1307

До боли знакомая «семнашка» сегодня выглядела какой-то неродной. Было здесь слишком много зеркального декора, стробоскопом дробящего отражения на подделки. Копии порождали копии, а те, в свою очередь, терялись в собственных искажениях; они таяли в блеске парчи и напомаженных губах, что жадно хватали напитки с барной стойки. Андрей не вписывался. К чему бы ни была приурочена вечеринка, дресс-код с цоканьем каблуков лакированных туфель прошел мимо него; его сюда вообще, если честно, никто не звал. Просто волею судьбы и привычки забрел в бар, как обычно, в пятницу, и залип на пляски изрядно захмелевших сливок общества. Закрытые мероприятия проводятся за закрытыми дверями, а намеки — это условность. У Андрея был свой повод разгуляться, правда, такой прозаичный, что не вписывался в антураж точно так же, как и его черная кепка. Жаль, Федя отказался идти скрашивать его одиночество, вот ведь — слился в последний момент, такое зрелище пропускает. Незнакомый бармен, судя по бейджику именуемый Русланом, после третьего коктейля почему-то вдруг решил поинтересоваться: — А ты вообще кто такой? На что Андрей, пока еще трезвый, но изо всех сил пытающийся исправить это недоразумение, совершенно серьезно ответил: — Людмила, блядь. В глубине души ему было интересно посмотреть, как отработает стилизованный под восемнадцатый век фейсконтроль. Но с другой стороны, не хотелось, чтобы его собственный фейс как-то при этом пострадал. По щеке ненароком мазнул чей-то накрахмаленный манжет, через плечо Андрея протянули руку и изящным щелчком пальцев приказали бармену завалить… пардон, перестать докучать дорогому гостю. — Он в списке. Андрей обернулся. Парень в голубом, расшитом золотом камзоле улыбнулся отбеленными совсем не по технологии восемнадцатого века зубами. А мимо в ритме фантасмагорического вальса проносились пары, множась в зеркальной фальши. Андрей знал много косплееров из питерской тусовки, но пока не увидел ни одного знакомого лица: некоторые были прикрыты перьями масок, а некоторые… просто не запоминались. Из провалов глазниц тянулись стеклянные бусины слез, каждой гранью создавая новую иллюзию; образы, подобия, насколько позволял полет фантазии.  — И он тоже в списке, — франт кивнул на практически слившегося с интерьером фотографа. Весь в черном, от собственного отражения не отличить; только татуированный настолько, что в любой компании зауважают. Андрею даже стало как-то совестно, что он и один рукав толком добить не может, а ведь оба планировал. Планы, как явление, Андрея в принципе недолюбливали. — Что сударь изволит пить? — коварно-шутливо спросили из-за плеча. — Сударю похуй, — пробурчал Андрей. Вдруг захотелось побыть капризной барышней, и чтобы бармен перестал смотреть на него как на челядь. Первый начал, ей-богу.  — Фирменного-с, — по скуле снова мазнуло рюшами в широком жесте. На этом кавалер удалился. Душевно плеснули чего-то красного, сладкого, и изобилующего льдом. Руслан притих, и интерес к нему у Андрея пропал. Хотелось побольше оглядеться, пока алкоголь не ударил в голову — тот самый фотограф тоже периодически отпивал из стакана что-то похожее. Какие списки, и почему их туда внесли — никто не пояснял.  Андрей попытался поговорить с парой разгоряченных девушек, узнать, за кого поднимать тосты. Они только улыбались, томно обмахивая веерами украшенные каскадами ожерелий декольте, и перебрасывались дежурными фразами; их движения были зациклены, как у NPC. Фотограф выглядел здесь самым адекватным, хоть и скованным неуверенностью — видимо, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Словно и был здесь главным блюдом. Сам же Андрей был десертом; одно из отражений за его спиной плотоядно облизнуло губы. Помада размазалась по жемчугу зубов, как от жарких поцелуев. Как от крови из прокушенной глотки. Андрей вернулся к барной стойке. — Это что? — спросил он, обведя тесный зал рукой. И бармен безразлично ответил: — Бал. И продолжил натирать бокалы до скрипа. А торжество блистало вспышками от зеркалки, тонуло в слепящих лучах диско-шара; современная музыка не вязалась с темпом менуэта, но танцующих это не смущало. Нужно было пообщаться с тем парнем, что кружил вокруг парочек с фотоаппаратом; Андрей хотел было встать со стула, но ему не позволил