Держи меня, Земля

      «Хрустальный» в понедельник двадцать восьмого марта заполнился шикарными букетами, прекрасными подарками и разноцветными шариками. День рождение олимпийской чемпионки… Саша, явившись на тренировку, задумчиво прошла через настоящую оранжерею. И слишком сладко щёлкнуло цветочными нотами вначале по носу, потом по голове, затем и по груди. Приторный запах заставлял дышать глубже и тяжелее. Сашка понятия не имела о том, как Аня провела дни в Саранске на кубке Первого канала. Трусова не злилась, не ревновала, не обижалась, а, честно говоря, просто боялась. Да, опасалась узнать что-то неприятное. Потому ничего не писала Щербаковой в период разлуки. Знала, что будет не в состоянии перенести очередные болезненные новости от Анечки. Или, что Саше казалось не менее испытывающим вариантом, отправить Анюте сообщение, а вместо ответа получить молчание. Преодолев дурманящее фойе, Сашка подумала и о том, что Аню отныне вряд ли получится часто видеть. График занятий совпадать перестал. И если строго следовать новому расписанию, то встречи с «феечкой» и вовсе не случится. Теперь очень легко избежать личного общения, которое, по-видимому, готово закончиться абсолютно непредсказуемым образом. А оно ещё не закончилось?       Трусова отчего-то растягивала время пребывания на катке в этот день. Медленно переодевалась и тщательно разминалась, беспрестанно посматривая на дверь. Долго каталась и, отработав нужные элементы, наматывала круги, машинально поглядывая за бортики и на калитку. Как-то потерянно выползла со льда самая последняя, когда заливочная машина почти въехала на арену. Саша, опустив отчаявшийся взор, смиренно направилась к выходу. Когда она пробиралась через центральное помещение, в котором воздух к концу дня сделался неимоверно спёртым от благоухания цветов, то ощутила, что задержись она здесь на хотя бы на секунду, то несомненно получит приступ головокружения. И Сашка… Она просто остановилась посередине. Поддалась влекущему и одновременно невыносимому аромату. В каком-то беспамятстве вынула телефон и, не перечитывая заранее набранные строки, отправила Щербаковой сообщение. «Анюта, поздравляю тебя с восемнадцатилетием. Ты выросла замечательной девушкой. Умненькой и красивенькой, воспитанной и понимающей, ласковой и милой. Принцессой! А принцессы… они всегда становятся счастливыми. Пожалуйста, будь счастливой и ты…».       Синие галочки выскочили под строкой раньше, чем Саша успела перечитать своё поздравление. Уже прочитала… «Ракета» тут же сжалась. Через миг наоборот нервно дёрнулась. Быстро заблокировала экран. Смотреть на него стало нестерпимо. Словно глядела Трусова в очи самой Ани. Такие выразительные. С фирменной ласковой и проницательной хитринкой, присущей только ей одной. Сашке часто думалось о том, что взор Щербаковой способен видеть человека насквозь. Сканировать чужие мысли и воспоминания. Такая, вероятнее всего, выдуманная способность Анечки вызывала в Саше ощущения какой-то уязвимости и слабости. Собственной заурядности и простоты. Трусова от переизбытка странных эмоций захотела и вовсе отключить смартфон. Спрятаться. Но… Входящий вызов. Саша в оцепенении уставилась на экран и замерла. Застыла в тревожном предчувствии. Что хочет сказать Щербакова? Звонит по телефону… Наверное, что-то важное. Трусова, задержав дыхание, еле-еле заставила себя поднести аппарат к уху и вымолвить первое слово. — Привет. — Здравствуй. Спасибо за поздравление! Мне очень приятно. — Пожалуйста. Ты сейчас… с родственниками? — Да, мы всегда отмечаем дни рождения в кругу семьи. — Как дорога? — Терпимо! Не очень люблю поезда, потому что жутко боюсь проспать нужную станцию! — А самочувствие? — Измотанное. Много событий и эмоций! Я устала. Но это поправимо! — А настроение? — После мартини сделалось значительно веселее! — Ох, зачем, Аня… — Всего три глотка в честь праздника! Больше не буду, обещаю! — Хорошо… Приедешь завтра на тренировку? — Приеду! Первого апреля будет шоу. Нужно готовиться! — Я дождусь тебя. Не поеду сразу домой. — Правда? — Конечно. — Саш, я очень скучаю по тебе… — Я скучаю сильнее, Ань… — А вот и нет! — А вот и да! — С тебя, кстати, подарок! — А такой подарок, какой был в прошлом году… тебе понравится?       