигло облегчение и тот почти моментально посмотрел на лестницу, ведущую ещё выше. «Срывается с места, даже не поев. Уставший, видно, что измученный, и ищет ту, которая скорее всего спокойно смотрит сейчас телевизор.» — рассуждалось само собой, пока Бакуго послушно следовал за Мидорией по лестнице, обходя ещё одну явно растрёпанную парочку, идущую вниз с кокетливыми смешками одного из них. Их ждал гробовой этаж. С красным ковром, что вёл вглубь и множеством дверей по обеим сторонам, которые были либо наглухо закрыты на замок, либо приоткрыты для новых посетителей. Ночь стискивала своим тёмным приглушением узкую территорию пустого коридора, а свет от блеклых ламп создавал лишь мерцающие пятна в темноте, которые слепили и так напряжённые глаза. Мидория небрежно потёр их, уже наплевав на красоту своего макияжа. — Здесь так тихо. — вынес вердикт альфа, ступая вперёд и оглядываясь. Он ни разу не был в таких местах. В прошлом он предпочитал трахаться где-то подальше от состоятельных чучел. И даже такое удобное место не убедило его тогда поддаться искушению. — Впервые, что ли? Здесь великолепная шумоизоляция. — выплюнул омега, закатывая глаза и ступая по ковру, словно тысячу раз был здесь, — Вряд ли ты был в дешёвых борделях, но там стоны слышатся со всех сторон. Каждый шаг, даже самый беззвучный — звучал огромным топотом, на который Изуку непроизвольно морщился, словно провинившийся ребёнок, но продолжал идти, доходя в конце концов до полуоткрытых дверей молочного цвета и заглядывая в них на наличие нужного человека. Его мать не стала бы запираться. Потому что она — женщина театр. Она любит осознавать сам факт, что о ней беспокоятся и её ищут, и ей претит мысль знать, что её не найдут и бросят. И он уверен, что если бы у неё действительно возникло желание скрыться от него и ото всех, то она бы ни за что не приехала сюда, наводя такой переполох. Но она приехала. Судя по всему — к нему. — А ты откуда знаешь? — Рассказывали. — отмахнулся Изуку, оборачиваясь к спокойно идущему альфе, который так же заглядывал за дверные косяки, — Ты смотришь по правым дверям, я по левым. Если найдёшь её, то свисни. — Я не умею свистеть. — Изобрази подыхающую чайку тогда. — простодушно отбил омега, аккуратно приоткрывая новую дверь и тихо чертыхаясь. Проверять каждую дверь было муторно, но блондин ответственно всматривался в темноту, ловя малейшие напоминания человеческого силуэта и разочаровываясь, когда это были подушки или кресло. Закрытые двери он пропускал с непроницаемым лицом, прекрасно зная, что за ними у кого-то сейчас может быть дикий секс. Даже жаль, что стонов было не слышно, ведь тогда можно было бы поймать Мидорию на весьма щепетильной реакции… Но! Не об этом. Он должен сосредоточиться на этих греховных комнатушках, видящих и измены, и БДСМ, и, чего уж греха таить, наркотики и групповухи. Сам он не увлекался настолько разнообразными интимными играми, но наслышался в своё время от многих друзей, как это «круто и классно», «охуенно и сексуально» — вот так иногда забивать себе послерабочий вечер. Впрочем, из-за частоты таких низкосортных диалогов они и стали его бывшими друзьями. — Ты не думаешь, что она уже могла уехать отсюда? — прервался он, обращаясь к раздражённому, но отчаянно державшему себя в руках брюнету. Он впервые видит такое явное раздражение. — Вряд ли у неё есть увлечение кататься туда-сюда в вечернем платье, с укладкой и макияжем. — саркастично отметил он, глядя на мужчину и предвещая вопрос, доходчиво добавил, наклоняя голову, — То, что я её не видел не значит, что она изменяет своим принципам. — Я понял. — ухо тронули чьи-то стоны, слишком явные для такого молчаливого коридора. Катцуки повернулся на звуки, застывая перед выражением отвращения на лице Изуку, который лишь несколько секунд смотрел на чужие любовные утехи, закрывая дверь и идя к следующей. Он не сказал вслух ни слова, но на лицо легла тень некой обречённости перед тем, что он там увидел. И вместе с тем — смирения. На секунду остановившись перед следующей закрытой дверью — омега выдохнул, и Бакуго всё-таки спросил: — Что-то не то увидел? — Там человек. — он сделал паузу, — Женатый. Приехал сегодня без жены. — этих слов хватило, чтобы Бакуго понял, что такого было видно через ту щель, в которую смотрел брюнет секунд десять назад. Дальше повисло лишь молчание. Тянущее свои поганые руки между ними и вдоль увязшего в подобных грешках коридора. Здесь такое не редкость, да и человек этот знаком им обоим максимум лишь по фамилии, но напряжение ощущалось в разы острее, чем должно было быть. Двери открывались одна за другой, и едва ли комната обнаруживалась пустой — её раздражённо закрывали обратно. Бакуго видел, как с каждой новой неудачей Изуку теряет самообладание, стараясь оставаться с виду спокойным, но у самого уже дрожали руки от напряжения. А губы молчаливо открывались, что-то говоря и прищёлкивая после языком от досады. — Но вопрос в любом случае в другом… — Бакуго уже начал понимать, что вряд ли эта женщина сейчас здесь, — Кто мог её сюда провести, если не муж и сын? — Кто-то, с кем у неё хорошие отношения и кто не имеет постоянного партнёра. А также подходящего для неё возраста. — перечислил брюнет весьма спокойно для человека, у которого в глазах была жажда убийства, — Иначе они бы привлекли много внимания. — Есть соображения на этот счёт? — Я не буду пустословить. С каждой новой проверенной дверью — сердце билось чаще. Мидория не мог понять, где ещё могла быть его мать, если не здесь. На улице? На крыше? В каком углу этой многоэтажки?! Если бы не вся шайка-лейка развлекающихся персон, то он бы уже организовал искательную экспедицию по её душу. Но вопрос Бакуго был резонным. С кем у неё достаточно близкие отношения, чтобы прошмыгнуть на такую вечеринку? Тошинори. Подсказало ему сомнение и повторило ещё раз, когда он внутренне напрягся. Человек, который может полностью устроить её в финансовом плане. Это, несомненно, Яги. Только вот… разве она не боится гнева отца? Зачем она приехала с ним? Что имел в виду Хори-сан, когда говорил ему о том, чтобы он не рубил сгоряча, едва её увидит? «Может ли это «что-то» быть связано с мистером Тошинори?» — он вновь прикрыл пустой номер, оглядываясь на две оставшиеся на его стороне приоткрытые двери. Тошинори Яги — человек, который в прошлом был более успешен, чем сейчас. Хорошая, мягкая характером жена, судя по слухам, в которую он был безудержно влюблён. Сеть клубов, проданных после её ужасной смерти, дабы сохранить стойкость интернет-компании. Он почти потерял статус Главы семьи после того, как она умерла. Но смог восстановиться и спустя столько лет — вновь выйти в свет. Вполне возможно, что именно его — мать и выбрала себе как временную партию. Тем более что эти двое знали друг друга ещё до автомобильной катастрофы. Но всё равно, что-то не сходится. — Если её здесь нет, то она может быть… — он быстро метнул взгляд на карман, когда почувствовал телом вибрацию. — Пришло сообщение? Её нашли? — …Нет — Тогда что? Изуку неверяще смотрел в экран, хмыкая и прикрывая рукою глаза, пока его плечи сотрясались в беззвучном смехе. Обречённом, как если бы тот смеялся над своей же глупостью. — Она сама нашлась. — Катцуки удивлённо вскинул брови, после, нахмуриваясь, сжал кулаки. Что ж, это говорит само за себя. Ему даже объяснять ничего не нужно. — Эти её… мalditos juegos. Pero estaba realmente asustado. «…чёртовы игры. А я ведь действительно испугался.» — бегло читая глазами присланные строчки с местом, куда ему теперь следует прийти, он разочарованно вздохнул, — Valdría la pena… Valdría la pena adivinarlo. «Стоило бы… Стоило бы догадаться.» — он не успел вовремя прикусить язык, решив вспомнить второй иностранный. Стоило бы сохранить эти мысли просто мыслями, и мельком глядя на ещё больше нахмурившегося альфу — он только подтвердил для себя это. Стыдно-то как… Его обвели вокруг пальца, а он в это поверил без задней мысли, будто ему лет пять. Хотя