По осколкам любви

Я стояла в центре круга, выложенного из черных свечей. Их пламя дрожало в такт древним словам, что звучали вокруг меня. Они звучали как шепот из самой глубины земли, резонируя в моей груди, пробуждая страх и надежду одновременно.   Мое сердце билось как сумасшедшее, как будто оно понимало, что сейчас перестанет быть обычным. Это было странное ощущение — смесь предвкушения и ужаса. Я знала, что отступить нельзя, но каждый нерв моего тела кричал о том, что я вступаю на путь, с которого не будет возврата.   Когда ритуал начался, я почувствовала, как кровь во мне закипает. Казалось, вены превращаются в раскаленные угли, обжигая каждую клетку моего тела. Я хотела закричать, но голос пропал. Только воздух вырывался из легких, как будто кто-то выдавливал жизнь из меня.   Боль накрыла волной. Она была не физической — глубже, сильнее. Будто что-то вырывали из моей души, оставляя пустоту. Но одновременно с этим я чувствовала, как во мне пробуждается что-то новое. Это было как холодный, безжалостный поток энергии, льющийся изнутри.   И потом пришел страх. Я вдруг поняла, что меня больше не связывают ни время, ни смерть, ни человеческая слабость. Я почувствовала пустоту времени, его бесконечность, и эта бесконечность наполнила меня ужасом.   Ты теперь вечна, — голос прозвучал, как приговор.   Я не знала, радоваться или плакать. Радость от того, что мне больше не страшна смерть, смешивалась с невыносимой тоской от мысли, что все вокруг меня исчезнет, а я останусь. Это ощущение одиночества было холоднее любой смерти, и в тот момент я поняла, что бессмертие — это не дар. Это испытание. Когда боль вновь накрыла меня волной, все вокруг опять перестало существовать. Но в тот момент, в миг между настоящим и вечностью, перед моими глазами начали всплывать образы. Сначала — лица моих друзей. Они были в соседней комнате, ждали, надеялись, что я справлюсь, кто-то знал правду и не находил себе места, кто-то молился о здоровье новорожденного.Их напряженные голоса еще звучали в моей голове. Я представляла, как они тревожно смотрят на дверь, боясь услышать крик или увидеть меня иной.   Я хотела сказать им, что все будет хорошо. Хотела, чтобы кто-то из них держал меня за руку в этот момент. Но знала — они не могли быть рядом. Это было мое испытание.   И тогда я вспомнила брата. Его лицо стояло передо мной так отчетливо, будто он был здесь, рядом. Его взгляд — полный решимости и грусти. Он отдал мне свою жизнь, чтобы я могла пройти этот ритуал. Его жертва стала ключом к моей вечности. Я слышала его последние слова, как будто он снова их произнес:  Ты должна выжить. Ради нас всех." Я почувствовала, как слезы обжигают мои щеки, смешиваясь с болью, что разрывала мое тело. Его голос затих, а на его месте осталась только пустота. Его больше не было, а я… я оставалась.   Когда ритуал закончился, боль ушла так внезапно, что я сначала подумала, что умерла. Мир обрел резкость — каждое движение пламени свечей, каждый звук стал слишком ярким, слишком живым. Я вдохнула, и аромат крови наполнил воздух.   Сначала я не поняла, откуда этот запах. Потом почувствовала, как внутри меня просыпается зверь. Голод. Не просто голод — жажда. Жажда крови.   Внизу под ногами, там где стоял мой тайный помощник лежало письмо. Не открывая его я опустилась на колени. Я чувствовала больше десятка бьющихся сердец вниз. Чувствовала их приторные духи, слушала мерзкий шелест тканей. —Мисс??—в комнате появится домовой.—Мисс вам надо уходить! Здесь опасно! Я не могла ответить. Зубы сжались, руки дрожали, и вся моя сущность кричала об одном: питайся, бери, забери ее жизнь, как взяли у тебя. Но я боролась. Ради друзей. Ради памяти брата. Ради той, кем я была до этого ритуала. —Уходи…здесь опасно.—ответила я. —Но, мисс… —Уходи!—рявкнула я.— Поместье Малфой…отправляйся туда. Я поднялась с коленей, тело дрожало, но это было уже не из-за боли. В комнате повисла тишина, тяжелая, липкая, как затишье перед бурей. И я вышла в коридор, дошла до лестницы и вдруг тишину разорвал крик. Он не был человеческим, но я узнала его сразу. Это был голос моей семьи.   Звук разрыва ткани и дерева заставил меня вздрогнуть. Я увидела, как один из портретов упал на пол, разорванный напополам. Лицо моего дедушки,еще недавно гордого и величественного, раскололось на две части.   —Нет...— прошептала я, сделав шаг назад.   Один за другим портреты срывались со стен. Крики становились громче, проникая в мою голову, в мое сердце. Это было похоже на издевку, на издевательство надо мной, над моей новой сущностью.   Кто-то делал это. Я знала. Это был не дух. Это был человек.   