Hogwarts: Outside of time

Бекки быстро проморгалась. Что разбудило ее? Что это за странные звуки рядом? Девушка начала прислушиваться, спросонья. Когда до ее ушей долетел очередной звук, Бекки подпрыгнула на месте, резко садясь на кровати. Фрин! Это стоны Фрин! Вот же черт! Луна хорошо освещала комнату в призрачном блеске. Догорающие поленья в камине тоже добавляли немного яркости в комнату. Одеяло откинуто, футболка задралась на животе, волосы разметаны по подушке, штаны сползли немного с одного бедра. Фрин ерзала по кровати в этом сне. Но он явно был не страшным, не плохим. Такие звуки от кошмаров не издают. И с таким блаженным лицом не пребывают в царстве Морфея. Звуки были не громкими, но в тишине слышались отчетливо, тем более на таком расстоянии. Тело Бекки предательски начало реагировать. Да что уж там говорить, от одного взгляда слизеринки вечером уже затянуло тугим узлом внизу живота. А сейчас, заново слышать блаженный шепот было как будто пыткой. Когтевранка не могла оторвать взгляд от тела девушки во сне. Что это она там делает? Что ей снится? Хотя эти вопросы уже стали риторическими. А вот с кем она там делает это? Укол странной ревности вонзился в сердце Бекки. Девушка закусила губу с силой. Жмурила глаза. Сжимала ладони в кулаки. Но это не помогало ничуть. Заткнуть уши. Нужно попробовать. Бекки так и сделала. Но искры уже сверкнули и разжигали огонь. Ей хотелось смотреть, хотелось слушать. Это идеальное тело, метавшееся по кровати. Этот сладкий шепот стонов мягким голосом. Когтевранка отняла ладони от ушей и начала размахивать кулаками в воздухе из-за своей слабости от внезапного порыва злости. Кого она обманывает? Только себя в данном случае. Ей нужна Фрин. Она хочет Фрин. Она любит Фрин. Да свою Фрин, да, черт, да. Но той реальности не существует на данный момент. Если бы не так, то любой маховик времени смог бы перенести ее обратно. Это есть настоящее. И эта Фрин настоящая. А этот долбаный сон вымысел, в котором слизеринку сейчас доведут до эйфории, да так что ее тело реагирует по-настоящему. - Фрин! – Бекки не выдержала, хватая девушку за запястье. – Фрин! Слизеринка дернулась, быстро открывая глаза, моргая. Пытаясь понять, что происходит. - Фрин, что это было? – Бекки все еще держала руку девушки. - Это… Это был сон? – Девушка еще ошарашенно смотрела по сторонам, на Бекки, оглядывала себя. Когтевранка заметила, что Фрин в мгновение ока поникла. Глаза стали грустными, губы опустились. Когда слизеринка уснула? С какого момента начался сон? Она разговаривала с Бекки уже во сне? Или это все же было еще наяву? - Да, ты спала, что тебе снилось? – Бекки облизнула губы. Ну скажи, что там были мы, и ты получишь это в реальности. Мысли когтевранки горели только этим спусковым крючком. Скажи, что ты была со мной, а не с кем-то другим, в этом жгучем сне. Слизеринка молчала, склонив голову. Казалось, она сейчас заплачет, в осознании, что все это было всего лишь сном. - Что тебе снилось, Фрин? – Бекки уже вгрызалась взглядом. Ну, пожалуйста, скажи это, скажи, и я сделаю сон явью. - Я… Ты… Мы… - Фрин осеклась, и подняла глаза на когтевранку. - Мы? – Бекки уже молилась мысленно. Фрин видимо начала вспоминать сон, грудная клетка чаще поднималась, девушка начала облизывать губы. - Мы… На этой кровати… – Слизеринка сглотнула. – Занимались… Занимались!? Бекки уже была похожа на щеночка, перед которым машут вкусным угощением, но никак не отдают. - Любовью. – Фрин все же осилила сказать это слово. Границы разлетелись на куски, когда Бекки без секунды промедления прижалась в поцелуе к желанным губам. Фрин даже опешила, не сразу отвечая на это действие, с широко открытыми глазами, замерла на пару секунд. Но когтевранка знала, она не оттолкнет. Фрин опомнилась и сразу углубила поцелуй. Обхватывая Бекки за шею руками и притягивая к себе. Ложась на кровать, что когтевранка оказалась сверху. Сразу показывая, что медлить не стоит. Играть в долгие прелюдии сейчас не время. Да и не сон ли это опять? Вдруг Фрин проснулась во сне, а не наяву? Там ощущения были очень реальными. А как будет здесь? Бекки хотела этого, всегда хотела. С начала шестого курса и хочет до их пор, и будет хотеть. Фрин. Страстно желать ее. Целовать каждый сантиметр ее тела. Кусать ее губы. Смотреть в эти прекрасные темные глаза. Упиваться стонами. Дарить ей удовольствие. Любить эту девушку. От одежды избавились быстро. Никто