шепот, щекочущий барабанные перепонки. Голос был женским, но он не смог разобрать ни слова, а от невидимой близости по телу пробежали мурашки, и волоски на руках встали дыбом. Пляска сменилась механическим раскачиванием мимо такта, как будто у марионеток обрывало нити с крестовин. У музыкальной шкатулки заканчивался завод. Фотограф первый раз за вечер опустил камеру, в недоумении уставившись на Андрея. Что бы ни происходило, ему тоже это не нравилось. А потом барная стойка полыхнула рваной лентой оранжевого пламени. — Да че за?!. Андрей отскочил, по пути сбив на пол стакан с недопитым коктейлем; на мыски кед брызнули алкогольно-красные осколки в сахаре стекла, и он рванул к выходу. А огонь множился в лабиринте зеркал, лизал подолы платьев, пожирал сам себя и разрастался. Андрей ожидал давки, и что его как минимум размажут по стене или затопчут набойками, что он задохнется прямо здесь — но как-то слишком быстро вывалился из бара в осенние сумерки и машинально глянул на телефон: одна минута после полуночи. Легкие саднило, но скорее от паники, чем от дыма. Что за чертовщина. Андрей отошел от бара — и греха — подальше, и вроде как, в 01 звонить не требовалось, и пострадавших на горизонте не появлялось. Может быть, воображение разыгралось, и на самом деле недотепа-бармен всего-навсего умудрился пережечь абсент и случайно спалил коробку салфеток? Андрей судорожно выдохнул. Зеркала не могут управлять отражениями, и что бы он ни видел там… Он не видел. Там не было огня и горящих людей, адского пламени и бездны, смотрящей в душу — только светская тоска. Так же молча обкусывая подсохшую корку с губ, он вызвал себе такси, и случайно поднял взгляд на маячащую над ресницами вывеску «семнашки».   1307. Андрей моргнул. Закурил, гипнотизируя вывеску взглядом. Неужели на день «тринашкой» сделали? Да нет же, сияющие неоном цифры были верными, когда он заходил, а так быстро поменять вряд ли бы успели.  — Андрей? На вывеску он смотрел не один. — Сегодня я — шальная императрица, — он обернулся на голос с дерганым реверансом. Вроде бы, в баре больше ничего не горело, можно было включать режим шута. — Чего хотел? Это был фотограф, тот самый, и вообще-то Андрей сам порывался с ним поговорить, но теперь желание куда-то улетучилось. Потому что вблизи он наконец-то узнал в нем своего соседа этажом выше: точно ведь, светлые волосы, пирсинг в носу и кепка козырьком назад, он почти всегда так ходил. Было дело, впопыхах пересекались на лестнице, но почему-то даже не здоровались. Хотя Андрей после долгих скитаний по Петербургу осел в этом панельном улье уже два года назад. — Ваня, — подсказали ему, крепко держа камеру на ремне вместо рукопожатия. — По пути же, на такси можно сэкономить. На карту потом переведу тебе. Он выглядел неловко, выпалив первое, что пришло на ум. Андрей кивнул и выкинул окурок в урну. — Пожаришко нихерово заметался, скажи? Ваня ответить не успел, или успел, но его ответ переехало колесами подъехавшего такси. Странное дело — они не видели, как подгулявший и покрытый копотью бомонд грузится в свои «Комфорт Плюс» кареты. А диалог все не клеился: их как будто отталкивало друг на друга на субатомном уровне, чтобы они не могли обсудить то, что их обоих так шокировало. Андрей временно лишился своей способности генерировать бредовые разгоны для разрядки — или для накала — атмосферы, и, держа язык за зубами, чувствовал себя почти голым.  Уже сидя на заднем сидении серебристого «Ниссана», Ваня спросил: — А ты что праздновал? На что Андрей огрызнулся: — День рождения, — а ведь еще был и близко не декабрь. Понял, что прозвучало грубовато, и решил как-то сгладить: — А я помню, ты в чат фотки придомовой территории кидал. Облагороженной. Лавки, все такое. Пиздато, я фанат, — на этих словах таксист скептично поднял бровь. — Был бы админом — в закреп бы поставил. — С днем рождения, — вежливо-натянуто поздравил Ваня. — Я не только лавки фотографирую. — Ага. Андрея нервировало что-то, что соседствовало с его двойником в зеркале заднего вида. Постоянно ускользало от взгляда, и, пока он не видел, тенью ласкало заросшую щетиной щеку, отражаясь призрачным касанием в реальности. Андрей пообещал себе, что побреется, когда весь пиздец в его жизни закончится. Шел третий месяц.

