Мираж моих воспоминаний

Всё же это было неловко. Но он сам на это пошёл и отдавал себе трезвый отчёт в том, как это будет ощущаться на нём — любителе смокингов, костюмов и огромных слоёв одежды, чтобы ни одна часть его тела не была видна окружающим. Он и так постоянно собирал взгляды своими действиями и словами. Делать это ещё и телом — ставило бы его в безысходный тупик. Да и к тому же несмотря на то, что худи всё ещё было ему по колено — он надел под него велосипедки, которые всегда носил на большие мероприятия как сегодня. Это была его негласная привычка. Ибо он много ходил, и чем это вам не спорт? Прекрасный случай тренировать мышцы. Сейчас он переодевался в ванной, а не в чужой спальне, где основной стиль играл между минимализмом и нео-лофтом с подсветкой, бордовыми однотонными элементами интерьера и дизайнерской тёмно-серой вылепленной стеной у изголовья большой двуспальной кровати, которая насквозь пропахла бренди и отголосками медового шлейфа. Изуку дёрнулся, смотря на себя через зеркало в ванной и радуясь тому, что хоть велосипедок на первый взгляд видно не было — они добавляли ему уверенности в своих же нелогичных действиях. Он уже успел проклясть себя пару раз за свой длинный язык, но между тем и похвалить за смелость. В его голове даже не понятно было, что именно перевешивает чашу весов. «Выйти сейчас к нему вот так? Не слишком ли открыто?» — невольно в голове всплыл сон, где он так же стоял с «Бакуго» в открытой одежде, пока тот скользил руками и губами по его телу, даря ему дрожь, — «Чёрт! Не сейчас. Не хватало ещё возбудиться, упаси Дьявол. И всё же… Хоть нижняя часть ног и видна, но я не привык даже так ходить у кого-то на виду.» В дверь постучали и спросили, будет ли он чай, на что Изуку ответил согласием, быстро собираясь с духом и выходя из комнаты сперва робким, а после твёрдым шагом, быстро ступая ко звуку включённого электрического чайника. Он застал там потрясающую в своей неожиданности картину, когда Катцуки с лёгкой улыбкой игрался со змейкой, сменяя пальцы и попутно наливая в террариум еды и воды. Это умилило, но, молча подойдя ближе, Изуку с прикрытыми глазами присел, тихо наблюдая за идиллией и не желая её портить своими словами. Но мужчина прервал эту тишину первым, неожиданно подмечая и вгоняя омегу в краску: — Тебе идут короткие вещи. Потрясающе выглядишь в них. — Обычно говорят, что короткое — значит вульгарное. — спокойно пожав плечами, Изуку вспомнил слова своей матери об этом, которая приучала его к ношению длинных вещей едва ли не в пол. А потом жаловалась, что он не носит ничего открытого. — Лишь полные неуверенные в себе ублюдки говорят такое дерьмо. — привычно резковато сказал блондин, чем вызвал лёгкую улыбку брюнета, который понял, что сейчас мужчине с ним должно быть довольно неплохо, — Если тебе хоть раз такое говорили, то знай, что они пиздели тебе прямо в глаза. Рассматривая террариум и его жителя, который сейчас ползал со стола на мозолистые пальцы и обратно, Мидория и не заметил, как всё это время едва заметно улыбался, и что за этой улыбкой с необъяснимым счастьем и трепетом следил блондин, сдерживая своё внезапное желание запечатлеть этот момент на снимок. — Приму к сведению. — кивнул Изуку, наклоняя голову набок, — Ай всегда так долго спит? — Этот хитрец спит постоянно с того момента, как здесь обосновался. — усмехнулся альфа, демонстрируя Изуку сонного змея, который тут же перетёк на мягкую бледную кожу пальцев, оставляя мозоли с предыдущих в своём змеином прошлом. — Я ему порой даже завидую. Иметь столько сна — это истинное счастье. — В особенности, если после хорошего сна тебя ждёт тёплый родной дом, вкусная еда и солнце за окном. — поддержал Мидория, прекрасно зная, о чём он говорит, и прекрасно зная, что здесь его поняли как нельзя лучше. Они отчего-то довольно спокойно понимают скрытые смыслы друг друга. Сперва это злило и даже раздражало, но после оказалось полезным умением, и в нынешней ситуации между ними и их странными отношениями — спасало от излишних, возможно, слишком неловких или болезненных диалогов. — Тебе сделать молочный улун? — внезапно спросил Катцуки, чему Изуку сперва удивился, но после нерадиво вспомнил, что альфа обладает очень хорошей памятью. — У тебя он есть? Конечно. Я обожаю этот чай. — согласившись, Изуку не ожидал услышать простодушный ответ со спокойной улыбкой: — Я знаю, поэтому и купил его. — Заранее? — подняв бровь, Изуку с нежностью и усмешкой наблюдал, как Катцуки неловко причёсывает волосы, дабы те казались лучше, рассматривая своё отражение в маленькой зеркальной поверхности на столешнице. — Да… Как только узнал. Я не открывал его. — спокойно рассказывая, Катцуки обернулся лицом к брюнету, что сидел за барной стойкой, попутно открывая железную упаковку с чаем, — Подумал, что когда ты придёшь ко мне в гости, я