Равновесие / Equilibrium

2 сентября 1996 года. Шотландия, Хогвартс. Гермиона Грейнджер знала, что утро понедельника встретит ее тягуче. Заснуть после неприятного инцидента с Малфоем было не так проблематично, как могло показаться на первый взгляд: укутавшись в полотенце, гриффиндорка юркнула обратно в кресло и задремала, рассчитывая поспать еще хотя бы полчаса — слизеринец ушел засветло. Как ни странно, в голове царила отчетливая, почти кристальная ясность произошедшего, с которой оставалось лишь смириться. Этим летом дома Гермиону постоянно преследовало странное чувство утраты, заставляющее изредка поеживаться от озноба, пока она все еще находилась в накрахмаленной постели. Такое же чувство, какое она испытывала порой в детстве, например, узнав в рождественском носке с подарками мамину заплату и зная, что Санта Клауса можно заказать по телефону. Сказки не было, и не было желания бороться за существование этой сказки. Сейчас же ей было тихо, если не считать обилия дел, связанных со старостатом. — Гермиона? — глуховатый голос Гарри вывел Грейнджер из пучины несвязанных мыслей. — Я решил, что тебе будет приятно, если мы с Джинни навестим тебя с утра. Профессор МакГонагалл сказала нам пароль. Гермиона вскидывает голову, ощупывает шею, широко раскрывает заспанные глаза, и первое, что видит перед собой, — это яркая пушистая копна рыжих волос, существующая будто бы сама по себе. — Гермиона, давай, — стягивая плед с подруги, Джинни радостно улыбнулась, — после завтрака все студенты смогут ненадолго посетить Хогсмид. — Сегодня понедельник, если я ничего не путаю. — Думаю, нас хотят немного побаловать перед началом учебного года. Если честно, я даже не знаю, что надеть. Вроде холодает потихоньку, но так не хочется укутываться в пальто и шарфы! Еще не избавившись от блаженной дремы, Гермиона буркнула сухое: «Доброе утро» Гарри, с трудом переключаясь в реальный, со всеми его заботами, мир; взглянула на младшую Уизли, не разделяя ее веселости. А она, оперевшись на руку, села рядом и принялась размеренно попивать ароматный кофе, оставленный домовыми эльфами для старост. — Выглядишь так, будто бы всю ночь драила туалеты без палочки, — с лукавыми смешинками в глазах, всматриваясь в лицо Гермионы, наконец, изрекает Джинни. — Почти так оно и было, — не успев встать с кресла, Грейнджер обнаружила, что уже не в первый раз с утра весь ее мозг кипит обдумыванием того, какие проблемы и задачи стоят перед ней. Начинается суета, тревога, головная боль; даже будучи в комфортной обстановке, она все равно вдавалась в мучительные рассуждения о том, какие принять решения. Какими бы старательными не были попытки успокоиться и хотя бы на время расслабиться, — она все равно оставалась в том же эмоциональном состоянии, что и всегда, поэтому эффект был не совсем ожидаемый. Как же хотелось проснуться без мыслей — каким это было бы облегчением для натруженного разума. Ценность настоящего, ощущение реальности — это фундамент, основа для следующего формирования себя, но моменту Гермиона могла отдаться лишь в исключительных случаях. — Если ты будешь каждые несколько минут уходить в свои мысли, тогда и собирайся сама, — допив свой кофе и оставив чашку на широком подоконнике Гермионы, Джинни вскочила со второго бархатного красного кресла. — Я и не планировала как-то особенно наряжаться, это просто поход в Хогсмид, — Гриффиндорка окинула изучающим взглядом большой шкаф для обуви и верхней одежды, который она вынужденно делила с Малфоем. Вероятнее всего, из его вещей там в лучшем случае окажутся носки. — Можно и в форме пойти. — Ты меня пугаешь. Возьми мою водолазку, думаю, шоколадный будет отлично сочетаться с твоими глазами и волосами. Я мигом сбегаю за ней. — Мне бы душ принять для начала… — пробурчала Гермиона в свое оправдание и, притянув к себе белоснежное махровое полотенце с помощью «Акцио», направилась в ванную комнату. Бодрящий, почти холодный душ помог немного прийти в себя, но, к сожалению, положительный эффект оказался далеко не столь сильным, как того хотелось. Неприветливое, заспанное отражение в зеркале заставило нервно рассмеяться. Сощурившись, она потрогала пальцем щеку и даже притронулась