Собрав остатки сил, я побежала вниз, на звук. Ступени лестницы скрипели под моими шагами, словно дом сам не хотел отпускать меня туда, куда я направлялась.   Когда я спустилась в зал, я увидела его.   Маттео.   Он стоял у последнего портрета — портрета моего брата. Его лицо было скрыто под капюшоном черного плаща, но я знала, кто он. Его руки сжали ткань портрета, готовясь разорвать его, как остальные.   —Маттео!— я закричала, но мой голос прозвучал не так, как я ожидала. Он был низким, грубым, словно я говорила не своим языком.   Он обернулся, и я увидела его глаза. Черные, как ночь. В них не было ни тени сожаления, только хладнокровие.   —Ты все-таки выжила,— сказал он тихо, но его голос резанул меня, как нож.   —Зачем ты это делаешь?— мой голос дрожал, но уже не от слабости, а от гнева.   Он медленно подошел ко мне, небрежно бросив разорванный портрет на пол.   —Ты стала тем, кем они боялись стать. Твоя семья, Амелия, боялась бессмертия больше смерти. А теперь ты — их последнее разочарование. Я почувствовала, как гнев внутри меня разгорается, превращаясь в пламя. Но глубоко внутри что-то еще шептало мне остановиться. Он был прав. В его словах была правда, от которой я не могла сбежать. Маттео двигался быстрее, чем я успела осознать. Его рука схватила меня за горло с силой, от которой потемнело в глазах. Я попыталась вырваться, но мои движения были бесполезны, словно я превратилась в куклу. Его хватка была железной, как будто он обладал нечеловеческой силой. Его взгляд пронизывал меня насквозь, он изменился и кто знал, что этот взгляд меня встретит и погубит. —Ты думаешь, что бессмертие делает тебя неуязвимой?— его голос был ледяным, слова резали, как лезвия. — Ошибаешься, Амелия. Это не спасение. Это проклятие. И я — тот, кто завершит твой путь, так или иначе. Я смотрела в его темно-синие, бесчувственные глаза. В них не было гнева или ненависти, только холодный расчет. Он сжал горло сильнее, и я почувствовала, как мои ноги отрываются от пола. Воздух сдавил грудь, и я закашлялась, но не могла даже выдохнуть слова.   —Ты думала, что ритуал подарит тебе власть над жизнью и смертью, но ты не понимаешь, что сама стала частью этого круга. Теперь все, что ты делаешь, что ты чувствуешь — только звено в цепи, которая затягивается на твоей шее. И я либо разорву эту цепь, либо затяну ее до конца. Его слова звучали как приговор. Я попыталась поднять руки, чтобы оттолкнуть его, но они казались слабыми, словно мой новый дар бессмертия оказался пустой оболочкой.   — Я знаю, как работает твой ритуал, — прошептал он, его голос пропитал меня страхом. — Я знаю, что ты вечна. Но это не помешает мне найти способ уничтожить тебя. Или, что еще хуже, оставить тебя в живых, чтобы ты узнала всю глубину этого проклятия. Его слова были как яд, разливающийся по моим венам. Я почувствовала, как в груди поднимается гнев и боль, но не могла ответить. Его сила подавляла меня, и впервые я ощутила настоящую беспомощность, несмотря на вечность, которая теперь была моей.   — Ты думаешь, что можешь обмануть смерть, Амелия? Она все равно найдет тебя. Даже если мне придется стать ее рукой. Его хватка ослабла, и я рухнула на пол, хватая ртом воздух. Моя голова кружилась, но слова Маттео отравляли разум сильнее, чем боль в теле. —Но ты никуда не денешься…—он посмотрел на меня.—Ты забыла? Мы свя-за-ны. Хоть и Лиам отдал свою кровь, наша связь по-прежнему остается. Ты ведь хочешь закончить этот круг? Ты же это все делала ради этого? Пыталась разорвать со мной связь, чтобы твой паренек наконец-то умер. Пыталась спасти жизнь друзьям, отправив их в поместье Малфой. Я был добрым Амелия, я делал вид, что ничего не замечаю. Но мы связаны, либо я прохожу этот путь с тобой и твое сердце будет принадлежать мне и ты заканчиваешь этот круг, либо я просто буду пытать тебя каждый день пока этот крестраж, посчитает твое тело негодным и переселится в другого человека. —Я бессмертна, и этот круг закончится на мне. Даже если ты меня убьешь, ты потеряешь себя, станешь местным сумасшедшим, а кому нужен правитель у которого поехала крыша? Тебе выгодно меня оставить и ты так и сделаешь. И поверь я закончу этот круг, во что бы то ни стало. —А ты права…кому нужен сумасшедший? Самый первый день, когда перед лордом ты доказывала статус семьи. Как это было прекрасно смотреть на тебя лежащую в крови. Так почему бы нам не повторить это? Амелия, я стану твоим кошмаром, ты будешь видеть меня везде, в каждом углу, в каждом человеке. Я буду, как призрак следовать за тобой по пятам… но в начале я устрою тебе самую сладкую жизнь с нотами Круциатуса и Авады…