***

Заказчики не выходили на связь. Семейная пара, организовавшая костюмированный бал в честь годовщины свадьбы, попросту снесла все свои аккаунты и удалила переписки; Ваня и сам уже не помнил, как они выглядели, а ведь у него на руках и жестком диске был фотоотчет с их торжества. Щедрый аванс стоило бы и отработать, но он не мог найти контактов, из-за своего расследования потеряв сон. Эти кавалер и дама? Или вот эти? Или вон те? Чем больше Ваня смотрел на фото, тем подозрительнее они становились, покрываясь флером тревожности. Зрение у него было не самое шикарное, но настолько сильно не подводило никогда. Он был уверен, что смог запечатлеть момент возгорания в «семнашке», но снимок никак не находился. И пожар в баре никак не гуглился; в день злосчастной вечеринки не произошло ровным счетом ничего — точно это было сном. Реальной была только кругленькая сумма на счету, и меньше всего Ване хотелось, чтобы к нему заявились бравые коллекторы или кто похуже. На некоторых фото засветилась «шальная императрица» Андрей, и, судя по выражению его лица, он сомневался в собственной адекватности. В его адекватности Ваня тоже сомневался, потому что в конце концов, это был Андрей.  Этого персонажа Ваня помнил по общедомовому чату, по его ебанутым шуткам и аниме-мемам ни к месту; только волосы на его старой аватарке были еще выкрашены в желтый, а сейчас отросли корни и цвет смылся в пшеничную рыжину. Последние месяцы у Андрея на аватарке стоял кот, щеками и пушистостью похожий на него. Андрей то ли из принципа, то ли по пьяни с завидной регулярностью путал чат с твиттером и вел его как личный дневник, за что его с такой же завидной регулярностью банил Замай — тезка-админ. А потом разбанивал, потому что по натуре был человеком отходчивым, и «ну, без Андрюхиной шизы уже скучно как-то». Правда, после истории про Соника и закончившееся детство он честно оставался в бане около месяца. А еще Андрей скидывал в чат фотки кота. Просто чтобы похвастаться, какой у него классный кот. Кот действительно был классным — у лучшего и, кажется, вообще единственного друга Вани — Ванечки Светло — был почти такой же. Разве что выглядел чуть менее нагло.  В последние пару дней Андрей как-то подозрительно притих. Ваня уже успел пожалеть, что поехал домой с ним — все ждал, что Андрей теперь прицепится к нему из-за «долга». А писать ему первому не хотелось. Потому что Андрей бы, скорее всего, его послал. Может быть, и не хотел уколоть своей ремаркой про сраные лавки и облагораживание, но уколол, Ваня нехотя это признал. А тот только позвенел цепочками, оправдывая амплуа нефора — даже бороду начал отращивать, явно чтобы просто выглядеть старше — и притворился, что Вани не существует. А ведь хотел же что-то спросить. Например, про вывеску, и почему цифры вдруг поменялись. Или спиздануть что-нибудь ехидное. Все пялился в зеркало заднего вида, нервно теребил сережку-крестик и массивные кожаные браслеты — как будто скупил весь ассортимент Касл Рока напополам с Гик Трипом. Практически на всех фото Андрей находился возле зеркальной панорамы, и в его отражении было что-то черное, безумное, пугающее даже как запечатленный момент. Игры с экспозицией не помогли, и такой «брак» встречался и на других снимках: некоторые лица в масках и без были искажены, на них ватермарками отпечатались растянутые в нечеловеческом оскале улыбки. Обработка не помогала — фотосессия из «семнашки» наотрез отказывалась принимать настройки баланса и сатурации, слои попросту не сохранялись. От почти суток непрерывной работы начали болеть глаза, и тогда Ваня решил перейти к крайней мере: позвонить Светло. На пробу показать ему фотографии, чтобы убедиться, что с ними что-то не так. Что с ними все, блядь, не так. Заинтригованный Светло явился лично, готовый оценить масштаб банкетного пиздеца.  — Вот, — Ваня повернул к нему экран ноутбука. — А потом там был пожар. Светло — иногда Ванечка, но лучше Ваня или вообще по фамилии; неугодным могло и прилететь крепким словцом за панибратство — долго всматривался в снимки, листал кадры туда-обратно. Внешность обманчива, несмотря на образ типичного ботаника, в выражениях он не церемонился; даже жаль, что жил в другом районе — Светло был бы достойным конкурентом и замаевско-админской монополизации, и андреевым закидонам. Светло про пожар ничего не знал. Сказал, что фотки от зеркального коридора засветило так. — А оскалы? — не унимался Ваня. Вот ведь они, а он профессионал — у него портфолио толще Библии — и не случалось у него никогда таких засветов. И не походили они на обычные артефакты. На что Светло с видом эксперта ответил: — Ты ебнулся просто.