к мешку под глазом. Кожа была бледной, нездоровой. Волосы, мокрые и взъерошенные, сосульками спадали к лопаткам. Упавший сквозь помутневшее от перепадов температуры окно, луч солнца с ненужной ясностью подчеркнул, что лицо у нее худое и его пусть и красивые черты приняли заостренный вид: курносый носик с обилием веснушек, губы тонкие. А глаза… Дойдя до оценки своих сонных темно-карих глаз, Грейнджер отвернулась и еще раз умылась ледяной водой. Она себе не понравилась. И она знала, что больше всего изматывает страх, отвратительный липкий страх, неотступно преследующий ее с самого первого дня учебы… Гермиона поспешила вернуться в гостиную. — Я могу сделать тебе макияж, — предложила Джинни, заметив, что даже после водных процедур ее подруга все еще выглядела потрепанной. — Мы все равно не опаздываем. Кисточки приятно щекотали нос, скулы и щеки: кажется, на кожу Гермионы наносили какой-то ароматный крем, скрывая неприглядные черты. Маленькая расческа привела в порядок брови и ресницы, а тушь сделала взгляд более выразительным. Немного помады — губы тоже приобрели округлость и насыщенный цвет, освежая внешний вид. — Ну вот! Из пещерного тролля ты превратилась в похитительницу мужских сердец, милая, — золотистое зеркальце тут же оказалось в руках Гермионы, и, восхищенная проделанной работой, она наконец улыбнулась. Под строгим контролем Джинни, Грейнджер, пусть и нехотя, уложила волосы в незамысловатую, но аккуратную прическу, некоторые пряди которой все же умудрились вылезти; натянула тоненькую облегающую водолазку, замшевую юбку чуть выше колена, остроносые сапожки на крохотном каблуке и легкое кашемировое пальто. — Маклагген точно не останется равнодушным, — с долей ехидства шепнула Уизли, когда обе девушки, собранные и замечательно выглядящие, уже спускались по лестнице. — Кстати, где он? Мы с Гарри не заметили его, пока пробирались к тебе. — Вы долго. Мы и так пропустили завтрак, — хмурое приветствие от голодного Рона, ожидавшего ребят рядом со входом в гостиную, выглядело весьма забавно в свете последних событий. — Нам стоит поторопиться, иначе Макгонагалл нас просто-напросто не пустит. Дорога к внутреннему дворику, где и должны были собраться все студенты, отправляющиеся в Хогсмид, показалась девушке легкой и освежающей: неоднозначные, удивленные взгляды мальчишек определенно подбадривали ее. — Гермиона, ты витаешь в облаках все утро, — беспристрастно заметил Гарри. — Тише, нас услышит профессор! — Рон, незаметно откусив небольшой кусок от вишневой булочки, по всей видимости, украденной с кухни, шикнул на друзей. Макгонагалл что-то старательно объясняла третьекурсникам, которым предстояло впервые в жизни посетить Хогсмид. Гарри, так и не дождавшись ответа, продолжил: — Я возьму тебе горячий шоколад в «Трех метлах». — Спасибо, — после короткой благодарности Гермиона, обхватив теплую ладонь Гарри своей, переплела их пальцы. — О, Гермиона, доброе утро! Как тебе ночь с Малфоем? — Кормак появился в поле зрения троицы слишком неожиданно. Девочки, стоявшие в радиусе нескольких метров от Маклаггена, резко обернулись и уставились на Грейнджер так ошарашенно, словно это она, а не надоедливый гриффиндорец сделала или сказала что-то, выходящее за рамки приличия. Послышался громкий оживленный шепот. — Какого черта ты несешь? — Гарри тут же выпустил ладонь Гермионы и вышел вперед, оставив подругу у себя за спиной. — Не кипятись, Поттер. Просто довожу до вашего сведения то, что, как мне показалось, знает уже вся школа, — уклончиво ответил Кормак, примирительно улыбнувшись. — Герми..? — Голос Джинни выдавал сдержанное волнение, — Может, объяснишься? Что этот чокнутый имел в виду? — Дамблдор решил, что приставить меня конвоем к Малфою — лучшая идея из всех, когда-либо посещавших его голову. — Ебаный бред, быть такого не может, — Рон, отмалчивающийся все это время, наконец вспыхнул. — Он ведь знает, что мы на дух не переносим этого жалкого, мерзкого недоноска! — Вы поубиваете друг друга, — подытожила Джинни, мягко поглаживая брата по спине, успокаивая. — Директор доверился мне, и еще вчера я приняла его предложение. Слишком поздно менять решение. — Никогда не бывает поздно. Малфой