Держи меня, Земля

      «А если котёнок поцарапает или укусит, что будешь делать?», — вроде бы и серьёзно, но с нотой лукавства спросила Аня, следуя за возлюбленной.       Поцелуй Саши не заставил себя ждать и сразу затмил посторонние мысли Щербаковой. Она развернулась и обняла её за плечи, продолжая движение по комнате. Сашка, не разрывая касания губ и поддаваясь напору Анечки, села на постель. Брюнетка перебросила ногу и забралась на колени спутницы. Трусова принялась трепетно и одновременно жадно касаться тела Ани, не упуская ни единого изгиба бёдер, талии, груди… Заводила пальцы под одежду и трогала Анюту везде, где только могла и хотела. Возбуждающие движения Сашки заводили Щербакову всё больше, отчего она полностью повалила её на кровать.       Когда Аня нависла сверху, пронзая опьяневшим и хищным взглядом, то её каштановые пряди скатились не шею Саши самым соблазнительным образом. Анечка склонилась к лицу Трусовой, приподнимая таз от её бёдер, и посмотрела в изумруды. Настолько глубоко и томно, что Сашка перестала нормально дышать от волнения и восторга. Она прикоснулась к тёмным волосам и переместила на одну сторону. Потом медленно запустила ладонь под брюки Анюты, крайне нежно притронувшись к нижнему белью. Щербакова замерла от непередаваемых ощущений. Как-то напряглась и изящно прогнулась. Саша положила руку на спину «феечки» приблизила девушку почти вплотную к себе. Порозовевший лик Анечки излучал беспокойство и нетерпение…       Трусова стала аккуратно надавливать пальцами между ног возлюбленной и дышать ей в открытое ухо. Аня, стиснув зубы, терпко пискнула от удовольствия. Затем Трусова задвигала кистью чуть более раскованно и чувственно, определяя под тканью влажный бугорок. Анюта припала к губам Сашки, пряча в них вырывающийся наружу всхлип. «Ракета» принялась неторопливо ласкать клитор, заодно продолжая и поцелуй. И Щербаковой ничего не оставалось, как зажмурить глаза и… просто ныть. Совсем тихонько, порой даже жалобно и высоко. Но если пальцы Саши соскальзывали или начинали двигаться быстрее, Анечка звучала иначе. Громче, откровеннее, жарче. Она… стонала. И Сашку эта страстная мелодия сводила с ума.       Вскоре Аня внезапно грузно присела, тормозя начатое и зажимая руку Трусовой собой. Отстранилась и просто поглядела. Туманно и отчего-то немного печально. Другим, непривычным взглядом. В нём по-прежнему горело бескрайнее желание, но появилось какое-то смятение что ли. — Я люблю тебя… — еле вымолвила Анечка через обсохшие от частого дыхания губы. — Ты впервые мне это сказала… — Саша сосредоточила плывущий взор и прикоснулась ладонью к горячей щеке Щербаковой. — И это длится уже почти года два… — Анюта старалась не шевелиться для того, чтобы присмирить безумно приятные, но утихающие ощущения внизу живота. — Господи, Аня… — Саша приподнялась и, осторожно вынув кисть, опустила ноги на пол. — Как себя чувствуешь? Что с тобой такое?       Беззащитная Анечка сидела на бёдрах возлюбленной и урывками вздрагивала от ещё бушующих внутри чувств и впечатлений. — Мне замечательно. Так тепло и приятно. Слишком. Особенно, ну, там… Внизу… — «феечка» очаровательно сглотнула от смущения и взялась за предплечья Сашки. — Тебе точно не было больно? — уточнила Саша и мельком взглянула на свои пальцы, которые чуть онемели и слиплись. — Что ты! Конечно, нет! Всё, что ты делала — это было просто божественно… — Анечка вновь застенчиво улыбнулась, пусть и с приличным истощением. — А ты… Ты уже этим занималась когда-нибудь? — Нет… — искренне ответила Трусова и обняла возлюбленную. — Ничего подобного у меня никогда не было. — И у меня всё точно так же… — Анюта