Анюта куснула нижнюю губу, припоминая чувственный поцелуй с Сашкой в Стокгольме на давно минувшем чемпионате мира, и со смущением пролепетала: «Очень…».       Низкий и грубоватый тембр Сашки часто воспринимался убедительно и весомо. И мало кто догадывался о том, что обладательница такого магического голоса волнуется или боится в тот или иной момент. Тем более, если при разговоре человек только слушал, не имея возможности видеть сопутствующие речи мимику или жесты. Тревожилась Саша от незнания. Виделись ли Аня и Женя? Как прошла встреча? Что было между молодыми людьми на свидании? Во время ссоры Щербакова изъявила конкретное и чёткое желание: обрести надёжные, взрослые и полноценные отношения. Такое заявление, конечно, поначалу расстроило рыжеволосую девчонку. Но позднее Саша почувствовала за собой вину: она сама довела Анюту до подобного решения постоянными просьбами о расставании или грубыми спорами. Отныне Анечка отдалилась и, судя по всему, стала обращать внимание и на других симпатичных людей вокруг. И Трусовой от происходящего становилось всё более одиноко, тоскливо и горько.       Аня была очень увлечена беседой с Сашкой. Эмоции. И только когда кликнула по красной трубочке, осознала, что не поинтересовалась настроением и делами собеседницы. Не успела задать никаких вопросов. Или… не захотела? Так. Стоп. Анечка встряхнула головой и снова взглянула на сообщение, которое отправила Саша. На поздравление. Оно воспринималось именинницей с сентиментальными и радостными чувствами. Однако, как Анюта осознала только сейчас, несло в себе и какую-то меланхолию. «Пожалуйста, стань счастливой и ты…», — олимпийская чемпионка повторно перечитала строчку и погрузилась в неоднозначные рассуждения. Предложение вызвало в Щербаковой какие-то подозрения и смятение. Почему Сашка выразилась таким образом? Поэтично, но печально… Трусова, отправив эти слова, как будто полагалась на то, что счастье Аня вынуждена искать или ждать самостоятельно. Не надеясь и не полагаясь на пассию! Саша словно выражала влюблённость и одновременно… отпускала Анечку.       Вывод заставил Щербакову даже побледнеть от изумления. Приподнятое настроение несомненно омрачилось, освобождая место недосказанности и печали. Аня прикоснулась пальцами к губам, которые совсем недавно вспоминали приятную близость с Сашкой. Что же такое происходит… Кажется, есть смысл попробовать развеять сомнения через лучшую подругу. «Даша, привет. Скажи, пожалуйста, ты что-нибудь говорила Саше о Жене?». «Привет! Слушай, лично я Сашке не говорила о нём, ибо не думаю, что ей такое бы понравилось… А что? И вообще, как прошла встреча ним? Ты ничего мне не ответила тогда!». «Мы посидели в кафе и поболтали, а потом я одна пошла в гостиницу. Продолжать встречаться с ним мне не захотелось…». «Я предполагала, что свидание с Женькой закончится ничем… И слава Богу! А с Сашей что? Почему спрашиваешь?». «С Сашей… не знаю. Мы сейчас очень хорошо поговорили по телефону. Так мило и спокойно. Только поздравление, которое она мне до этого отправила… Оно слишком красивое и какое-то грустное что ли…». «Как это? Что именно тебя смутило?». «Она пожелала мне стать счастливой…» «Опять негативные мысли! Ты должна думать только о том, что она по тебе скучала и ждала твоего возвращения! И я это подтверждаю, потому что видела состояние Сашки! То, как она страдала без тебя! Поэтому немедленно перестань тревожиться и просто отдыхай сегодня, а вот завтра!». «Да, скорее бы завтра… Наверное, я придумала что-то лишнее. Ты права. Даша, вот умеешь подбодрить! Спасибо тебе большое…».       