***

Андрей проснулся злым и как будто с похмелья, хотя накануне и не пил. Почти. После того похода в бар отношения со сном вышли на новый уровень: стали напряженными. За последние 48 часов Андрея кидало из одного кошмара в другой — из пожара в ледяной ужас, а люди с диким визгом сдирали с себя кожу вместе с полыхающей одеждой. Плавились караты на их пальцах и в мочках ушей, плавился мозг Андрея. Видимо, от недосыпа у него случилось что-то вроде приступа лунатизма: он очнулся, занеся сжатую в кулак руку над зеркалом в ванной. Андрей закатал рукава, разминая затекшие мышцы — долго так простоял, пока не ведал, что творил. Из коридора раздалось вопросительное мяукание. — Ну, Ра, маленький мой, прости, — Андрей отвернулся от зеркала и присел на корточки перед котом. Тот доверчиво ткнулся носом в ладонь, начиная мурлыкать. — Прости, что напугал, — действительно, стоило уже взяться за ум. Ра прибавил громкости, настойчиво залезая на колени. Андрей сел прямо на пол и привалился к стене. Он пытался внушить себе, что ничего не видел в 1703. Что был именно там, а не в 1307. Что не оскорбил Ваню-фотографа до глубины души своими комментариями. Что он не хотел разбить зеркало. Наверное, его спасла только лень — пришлось бы убирать осколки, чтобы Ра не порезался. Зеркала Андрей не любил никогда. В последнее время начал понимать, что взаимно. Да и смотреть там было не на что, честно говоря — только мерещилось всякое. А новостные сайты выдавали полный ноль относительно пожаров и баров — да и хорошо это было, в принципе. Не было и не было. Андрей мог иногда и перебрать; не то, чтобы часто, но случалось. А Ра вот любил его все равно, такой теплый и настоящий, улегся животом на правое колено, чтобы рубцы от швов быстрее рассосались. Как мог, по-кошачьи лечил его, когда отпускало от обезбола. «А чего так поздно приполз?» — притворно всплескивали руками врачи. А потому что с работы не отпускали, говорили — ну, подвернул ногу на смене, ну бывает. И увольнением грозили за больничный, и перерабатывать, суки, заставили, и все с порванными связками, как позже оказалось. Ты же самый молодой в коллективе, потерпишь немного, че ты как этот, в самом деле. Он еще на метро туда мотался, как дурак, чуть не падая на эскалаторе. Андрей, вообще-то, считал себя миролюбивым человеком. Но колено болело слишком уж сильно; так он психанул и вывалил все на добродушного дядьку в белом халате. Так он узнал, что автосервис, в котором он работал, можно было расплющить катком инстанций, и, хоть и дело это было не быстрое, оно выгорело. Неожиданно для него самого.   Работодателя признали виновным по целому списку нарушений ТК.  Андрей подумывал уволиться после такого триумфа. После физтеха с его образованием можно было метить уже на должность инженера, а не просто механика. Ну и что, что троечником был. Когда ему пришла компенсация за производственную травму, он решил это отметить — благо, недели в гипсе были уже позади, и он мог передвигаться без костылей. Они все еще стояли в углу прихожей на случай непредвиденного рецидива, а колено поддерживал эластичный бандаж. Андрей уже привык его носить. Сейчас-то полегчало, а два месяца назад он чувствовал себя насекомым с оторванными лапками; даже дойти до туалета было целым квестом. Так, смиряясь с неудобствами, Андрей коротал больничный за Валорантом, просмотром аниме и шестнадцатичасовым сном под обезболами. Федя ему даже торжественно презентовал дакимакуру с Гань Юй из Геншина, чтобы «спалось слаще». В Геншин Андрей особо не задрачивался, но заботу оценил.    