открою его специально для тебя. — Это довольно… мило с твоей стороны. — уклончиво поблагодарив, Изуку отвёл взгляд. — Ничего особенного. Можешь подать сахар? — услышав просьбу, парень тут же бросил взгляд на сахарницу у себя, беря её в руки и подходя к мужчине. — Да, конечно. — Чёрт, если бы я знал, что тебе настолько идут мои вещи, я уже отдал бы тебе весь мой гардероб. — невольно оценивая своё худи на утончённом, но вполне подтянутом теле, Бакуго демонстративно закусил губу, за что легко получил локтем в бок. — Не могу же я оставить тебя в неглиже. Я не настолько жестокий. — подхватив настроение, Изуку рассыпал сахар по чашкам, по памяти вспоминая, сколько обычно альфа клал себе ложек. — Ох, поверь мне, я был бы не против. — аккуратно рассматривая чужие ноги, Катцуки всё же было интересно, действительно ли омега вышел к нему лишь в худи и белье? Отчего-то он был уверен, что омега — со всей своей смелостью, азартом и желанием победить — просто не пошёл бы на это. Он оказался прав. Едва ли чужие руки потянулись в расслаблении и худи чуть поднялось, как он тут же увидел край облегающей чёрной ткани вокруг верхней части бедра. Он решил промолчать, даря эту негласную победу в несуществующем споре омеге, который, растворившись в удовольствии, закрыл глаза, выдыхая: — Не сомневаюсь. Чай пахнет восхитительно. — Ты пахнешь лучше. — безмятежно развеяв эти слова по тишине, Катцуки глянул на парня, что недолго помолчал, после ответив: — …Ты тоже неплохо пахнешь. — …Что? — распахнутые глаза уставились на равнодушное лицо, что невинно хлопнуло ресницами и ответило: — Что? Давай пить. Чай готов. «Нет, погоди. Я же точно услышал.» Катцуки хотел остановить омегу в тот момент, когда он, оттолкнувшись от столешницы, побрёл за барную стойку с чашкой чая, но в этот момент его телефон зазвонил, и, чертыхнувшись, он поднял трубку, сразу же резко сгоняя всю злость на человека, который посмел разрушить ему такой интимный момент: — Очкарик, надеюсь, у тебя есть очень, блять, веская причина, чтобы сейчас отвлекать меня. Потому что если нет, то твои очки превратятся в невесть что с невъебической скоростью. — после этой фразы Изуку уже не особо вслушивался в то, что говорит мужчина и что ему отвечает, как он понял из прозвища и диалога, Иида. Потом у Бакуго, похоже, спросили про него, Мидорию, и тот, странно на него посмотрев и улыбнувшись, сказал, что всё ему передаст. Собственно говоря, ему так дословно ничего и не передали. Лишь сказали одеваться и выходить, ибо их пригласили в гости единственные женатые друг на друге люди в их разношёрстной компании. Интересен был ещё тот факт, что ни Урарака, ни тем более Тенья никогда не приглашали его в гости без очень веской на то причины. И то ли они так ценили его драгоценное внерабочее время, что смешным казалось даже в мыслях, то ли он удручал их своим безразличием ко всем диалогам за столом, что не касались работы даже косвенно. Он просто портил всем настроение. Но поскольку сказать ему в глаза это либо боялись, либо стеснялись, решение приняли более гибкое — убрать его с глаз долой. И как воспитанный человек, чему он уже давно не радуется, Мидория ничего не предъявлял. Ему и неинтересно было. У него свои заботы, за которые он получает деньги, а то, за что он их не получает — должно хотя бы приносить ему удовольствие. Здесь его не было. Они спустились к парковке довольно быстро, так же быстро, как омега переоделся в ванной в свой парадный костюм, говоря Катцуки, что он не будет вновь переодеваться в его спальне. И это вовсе не потому, что там всё пропахло альфой. Нет. Не поэтому. Просто ему некомфортно. На этом всё. Он думал, что они подойдут либо к его, либо к жёлтой машине мужчины, которая блистала своим корпусом уже издалека, знатно выделяясь на фоне чёрных и серых, впрочем, под стать своему хозяину. Катцуки тоже был сам по себе достаточно яркой наружности, и если бы он обладал сносным характером с остальными, то наверняка уже был бы женат. С этими мыслями он автоматом свернул за Бакуго в сторону гаражей, на что насупился и задал вопрос, получив неудовлетворительный ответ: — Сейчас увидишь. Я хотел показать его позже, но сейчас лучшее время. Поедем на нём. — на ком «на нём» альфа сказать не удосужился, а Изуку лишь недовольно пошёл следом, внимательно смотря по сторонам и на всякий случай запоминая дорогу. — Гараж? У тебя есть тайная машина, о которой я не знаю, и ты решил продемонстрировать мне её, когда нас ждут те четверо с явно огромными новостями, потому что в ином случае нас с тобой явно не позвали бы? — он смотрел, как Бакуго внимательно анализирует его слова, усмехается им и хмыкает: — Было бы замечательно, но там немного не машина. Да и насчёт этих придурошных… — мужчина начал открывать замок, и он звякнул, — У меня нет ни малейшего желания ехать к ним. Мне