Если к хореографическому залу Трусова проявляла обычное отношение, а в прошлом и прохладное, то в помещение для физической подготовки Саша всегда шла с большим желанием. Тренажёры, снаряды, и прочее спортивное оборудование для упражнений составляли отличную компанию ловкой и выносливой девчонке. Поддержание формы составляло не только пользу, но и удовольствие для Сашки. Поэтому, если позволяли обстоятельства, в зал зеленоглазая могла зайти и любое свободное время. Даже после тренировки, как, например, и в настоящий момент.       «Ракета» задержала взор на турнике, и дерзко застегнув олимпийку, ухватилась за металлическую перекладину. Размашистые и эффектные подтягивания сменялись одно за другим, прерываясь лишь отрывистыми захватами воздуха. Последний рывок. Саша опустилась вниз и потрясла кистями для расслабления. Руки напряглись от приличной нагрузки. Трусова принялась восстанавливать дыхание и заодно разминаться, вышагивая по прорезиненной поверхности. Да натолкнулась довольно деловым после упражнений и в тоже время обаятельным взглядом на знакомую худенькую фигурку. Аня… Сашка, остановившись, отправила спутнице приветливую, пусть и застеснявшуюся ухмылочку. Смотрелась брюнетка невероятно трогательной: румяное личико, взбудораженный взгляд, робкая улыбка. Именно такая аристократичная и милая Анечка украла сердце «русской ракеты»… Однажды и навсегда. — Привет, Ань… — мягко пробормотала Саша, любуясь прекрасной Щербаковой. — Здравствуй, Саш… — негромко ответила одиннадцатиклассница, едва ли не затерявшись в изумрудном тумане. — Давно ты за мной наблюдаешь? — Трусова загадочно наклонила голову в бок, мечтая вновь почувствовать тающий медовый взгляд. — Нет! Совсем недолго! Наверное, одну минутку или две! Просто не стала отвлекать от такого… сложного занятия! — Анюта наивно оправдывалась высоким и быстрым голоском. — Подтягивания не особо жалуешь, да? Не припомню, чтобы ты висела на турнике, а это полезное дело. Может быть, хочешь попробовать? — Сашка внесла предложение, когда Аня, явно желающая продолжить общение, подошла к ней. — Ой, что ты! Только не это! Стараюсь его за метр обходить! — Это просто и занятно! Я тебе обязательно помогу, давай! — Саша, я совсем не умею! Ты чего? Не надо! — Один разочек, пожалуйста! Попробуй, м? Я буду тебя… поддерживать! — Обещаешь? — Не сомневайся! Я с тобой! Сразу поймаю, если что! — На ручки? — Конечно!       Аня охотно поддалась на уговоры и, встав под перекладину, подняла не особо уверенный взгляд. Саша разместилась напротив спутницы с более сосредоточенным видом. И стоило Анечке подпрыгнуть для того, чтобы ухватиться за жердь, как «ракета» технично приподняла Щербакову от пола. Аня только и успела то ли пискнуть от умиления, то ли хихикнуть от неожиданности. Издать максимально забавный и очаровательный звук. Едва коснувшись подбородком снаряда, она моментально провалилась прямиком в объятия Сашки. Такие надёжные и тёплые… — Как ты, котёнок? — спросила Трусова, исследуя заботливым взором «феечку». — Замечательно… — промямлила Анюта и посильнее обняла возлюбленную. — Понравилось? — Саша мягко погладила Щербакову по спине. — Угу. Очень… — романтично протянула брюнетка, придвигаясь ближе к телу «ракеты». — Я не хочу тебя отпускать… — Саша расставила ноги шире для устойчивости, ведь держать приходилось и себя, и слабеющую Анюту. — Прости меня, пожалуйста за прошлое. Я во многом была неправа и теперь раскаиваюсь. — Прощаю. Надеюсь, и ты меня извинишь за колкие и неприятные слова, которые я говорила тебе из-за беспомощности, — призналась Аня и с сожалением поглядела на спутницу. — Ты мне очень нужна. — И я не могу без тебя.       Сашка притронулась к локонам Анечки, коснувшись и её бархатной щеки. Длинные ресницы олимпийской чемпионки завораживающе трепетали, как и чуть распахнувшиеся губы. Щербакова медленно, но довольно раскованно подалась навстречу, обнимая возлюбленную крепче. Сердце Трусовой заколотилось быстрее, когда Аня прижалась вплотную. Прислонилась грудью и как-то томно посмотрела. Слишком тяжело и откровенно. Завлекательно. Саша наклонилась к Анюте с поцелуем. Поначалу лёгким и совершенно ненавязчивым. Однако сама Щербакова его продлила. Она углубляла касания губ и языка, соблазнительно выдыхая от чувственных действий. Затем