И Федя навещал его, и по возможности вытаскивал на улицу подышать. Иногда Андрей развлекался тем, что писал в чат жильцов. Сегодня было действительно невтерпеж — ему то ли приснилось, то ли показалось, что за его отражением в зеркале стоит размытый, будто окутанный паутиной женский силуэт. Самовнушение не работало, и он быстро набрал текст сообщения: «друзья не судите строго но какого хуя никто не говорит о пожаре в семнашке кто нибудь вообще об этом слышал» Несмотря на традиционные «Господи, оно воскресло» и «замай, БАНЬ НЕ ГЛЯДЯ», и даже замаевское грозное «иди спать» — пять вечера, спасибо, Андрей только из постели вылез — пользователь с ником rudeboy ответил лаконичным «да». Андрей оживился, а потом админ посоветовал им «решать свои алко-шизо-вопросики тет-а-тет» и снова его забанил. Он успел увидеть, как rudeboy что-то печатает вдогонку; видимо, это и был тот самый Ваня-с-тусы, который как будто только и ждал, пока Андрея прорвет на поговорить. А забаненный Андрей сидел в коридоре, гладил задремавшего кота; даже немного успокоился, а потом услышал шорохи с лестницы. Кто-то спустился к нему на этаж и теперь топтался возле двери, не решаясь позвонить в звонок. — Ра, малыш, я скоро приду, — пообещал Андрей, мягко тыча кота в бок. Тот зевнул и, потягиваясь, стек на пол. Уже открывая дверь, Андрей споткнулся о собранный еще вчера мусорный пакет; из него через порог предательски выкатилась пустая винная бутылка. Андрей, не медля, лихо запнул ее обратно в квартиру, надеясь, что никто ничего не заметил. — Все еще день рождения празднуешь? — поинтересовались откуда-то со стороны мусоропровода.  — Уже поминки, скорее. Вид у него был помятый, и пусть. Не Ване было судить; тот действительно пришел с миром, даже протянул ладонь для рукопожатия, предварительно выбросив в мусоропровод опустевший блистер от снотворного. Андрей разглядел, да — сам таким увлекался, когда после артроскопии из-за боли в колене заснуть не мог. Потом слез, вроде. Вчера снова прикупить хотел, но в аптеке возле дома сказали, что закончилось. Ваня тоже выглядел каким угодно, но только не свежим и выспавшимся. — А меня Замай забанил. — Первый раз, что ли? — Андрей пожал протянутую руку. Слишком холодную, неужели так сильно нервничал. Ваня кивнул, мол, ага, в первый. На этой ноте стоило бы позвать его к себе и отогреть горячим чаем, но холостяцкий срач Андрея бы не выдержал двоих. — Ну, с боевым крещением. Голова заболела, или он только заметил. Андрей поморщился и потер висок — аспиринчику бы сейчас. Или того самого снотворного. Ваня как-то странно потряс рукой, незаметно от Андрея вытирая ее о футболку. — От тебя током бьет, — стушевавшись, пояснил он. Типа, «да не брезгую я, реально, током херачит от твоих синтетических шмоток». Андрей только закатил глаза. — Что ты видел? — Пожар. Девчонку в зеркале, — смысла не было юлить. Она шептала что-то, имя свое, что ли. Он никак не мог расслышать, уши закладывало как от перепадов давления. — А ты разве нет? — Повезло… — задумчиво протянул Ваня. — У меня что-то типа… такого, — он указал на татуировки у Андрея на предплечье. «Ад пуст, все бесы здесь», — знакомая тату-мастерица Шекспиром не на шутку увлекалась, вот и решила, что на коже Андрея им самое место. Символично вышло. Скалились они красиво, хороший вышел арт-проект. — В общем… — Мы не ебнулись, — подсказал Андрей. — Да.  С мужской солидарностью кивнули друг другу. Видели что-то одно, а запомнили по-разному, Андрею так подумалось. Ваня же фотограф, у него особое чутье. Может, кто и ощерился на него из угла. — «Тринашка», — для верности сказал Андрей.  Ваня усмехнулся. — Да уж, не бар «Коленная чашечка». Андрея от этого словосочетания передернуло. Вроде и зашили все аккуратно, что следов почти не осталось, а воспоминания все равно преследовали. — И что делать будем? Ваня пожал плечами. — Не знаю. Они у меня на фото проявились. Андрей за последние два дня фотографировал только Ра на камеру телефона, и там совершенно точно не было никаких скалящихся рож. — А я спать не могу. — Я, как видишь, тоже, — Ваня кивнул на мусоропровод. — Постоянно что-то… Как будто прилипло, что ли. Как вторая кожа. — Которую хочется содрать, — Андрей потер шею. — Та же хуйня. Идей не было ни у кого. Это как подцепить ветрянку во взрослом возрасте, в горячечном бреду наблюдать, как тело одна за другой покрывают оспины и смиренно мазать их зеленкой. Только от демонической сыпи зеленку пока не изобрели.