расслабленно выдохнула и вплотную прижалась к телу Саши. — Жаль, что сегодня у нас мало времени. И условия такие… Неподходящие что ли. Родители могут вот-вот прийти… — пробормотала Сашка, поглаживая затихающую понемногу Аню. — Да… И очень завтра важный день. Произвольная программа… — послушно согласилась Щербакова. — Мы успеем это сделать. Непременно…       Ночью Аня долго не могла уснуть и нервно вертелась в постели. То сгибала, то выпрямляла ногу, которая предательски болела. Правда ныло не только колено — ныла и грудь. Отношения с Сашей развивались настолько стремительно и страстно, что вызывали не только радость, но и тревогу. Юное и восприимчивое сердце девушки горело опасным пламенем. И у этого огня были только две дороги: бережно греть тело и освещать путь, либо обернуться разрушительным пожаром, который выжжет душу и погаснет, навсегда оставив после себя лишь кромешную темноту и серый пепел.       В забытье, и почти провалившись в сон, Анечка вдруг вздрогнула и распахнула ясный взор. Она нащупала телефон и открыла популярный спортивный сайт с новостями о фигурном катании. В полумраке свет дисплея казался настолько резким и ослепительным, что глаза брюнетки заслезились. Но кололи не столько блики смартфона, сколько острые заголовки статей и едкие слова в комментариях. Они заставляли расстраиваться и сомневаться в себе. Девушка, отключив айфон, повернулась на бок и, в конце концов, задремала.       Коньки на ногах отчего-то были особенно громоздкими и неудобными. Анюта стойко ощутила это перед произвольной программой. В под трибунном помещение удалось найти удобное место для того, чтобы отдалиться от любопытных зевак и предельно собраться. Щербакова жаждала продемонстрировать максимум в предстоящем прокате и доказать, что вчерашняя перестановка мест — совершенно случайное и абсолютно несущественное происшествие. Доказать этот факт всем на свете, а главное самой себе. Уничтожить неуверенность и страх, которые так прочно обосновались в мыслях.       Возле разминалась Валиева. Она часто обращала внимание на загруженную Аню. Камила смотрела на девушку добродушно, без грамма зависти, агрессии или неприязни. В симпатичном лице Ками виднелось лишь сочувствие. Наверняка с титулом чемпионки России Щербакова вынуждена будет вот-вот распрощаться. Это знала и сама Аня. И была готова отдать «золото» более сильной и талантливой фигуристке. Тот сияющий взгляд Камилы на парковке возле «Хрустального» говорил о многом. Он был настолько свежим и решительным, что не вызывал ни малейшего сомнения в том, что именно Валиева готова красиво и достойно побеждать.       «Девочка на шаре» ненавязчиво приблизилась к одинокой приятельнице после нескольких затяжных взглядов. — Доктор поставил тебе тейпы. Болит? — дружелюбно уточнила Ками.       Анюта переместила вес на здоровую ногу, а другой неловко пошевелила, стремясь разогнать тяжесть. — Почти не болит. Только дискомфорт ощущается, — призналась Аня и чуть покачнулась.       Однако Валиева вовремя ухватила коллегу за локоть. Кисть девчонки оказалась вполне надёжной и крепкой. Позволила Щербаковой удержать равновесие. — Ой, извини… И спасибо, — встрепенулась Анюта, заглянув в серьёзные и чёрные очи напротив. — Всё в порядке. Держись, — Камила улыбнулась собеседнице.       Аня с благодарностью посмотрела в ответ, но вскоре обернулась на знакомый и звучный голос позади.       