опасен, и все мы это прекрасно понимаем, — в отличие от Рона, Гарри не злился. В нем кипела личная неприязнь. — Именно поэтому рядом с ним должен быть человек, способный в случае чего остановить его, — Гермиона хотела было продолжить, но обилие заинтересованных взглядов, обращенных на нее со всех сторон, заставили ее замолчать. Ее начинало раздражать то, что она оправдывалась. *** — Ходят слухи, что грязнокровка теперь живет с Драко, — лениво бросила Астория, пытаясь казаться хотя бы на толику отстраненной, но абсолютно каждая деталь ее поведения говорила об обратном. — Только не говори, что переживаешь из-за этого, — Пэнси окинула внимательным взглядом столпотворение студентов и зацепилась за небольшую стайку гриффиндорцев рядом с Хагридом, которую, разумеется, возглавлял Поттер, — хотя, знаешь, во время нашей прошлой встречи я была слишком пьяна, чтобы с ног до головы осмотреть ее, сделать колдографию и передать тебе полный отчет. Возможно, за лето она превратилась в модель «Спеллы», и повод для переживаний действительно есть. — Мне плевать, Панс. Я знаю, что он верен своим убеждениям и мне, в первую очередь, поэтому Грейнджер будет последним человеком, на которого он может посмотреть. — Вам обеим доставляет нереальное удовольствие промывание наших костей, — Блейз порывисто обнял Пэнси и приветливо кивнул Астории, рассмеявшись. — Понимаю, я парень горячий, но грязнокровки меня не интересуют. Можешь выдохнуть, Тори. — Будешь подслушивать наши разговоры — на Рождество подарю тебе бритву в виде зубной щетки, Забини, — едко улыбнулась Панс. — Что ни утро, то квест по трансфигурации, хочешь? Радостный балаган под руководством великана наконец начал двигаться к выходу с территории замка. — Драко! — радостно воскликнула Астория, как только на горизонте показался высокий темный силуэт Малфоя, облаченного в длинную мантию. — Думала, что ты не пойдешь. От грязнокровки совсем жизни нет, да? — Погодка шепчет, а? — Забини довольно поглядел на небо. — А у Маклаггена, кажется, парочка лишних зубов отросла, болтает много, — с иронией фыркнул он, заметив на лице друга раздражение. — Если Дамблдор начнет задумываться о конфиденциальности таких вопросов для учеников, я повешу его портрет в обеденном зале в Мэноре, — проигнорировав вопрос Астории, Драко грубо обхватил ее талию рукой и сжал атласную ткань платья на бедре, вызвав тихий одобрительный вздох. — Перевесишь из уборной? — Блейз снова засмеялся. — С каких пор слово: «Толчок» исчезло из твоего лексикона, приятель? Могу отдать должное миссис Забини? — Пэнси игриво подтолкнула Забини вперед, заметив, что Астории не терпится с глазу на глаз переговорить с Малфоем. — Идем, сладкой парочке необходимо личное пространство. — Как дела дома, Драко? Флагман под названием «Дом» в его восприятии давным-давно потонул. Спокойствие, которые вселяло в десятилетнего Драко возвращение в Мэнор, казалось невозможным и неоправданно-наигранным чувством. Очень далеким и забытым. Безопасность матери все еще оставалась слишком непостоянной, переменной. Эту относительность Малфой ненавидел так сильно, как если бы, наверное, сплелись воедино все его чувства к недоразвитой троице, Дамблдору и горькому шоколаду. — Нормально. — Нарцисса не звала меня на кан… — Заткнись. — Милый, я не хотела обидеть или задеть тебя этим, правда, я жутко беспокоюсь о состоянии твоей мамы… — Просто, блять, заткнись, — Малфой сбросил руки, ласкающие тело младшей Гринграсс. — Мне хватает этого дерьма, — скорее для себя буркнул Драко и устремился вперед. Впереди виднелись Пэнси и Блейз. Сразу за ними маячила кудрявая голова грязнокровки, сегодня почему-то выглядящая чуть менее беспорядочно и безобразно. — С дороги, Грейнджер, — его голос был глух, как будто холодное сентябрьское утро душило его. Гермиона тут же остановилась и остро взглянула Малфоя. — Ты можешь сколько угодно командовать своими дружками, но едва ли я услышу в свой адрес хоть одно слово из твоего поганого рта — тебе несдобровать. Он с видимым раздражением искоса посмотрел на гриффиндорку, сделавшуюся так неожиданно неприступной после одного только гордого поворота своей лохматой головы. — Несдобровать? Придумай