По осколкам любви

Ночью, когда ветер шумел в старых стенах поместья, а звезды за окнами казались далекими, как никогда, знак пришел неожиданно. Это был тихий звук, словно шорох, раздавшийся из угла комнаты. Я открыла глаза, но не повернула головы — каждое движение было пыткой. Однако внутренний инстинкт кричал, что этот звук значил больше, чем просто случайность. В углу комнаты, там, где почти всегда царил мрак, теперь едва различимо сияло что-то мягким золотым светом. Я прищурилась, пытаясь понять, что это. В воздухе возникла маленькая, едва заметная фигура, словно сотканная из света. Это был осколок. Часть моей собственной души, вырванная из тела, заключенная в крестраже.   Фигура шептала, но слова звучали прямо в моем сознании:   Он не всесилен. Ты сильнее, чем думаешь. Осколок готов вернуться, но для этого нужна твоя воля. Мы — это ты. Вставай. Голос был одновременно чужим и родным. Я почувствовала, как где-то в глубине моего сознания вспыхнуло нечто, давно забытое. Моя воля к жизни.   Тихий скрип дверей вывел меня из транса. Вошел мой надзиратель, его лицо было напряжено, как будто он знал, что сейчас что-то изменится.  — Ты слышала? — спросил он, останавливаясь в нескольких шагах.  Я кивнула.   — Знак. Это он? — я не узнала свой собственный голос, ослабший, но наполненный надеждой. — Да. Это твоя душа зовет тебя. Твоя сила. Сегодня ночью всё закончится, — он сделал паузу, его взгляд стал твердым. — Но тебе нужно довериться мне. — Зачем? — я нахмурилась, чувствуя, как пульс учащается.  — Потому что без меня ты не выйдешь отсюда. Я знаю путь. Теодор и твои друзья уже ждут за пределами поместья, но время ограничено. Они скоро поймут, что что-то не так.   Его слова не оставили мне выбора. Я посмотрела на него, затем на золотую фигуру в углу комнаты. Ощущение тепла внутри усилилось.   — Ладно. Что я должна делать?   — Подними руку, — он подошел ближе и снял с моей руки кандалы. — Остальное сделаешь ты сама.   Я вытянула руку в сторону светящейся фигуры. Тепло стало почти невыносимым, как будто внутри меня разгоралась ярчайшая звезда. Осколок моей души вырвался из воздуха и ворвался в меня, заполняя пустоту, которая так долго была частью меня.   В ту же секунду комната содрогнулась. Стены начали трескаться, световые вспышки ослепляли меня, а крики раздавались за дверью. Они поняли, что я возвращаю себе силу, и пытались этому помешать.   Мой надзиратель — теперь больше союзник, чем враг — схватил меня за руку и повел через узкий проход, скрытый за стеллажом.   — Беги, — приказал он. — Я задержу их.   — Но ты… — начала я, но он перебил:   — Ты должна выбраться. Это твоя битва, а не моя. Теодор ждет тебя.   Я вырвалась наружу, несмотря на слабость в теле. Свет за дверью ослеплял, но впереди я услышала знакомый голос.   — Беги сюда! Быстрее!   Это был Теодор. Он протянул мне руку, и я, спотыкаясь, бросилась к нему. За моей спиной раздавались взрывы и крики, но я знала: я сделала невозможное. Я вырвалась.  Как только я оказалась в руках Тео, он без лишних слов крепко обхватил меня и, не дав мне опомниться, крикнул:   — Держись крепче!   Мы аппарировали. Пространство вокруг нас словно взорвалось: мир раскололся на мельчайшие осколки, которые обрушились на меня волной боли. Я зажмурилась, цепляясь за Тео, чувствуя, как его руки удерживают меня, словно якорь, не дающий мне упасть в пустоту.   Через мгновение мы оказались на твердой земле. Я упала на колени, едва дыша, а Тео опустился рядом, не выпуская меня из рук.   — Мы в безопасности, — его голос был тихим, но уверенным. — Ты свободна.   Эти слова, такие простые, обрушились на меня с силой, которой я не ожидала. Свободна. После стольких дней, недель, может, месяцев мучений... Свободна.   