Этери Георгиевна поодаль окрылённо настраивала Сашку. Тренер с особым азартом и рвением что-то бормотала Трусовой, закинув кисти на плечи ученицы и пристально смотря в изумрудный взор. Тутберидзе, судя по всему, гналась за тем, чтобы Саша выступила чисто и показала всю мощь, на которую была способна. Именно поэтому Этери регулярно опекала «ракету» и стремилась подвести подопечную к соревнованиям в наилучшей форме. Сашка заслуживала особого подхода. И работа с ней напоминала тщательную огранку драгоценного камня бережными руками умелого ювелира. Ведь талант непременно должен раскрыться в полной мере.       Даже если когда-то в прошлом, его носитель внезапно и бесцеремонно исчез, а потом вдруг нагло вернулся. — Они не отходят друг от друга или мне чудится? — Саша… очень голодна до побед и рекордов, а Этери Георгиевна знает, как вывести спортсмена на пик. — Понимаю. А этот тандем скоро даст знатный результат. Толк очевиден.       Ками собиралась что-то возразить, но Щербакова, чуть склонив голову, гордо отошла с поджатой улыбкой.       Позднее Трусова с замиранием сердца слушала рёв и гул переполненных трибун. Зрители и болельщики скандировали подбадривающие предложения и заводили, как самих себя, так и спортсменов. Арена будто бы раскачивалась от галдежа и шума, словно корабль в бушующем море. Жаркая шестиминутная разминка должна была начаться с минуты на минуту. Саша, с горящим от предвкушения борьбы взглядом, выхватила из толпы возлюбленную. — Ты только береги себя, прошу. Чёрт с ними… с этими! — сказала «ракета» на всколыхнувшихся эмоциях и коснулась руки Щербаковой. — С медалями? — как-то формально уточнила брюнетка излюбленную невозмутимую маску. — Да не совсем… Просто… — Сашка растерялась, заметив странный тон в голосе спутницы. — Ты поняла меня! Здоровье важнее амбиций! — Неужели? С каких пор у тебя такое мнение? — строго выдала «феечка», блеснув обезоруживающей ухмылкой. — Я… Я просто не хочу, чтобы ты убивалась на льду ради непонятно чего! — Саша попыталась хоть как-то оправдаться, ощущая непривычный и отталкивающий холод Ани.       Щербакова усмехнулась. Словно с недоверием восприняла слова поддержки. Она отстранилась и стала вскидывать деревенеющими руками то вверх, то вниз. — Лучше я убьюсь, но докажу, что я не «грибная феечка», — тошно выдавила Анна и вовсе отвернулась. — Да что с тобой сегодня? Как можешь такое говорить? Ну-ка, посмотри на меня! — Сашка схватилась за плечи Анюты в надежде вразумить брюнетку.       Но ничего более ни сказать, ни сделать не смогла, кроме того, как начать тонуть в прекрасном и отчуждённом медовом взоре. Медленно и мучительно.       Даниил Маркович переминался с ноги на ногу. Неспокойно хлопал ресницами и регулярно судорожно выдыхал. Сдавливал плюшевого мишку на протяжении всего проката подопечной. Грудь мужчины то и дело наполнялась кислородом, однако Даниил совсем не чувствовал насыщения. Он словно впускал в себя не привычную воздушную массу, а бесполезную и, вероятнее всего, вредную примесь. Вскоре перед грустными глазами хореографа любимая ученица едва сдерживала слёзы и дрожала.       Гневные и недовольные вскрики, убеждённые в несправедливости выставленных оценок, давили. Угрожали какой-то немыслимой и уничтожающей силой. Заставляли уже бывшую чемпионку страны винить и ненавидеть саму себя. Это злосчастное третьей место с сомнительными баллами — Ане от него было мерзко.       