завела ладони под одежду Сашки, с наслаждением гладя пальцами пресс и спину. Нежно проскользнула и к её груди, жадно захватывая вечно исчезающий воздух. Саша слабо простонала и прижала возлюбленную к себе в порыве. Аня смутилась своего поведения и приостановилась. Со стыдом уткнулась куда-то в шею «ракеты» и тихонечко рассмеялась. — Что я делаю… Прости меня, пожалуйста. — Так не хочу, чтобы ты останавливалась…       Камила была на подходе к спортивному залу, чтобы размяться перед предстоящим занятием на льду. Девушка готовилась вот-вот зайти в помещение, как вдруг кто-то схватил её за кисть и оттащил с дороги. Валиева удивилась, но послушно откинулась к стене возле входа. Даша с таинственным выражением лица заглянула во внутрь и, убедившись, что что парочка поглощена лишь друг другом, аккуратно прикрыла дверь. — Что там такое случилось? — «девочка на шаре» застыла, стараясь не шевелиться и не дышать. — Тсс! Там… примирение! — шутливо ответила Усачёва, продолжая машинально прислонять сверстницу к опоре. — Аня и Саша? Разговаривают что ли? — озадаченно уточнила Ками, испытывая позабытое, но приятное давление, исходившее от контакта с Дашкой. — Ну, почти разговаривают! Ах… — Даша невольно подпитывала любопытство приятельницы размытыми предложениями. — Мне стало очень интересно… Дай поглядеть, а? — попросила Камила и собралась было вытянуть гибкие руки из пальцев собеседницы. — Ладно! Только осторожно! Чтобы они ничего не заметили! — согласилась девятиклассница и, не отпуская пальчики подружки, подпустила Валиеву к удобной наблюдательной позиции.       Валиева прислонилась к дверному косяку и приступила к подсматриванию за коллегами. Дашка с чудной мимикой следила за эмоциями Ками. Но вместо ожидаемых восторга или смеха, Усачёва заметила на красивом лице Камилы чрезмерную серьёзность и даже печаль. — Ты против отношений Ани и Сашки? — как-то тускло проговорила Даша, прижимаясь к стене уже возле Валиевой. — Нет. Ни в коем случае! Я совсем не против. Наоборот! Просто… — суетливо пробормотала Камила обернувшись и, в конце концов, выдернула ладонь. Не без нерва. — Почему тогда тебе стало нехорошо? — Усачёва пристально посмотрела в огорчённые глаза напротив. — Не хочу думать, что это зависть. Плохое чувство. Бесполезное и болезненное. Не знаю… — пояснила Ками и провела влажной от пота рукой по бедру. — А сейчас… тебе получше? — спросила Дашка и снова взялась за ладонь Валиевой. Более смело и осознанно.       Камила не смогла вымолвить в ответ и слова, а лишь дольше привычного поглядела на Дашу. Словно хотела того, чтобы сверстница разглядела в её чёрных очах правду. Истину. Смысл. Как если бы в ночном небе человек случайно, но радостно и желанно обнаружил бы звёзды.       На горизонте показался Морис. Парень двигался чуть развязно и подпевал хорошо известную песню, которая звучала в наушниках. Он никого вокруг не видел, ибо с увлечением пялился в телефон. Пятнадцатилетние девчушки моментально расцепили пальчики. Камила сделалась красного цвета, а Дашка заливисто рассмеялась. — Не видишь? Там занято! — бойко выдала Усачёва и, эффектно раскинув конечности в стороны, преградила путь юноше. — Туда очередь что ли? — спросил Квителашвили, освобождая уши, и замер на полпути в растерянности. — Очередь! Разворачивайся обратно и приходи потом! — Валиева подключилась к сцене и поравнялась с Дашей. — Эм, я оставил там скакалку. Пустите меня, — фигурист был настроен решительно и зашагал напролом. — Ни за что! — в один голос крикнули девочки и с оглушительными визгами, накинулись на Мориса.       Вскоре из зала неторопливо и беспечно выплыли довольные Сашка и Анечка. Щербакова мгновенно сообразила что к чему, потому сразу, пусть и наивно, но запряталась за статную пассию. — Ой, из-за нас уже и другие страдают! Как неловко… — Не они мучаются, а мы! Вечно что-то или кто-то жаждут нам помешать… — И это правда. А вообще, в принципе, Камила и Даша вполне себе счастливыми выглядят! — Естественно! Наконец-то! Не прошло и года! Давно пора! — В смысле?