***

— А Андрюха че? — Да ниче. У него там какая-то леди-вамп. — Повезло. — Вот и я так сказал. Разговоры со Светло стали своеобразной терапией. Он к происходящему бесоебию относился со скептицизмом, но изо всех сил старался принимать участие; даже согласился сходить с Ваней в 1703 на следующий день после встречи с Андреем. Андрея по понятным причинам Ваня звать туда не стал: не хотелось тащить на себе до дома пьяное тело отнюдь не хрупкой комплекции. Даже не сомневался, что соседушка не упустил бы возможности нажраться в хлам. Он ведь даже день рождения по три раза в год отмечает. Ваня же свои после двадцати семи отмечать перестал и вовсе — максимум, пропустить со Светло по чашечке коньяка да поудивляться, как время летит. Как неделю назад.  Бар выглядел как обычно, Светло даже расстроился; ожидал увидеть еще какую подставу. Ваня чувствовал себя глупо, про бармена по имени Руслан здесь никто не слышал. А вот Андрей с ним чуть в драку не полез, по крайней мере, со стороны это выглядело именно так. Может быть, его уже и устраивала вдруг свалившаяся на голову пассия, а у Вани с утра начали случаться провалы на профессиональном поприще. — Прям все фотки? — Светло недоверчиво блеснул очками. Ваня вздохнул. — Прям все. Циклорама в студии была в каких-то потеках, что проявились только на снимках. Он как мог пытался это исправить, но все было бесполезно — здесь не помогли бы и две недели, что он обычно ставил как срок исполнения. В этот раз финт с оплатой ни за что бы не прокатил. Пришлось списываться с раздраженной клиенткой, которой срочно надо было отснять свой гейм-косплей для блога, а теперь приходилось искать другого фотографа; поклялся и ей, и себе, что найдет причину неполадок. Случайно залил объектив кофе? Ударил? Так бывало в начале карьеры. А сейчас так проебываться уже репутация не позволяла. — Странно это все, конечно, — пробормотал Светло. Не верил все равно, даже после того, как Ваня сфоткал его на свой айфон — они даже на результат посмотреть не успели, потому что экран вдруг погас и больше не реагировал на прикосновения. В баре задерживаться не стали — там им помочь не могли. Решили проветриться вместо этого, пока ливень не зарядил на неделю.  Ванину душу как будто затянули в латексный костюм — все ощущалось как сквозь целлофан на теле Лоры Палмер, точно происходило не с ним. Как в депрессии почти — был и такой этап в жизни, выкарабкался, и правильными колесами поставил отлетающую кукуху на место. Светло и сам-то стабильностью не отличался, не хотелось еще и его доводить. Но и застревать в дереализации тоже не хотелось. — И в интернете инфы нет, — Ваня пожаловался все равно. В кино персонажи вечно любые манускрипты находят в открытом доступе на раз-два. А в реальности помимо крипипаст и пабликов про сущностей в виде гномика хрен что найдешь. Светло пожал плечами. Вечерело. — В библиотеку сходите.  — И че мы скажем, «здрасьте, к нам какая-то хтонь прицепилась, есть че почитать»? — А почему нет? Действительно. У Светло вообще в жизни все как-то просто было; он бы и до черта доебался, хоть пример бери. Раз уж интернет был бессилен… Ваня задумался.

***

— Куда ты меня позвал? Андрею показалось, что он опять лунатит. Снова лег спать в шесть утра, а в десять в дверь начали трезвонить. — В библиотеку, — Ваня все порывался зайти, но Андрей держал дверь на цепочке, только нос в щель высунул, чтобы Ра не успел сбежать. Переспросил еще раз, убедился, что не ослышался. — Зачем? — он не выспался, вообще-то. В кои-то веки не снились корчащиеся в муках ряженые, и то потревожили. — Разбираться, — Ваня окинул Андрея сочувствующим взглядом. — Через час зайду. Видимо, подумал, что у Андрея в квартире притон, и перестал так старательно ломиться. Печальненько как-то утóпал к себе наверх, хотя и выглядел уже готовым штурмовать святилище знаний. В парадно-выходной толстовке заявился, чтобы все татуировки скрыть, кроме тех, что на пальцах были. Андрей собирался, не глядя в зеркала; когда смотрел в них слишком долго, начинало казаться, что его отражение живет самостоятельной жизнью. Про оптические иллюзии он знал многое, поэтому приказывал себе не бояться.  