абсолютно не интересно, что у них там стряслось и почему мы как ебаные супермены должны ехать с тобой хер знает куда к дому женатиков. Мне намного больше импонировала мысль остаться с тобой дома и провести охуенно время. — Ну, новости, вероятно, серьёзные, раз даже меня позвали. — он поймал вскинутую светлую бровь, которая у альфы была лишь чуть темнее волос и смотрелась очень необычно, — Да. Меня на такие мероприятия зовут в последнюю очередь, ведь я зарекомендовал себя не очень. Не удивляйся, я ведь достаточно скудный собеседник. — Насколько я знаю — нет. — воспротивился блондин, останавливаясь у уже открытого гаража, но с ещё закрытыми воротами. — На их темы — да. Но я не жалуюсь, ведь меня добровольно избавили от лишней траты времени. — простодушно пожав плечами, Мидория вдохнул свежий воздух. Понемногу начинало клонить к вечеру, из-за чего на улице становилось намного более комфортно, чем когда он стоял под палящим солнцем и прищуром наблюдал то за отцом, то за гостями, то за полуспящими тараканами в своей голове, которые отказывались работать сверхурочно ещё один день. Если сравнивать то, что было сегодня днём, и то, что он чувствует теперь, то это небо и земля, которым друг друга никогда не достичь. Сейчас было комфортно, неспешно и спокойно. Он обожает именно такую атмосферу. Когда до тебя доходит свет закатного оранжево-синего солнца, а тёплый ветер мельтешит между волос, с резвостью играя с ними и с твоими одеждами. Даже гул заводящихся машин, что порой уезжали с парковки, не мог разрушить это умиротворение, когда уже и ему самому хотелось наплевать на долг и воспитание и никуда не ехать. Тем более что-то ему подсказывало, что эта новость никак на него не повлияет. — С их стороны это достаточно хуёвое отношение к «другу». — размеренный голос оказался ближе, чем ожидалось, и с заката в конце парковки Изуку обернулся к мужчине, что кавычками подчеркнул свои слова, — Ведь у них дружба дружеская за дружбой. — Да ладно, Дьявол, кого это волнует? Пусть делают, что хотят, пока это не вредит моим интересам. — равнодушно махнув рукой, омега не имел желания обсуждать, что, кто и как к нему относится. Это лишняя трата времени. — А если начнёт? — Будем разговаривать по-другому. — Интересно, как? — Катцуки приблизился к чужому лицу, хитро улыбаясь и не теряя усмешку даже после поспешного вопроса: — Открывай ворота, или мы тут вечность стоять будем? — и ему открыли, сразу же включая внутри свет и показывая блестящий корпус транспорта, — Это что…? Мотоцикл? Твой? Альфа пропустил его первым, звеня ключами и прикрывая дверь, одновременно с этим с некой гордой улыбкой отвечая: — А чей же, если мои ключи открыли этот гараж? — Впервые слышу, чтобы ты умел ездить на этой шайтан-машине. — с нервной ухмылкой сказал парень, оборачиваясь к блондину на секунду, а после вновь рассматривая тёмно-красный корпус. Сам Мидория никогда не катался на мотоцикле. Его друзья больше любили, как и он сам, автомобили, а такие «машины» не прижились в их округе гонщиков, и вскоре вообще были ими позабыты. Изуку не мог поверить, что Бакуго умеет ездить на этом. Здесь роль играло даже не то, что он был как-то предвзят к мужчине. Нет. Скорее он попросту не ожидал, что тот имеет такую страсть. А ещё, судя по всему, Мидории сегодня предстоит испытать эту «страсть» на себе. Это слегка будоражило нервы, и улыбка предвкушения сама по себе расползалась по лицу, когда омега рассматривал металлические конструкции, невероятно отполированные и блестящие даже в свете обычной электрической лампы. — Ты никогда не ездил? — Не представлялось возможности. Я больше по авто, желательно гоночным. — правдиво ответил он, не прикасаясь лишний раз к мотоциклу и лишь внимательно его рассматривая. — Тогда сегодня будет твой первый раз. — каким-то игривым тоном пробасил Катцуки, подходя к коробкам и вытаскивая оттуда два шлема, один из которых был в пыли, — У меня как раз есть второй шлем, правда, его протереть надо, ибо я почти не ездил с кем-то. Изуку удивился, когда, протерев шлем, Бакуго отдал ему первый, который изначально был чистым, а себе забрал второй. Это разлило по венам непонятное тепло, а пальцы, которыми он нечаянно столкнулся с ладонью мужчины, тут же обдало жаром и лёгким покалыванием. Руки стали ватными, из-за чего омеге с усилием приходилось держать тяжесть в руках, хотя, в сущности, никакого дискомфорта по весу она ему не предоставляла. Решив отбросить эти мысли, он поспешил сделать то, в чём он почти профессионал. Сменить тему диалога. — А как же завлекание омег пафосной позой у ночного клуба в дыме сигарет? — крутя в руках данный ему шлем, Изуку усмехнулся, поднимая лукавый взгляд. Он был уверен, что на альфу многие клали глаз и кладут до сих пор, потому что иначе и быть не может. По меркам того, что Изуку наблюдал в своей жизни, Бакуго — один из самых адекватных мужчин на его памяти. Даже с его характером. Хотя лично для Мидории этот характер проблемы не создаёт. Ему даже нравится такой темперамент. — Избавь меня от этого. Они обычно в таких приглашениях не нуждались. — недовольно прищёлкнув языком, альфа закатил глаза. — Неужели все подходили сами? — удивился парень, пытаясь разобраться со шлемом самостоятельно, но ожидаемо осторожничая, боясь его сломать. — Почти. — Катцуки улыбнулся его действиям, подходя и помогая надеть его ему на голову, после закрепляя и поднимая стекло так, что были видны лишь до сих пор ярко накрашенные угольными стрелками глаза. «Хочу поцеловать.» — пронеслось в голове и было задушено. — Так вот почему тебя так покачнуло, когда я отказался? — неожиданно промелькнувшее понимание вызвало у Мидории хитрый прищур, принадлежавший будто змее, что наконец нашла свою жертву. — …Ты немного другой случай. — уклонившись от прямого ответа и не имея возможности больше терпеть, Катцуки просто закрыл стекло шлема, слыша, как оттуда доносится приглушённый голос: — Только не говори, что я особенный, серьёзно. — фраза быстро сменилась, и Изуку повернул голову к мотоциклу, — Да и вообще ладно. Закрыли тему. Нам ехать надо. Транспорт был вывезен из гаража, который был закрыт с уже выключенным электричеством и с виду напоминал какую-то титановую военную базу, а не обычный гараж со светящимся номером «10» в углу. Мотоцикл свободно стоял благодаря боковой подножке, и Катцуки уже видел, как его десятый раз обходит омега, не зная, как подступиться. — Но ты ведь хочешь об этом поговорить? — ухмыльнулся Бакуго, видя, как Изуку аккуратно и неуверенно стоит возле транспорта и ждёт, пока альфа сядет первым. — Не то чтобы. Да и я не люблю говорить, когда знаю, что меня где-то ждут. — ответил брюнет, с поднятой бровью смотря, как вместо ожидаемого действия мужчина подходит к нему. — Нас и так ждут расспросы, почему мы приехали вдвоём. — А не похуй ли? — со смешком спросил Катцуки, тоже надевая шлем и поднимая своё стекло. За ним повторил и Изуку, разобравшись, как это делать, чтобы ничего не сломать. — Кому как. У меня вообще-то безупречная репутация отчаянного трудоголика с каменным сердцем и ледяным лицом. — важно проговорил омега с прикрытыми глазами, а после лукаво посмотрел на альфу, — Не планирую портить. — Но она тебе не нравится. С улыбкой, но вкрадчиво наклонился к чужим глазам блондин настолько, насколько это было возможно из-за шлема, и улыбнулся, нежно кладя руки на талию омеги, чувствуя, как тот вздрогнул и распахнул глаза. Брюнета подняли и одним движением, слегка неловко из-за неумения этого делать, посадили на место пассажира, но Катцуки лишь понимающе поднял уголки губ. Мидория изумительно выглядел на его мотоцикле. — Мне много чего не нравится. — смущённо отводя взор изумрудов и пожимая плечами, он смотрел, как естественно Бакуго залезал на место водителя. Будто он очень часто ездил на этом железном коне. — Увлекательно тогда то, что ты всё равно всё терпишь. — снимая боковую подножку и ставя обе ноги на держатели, Катцуки свёл брови к переносице, настраивая управление. — Когда вокруг аквариум смысл искать океан? Надо бежать из аквариума. — на ходу сочинив, Изуку выдохнул, вновь закрывая стекло и неуверенно застывая перед непростым выбором. — Ты заговорил своими цитатами? Не похоже на классиков. — усмехнулся альфа, ожидая, пока его торс оплетут чужие руки, но этого не случалось, пока он не повернул голову назад. — Я тоже классик отчасти. — смущённый голос и застывшая поза брюнета сама по себе всё объясняла, поэтому мужчина лишь тихо стал давать инструкции со влюблённой улыбкой. Мидории же было неловко. Хоть умом он и понимал, что это лишь в целях безопасности, но заставить себя крепко обнять мужчину стоило ему усилий. Аккуратно просовывая руки по бокам крепкого торса, Изуку поверхностно положил руки сверху рубашки и застёгнутого на все пуговицы пиджака. Они постояли в таком положении с секунду, пока мужская рука не прижала его руки ближе, поглаживая, а низкий голос не сказал: — Держись крепче. Чем крепче, тем лучше. — и Изуку взялся, всё ещё не прижимаясь всем телом к спине, но уже ощутимо чувствуя под своими пальцами чужие мышцы. — Поехали. «Частично из-за подобного я и не жалую мотоциклы.» — они тронулись и, медленно выехав с парковки, помчались по трассе, мастерски обгоняя машины на пути. Пришлось прижаться. Как бы неловко ему не было, но у Мидории просто не оставалось другого выбора, при учёте, конечно, что он не хочет улететь с пассажирского сиденья, например, на тротуар. Он старался не двигаться, чтобы лишний раз не мешать Катцуки управлять мотоциклом, как Бакуго и советовал, и молчал всё время поездки, дабы не отвлекать. Они даже проезжали его дом, что отдало странным чувством, ведь если вспомнить, то Изуку уже