***

      Весна понеслась стремительным и живым потоком. Дни, как молодой и бурный ручей, недавно вскрывшийся ото льда и преодолевший стужу, оголтело мчались вдаль. Этот ручей пробивал русло будущему и оставлял позади прошлое. Конечно, он регулярно натыкался на подводные камни или едва вписывался в витиеватые излучины, но по-прежнему двигался лишь вдаль.       В водовороте событий и обстоятельств кружилась и Щербакова. Постоянные дороги, насыщенные занятия, новые встречи — неделя для Ани неслась словно в тумане: таинственно, расплывчато и незаметно. Фигуристка то воздушно порхала по льду, то с трудом удерживалась от падения. То бесконечно смеялась и болтала с подругами, то внезапно и задумчиво затихала. То непрерывно и жадно глядела на Сашу издали, то сковано отводила очи вблизи. А когда окружающие замечали в поведении Щербаковой мечтательность и противоречивость, то удивлялись — как это было не похоже на ранее рассудительную и рациональную Анечку. Подружки порой приставали с расспросами, а тренеры многозначительно пересматривались. Но брюнетка лишь загадочно улыбалась, артистично и ловко уходя от каких-либо объяснений.       По натуре деятельной, обязательной и ответственной девушке было непросто сидеть на одно месте или увиливать от мероприятий и подводить окружающих. Олимпийская чемпионка исполнительно и усердно пыталась успеть везде и всюду: школа и непростые домашние задания, насыщенные тренировки и ледовые представления, общественные дела и дорогая семья. Аня трудилась с удовольствием, но почти на износ, нещадно тратя скромное здоровье и ограниченные силы. Она совсем себя не берегла, отчего в итоге окончательно ослабла. Хрупкий организм не был предназначен для испытывающего образа жизни, потому периодически давал ожидаемый, но всегда коварный сбой: то голова загудит, то температура подпрыгнет, то суставы заболят, но кашель подступит…       Вот и на очередном шоу, наверное, в Минске, Анюта чувствовала себя неудовлетворительно, однако плохое самочувствие афишировать отказывалась и умело скрывала недомогание. Чтобы не давить на жалость людей и никого не беспокоить. Играла что ли. Но во благо. Старательно откатала программы, вежливо раздала автографы и сфотографировалась с болельщиками, добродушно пообщалась с коллегами. А потом, в отеле, умывалась холодной водой напряжёнными от истощения руками и глядела на бледное и осунувшееся лицо.              Неспешно и инертно вернувшись в комнату номера, кареглазая застала Сашку. — Как здорово, что ты здесь и не спишь… Я соскучилась… — Щербакова буквально подползла к Саше. — Ты… еле стоишь! — бдительно отметила Трусова и усадила «феечку» напротив себя прямо на просторный стол. — Заболела?! Дай лоб потрогать! — Если только совсем немножечко! Это ерунда. Не переживай, прошу. Я почти в порядке, — пролепетала Аня и вяло, но настойчиво поволочила Трусова на себя. — Но ты выглядишь такой вымотанной… — Саша заговорила значительно тише и ниже, очутившись достаточно близко к брюнетке.       Девушки неравнодушно посмотрели друг на друга, а после отвели полыхающие взгляды и принялись просто шептаться. Анечка чертила какой-то замысловатый узор на плече пассии и устало улыбалась. Сашка ласково гладила выпирающие лопатки и тонкую талию возлюбленной. Поднимала пальцы по притягательной фигуре Ани, нежно огибая её формы. «Феечка» почувствовала, как сердце наравне с животом терпко заныли. Запросили продолжения… Потому девушка подвинулась на край стола и податливо раздвинула ноги, подпуская Трусову к себе. Саша прижалась бёдрами и животом вплотную к телу Анюты, которое отдавало жаром и трепетом. Анечка зажмурилась от удовольствия и, часто дыша прямо в губы Трусовой, просто обняла её. — Аня… — шепнула Сашка. — М? — промурчала Анюта. — «Я люблю тебя»… — проговорила «ракета», утопая в медовом взгляде. — Когда мы в последний раз говорили это друг другу?..       