Не бояться не получалось. Ваня действительно спустился через час, неопределенно цокнул языком вместо приветствия; Андрей только надвинул кепку на лоб, продолжая молчать. Думал о том, как вернется и ляжет досыпать в обнимку с Ра и подаренным еще в Краснодаре плюшевым Пикачу. Которого Ра снова вытеснит из-под одеяла под утро, чтобы не конкурировал. Возле парадной ждало такси, и продолжать не разговаривать можно было уже там. Видимо, Ваня решил так расплатиться за поездку из бара в прошлый раз. Что ж, спасибо. Он даже не спрашивал, в какую именно библиотеку Ваня намылился, и, кажется, задремал, откинувшись на спинку сиденья. — Приехали, — сообщил Ваня, потрепав Андрея по плечу. — Просыпайся.  — Да не сплю я, не сплю. Андрей потер глаза и вывалился из машины где-то на другом конце Петербурга. Небо хмурилось, и настроения это не добавляло. Он поежился. — Пошли. Его подцепили под локоть, и потащили куда-то в подворотню; этот город умел прятать свою интеллигентность посреди обшарпанных стен. Андрей и знать не знал, что там, в одной из пристроек во дворах действительно притулилась библиотека. — Почему именно эта? — хрипло спросил он. Еще простудиться не хватало. — Незакрытый гештальт, — нихера не объяснил Ваня. — Так, — Андрей демонстративно отошел от него на шаг. — Или рассказывай, или… Или он вот прямо сейчас домой свалит к своей демонице в зеркале, ага. Та ждет его с распростертыми объятиями, чтобы всю душу высосать. Ваня почему-то улыбнулся. Потом посерьезнел. — Книгу не сдал, еще в детстве. Просрал сто лет назад, и так боялся сюда заходить, будто меня за этот косяк Интерпол разыскивает. Вот оно, значит. Самое время с детскими травмами разобраться. Андрей свои еще в чате вывалил, так у Замая подгорело знатно. Ну, каждый справляется как может. Потому что не было тогда у Андрея денег ни на терапию, ни на антидепрессанты, ни даже на такси. — Какую книгу хоть? — «Приключения капитана Врунгеля», — отчеканил Ваня. — Да там уже забыли поди, — попытался приободрить его Андрей. — Списали, да и все. — А меня вот грызет до сих пор. Сказал, что в детстве жил тут неподалеку, частенько брал книжки читать — библиотекарь был суровым таким дядькой с бородой, но вроде как добродушным. И вот, однажды Ваня взял этого самого «Врунгеля» перед поездкой на море с родителями, да где-то там на пляже и посеял ее. То забывал об этом, то совесть снова напоминала. Сегодня подумал — это знак. Андрей находил эту историю очень забавной. Неужели Ваня был настолько ответственным, что спустя столько времени решил раскаяться в грешке; только вот все никак не мог собраться с духом и открыть дверь. — Да не ссы ты, я первым пойду, — сказал Андрей и повернул затертую до золотого блеска медную ручку. А Петербург все продолжал удивлять своей утонченной нелогичностью: их словно приветом из прошлого перекинуло на страницы рекламных буклетов. Помещение было маленьким, но вмещало в себя намного больше пространства, чем того стоило ожидать. И потолки были выше, и стеллажи ломились от теснящихся друг к другу корешков; от запаха старых, запылившихся книг захотелось чихнуть, и Андрей потер нос рукавом.  — Она раньше не так выглядела, — ошарашенно прошептал Ваня. — Это что за место? — Чем могу помочь? Тут уже подскочили они оба, едва не врезавшись в один из шкафов. Библиотекарь, молодой, но солидный парень с каштановыми кудрями почти до плеч и окладистой бородой, уставился на них выжидающе. Барабанил татуированными пальцами по столу, от тыльной стороны ладоней до кистей и выше под рукавами вились чуть подплывшие рисунки. Одет был неформально, по-панковски так, Андрею сразу понравилось. Свой человек, можно будет пообщаться без атрибутики высокого штиля. — Можешь, — с ходу выдал Андрей, пока Ваня сбивался с «не может быть» на «что происходит». — День добрый.  — Здарова, — усмехнулся библиотекарь. — Евстигнеев, четвертый «Б»? Ну и шпала ты вымахал. Андрей, уступающий Ване в росте всего несколько сантиметров, резко перестал сутулиться. Тот же для верности оперся на шкаф, видать, от шока совсем подкосило. — Вы?.. Ты? Федор? — перебирал он, а улыбка библиотекаря становилась все шире. — Не изменился ни капли. — Зато тут все изменилось, — Федор обвел рукой стеллажи. — Точнее, стало так, как и должно быть. Так чего хотели, мужики? Федор, вроде как, Ваню за просранного «Врунгеля» бить не собирался. На Андрея косо не смотрел; и он понял — вот тут им помогут. Как может не помочь брутальный нестареющий библиотекарь из детства? Андрей оперся