угрозу получше. Эту будто бы сочинял Уизел, — сказал Драко резковато и с иронией. — Если ты думаешь, что напугал меня размахиванием кулаков, то это еще одна огромная ошибка с твоей стороны. Ты жалок, Малфой, — в последний раз гневно зыркнув на парня, Гермиона нервно расправила плечи и, обогнав Паркинсон и Забини, присоединилась к своим друзьям. — Просто съеби. Я не хочу вступать в полемику с неполноценными, — послышалось ей вдогонку. Какая же она все-таки эпатажная сука. Стоило признать, что это было чем-то необычным. Чем-то, чего Драко точно не мог ожидать от гребаной мелкой грязнокровой зануды. Вторые сутки подряд ее строптивость заряжала его искренней злобой и таким сильным негативом, что хотелось крушить все вокруг. В такие моменты жизнь и впрямь била ключом. Гаечным. Его. *** — Бокал сливочного пива тебе необходим, — шепнула Джинни, подхватывая Гермиону под руку еще по пути в Хогсмид. — Может, станешь разговорчивее, — от этой невероятно проницательной ведьмы невозможно было что-либо скрыть. У нее будто бы изощрился слух и обострился нюх на все хорошие и плохие известия: не прослыв сплетницей, младшая Уизли умудрялась оставаться в курсе всех новостей и событий, и не имело значения, начал ли Захария Смит встречаться с Парвати Патил, продлили рождественские каникулы или же возобновлялись суды над Пожирателями смерти; она знала (или по крайней мере старалась узнать) обо всем. — И не один, — Гарри, все это время размеренно шагающий немного поодаль от девушек, толкнул Рона в плечо и беззвучно рассмеялся в ответ на еще какую-то остроту от друга, к которой Гермиона предпочла не прислушиваться. — Ты как всегда проницателен, Гарри, аж тошно, — двоякое ощущение разливалось по телу подобно яду замедленного действия: все вроде бы не так плохо, чтобы лезть на стену и рвать волосы на голове, но никакого расслабления или умиротворения нет и в помине. Гермиона досадливо закусила губу и осторожно поднесла руку к обветренному лицу — холодная сырость щекотала покрасневший нос, и ей невыносимо хотелось чихнуть. Усилием воли заставив себя не думать об этом, она сосредоточилась на происходящем вокруг. Деревушка цвела. Дворы все еще не были засыпаны опавшими золотистыми листьями, которые обычно никто не спешил убирать: сохранялась летняя атмосфера. Повсюду сновали люди в необычных одеждах, словно мотыльки, пытаясь успеть сделать все необходимые дела и заработать немного денег на любопытных, прожорливых и заинтересованных во всем на свете студентах. Вдоль огромной стены, отделяющей Хогсмид от большой дороги, было множество каменных скамеек, но мало кто позволял себе слишком долго на них засиживаться. А величественные, раскидистые, едва ли начавшие осыпаться деревья, которые росли на этой небольшой площадке, словно из каменной кладки, были, на удивление, ухоженными, отчего складывалось впечатление, что жизнь в этой волшебно-дружелюбной и уютной местности повлияла даже на них. На каждом входе в крупные магазины, будь то «Сладкое Королевство», «Писарро», «Дэрвиш и Бэнгз» или «Зонко», стояло по двое младших мракоборцев (представители аврората, насколько понимала Гермиона) в блестящих черных костюмах, а за их спинами, повинуясь порывам ветерка, слабо колыхались алые мантии с вышитыми на них золотой нитью знаками отличия Министерства магии. Авроры были вооружены палочками, ухожены и опрятны, а их ясные глаза зорко следили за порядком. — Министерство спятило: присылать своих крыс в Мерлинов Хогс... — начал было Гарри, но тут же осекся, ведь Артур честно трудился в этой пропащей организации, поэтому обижать его и его семейство, своих друзей, уж точно не хотелось. — Скримджер — просто идиот, по правде говоря, — шепнул Рон, зачарованно поглядывая на остающийся позади бар «Кабанья голова», из которого доносились запахи крепкого, сладкого и дешевого алкоголя и зажаренного в масле мяса. — Вы оба, потише, — Гермиона качнула головой в сторону «Трех метел» и уверенно зашагала вперед, все еще держа теплую ладонь Джинни. — Не ляпните чего-то такого здесь, — указав рукой на вывеску на «кафе-бар», она продолжила: — это чревато дурными последствиями; думаю, за озвучиванием подобных фраз сейчас тщательно