Трусова сквозь плохо просматриваемую пелену лести и радости, беспечно принимала поздравления, позабыв о предыдущих планах. Пусть и были падения, но Саша осталась довольна — она заняла второе место, опередив Аню, и отобралась на чемпионат Европы. Девушка чувствовала в себе силы для того, чтобы усложнить собственную программу и побороться с Валиевой. — Саша, какая ты молодец! — весело бормотала Самоделкина. — Просто обожаю тебя! Иди-ка сюда! Давай! — Да ладно, ты чего… — со стеснением буркнула Трусова, ощущая игривые объятия девчонки. — Это действительно было круто, Саша. Кто бы и что не говорил, — подключилась милая Муравьева. — Судьи могли бы тебе и побольше поставить! Пожадничали! — Да перестань давай! Нормальные оценки! — Сашка улыбнулась бывшей одногруппнице. — Ну что, «ракета», ты крутая! — брякнула Туктамышева, проходившая мимо и рассмеялась. — Лиза, спасибо… — поблагодарила зеленоглазая и махнула рукой подопечной Алексея Мишина. — Поздравляю. Ты просто лучшая. Знай это, — искренне добавила Диана, возникшая, откуда ни возьмись. — И я жду победу в следующий раз, поняла? — Диша, перестань… — Саша была тронута вниманием и комплиментами фигуристок. — И поскорее подойди к моей маме. Она хочет сказать тебе что-то интересное! — продолжила Дэвис и забавно подмигнула зеленоглазой.       На пресс-конференции Камила очутилась в неловком положении, расположившись между Трусовой и Щербаковой. Буквально пару дней назад сладкая парочка вызвала у Валиевой восторг и умиление. Теперь «девочка на шаре» замечала исключительно прохладные взгляды и скупые соприкосновения. Возлюбленные вели себя так, будто едва настроенные и улучшившиеся отношения, всё-таки обрушились штормом на скалистые берега и потерялись в морской пене. Ками сконфуженно не оставляла в покое микрофонную стойку, переводя взгляд то на Сашку, то на Аню. Казалось, ещё немного — и напряжение между ними возымеет физическую форму в виде тяжелых грозовых туч и станет заметно невооружённым глазом. Масло в огонь подливали и надоедливые акулы пера, сегодня особенно активно кружившие вокруг спортсменок. И какими же наглыми оказались вопросы о судействе…       Будто это сами фигуристки рисовали себе плюсы, а целая судейская бригада это так, муляж. Оскал корреспондента заставил Анечку спрятать руку под стол и сжать её так, что на внутренней стороне ладони появились красные полумесяцы — следы от ногтей. Хрупкие плечи расправились, а взгляд сделался просто холодным: в нём плясали льдинки. В своём ответе Щербакова даже не лукавила, просто говорила, что думала. Она выполняла свою работу, а судьи — свою. Она прыгала и ураганом закручивала себя во вращениях, они — оценивали. Голос не дрожал, и не дрожала осанка. Камила и даже Саша безотрывно смотрели на то, как Аня невыносимо спокойно отвечала на явную провокацию. Потом она, конечно, будет кусать изнутри щеку, чтобы лишняя сейчас эмоциональность вдруг не вырвалась. Потом она, скорее всего, уйдет умываться, смешивая холодную воду с горячими слезами. Но это лишь потом, сейчас — Аня железная.       А железу, как известно, не бывает больно. — Ты почему вчера не дождалась меня? И на сообщения не ответила. — Устала. Мне было непросто пережить вопросы журналистов и весь этот натиск. — Но они городили настоящую чушь! Странно, что ты продолжаешь воспринимать комментарии корреспондентов за чистую монету. Прекрати уже слушать и читать подобное! Я не смотрю и не парюсь! — А я — не ты. Мне нужно объективное и честное мнение, а не только хвалебные оды. Я обязана знать, что пишут и думают обо мне. Тогда буду видеть достоинства и недостатка. И понимать, над чем нужно работать в первую очередь. — Значит, мне нужна только похвала? Интересно! — Этого я не говорила. — Но подразумевала! Не можешь видеть меня выше себя? — Бред. Неправда. Прекрати. — Ты нарываешься на ссору… Скажи, что я сделала неправильно? Где ошиблась?       