был в квартире блондина той ночью, когда случайно «сбил» его, внезапно вышедшего пьяным на проезжую часть. Тогда, когда он уезжал, у него не было сил смотреть, насколько далеко от него живёт очередной заурядный мужчина. А теперь они стали ближе, чем он мог себе тогда представить. Застывая на месте и радуясь, что его никто не узнаёт благодаря шлему, Изуку неосознанно сделал глубокий вдох, замечая, что постоянно медовый запах альфы, который всегда с ним был сладостно-паточным, сейчас превратился скорее в медовое бренди, изрядно перемешанное с водкой. Именно таким был запах мужчины, когда вокруг них были люди. Впрочем, в этом плане Изуку прекрасно мог его понять, ведь он сам частенько менял свой запах, скорее уже не обдумывая это, на более терпкий в рабочее время. Для него сейчас он был именно таковым. С тех пор, когда они выехали из парковки. И возможно, именно поэтому он мельком услышал от Бакуго, пока они ехали, что тот захотел выпить амаретто. — Это здесь? А наши женатики хорошо устроились. — ухмыльнувшись, Катцуки смотрел на постройку, ожидая, пока омега положит шлем и подойдёт к нему, что он и сделал. — Я удивлён, что за столько лет адрес не поменялся. Хотя там живёт Иида… Он в целом не любит изменения в таких вещах. — рассуждал Изуку, хмурясь на предстоящий «серьёзный» диалог и показывая альфе дорогу. — Ты никогда здесь не был? — Не люблю кататься по гостям. Хотелось сказать, что к нему он как раз кататься любит, причём в любой удобный случай и день, но Изуку задушил в зародыше эту шутку, которая могла сейчас вылиться в то, что на почве флирта они так и не дошли бы до двери. Ему отчасти нравились их полуромантичные-полудружеские разговоры, однако в них альфа всегда любил к нему прикасаться или смешивать их запахи, что выбивало из обычного состояния холодного человека. Хотя был ли он холодным? Для остальных, вероятно, да. Они поднялись на лифте и позвонили в дверь, сразу же слыша лёгкий топот и радостные визги. Настроение у обоих упало к нулю, и они переглянулись. «Ещё не поздно уехать, Брокколи. Давай сбежим.» «Побойся кого бы то ни было, нас же всё равно найдут.» — Вы уже приехали! Ну наконец-то! Мы вас заждались! — пролепетала Урарака, впуская их в квартиру, где из гостиной на них уже смотрели пришедшие друзья, сидя на по виду мягком ковре под котацу с коричневым тяжёлым одеялом. Разделять такое настроение не было сил, но Изуку вынудил себя улыбнуться, быстро проходя внутрь и садясь чуть поодаль от чересчур перевозбуждённых Денки и Очако, которые между собой, похоже, новость уже обсудили, но молчали до последнего. И похоже, новость связана именно с семьёй Теньи и Урараки, хотя та и взяла его фамилию, но в уме Изуку всё ещё любит считать её «Ураракой». Иида, похоже, тоже знал детали, но молчал, ожидая, пока жена решится сказать то, ради чего они с Бакуго ехали едва ли не через весь город. Хотя ему ли жаловаться, если он добровольно согласился на эту авантюру? Ему предложили кофе и желейных медведей, так что жаловаться теперь вообще было бы верхом неприличия, учитывая, что его главные нужды так быстро закрыли без единого вопроса. Если бы ещё Катцуки не таскал у него медвежат, было бы вообще всё идеально. — Хватит таскать у меня медведей. — решил прошептать Изуку, когда мужская рука в его пакете стала мелькать слишком часто, — Возьми червяков. Вон лежат. — Медведи вкуснее. — так же тихо ответил блондин, которого тешила вся эта конспирация. — Кто тебе сказал такую несусветную ложь? — возмутился Изуку, вскинув бровь и сразу же реагируя на недовольный тон подруги, что до сих пор в неловкости теребила своё худи, при этом смотря на него в упор: — Мидория, можно, пожалуйста, я буду говорить? — Очако нахмурилась, ибо её изрядно отвлекал этот шёпот, учитывая, что она и так была на нервах. «Круглолицая? Чё за мина такая? Ты чего наезжаешь на него на пустом месте?» — Катцуки не особо любил вливаться в омежьи разборки отчасти потому, что не его это дело, и люди могут разобраться и без его угрожающей ауры на фоне, но здесь промолчать он не смог. — Вы просто так долго молчали, что я уже начал его объедать. Если будете молчать так же — объем и вас. — пожал плечами Бакуго, скрываясь в простодушии, но предупредительно зыркнув на омег, а после и на Киришиму с Иидой, который молча уставился на него. Он не хотел бы продолжать, и, похоже, Изуку прекрасно это понял, поскольку, выдохнув и закинув в рот медведя, лишь взмахнул рукой, по привычке кивая головой, будто отдавая дозволение рабочему: — Пожалуйста, мне не жаль. Говори. — И что это за тон… — проныл Каминари, стукая себя по лбу. Непоколебимый тон изредка проскальзывал у Мидории и раньше, однако в те далёкие дни это было редкостью да и больше чем-то комичным и рассматривалось как «смотрите, какой деловой стал», но теперь карты слегка иные. Каждый раз, когда