Хм, когда Аня в последний раз слышала такие слова от Саши? Они действительно звучали, да? Ну конечно! Что за сомнения! И всё же Щербакова вот так с ходу не могла припомнить, когда и где она слышала признание в любви от Трусовой. Нет, у Сашки всегда получалось демонстрировать симпатию, уделять внимание и проявлять заботу. Просто другими, не менее действенными способами. Анечка привыкла именно к такой Саше — действенной. Слова, объяснения, признания — это скорее про Аню, не про Сашу. Потому сейчас, когда Анюта сидела на столе перед спутницей в столь открытой и немного беспомощной позе, фраза Трусовой вызвала какой-то холодок организму.       Поцелуй. Он вышел неловким и шумным. Сама Аня ненамеренно, но сделала его таким. Вначале как-то неудачно вдохнула перед прикосновениям к устам Саши, отчего сразу начала торопиться и странно трястись. Дрожала вся Анечка, её мягкие губы, которые будто ловили что-то ускользающее, её худенькие кисти, которые скакали по спине Сашки, её стройные ножки, которые сжимались и двигались. Щербакова стойко ощущала, что её обычно послушное и понятное тело, ведёт себя слишком неподвластно. Совершенно не слушает разум и действует своенравно и распущено.                    Господи, почему Анюта не могла привыкнуть к такому отклику на близость? Может быть, дело в Трусовой? Иногда инстинктивное желание становилось настолько диким, что справиться с собой было невозможно. Но и отдаваться этому давящему, ноющему, приятному и именно поэтому крайне желанному натиску… было страшно. Аня боялась и ранее. Всегда. Думала, что она и Саша просто не были готовы по тем или иным причинам.       Вначале Щербакова оправдывалась недостаточной близостью отношений, потом спортивной борьбой и вытекающей из неё жёсткостью, затем возникшими ссорами и недопониманием, а вот теперь дело в… Ну, сейчас дело в том, что!.. Кажется, именно сегодня Аня осознала, что опасается не близости, как таковой, а Сашки. Боится стать окончательно от неё зависимой, боится отдаться и не получить желаемое в ответ, боится, что Саша снова уйдёт. И на этот раз унесёт с собой что-то бесценное и невозвратное.       То, без чего Анечка уже точно задохнётся.       Чёрт, и почему всё вышло из-под контроля и безрассудно полетело под откос? Анюта ухватилась руками за столешницу и смахнула вниз пару вещей. — Ты… в порядке? — Саша думала притронуться к Щербаковой, но повременила с затеей для того, чтобы не разволновать её ещё больше. — Да. Просто лучше опуститься… — Аня сомкнула бёдра и слезла со стола. — На земле, ну, точнее, на полу спокойнее.       Она подняла упавшие предметы и поставила на прежнее место. Ровно и аккуратно. — Устали мы просто. Я еле встала сегодня. Не могла понять, кто я и где. Вообще, плохо сплю в последнее время. Нервно. — Да, я заметила это… А что тебе всё-таки приснилось, Саша? Ты почему-то не захотела мне рассказывать утром. — Сон про нас. Странный и… грустный. Ещё расстроишься. Не надо лучше.       