Трусова буквально впилась в Аню пронизывающим взглядом. На большее Сашка рассчитывать не могла — вокруг толпилось множество людей, и сверкала куча камер. Потому «ракета» от бессилия пошла на неприличный и скверный манёвр. — Почему молчишь? Вчера в объятиях Валиевой на пресс-конференции тебе было не особо тоскливо! — Не приплетай сюда Ками, пожалуйста. Она хорошо понимает меня. Поддерживает. — Превосходно. Акатьева, Усачёва, Косторная… А теперь ещё и Ками! Новая подруга? — Будь добра, не переворачивай мои фразы. И не дави на меня. В каждом твоём слове проскакивают какой-то негатив и претензии.       Саша нахмурилась и легонько оттолкнула Аню. Не могла больше ни говорить, ни смотреть, слушать. Заносчиво направилась в сторону арены, еле-еле переставляя непослушные ноги. Но Щербакова и сама не могла осознать, чего добивалась от «ракеты». Что творилось в душе чемпионки мира? Зависть, обида, ревность или что-то совсем другое? Наверное, впервые совладать с негативными эмоциями Анечке не представлялось возможным. Оставалось лишь бросить вслед возлюбленной взгляд — переполненный разочарованием и неравнодушный.       Сашка с беспомощностью и болью перенесла непростой разговор с Анютой. Она чувствовала переломные сдвиги в настроении, но докопаться до сути случившегося не сумела. Потом Трусова вроде бы светилась в отблесках медали, учтиво общалась с гостями, отзывчиво приветствовала поклонников… Даже улыбчиво прильнула и к Этери Георгиевне, когда та предложила сделать памятную фотографию. Саша сделала это, а заодно продолжила наблюдать за бледной Аней. Брюнетка суетливо то убегала, то растерянно возвращалась. Она явно нервничала и испытывала дискомфорт от происходящего. «Ракета» не решалась вновь подойти к Анечке и намерено обходила её стороной. Зачем-то смеялась с другими девчонками, шутила с эффектной Дианой и пересматривалась с Марком…       Не понимала Трусова и как всё-таки выхватила Аньку из общего потока в завершении вечера да затащила в безлюдный угол. — Прости! Не знаю за что, но, прошу, прости меня! — Отпусти, Саша. Я… — Ничего не объясняй. Просто не отталкивай и не уходи.       Сашка приобняла Щербакову, переплетая руки на стройной талии девушки. Анна вначале заупрямилась, обидчиво насупила губки и затолкала Сашу в пресс слабыми кистями. Но позже… всё-таки поддалась и тихонько прижалась к телу возлюбленной.

***

      Новый год в кругу семьи, наверное, самый волшебный и радостный праздник, который только можно вообразить. Аромат домашней еды соприкасается с запахом горящих свеч. Советские фильмы перемешиваются с наивными песнями российской эстрады. Разноцветные гирлянды сверкают в унисон с бликами ёлочных украшений. У всего есть пара…       Старшая дочь в семействе Щербаковых — Инна настороженно поглядывала на семнадцатилетнюю сестру. Чаша терпения переполнилась, когда юная родственница вновь взялась за бокал с шампанским. — Эй, сбрендила? Хватит уже! — строго выдала Инна. — Если отец заметит, то тебе влетит! — И пусть… — с безразличием откликнулась Анюта, чей прежде правильный взор отдавал мутным оттенком. — Не можешь прийти в себя после чемпионата России? — с сожалением уточнила сестра. — И это. И Сашка… Вот для чего она только вернулась в «Хрустальный», а? — речь опьянённой Ани становилась значительно прямолинейнее и честнее. — Эм, иди-ка сюда. Да нет же, сюда! — Инна отвела сестрёнку от родственников. — Что там у вас такое стряслось? Расскажи.       Девушки разместились на диване в просторном холле, где могли отдохнуть от музыки и просто поговорить. — В принципе, ничего особенного. Саша опередила меня на радость болельщикам, судьям и Этери Георгиевне! — Не говори ерунду. Тутберидзе всегда мечтает о том, чтобы каждая из вас прокаталась чисто. Она никогда не станет злорадствовать из-за неудач учеников. — Ага… Только недавно я стремилась обыграть Сашку, как потенциального врага нашего штаба, а теперь… Этери Георгиевна заботится о ней, едва ли не больше, чем о дочери… — Ревнуешь Тутберидзе к Трусовой? Да тебе вообще нельзя пить! Отдай бокал! Немедленно!       