разве постыдно для ребёнка доверять своей матери? Наверное, нет. «Это… итальянский? Нет. Испанский. Но почему он говорит на нём, если мы здесь одни…?» — мужчина подошёл ближе, но, вздрогнув, замер, слушая уже родной французский. — Les caméras. «Камеры.» — быстро отмазался брюнет, кивнув взглядом в ближайший угол. — Pensez-vous que vous pouvez nous entendre à cette distance? Et ceci est une zone personnelle, pourquoi une vidéo surveillance accrue? «Думаешь, с такого расстояния нас слышно? Да и это же личная зона, к чему тут повышенное видеонаблюдение?» — скорее всего здесь было много камер, однако с таким же успехом брюнет мог сказать то, что он сказал и на французском, и ничего бы не изменилось. Значит ли это, что он не хотел, чтобы Бакуго услышал об этом? — Les gens aiment rechercher les péchés de leur espèce. «Люди любят искать грехи в себе подобных.» — быстро идя к выходу из этого злополучного этажа, Изуку застучал туфлями по ступенями, едва не перепрыгивая их, — Пойдём. Я знаю, где она. — То есть после того, как она так с тобой… — хотелось сказать «поигралась», но мужчина прикусил язык, — …обошлась, ты пойдёшь к ней? — Noblesse oblige. — бросили в ответ мужчине, даже не зная, владеет ли альфа настолько хорошим уровнем языка, чтобы понять его. И, обернувшись всего на мгновение, Мидория ответил сам себе: да, он владеет. Похоже, французский Бакуго знал на одном уровне с ним. И почему-то эта мысль грела ему душу так, как будто он выпил пряное вино, подогретое специально для него. И специально для него — с добавлением мёда. Приятно было греть в нём мысль, что кто-то ещё — понимает его.

***

Для вечерних светских встреч всегда была арендована определённая часть здания. Один этаж или комплекс из четырёх, важно было, чтобы общее пространство, не занятое приглашёнными гостями, не заполнялось лишними суетливыми разговорами безымянных бизнесменов и пропитанным тяжёлым запахом табака и алкоголя. Здесь царила звонкая тишина, в которой даже его беззвучные, казалось бы, шаги казались громогласными. Лишь изредка слышались сквозь приглушённые их звуки — шорох персонала, бесшумно проникающего через пустоту, словно призраки, исчезая мгновенно в ступенях лестницы. — Она в этой комнате? — тихим голосом спросили у него сзади, пока он, сжимая кулаки, смотрел на закрытую дверь перед своим носом, — Ты хочешь, чтобы я зашёл с тобой? Мидория медленно развернулся к блондину, проходясь глазами по медному лицу, которое без малейшего сомнения говорило, что, если он пожелает, с ним не только зайдут, так ещё за него и скажут. И после секундной паузы, он кивнул, чтобы Бакуго всё же остался в коридоре и следил за тем, чтобы никто лишний не прознал за это. Сдержано кивнув, Катцуки ненавязчиво поцеловал его в лоб, шёпотом напоминая: — Ты можешь позвать меня в любое время, мой принц. Я рядом. — Я ценю это. Спасибо. — так же ответили ему, берясь за ручку и открывая дверь, заходя внутрь и слыша: — Ты входишь как призрак. — Изуку вздрогнул, видя спину женщины, которая сидела на диване перед лунным окном, — Испугал меня. Ты один? — Да, мам. — после этих слов дверь закрылась. Бакуго молча встал под дверью, подпирая стену и устало выдыхая, переводя взор на щель под дверью, где только что прошли такие привычные незаметные шажки. Милые и осторожные. Так почему родной матерью они были названы «призрачными»? «Что творится в твоей семье? Ты ведь сам уже знать не хочешь, Изуку.» — У меня ощущение, что будет какой-то пиздец… — произнёс в тишину Катцуки, опасливо замирая, когда слух уловил неожиданные отчётливые шаги, идущие со стороны лестницы. Руки, скрещённые на груди, стиснули кожу, а он раздражённо пропалил глазами темноту, из которой вышел высокий парень, удивлённо смотрящий на него. Он был запыхавшимся, явно пробежав не один этаж перед тем, как спуститься сюда. И глянув на альфу, как на что-то абсолютно невероятное, он неверяще проморгался, лишь после этого спрашивая чуть задыхавшимся голосом: — Мидория здесь…?