Я попыталась встать, но ноги подкосились. Всё накопленное внутри наконец прорвалось наружу. Я почувствовала, как по щекам начали катиться слёзы, сначала медленно, а потом неудержимо. Мои руки задрожали, я схватилась за волосы, пытаясь как-то остановить этот поток эмоций.   — Нет… — прохрипела я. — Нет, я не могу…   Тео осторожно присел передо мной. Его руки мягко коснулись моих плеч, но я оттолкнула его, не в силах вынести даже этого.   — Оставь меня! — выкрикнула я, но мой голос сорвался. — Ты не понимаешь… Ты… Вы все… Почему я? Почему это должно было случиться со мной?!   Я ударила кулаком в землю, но это не принесло никакого облегчения. Гнев, боль, отчаяние — всё смешалось в одну бурю, вырывающуюся из меня.   — Амелия, — его голос был мягким, почти шепотом, но в нем звучала непоколебимая твердость.   Он протянул руки снова, на этот раз не давая мне возможности оттолкнуть его. Он притянул меня к себе, крепко обняв, как будто собирался удержать меня в этом мире, несмотря ни на что.   — Всё кончено, — сказал он, его губы были так близко к моему уху, что его слова казались частью моего дыхания. — Ты жива. Ты здесь. Ты не одна.   Я захлебнулась в рыданиях, бессильно уткнувшись лицом в его грудь.   — Они сломали меня… — прошептала я, едва слышно. — Я уже не та, Тео. Я не могу быть той, кем была.   — И не должна, — его голос звучал уверенно, но не давил. — Ты пережила то, что убило бы любого другого. Но ты здесь, Амелия. Это важно. Ты важна.   Он начал мягко покачивать меня, словно ребёнка. Его руки были крепкими, его тепло проникало в меня, как солнечный свет после долгих холодных ночей.   — Я не знаю, как жить дальше, — сказала я, чуть громче, чем прежде.   — Никто не знает, — ответил он. — Но мы разберёмся. Вместе.   Его слова, его голос, его присутствие — всё это словно держало меня на плаву, не позволяя окончательно утонуть в пучине собственных чувств. Мой рыдания стали тише, а дыхание — ровнее.   — Спасибо, — прошептала я.   — За что? — его голос был удивлённым.   — За то, что ты здесь.   Он ничего не ответил, но его объятия стали крепче. В тот момент я поняла, что впервые за долгое время не одна. И это давало надежду.  Поместье Малфоев встретило нас тишиной, прерываемой лишь гулким эхом наших шагов по мраморному полу. Золотые люстры освещали роскошный, но холодный интерьер, который всегда наводил на меня мысль, что здесь обитали лишь тени. Но сегодня что-то было иначе. Теодор шел рядом, поддерживая меня за локоть, словно боялся, что я потеряю равновесие. И, возможно, он был прав. Ноги всё ещё дрожали от пережитого, и каждый шаг давался с трудом. Мы прошли в главный зал, и там я почувствовала на себе их взгляды. Они были все: Люциус и Нарцисса, стоящие поодаль с безупречно сдержанными лицами; Беллатриса, восседающая на диване с младенцем на руках; и даже Драко, который остановился в дверях, явно колеблясь, стоит ли ему подойти. Но именно Беллатриса привлекла моё внимание. Она выглядела неожиданно умиротворенной — что-то совершенно невообразимое для её обычно яростного облика. На её руках мирно спал новорожденный мальчик, закутанный в мягкую серебристую ткань. — Амелия, — произнесла она с улыбкой, которая была одновременно насмешливой и странно... искренней. — Добро пожаловать домой. Я застыла на месте, не в силах отвести взгляд от младенца. Он был крошечным, почти нереальным, и всё же казался центром этой комнаты. — Ты не скажешь ничего? — продолжила Беллатриса, с лёгкой насмешкой поднимаясь. Она подошла ближе, ребёнок всё так же спокойно спал у неё на руках. — Это, если тебе интересно, мой сын. Я моргнула, чувствуя, как холодная волна прокатилась по моей спине. — Твой? — прошептала я, осознавая, как странно звучит это слово в отношении неё. — Да, — ответила она, и её голос был лишён обычной язвительности. — Знакомься, Сципион. Он пока не знает, кто ты, но я думаю, однажды он будет благодарен за твою... жертву. Её слова резанули меня, но я не смогла отвести взгляд от ребёнка. Он выглядел таким безмятежным, будто всё зло мира было чем-то далёким, не касающимся его. — Ты... ты назвала его Сципионом? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать, чтобы не утонуть в собственных эмоциях. — В честь нашей семьи, конечно, — ответила она с гордостью, затем её взгляд стал серьёзным. — А теперь, Амелия, скажи мне: ты намерена жить? Или предпочитаешь стать тенью самой себя? Эти слова задели меня глубже, чем я ожидала. Я почувствовала, как ком подкатывает к горлу, но заставила себя выпрямиться. — Я жива, Беллатриса, — ответила я тихо, но твёрдо. — А это значит, что у меня есть время, чтобы разобраться, как жить дальше. Она улыбнулась, на этот раз почти тепло. — Это правильно. Потому что этот мир ещё не закончил с тобой. Сзади я почувствовала движение. Нарцисса подошла ближе, её лицо было мягче, чем обычно. — Ты должна отдохнуть, Амелия. Здесь ты в безопасности. Я посмотрела на Тео, который кивнул, давая понять, что мне действительно стоит последовать её совету. Беллатриса вновь вернулась к дивану, укладывая Сципиона так, словно он был самой драгоценной вещью на свете. Её тихий смех раздался, когда мальчик вздохнул. Второй раз за этот вечер я почувствовала на себе чьи-то руки, но теперь они были мягкими, заботливыми. Гермиона и Джинни стояли рядом, их лица светились теплом и состраданием.   — Ох, Амелия, — прошептала Джинни, её глаза наполнились слезами, но она быстро смахнула их тыльной стороной ладони. — Мы так переживали за тебя.   Гермиона склонилась ко мне, касаясь моего плеча.   — Ты дома. Ты в безопасности, — сказала она твердо, словно пытаясь убедить не только меня, но и саму себя.   Я кивнула, но слова застряли в горле. Тело всё ещё болело, движения давались с трудом. Они заметили это и переглянулись.   — Ты слишком слаба, — произнесла Гермиона. — Нам нужно привести тебя в порядок.   — Пойдём, мы поможем, — мягко добавила Джинни, обняв меня за талию.   Они помогли мне подняться и медленно повели по коридору. Каждое движение отзывалось болью, но их поддержка не позволила мне упасть.   Мы вошли в просторную ванную комнату, где воздух был пропитан запахом трав и чистоты. Гермиона включила воду, а Джинни осторожно помогла мне сесть на стул рядом с ванной.   — Дай нам позаботиться о тебе, — сказала Джинни, её голос был почти умоляющим.   Слабость не оставила мне выбора, и я кивнула. Они аккуратно помогли мне снять изношенную одежду, которая всё ещё хранила следы моего плена. Я почувствовала, как слёзы предательски покатились по щекам.   — Ты справилась, — шептала Гермиона, намыливая мои волосы нежными движениями. — Всё позади.   — Ты сильнее, чем думаешь, — добавила Джинни, ополаскивая моё лицо тёплой водой.   Я хотела им ответить, поблагодарить, но слова застряли в горле. Их забота была настолько искренней, что я чувствовала себя почти ребёнком, потерянным и найденным одновременно.   После долгого и очищающего душа они помогли мне одеться в чистую, мягкую одежду. Я чувствовала себя немного легче, но слабость всё ещё тянула меня вниз.   Когда мы вернулись в гостиную, Тео уже сидел за длинным столом, полностью поглощён работой. Перед ним стояло несколько котлов, в которых бурлили зелья. Он выглядел сосредоточенным, но, услышав наши шаги, поднял голову.   — Как она? — спросил он, его голос звучал спокойно, но в глазах читалась тревога.   — Лучше, — ответила Гермиона, усаживая меня в кресло.   Тео подошёл ко мне и присел на корточки, внимательно осматривая.   — Это займёт время, — сказал он, кладя руку на мою. — Но мы выведем весь яд, восстановим тебя. Ты должна только дать мне немного времени.   Его голос был таким уверенным, что я просто кивнула, позволив себе впервые за  долгое время немного расслабиться.   — Отдыхай, — сказал он, вернувшись к своим котлам. — Всё остальное — на нас.   Я закрыла глаза, чувствуя себя наконец-то в безопасности.