Аня наиграно расхохоталась, наблюдая за всполошившейся сестрой. Но вскоре многозначительно вздохнула и притихла, откинувшись на подголовник софы. Она прикрыла отяжелевшие глаза, которые непроизвольно слипались от солёной жидкости. И собрала цельную мысль в немного спутанном сознании: «Ах, если бы ты знала, Саша, кто проклял тройной аксель в тот день, когда ты ушла к Плющенко! Наверное, никогда бы меня не простила…».       Когда Инна отошла в другую комнату, Щербакова окончательно переместилась в события прошлого.       Известие о том, что Александра Трусова покинула «Хрустальный» потрясло и огорчило Аню. Саша захотела отправиться за лучшей долей в неизвестность, бросив родные стены, тренеров и друзей. Анюта сжимала в маленьких ручках рюкзачок и хлопала ресницами, когда глядела на то, как Трусова шустро собирала вещи в раздевалке. Юная брюнетка попросту не верила в происходящее. Неужели Сашка отныне не будет радовать волшебной улыбкой, от которой бросает в томящий жар? Не будет преподносить случайные прикосновения, от которых сбивается дыхание? Не будет дарить чарующий голос, от которого дрожит сердце, шепча о… первой любви? — Эй, не делай такое драматичное лицо! Мы не навсегда прощаемся! — резковато высказалась Трусова.       Она небрежно закинула в сумку последнюю вещицу и приблизилась к тогда ещё забавной одногруппнице. — Саша, я… На самом деле… Ты… — Щербакова смутилась и решила сказать иначе. — Неужели ты уходишь, потому что хочешь научиться стабильно исполнять тройной аксель?       Сашка не особо вникла в происходящее и лишь слабо стукнула кулачком собеседницу по предплечью. — Боишься, что я, наконец-то, сделаю его и обгоню тебя? — шутливо выдала «ракета» и обаятельно усмехнулась.       Анечка покраснела, а потом поникла. Не об этом желалось повести последнюю беседу. Не об этом… — В «трикселе» столько риска и опасности… Он очень коварный. Сомневаюсь, что для тебя пользы от него будет больше, чем вреда… — с беспокойством выговорила Аня и заглянула в очи напротив.       Сашка ухмыльнулась в ответ на благоразумные слова Щербаковой и беспечно махнула рукой на прощание. А брюнетка отправила в пустоту взгляд, наполненный роковым и страшным предчувствием: «Тебе его не сделать. Никогда…».       Анна распахнула влажный взор. От блуждающих в памяти слов и картинок сделалось тревожно и стыдно. И как она могла подумать о таком, когда прощалась с Сашей? Неужели дело было в безответной симпатии? Чемпионка мира попыталась подняться с дивана. Головокружение вынудило покачнуться. Однако Аня совладала с помутнением и вскоре добралась до стола, где находился телефон.       Когда наступило время смешных плясок и громких песен, Сашка незаметно отбрела в сторонку. И дело было не только в том, что она не любила танцевать. Обычно Трусова с любопытством и радостью смотрела на развлечения большой и дружной семьи. Но в новогодний вечер широкую улыбку и приподнятое настроение девушка проявляла вяло. Сашу не отпускали думы о натянутом общении с Аней в минувшие дни. Она полагала, что переживания Щербаковой связаны с неудовлетворительным самочувствием и досадным выступлением на чемпионате России. Но откуда в поведении брюнетки мельтешило странное отчуждение?       