не противился, потому что хотелось быстрее. Все быстрее, кроме времени. Чтобы оно остановилось. Находиться в этом моменте столь долго, когда они просто не упадут без сил на кровать и уснут рядом. И вот только тогда время бы заново начало отстукивать секунды дальше. Наконец-то они ощущают друг друга кожей. Бекки блаженно закусила губу. Так не хватало этой бархатистости, нежности, этого ощущения на своем теле. Фрин обвила ногами бедра когтевранки, чтобы стать еще ближе, еще целостнее. Через непрекращающиеся поцелуи только сбитое дыхание и подернутые пеленой глаза. Малышка Бекки уже не казалось такой невинной, щеночек, просящий лакомство исчез. Зверь теперь терзал тело своей добычи. В яростных укусах отдавались чуть болезненные всхлипы продолжающиеся стонами. Зубы на шее, до красноты истязали нежную кожу. Пальцы впивались в ребра, короткими ногтями. Но Фрин притягивала еще ближе, отзываясь все сильнее. Сладкая боль, как будто таяла на подушечках пальцев Бекки, от мягких прикосновений, заново возвращая когти, что Фрин жмурилась, закусывая губы, не в силах удерживать порывистые стоны. Такая голодная Бекки, как же долго она ждала. Для всего времени это всего лишь песчинка в огромной пустыне, но для нее то время словно вечность. Без Фрин. Пусть и она была рядом. Но не так как сейчас. Вжимаясь друг в друга, как будто сливаясь воедино. Показывая вселенной, что жизнь не может существовать в одной без ощущения другой. Рисуя узоры ниже, останавливается на ямочке между ключиц, здесь уже нежно, трепетно, целует, обжигая дыханием. Фрин позволит ей сделать все, что она хочет. Будь то мягко и бережно, или бурно и яро. Что угодно. Она вся для Бекки. Пылает в разъяренном пламени, которое разожгли двое. Только она может вызывать эту бурю, только из-за нее так горячит тело, только она заставляет сердцебиение учащаться, только с ней Фрин ощущает себя целой. Собственные вздохи, стоны, от ее прикосновений, от поцелуев, от того что может делать с ней когтевранка, заставляют мурашки плясать по коже. Зализывая покрасневшие дорожки от своих ногтей на ребрах, Бекки опускалась все ниже. Ей было нужно оказаться именно там, губами и языком ощутить все желание слизеринки. Как же жгло у самой внизу живота, там уже был не тугой узел, а словно якорный канат теплохода тянул вниз. Но ничего, сейчас главное насытиться всей Фрин. Слизеринка и так уже еле держалась после того сна. Даже до сих пор она до конца не верила, что то была всего лишь фантазия на подкорке ее сознания. Она в буквальном смысле уже спала и видела, как Бекки дарит ей вознесение к звездам. А сейчас Бекки подразнивает ее, целуя внутреннюю сторону бедра, нарочито медленно приближаясь туда, где горит адским пламенем все. Слизеринка не торопила, не хотела нарушать этот момент, вцепляясь с хрустом ткани в простыню. Дыхание уже ощущалось там, где так хотелось, чтобы оказался язык. Ворвался, начиная остервенелые движения, без пощады над Фрин. Кто бы мог подумать, что гордость факультета Слизерин, капитан сборной по квиддичу, будет так бесстыдна в своих желаниях? Но только в постели с одной единственной девушкой. С самой неповторимой, с самой безупречной, с самой изумительной, с самой прекрасной, с самой восхитительной, с самой бесподобной, с самой невероятной. И все остальные восторженные слова всего мира для Бекки. Фрин только для нее. - Посмотри на меня. – Бекки властно позвала девушку, запрокинувшую голову на подушку. Фрин подчинилась. Тяжело дыша, глаза в туманной пелене. Язык, который постоянно увлажняет губы. - Не отводи взгляд. – Бекки еще раз выдохнула в приказном тоне. А Фрин не могла говорить, просто не могла, как можно связать слова, когда дыхание сбито к черту, в горле все пересохло от стонов, а в голове только ласки Бекки и желание как можно скорее продолжать. " Сгорали в страсти сплетенные тела. До крови треснутые губы. Пожар меж душ, в движениях тая. До красноты ногтями в кожу. Следы зубов поверх ключиц. Засосы как в блаженной неге. Играли чувствами сердец, В бесстыдном пламени движений. Два тела слившихся в одно, До дна друг друга испивая. Срывать им стоны суждено, Порочно жажду утоляя. " Бекки склонила голову, не отводя глаз от лица слизеринки, облизала губы, в предвкушении момента. Она хочет видеть, как Фрин будет протяжно стонать под властью ее языка. А она будет, в этом Бекки не сомневалась. Первое движение, словно адская бездна