Сашка меланхолично отошла в сторону и присела на кровать, немного отвернувшись. — Поделись. Мне интересно…       Анечка залезла на постель вслед за Трусовой и, подтянув себя на коленях, затаилась за её спиной. — Это просто воображение… — Всё равно расскажи. Пожалуйста, м?       Саша длительно вздохнула и немного опустила голову, как бы собираясь с мыслями и силами.       «Он, скорее всего, про будущее. Далёкое. Плетусь я по какому-то торговому центру. Вокруг полно посетителей. А я иду одна и говорю по телефону. Как-то прохладно и отрывисто. Наотмашь. Вдруг налетает на меня девчушка. Маленькая совсем. Лет пять. В каштановых локонах бантик. На худеньком тельце платьице. В ручках игрушечный мишка. Я перед ней на корточки присаживаюсь и говорю: «Ой, прости, принцесса!». Девочка помалкивает, только игрушку ближе прижимает. И глазками карими хлопает. Взгляд умный, даже взрослый не по годам. Но ласковый и милый. Я дальше спрашиваю: «Кто это у тебя?». Она наконец бормочет: «Мишка Рилаккума…». Вот, значит, как. Замечаю и то, какой у юного чуда чистый и высокий голосок. Упрямо интересуюсь дальше: «А откуда он у тебя?». Девчоночка отвечает: «Мне его подарили…». Я не унимаюсь с расспросами: «Кто же?». Дошкольница продолжает говорить: «Моя м…». Как вдруг с места срывается, за мою спину бежит и к кому-то родному или близкому на руки бросается. А я, понимаешь, я так и сижу. Как окаменевшая. Не могу пошевелиться. Безумно хочу обернуться, и жутко боюсь. Потому что знаю, позади ты…». — Вот. Такой сон… — пояснила Трусова и, аккуратно обернувшись, посмотрела на реакцию Анюты.       Аня углубила кулаки в плед и с угнетением уставилась на его рисунок. Саша заметила, что и выражение лица брюнетки приобрело мрачный оттенок. И отчего? Сашка подумала о Жене. Она не догадывалась о том, что произошло между Щербаковой и Семененко. Но и приставать к Анечке с допросами или с подозрениями никак не хотелось. И с Дашей был уговор молчать. Пусть Трусова и продолжала думать о случившемся. Иногда. Ну, часто. Чёрт, постоянно… — Извини меня… Это просто глупый сон. Вымысел и неправда! Не принимай близко к сердцу!       Аня не торопилась отвечать. Нет, связь с молодым человеком завершилась. Вот только чувство вины ещё витало внутри Ани. Как она не пыталась ему противиться девушка, как не старалась сочинять для себя оправдание. Это была бессмысленная и пустая встреча. Всё! Но Саша… Она ведь ничего не знает про это… свидание? — Саша, когда я ездила на кубок Первого канала, то… — Ладно, неважно… — Как… — Что бы там не произошло — это прошлое! — Но… — Нет. Не говори мне ничего. — Постой, погоди! Выслушай.       Анюта прижалась к Сашке со спины, потому что «ракета», судя по всему, собиралась отодвинуться или встать. — Я ходила с Женей Семененко в кафе. Отправилась я туда, чтобы задеть тебя, но в итоге едва ли не погибла сама! — тошно проговорила Щербакова, сжимая одежду на животе Трусовой. — Да, я позволила ему флиртовать и притрагиваться! А после целую ночь почти рыдала! Понимая, что никто мне не заменит тебя! И ещё… — она стиснула футболку собеседницы до такой степени, что кисти одолело онемение. — Тише… — Саша приложила ладони к рукам Анечки, которые сделались какими-то железными: холодными и жёсткими. — Не нужно сильно волноваться. Ничего… Ничего страшного.       Аня поджала губы и тяжко выдохнула носом, намереваясь продолжить и другую, не менее терзающую мысль. — Когда ты внезапно ушла два года назад… Я пожелала тебе провалить тройной аксель. Представляешь? Видимо, действительно прокляла его. Единожды и навсегда.