Сашка выросла сентиментальным человеком. Конечно, спорт вынуждал развивать в себе решительность, смелость и силу. Но внутри талантливой фигуристки часто возникало волнение. Чуткая и одновременно ранимая Саша пыталась подавлять в себе лишнюю тревогу, которая вызывала страх и уязвимость. Эти эмоции мешали «ракете» исследовать огромный космос. И если привычная траектория спорта была понятной, то новая траектория отношений… в любую секунду могла выдать крутой поворот, а то и вовсе оборваться.       Трусова забралась на вместительный подоконник, площадь которого позволяла удобно сидеть, вытянув ноги. На коленях девчонки устроилась любимая собачка. Она периодически вздрагивала от шума и прижималась к хозяйке. Саша на автомате гладила питомца, задумчиво глядя на айфон, лежавший между бедром и оконной рамой. Невесёлый и уставший взгляд понемногу смыкался. Сказалась простая сонливость вперемешку, наверное, с апатией. Сашка наклонила голову в бок, не больно ударившись о прохладное стекло виском.       Рыжеволосая фигуристка вот-вот задремала бы, как вдруг долгожданная вспышка экрана заставила потухшие изумруды зажечься вновь. — С новым годом! Как настроение? — С новым годом! Настроение было немного грустное, но сейчас, благодаря тебе, улучшилось! Как себя чувствуешь? — Неплохо. Только голова кружится. Шампанского прилично выпила! Осуждаешь? — Побереги здоровье. Не пей много, прошу тебя… — Хорошо, больше не буду. Ты… злишься или обижаешься на меня? — Нет. Скорее расстраиваюсь, потому что не понимаю, что с тобой такое произошло. — Пожалуйста, прости меня. А когда мы… встретимся? Я хочу тебя увидеть. — Приходи в наш парк сразу, как приедешь из коттеджа. И оденься потеплее, принцесса, а то ведь стану проверять! Долго и тщательно!       Щербакова откинула телефон и закрыла ладошками лицо. Сдвинув пальчики ниже, Аня почувствовала, как полыхает кожа. Губы девушки посетила кроткая улыбка, а во взгляде мелькнул игривый лучик. Та невыносимая тяжесть, которая хозяйничала в сердце, кажется, отступила. И позволила хотя бы какое-то время, пусть и ненадолго, дышать свободно и безболезненно.       Саша стояла под огромной заснеженной сосной в старой аллее. Внутри девчонки что-то томилось от ожидания встречи с возлюбленной. День давно перевалил за обед, и природа вокруг замерла в предвкушении вечера. Сашка вновь устремила пристальный взор вдаль витиеватой тропинки. Хотелось как можно скорее обнаружить знакомый стройный силуэт и, наверное, полететь навстречу. Но мельтешили только чужие образы. Трусова недовольно вздохнула и уставилась на обледенелый комок возле ног. Серый и небольшой. Рыжая сунула руки в карманы и, не глядя, пнула глыбу. Однако через секунду кусок прилетел обратно. — Девушка, а Вы действительно фигуристка? Не футболистка? — прозвучал приятный голосок где-то сбоку.       Перед Сашей предстала Щербакова с вернувшимися прекрасной улыбкой и светящимся взглядом. — Аня… Ты почему оттуда шагаешь? — буркнула Сашка, любуясь счастливым выражением личика.       Анюта, сделав коротенький шаг и приподнявшись на носочках, чмокнула спутницу в холодную щёку. — Мне нужно было заскочить в магазин. Побоялась, что потом не успею. Вдруг мы… Ну… Загуляемся! — бодро ответила кареглазая и поправила широкие лямки рюкзака за спиной.       И что она в нём всё-таки всегда таскала? Ладно. Саша умело выудила хрупкую ручку Ани и сдавила её чуть-чуть озябшие пальцы. — А где перчатки? — с прищуром проговорила «ракета».       Щербакова лукаво усмехнулась и продолжила движение, поведя за собой собеседницу. — Дома забыла! — поведала Анечка, припоминая, что на всякий случай всё же клала рукавички в портфель. — Но это ведь не страшно, да? Ты не дашь мне замёрзнуть? — Ни за что. Я не позволю этому произойти! — стойко вымолвила Саша и, приостановившись, прислонила кисть Анюты к своим губам.       