он слышал этот тон, видел лёд в знакомых его душе лесных глазах, внутри него самого будто что-то замерзало. Эти движения, которые напоминали марионеточную куклу, которая всегда двигается по определённому алгоритму, и эти губы, что всегда поддерживали дежурную улыбку среди людей, но так быстро и небрежно стряхивали её, меняя на истинное хладнокровие. Веяло фальшью. Чувствовалось, что это всё ненастоящее. Раньше он был другим. Абсолютно другим. А сейчас вместо того трудолюбивого, но яркого и горящего своей идеей омеги — Каминари видел айсберг, что застыл в живом человеке и, похоже, комфортно в нём обосновался. Он любил Изуку. Он его уважал и считал одним из своих близких людей, но сейчас, иногда смотря на него, он не мог понять, как омега мог так сильно измениться за те пять лет, что от него не было ни слуху, ни духу. Хотя меняться он стал ещё раньше. И отдаляться от них также. Они стали слишком разными, и это видно уже сейчас, но почему-то никто из них не найдёт в себе сил начать об этом диалог. — Денки, ничего страшного. Я хотела всем вам рассказать очень важную новость. — остановила его рукой шатенка, собираясь с духом. «Надо будет домой тоже зайти купить медведей и сок. И сахар ещё. О, и, наверное, хлеб.» — размышлял Изуку, не имея желания тратить время на ожидание одной несчастной фразы впустую. Тем более что он начинал догадываться, о чём поведает им омега. — Иида уже знает, и я не сдержалась и рассказала Денки первому. — неловко улыбнулась девушка, чувствуя, как Каминари её приобнимает в поддержке. Она взглянула на Изуку, который проницательно смотрел на неё, ожидая фразы. Она была рада, что они все здесь. И что он здесь тоже. «По-хорошему ещё нужно купить в кофемашину кофе и молоко, иначе капучино я буду пить только во снах вместе с сидящим там Бакуго.» — хотелось выдохнуть, но Изуку сдержался, иначе его заинтересованное лицо дало бы трещину. — Это немного волнующе, надеюсь, вы простите меня за это… — протянула девушка, пока у Изуку уже постепенно начинал дёргаться глаз, как стручок на виолончели. Он не любил такие долгие прелюдии. В его понимании им есть место, если бы кто-то над кем-то захотел поиздеваться, но сейчас они вроде бы не в такой картине Шекспира, а значит, это всё-таки не предумышленный хитроумный трюк, чтобы вывести его последнюю нервную клетку на фокстрот. Он уже подозревал, о чём будет говорить девушка. Ведь если вспомнить хотя бы тот случай с заказным тортом из кондитерской в три часа ночи, за который Тенья ему в ноги кланялся ещё неделю, то всё потихоньку прорисовывается. Очако никогда не была капризной из-за того, что с детства привыкла довольствоваться тем, что дали, поэтому сложить два плюс два, для знающего основы биологии, и понять, что это гормоны, было нетрудно. Это была лишь догадка, но если прибавить срок женитьбы этих двоих и желание иметь детей, то всё становится едва ли не прозрачным. Он просто ждёт с полутёплым взглядом, когда же она произнесёт вслух то, что он уже знает. «Надо сказать Эмили, чтобы она записала меня на приём к отцовскому врачу. Иначе не пробьёшься… На моей памяти там всегда были такие огромные очереди к нему.» — не вовремя пронеслось в голове, но Изуку даже не дрогнул. Неуместные мысли — это часть его натуры, и с ними уже поздно бороться. Да и зачем бороться с тем, что держит тебя на плаву от скорой возможной алкогольной зависимости? А что? Шинсо на него уже давно по этому поводу недобро смотрит. — Я хотела сказать… мы с Иидой ждём ребёнка! Я беременна! — наконец произнесла девушка, и Мидория едва заметно выдохнул, однако Бакуго, сидящий рядом, это заметил. «Отлично. Я был прав. Теперь нужно нормально их поздравить, а не как будто я зол, что меня отвлекли от работы. А то в следующий раз даже на такую новость не пригласят.» — накручивать себя Изуку умел всегда, причём с завидным успехом, пока Киришима хлопал в ладоши и поздравлял первым. — Воу! Поздравляю вас! — Пупсы, вы быстро размножаетесь. Надеюсь, малой вырастет адекватнее вас. — Бакуго в его голове получил №1 за самое экстраординарное поздравление в мире. Остальные лишь посмеялись с этого. «Правдоподобно, Изуку. Слышишь? Правдоподобно. Не вздумай думать о чём-то грустном опять. Ты и так сплошной сгусток разочарования.» — вдохнув побольше воздуха, омега улыбнулся, наклоняя голову набок. — Я искренне вас поздравляю с этим. Какой срок? — Спасибо, Изуку! Двенадцать недель. Мы поздно узнали. — Это уже срок. Скоро можно будет узнать пол ребёнка. — задумчиво хмыкнув, он поджал губы, пока они не стали улыбкой, — Я уверен, что у каждого из вас есть предпочтения. Кого хотите, мальчика или девочку? «Альфу или омегу? Хотя в их случае это не так уж и важно. Вряд ли Тенья гонится за наследником. Да и ребёнку лучше будет, если от него ничего не будут ожидать.» — отметил про себя Изуку, сразу же слыша