следят. Хотите, чтобы нас отстранили от учебы? — Когда-нибудь его выкинут с должности… — Гарри, поправив очки, тихо ответил это Рону, но под пристальным суровым взглядом Гермионы тут же отстранился и приоткрыл увесистую деревянную дверь в бар, пропуская ребят. — Дамы и Рон вперед, — виновато выдохнул он, перехватывая руку Грейнджер, как только та коснулась дверной рамы. — Мы возьмем им сливочного пива, ладно? В голове впервые за очень долгое время заиграла легкость, неимоверно желанная с утра. Беспокойство растворилось, уступив место холодному, расчетливому рассудку и привычной ясности. Мыслить сейчас сразу о нескольких тревожащих вещах не составит труда, но, как предупреждал в своё время сам Дамблдор, не стоит распылять внимание без надобности. Тем более если оно распыляется на вещи неважные. Игрок должен полностью сосредоточиться на предстоящей партии, а Гермионе и подавно следует это сделать, ибо на кону — спокойная жизнь. — Четыре сливоч… — белобрысая голова слизеринца показалась совсем рядом с барной стойкой. — Эй, дома тебя не научили хорошим манерам? Тех, кто пришли раньше тебя, обслуживают первыми, — лицо Рона тут же приобрело нездоровый оттенок от ярости. — Да, да, — произнес Малфой и тут же метнулся от барной стойки, заставив всех, включая Грейнджер, до ужаса удивиться. Он выглядел чертовски бледным и потерянным. Гермиона слишком хорошо запомнила выражение его лица: внутренние концы бровей приподняты и сведены к переносице, глаза слегка сужены, отдаленно напоминая пасмурное небо, в котором бьют молнии, и вот-вот пойдет дождь, а уголки рта опущены. Побледневшее лицо можно сравнить с тонким и хрупким, болезненно белым фарфором. Взгляд не выражает ничего, кроме сильнейшего душевного потрясения. — Чего это с ним? Какой-то сговорчивый, — удивился Рон, взяв свой стакан и отхлебнув пива. — Не буди лихо, пока оно тихо, Рональд, — Джинни, явно в той же степени ошарашенная, перевела взгляд на Гермиону, будто бы находясь в поисках возможных ответов и предположений. Происходящее выбивалось из картины мира девушки настолько, что опция взять свой бокал и вместе с ребятами сесть за столик отлетала сразу же. Происходило что-то непонятное, и, не будь она Гермионой Грейнджер, возможно бы и пустила все на самотек. Но она, к несчастью, именно Гермионой Грейнджер и являлась. — Мне нужно в туалет. Я быстро, — гриффиндорка почти что подскочила на месте от нетерпения и метнулась в сторону лестницы, ведущей к общей уборной, куда совсем недавно ретировался Малфой. Несколько больших ступеней — и Гермиона оказалась в длинном плохо освещенном коридоре. Во рту пересохло, сердце колотилось как бешеное — казалось, его удары эхом разносятся по пустынному пространству. К горлу подступил комок. Она сжала кулаки, ногти впились в ладони, и боль отрезвила. Рядом раздались шаги: кто-то быстро шел к ней из-за угла, где находились кабинки. Затаив дыхание, Гермиона смотрела, как длинная тень ползет по стене, постепенно приближаясь к ней. Малфой вышел вперед и остановился. Его лицо казалось одновременно знакомым и незнакомым. Ушла расслабленная юношеская мягкость, присущая тем, кто очень молод и еще не успел столкнуться с разочарованиями взрослой жизни, и только колкий неприятный взгляд совсем не изменился. Небесные пронзительные глаза по-прежнему смотрели на нее с настороженностью дворовой цепной собаки. — Малфой, — выдохнула Гермиона. Палочка едва не выпала из ее ослабевшей руки. Гермиона тяжело ступила на нижнюю ступеньку. Ну конечно, это он! — Что ты здесь делаешь? — Я как раз собирался задать тебе тот же вопрос, Грейнджер, — в привычном голосе слизеринца улавливались неизведанные мотивы — мощные, неожиданные и напоенные палящим зноем. Она нервно рассмеялась. Его губы чуть дрогнули, но лицо тут же вновь стало непроницаемым. Она смотрела на него, не мигая. Поскольку он молчал, Гермиона сказала: — Я обязана была проследить за тобой. Ты вел себя странно. Дамблдор велел мне докладывать о любых ситуациях, которые бы меня обеспокоили, — она нервно сглотнула. — Ну, теперь я пойду. Малфой не сдвинулся с места. Гермиона ощутила до дрожи знакомое тепло. Только теперь оно будто бы концентрировалось извне.