Аня оцепенела, приоткрыла ротик и с восхищением пронаблюдала за действиями «ракеты».       Разговоры прерывались задорным смехом, смех заканчивался таинственным молчанием, молчанием обрывалось затяжными взглядами, взгляды оборачивались милой дрожью. Вскоре сумерки опустились на землю, но волочившиеся вслед за вечером темнота и мороз ни на миг не смутили пару. Словно какие-то неизведанные и мощные магниты притягивали Аню и Сашу друг к другу. — Значит ты не виделась с Марком с того времени? — Не виделась! Зачем мне это? — Вы столько общались на чемпионате России. Может, подружились. — Вовсе нет. Мы с ним болтали исключительно о прыжках. — А с Дианой о кантилевере разговаривали? — Конечно! Постой… что за вопросы такие необычные? Ревнуешь? — Возможно. Пытаюсь прислушаться к себе. Отличить одно от другого. — Что от чего? Какие мысли тебя мучают? Поделись! — Я не знаю… — Уверена в том, что знаешь! — Мне трудно об этом думать, не говоря о том, чтобы произнести вслух! — Как это? — Вот так!       Брюнетка стушевалась и, отлучившись от Трусовой, поплелась по дорожке в одиночестве. Но Саша вовсе не намеревалась отпускать чудесную спутницу на этот раз, тем более в столь странном состоянии. Потому быстро догнала Анюту и преградила ей путь. Аня сделала шаг влево, но встретилась с пронзительным взглядом Сашки. Тогда брюнетка отпрыгнула вправо, но снова натолкнулась на возлюбленную. — Пропустишь меня? Пожалуйста! М? — брюнетка состроила очаровательные и невинные глазки в надежде, что Саша отступит. — Нет. Ответь, какая проблема тебя волнует? — строго отрезала Трусова и преодолела желание поддаться искушению «феечки». — Я… Просто немного запуталась, — Анюта отвернулась, не найдя силы смотреть в волшебные изумруды. — Запуталась? — Саша чуть-чуть насторожилась, но и плавно сократила дистанцию. — Да. Чувства, которые я испытываю по отношению к одному человеку… Порой они слишком противоречивые… — с трудом изрекла Щербакова, в завершении куснув нижнюю губу. — И к кому ты питаешь эти порывы? — продолжила упорствовать Сашка, изловчившись перехватить блуждающий карий взор. — Бр-р-р! Мне холодно! — Анечка сменила тему, потому что желала скорее отпустить неприятные мысли и былую обиду. — К Валиевой? — С ума сошла? — Вы с Камилой часто вместе мелькаете! — Что за вздор?! — Точно. Не отрицай. — Перестань! Немедленно! — Кондратюк и Дэвис — это всего лишь прикрытие! Надеюсь, что ты не станешь с этим спорить?       Щербакова настолько выразительно сверкнула огненными очами, что Саша ощутила присутствие чего-то демонического. Анюта состроила леденящую мимику и двинулась на таран, намереваясь толкнуть Трусову в сугроб. Однако Сашка ухватила брюнетку за рукава и с усмешкой потащила за собой. Аня с чудным писком попыталась вырваться, но «ракета» повалила спутницу в рыхлый снег. Последовали возня и хохота. Саша каталась по снегу и уворачивалась от Анечки, которая так и норовила или засунуть какую-нибудь ледышку под одежду спутницы, или взобраться сверху и полностью обездвижить. — Я победила! И ты… не станешь с этим спорить! Вот! — торжественно заявила Щербакова.       Сашка с умилением смотрела на чемпионку мира и продолжала добродушно смеяться. — Хорошо, хорошо! Я согласна! Ты выиграла! — протараторила «ракета», утопая в глубоком сугробе.       Аня сидела верхом и довольно улыбалась, несмотря на то, что дышала с трудом и застудила кисти. — Думаю, я заслужила приз… — нагловато выдала Анюта и стала наклоняться к Сашке.       Медовые очи излучали невероятную красоту и неизведанную загадку. И стоило долгожданному и нежному поцелую случиться, как «ракета» ощутила то, что собственное сердце буквально стонет от наслаждения и сладкой боли.