лёгкий урок Очако и видя её смущённый вид. — Ну что ты, Изуку! Мы даже не думали об этом! — Разве? Ну что ж, ещё есть время. — он неопределённо пожал плечами, чувствуя, как сзади спины появилась чья-то рука, и на секунду обернувшись, понял, что это был блондин. Тот кивнул ему и придвинулся ближе, из-за чего омеге было удобнее почувствовать успокаивающий мёд, что быстро окутал его со всех сторон, но при этом, видимо, не был особо слышен остальным. Мысленно поблагодарив за это, Изуку уже предвкушал их новый диалог, где Бакуго спрашивал бы его об этом. «Надеюсь, это все новости? У меня плохо получается поддерживать такую искреннюю радость в обществе.» — лёгкий скрежет зубов и пронизывающий взгляд едва ли не выдал его, но благо громкая фраза Урараки выбила его из этого состояния крайне вовремя. До того, как медовый взор Денки начал всматриваться в его лицо. И что он только там нашёл? — Предлагаю отметить это десертом! За будущего малыша! — Обычно за такое пьют. — услужливо напомнил Мидория, надеясь выпить хоть глоток вина. — Пиздецки согласен. — поддержал его блондин, выступая чуть вперёд и якобы ограждая его от уже слышного негодования омег. Сегодня, как и обычно, они руководили настроением большинства. — Бакуго! Мидория! Два сапога пара. — нарочито насупившись, Каминари лукаво сощурился. — Предпочитаю кожаные туфли. — встрял Изуку, кивая так же, как и в первый раз. — Кроссовки. — кивнул блондин. Оба были несусветно рады, когда их, пусть и с огромной вежливостью, но выпроводили из квартиры, сотни раз извиняясь за то, что отвлекли их, бедных, от работы или от наслаждения компанией друг друга. Насчёт последнего у обоих дёрнулся глаз, но сказать что-то эдакое беременной женщине — язык не повернулся, так что, услужливо кивнув, они встали в коридоре, как болванчики, слыша, как поворачивается замок в двери. — Нехило так они нас выгнали, Брокколи. Я даже не знал, что эти глистоподобные могут так себя вести. — брызнул альфа, жалея, что их выводил не Тенья, ведь в этом случае тот знатно получил бы по шапке за такое «гостеприимство». Возможно, именно поэтому их и выводила Урарака. — Да ладно тебе, будто мы были особо против. — пожал плечами Изуку, подходя к лифту и нажимая на кнопку вызова. — Нам рассказали самое важное. Мелочи пусть обсуждают сами. — И давно они уже так себя ведут с тобой? — осторожно спросил мужчина, заходя с брюнетом в лифт и замечая, что там стояло зеркало в их полный рост. Точнее зеркалом служила противоположная от входа в лифт стена. — Ты думаешь, я считаю? Так вот нет. — губы расползлись в насмешливости, а глаза поднялись на счётчик этажей, который светил красными цифрами прямо над дверью лифта, — Если бы я вёл счёт, то это было бы слишком муторным занятием обиженного на весь мир человека, не думаешь? Катцуки неопределённо пожал плечами, вовсе не считая подобный список неугодных и предрасположенных к быстрой расправе людей — чем-то плохим. Он сам такой ведёт. В голове, правда, это не мешает ему в случае чего вспоминать, где и кто насрал ему в жизни в самый подходящий момент, чтобы слегка «приукрасить» жизнь этого человека в худшую сторону. У него это получается само по себе и не вызывает лишнего напряжения. Скорее наоборот. Он ловит от этого дикое садистское наслаждение. — Но просто не думаю, что в самом начале дружбы у вас было всё так хуёво. — ответил он, выходя из лифта вторым и учтиво уступая омеге, ступая чуть позади, — Вот мне и интересно, когда всё пошло по наклонной. Он совсем немного наклонился к чужой щеке и поймал застеклённый взгляд брюнета, который смотрел как будто в пустоту, хмурясь и изредка бегая глазами по двору жилого комплекса. Когда они уже вышли из новенькой подъездной двери, на улице играли дети. Резвились, кричали, строили воздушные замки фантазий, в которых жили сами и писали свою историю про спасение и похищение, про злодеев и героев и, возможно, про кого-то ещё. Это привело омегу в чувство, и он, чуть отойдя от двери, упёрся взором на малышей, сморщивая нос и поджимая губы. Бакуго молча встал рядом, смотря на детей и ухмыляясь, когда кто-то начинал кого-то дубасить лопаткой для песка в отместку за испорченный песочный кулич. Красота маслом. — Я не помню… Когда я открывал компанию, мы общались нормально, но постепенно моё присутствие стало их обременять? И я принял решение не мозолить им лишний раз глаза и лучше работать в это время. — размеренно отвечал Изуку, обдумав решение всё-таки поведать об этом альфе, не видя смысла скрывать такую глупость, ни на что не влияющую сейчас, — Не знаю, как они там это восприняли, но что-то подсказывает мне, что они обиделись на меня за это, но промолчали. А у меня не было лишних эмоциональных ресурсов, чтобы контролировать ещё и это. — он пожал плечами и хмыкнул, когда дети начали играть в догонялки. Это что-то напоминало