разверзлась для Фрин. Такого развратного стона еще не срывалось с ее губ никогда. Через силу удерживая взгляд на когтевранке, так хотелось закатить глаза и упасть на подушку, двигаясь в такт нахально быстрым движениям мягкого, но напористого языка Бекки. Как это было красиво и беззастенчиво. Бекки как будто знала, какое влияние на нее оказывает этот вид, что просила смотреть на нее. Что пик эйфории приближает и эта сладострастная картина между собственных ног. Фрин и так бы смотрела, сама, но приказной тон когтевранки добавил еще больше искр в эту жажду. А Бекки не медлила. Движения были быстрыми, что Фрин буквально корчилась под ней, еле-еле стараясь удержать свое тело от резкой дрожи. Но это было неимоверно сложно. Оно сдавалось всеми возможными путями, отказываясь подчиняться и так уже затуманенному разуму. Но Фрин смотрела и смотрела, на эту жадную когтевранку, выпивающую ее до дна. Как же она хороша. Настолько, что слизеринка уже не может удержать постоянные громкие звуки блаженства, срывающиеся с припухших губ. Тело больше не выдерживало этого неистовства, начиная двигаться навстречу умелому языку Бекки. Но когтевранка с силой положила ладонь левой руки на живот, начиная давить, чтобы прижать Фрин к постели максимально. Чтобы девушка не дергалась. Значит уже можно. Выдирая очередной уже охрипший стон из горла Фрин, девушка вошла в нее сразу двумя, не отнимая языка от всей сладости. Ты хочешь все Фрин? И Бекки даст тебе это. Параллельные движения, входящие в ритм, теперь уже более спокойные, больше размеренные. Когтевранка хотела продлить то безумие, которое она сама и начала, сейчас мягко и трепетно двигаясь везде. Фрин казалось, что она уже стерла ногти об эту чертову простыню. Ей нужен другой контакт на собственных пальцах. Запуская их в волосы Бекки, проходясь по плечу, чуть царапая. Теперь казалось, когтевранка стала слишком медленной. Такой контраст до и после, словно небо и земля. Адские потоки лавы, охватывающие ее тело, и райские нежные движения сейчас. Такая разная Бекки. Такая любимая во всех своих проявлениях. Фрин была готова раствориться на ее губах. Растаять под этими движениями. Слизеринка так долго ждала ее, что сейчас не сдерживала в себе ничего, абсолютно отдаваясь ей. Даря ей себя, только как хочет Бекки. Как же хотелось ее поцеловать, чтобы почерневшие от жажды глаза были прямо перед ней, и двигаться под плавный мягкий ритм пальцев девушки. Чтобы Бекки дышала ей в губы, потому что она тоже сгорала, как бы сильно себя не держала. Но Фрин знала, что ей нравятся ее судорожные всхлипы, ощущения разгоряченного тела на коже, нравятся, как они вместе ищут верный темп, когда Фрин начинает движения в унисон вместе с ней, нравится, как усиливается хватка вокруг плеч, когда Фрин на грани. Но пусть делает, как она сама желает. Бекки помнила этот вкус, один из ее самых любимых. Он бы мог поспорить только со вкусом сахарных губ Фрин. Ее собственное тело сводило от того, что она делает с Фрин. Как она делает с Фрин. Стоны сначала жадные, громкие, а сейчас уже всхлипы бесконтрольным голосом, между строк которых слышались мольбы о том, чтобы Бекки не останавливалась никогда. Ей бы самой хотелось так же ощутить Фрин, своим телом внутри, чтобы девушка наполняла ее до краев эйфорией. Еще совсем немного, Бекки это ощущала, чувствовала, по разрывающейся дрожи тела слизеринки, по усиливающейся хватке на плече, по бесконтрольным рваным вздохам, не дающим полно вдохнуть, по натянутым мышцам, что вот-вот выпустят все напряжение. Забрать все ее дыхание, стоном имени Бекки. И когтевранка не закрыла глаза, когда желанный звук сорвался с губ слизеринки. Громкий, гортанный, такой сладостный для слуха когтевранки. Что хотелось самой закричать. Тело Фрин трясло, а Бекки успокаивала его, замедляющимися движениям. Потянулась наверх, чтобы оказаться лицом к лицу. Чтобы видеть, как пелена удовольствия спадает, превращаясь во взгляд полный нежности. Блаженная улыбка расплывалась на губах слизеринки, сквозь остатки вздохов, нужно было восполнить нехватку кислорода, и потихоньку успокаивать дыхание, и бешено колотящееся сердце. Бекки невесомо прикасалась губами к лицу, оставляя легкие поцелуи на подбородке, скулах, щеках, носике. Но Фрин сейчас хотела один определенный поцелуй. Еще не восстановив дыхание прильнула, обводя языком, немного лениво, но глубоко, ощущая всю себя, полностью, на губах Бекки.