ему. Точнее, кого-то. — Когда я пришёл в эту компанию… — начал Катцуки, думая, что сейчас вполне уместно поддержать омегу чем-то подобным, — Я подумал, что они сумасшедшие. — он услышал лёгкий смешок, — И я оказался прав. Они слишком энергичные и порой даже не разумные в этом. Самый сдержанный там очкарик, но даже он не сильно справляется с той вакханалией, что там творится. Они постоянно ходили куда-то гулять, веселиться, порой даже не выполняя рабочие обязанности в срок. Здесь я больше о Дерьмоволосом говорю. — уточнил он, видя, что чужие радужки чуть посветлели. Это вызвало счастливую улыбку. — Киришима может так себя вести? Я думал, он, наоборот, крайне исполнительный. — удивился Изуку, оборачиваясь и встречаясь с алым пламенем. — О-о-о, ты плохо знаешь это Нашествие полоумных. — энергично проговорил Катцуки, пытаясь быть ближе к Мидории настолько, насколько это позволяет улица и крики детей на ней. — Я удивлён, как он вообще руководил компанией до меня, потому что расширяться мы начали лишь тогда, когда я принялся работать с ним. — Он не особо любит руководить. Характер у него хоть и твёрдый, но не особо лидерский. Да и компанию эту он не особо-то и любит. — с горечью выдохнул омега, сравнивая себя и Эйджиро и находя на удивление достаточно схожестей, впрочем, именно за счёт них они и стали в какой-то мере друзьями. Они похожи. — Я уверен, что он с удовольствием пошёл бы в историю и стал преподавать её студентам в каком-то ведущем университете, если бы не мечты его родителей. Бакуго аккуратно провёл пальцами руки по бледном подбородку, поддевая его и медленно поворачивая в свою сторону, сразу же ловя на себе максимально удивлённый взгляд цвета джунглей. Хотя сейчас этот полузадумчивый взгляд был настолько глубок, что он вполне мог спутать в нём игру света и тени, будто бы действительно видя там тропические дождевые лианы. — Как и ты с удовольствием стал бы профессиональным гонщиком? — Да, что-то вроде этого. — слегка заторможено ответил Мидория, не вырываясь из руки и лишь переводя взгляд на детский смех, который вновь заставил его сердце сжаться, болезненно дырявя грудную клетку. Катцуки не хотел отводить от этого взгляд и был вовсе не рад этой всепоглощающей тоске и мрачности, что поселилась в глубине чужого взора. Но между тем просто не имел в себе сил сказать что-то по этому поводу, давая Изуку возможность подумать о чём-то своём и отключиться от него. Он лишь молча стоял рядом, гладя бархатную на ощупь щёку и постепенно обнимая брюнета руками, кладя их на талию. Они молчали, но в этой тишине Катцуки будто слышал слова. Он в который раз опустил взгляд на глаза и в удивлении заметил, как там накопились слёзы. — Хэй… — осторожно позвал он, не находя подходящих слов, чтобы успокоить омегу рядом, и просто крепче сжимая его в объятиях, будто защищая со всех сторон. — Ты меня раздавишь. — донёсся печальный, но твёрдый голос, а взгляд высох, как ни в чём не бывало, после чего Изуку повернулся к мужчине. Тот, не теряя времени, приблизился, целуя в макушку и погружаясь в копну густых волос. Постепенно стало ощутимо, как омега успокаивается и даже неловко обнимает его в ответ, пряча взор в чём-то незначительном. «Что же случилось…» — нахмурился блондин, слыша всё ещё кислую вишню от столь желанной шеи и видя слегка похолодевшие в оставшейся влаге глаза.

***

Осень тогда была очень пасмурной. Это был первый год его заключения, за который он уже успел с кем-то подружиться, а с кем-то нажить себе врагов, но сейчас это никак не трогало его мечущуюся из угла в угол омежью сущность, что была готова рвать волосы на себе и на всех вокруг, искреннее не понимая, что сейчас ей будет правильнее сделать, чтобы в будущем не пожалеть о выборе. Но шутка была в том, что пожалеть он мог в любом случае. А жалеть о таком поступке точно не хотелось. Не тогда, когда от его рук может пострадать ни в чём неповинное дитя, мать которого опрометчиво оставила его одного на этой земле и отошла в мир иной этой ночью, наложив на себя руки и написав ему записку, где прямо говорилось, кому в руки теперь переходит забота о её единственном сыне — Акиро. И женщина, которую сегодня Мидория нашёл первым, повешенную собственноручно в подсобке — попросила об этом его — Мидорию. То ли как старого друга, то ли как того самого надёжного человека, который в случае любой задницы подстрахует, смело выйдет на линию огня и защитит остальных своей спиной. Но это было не важно. Важно было то, что от него ожидают решения, а в детском крыле именно его ждёт трёхлетний малыш, который ещё даже не знает, что его матери больше нет и что он её больше никогда не увидит. Мидория обернулся на входную дверь в его собственную камеру, что поприветствовала его железным блеском, и, выдохнув, твёрдо пошёл к ней, чувствуя, как с каждым шагом земля уходит из-под ног.