о стол и заговорщически прошептал: — Книгу. На что Федор терпеливо уточнил: — Какую? — Ну не «Врунгеля», видимо, — добил Андрей. Первый раз за последние дни стало по-настоящему смешно. — «Некрономикон» тащи. — Мы были в «тринашке» в ту самую пятницу, — подал голос Ваня. — А после с нами что-то случилось. У меня ощущение, что я — это не я, или не совсем я. У Андрея — какая-то демоническая дева в зеркале. Федор выслушал внимательно так, и просто сказал: — Дубликаты. — А? — Андрей поудобнее облокотился на стол. — Места, заведения, даже люди иногда, — нисколько не удивился Федор. — Когда поверх реальности накладывается другая. Ванька вон все детство ходил в библиотеку-дубликат, и не подозревал, — он вдруг хитро подмигнул. — Здесь главное себя не потерять. — Похоже, что к нему один из дубликатов пристал после той бесовской вечеринки. А у тебя… — Федор задумчиво потер бороду. Андрей нервно сглотнул. — Зеркала ведь по сути, тоже работают как накладки на реальность. Казалось бы, плоские, а вот ни черта подобного. Говорил Федор убедительно. И становилось ясно — Ваня с Андреем накрепко влипли в какое-то паранормальное говнище. — И как от них избавиться? — спросил Ваня. Он все дергался, волосы взъерошил от нервов. Как будто все еще Федора боялся. Андрею же в его присутствии стало как-то поспокойнее, только сонливость одолевала все равно. Федор куда-то испарился со своего рабочего места; они и моргнуть не успели, как он уже шлепнул на столешницу увесистый черный томик. Переплет кожаный, с красным тиснением, весь изукрашенный рунами. Названия у книги не было — только предназначение, видимо.  И Федор гордо сказал: — Вот. — На руки выдаешь? — Андрей хотел было коснуться потертого края, но без разрешения не стал. Мало ли. — Если кровью распишешься.  До Андрея не сразу дошло, что тот говорит серьезно. Ваня уже порывался ляпнуть что-то геройское, но Андрей его опередил: — Ну давай, че. Он по жизни на многое был готов, лишь бы от него отъебались. А тут, вроде как, еще и пользу принесет. Федор только кивнул и достал из ящика перо с металлическим наконечником, попутно пояснив, что «оно новое каждый раз, не бойся». Ну да, подцепить какой-нибудь столбняк или что похуже Андрею совершенно не улыбалось. Внутри лежал формуляр, на котором побуревшими от времени кровавыми каракулями были выведены подписи. Список не был длинным, но кое-что бросилось Андрею в глаза: судя по всему, один и тот же человек брал эту книгу раз восемь, упорно оставляя след в виде вязи, формирующей округлое «Оххху». Или кто-то пытался играть в трехмерные крестики-нолики, или никак не мог дописать «охуенно» в качестве отзыва. Так понравилась, что аж до дыр зачитал. Андрей направил острие наконечника на подушечку пальца.  — Уверен? — спросил Ваня. Подписать кровью какой-то сомнительный контракт? Конечно же, да. — Ты хочешь? — не дождавшись ответа, Андрей проколол кожу, собирая каплю крови кончиком пера. — Ну вот и молчи тогда. Под пристальным взглядом всех присутствующих нацарапал в конце списка кривенькую букву «Ф» и решил, что все, достаточно. — Щас подсохнет, обратно вложишь, — инструктировал его Федор. — Книга должна знать хозяина. Береги как зеницу ока, и, — он махнул рукой в сторону Вани. — Евстигнееву уж не давай ее, ладно? Ненадежный он, — подъебал уже откровенно. Андрей задумчиво слизнул остатки крови с кончика пальца и вложил листок обратно под переплет. И книга это почувствовала, как живая. По телу прошла дрожь, когда его приобняли сзади, прижались невидимыми губами к уху и прошептали: — Керриган. Тень Андрея отражалась в мутно-лакированной поверхности дубового стола, и их там было двое. Она выглядывала у него из-за плеча, и он резко обернулся. — Ты чего? — настороженно спросил Ваня. Он сам все продолжал тереть руки, как будто снова статическим электричеством ударило.  И Андрей сказал: — Ничего.  Керриган хотела, чтобы это было их секретом.

***

Охра. Так он представился, наконец. А после, нещадно кромсая Ванины мысли, оповестил, что он не дубликат, а оригинал. По ладоням пробежали искры, как будто он только что снял синтетический свитер. А после его слабоватому зрению вдруг прикрутили резкости, невиданной с подростковых лет. Вот это бонус, конечно. Ваня помотал головой и посмотрел на залипшего у стола Андрея. У него кровь из пальца по нижней губе размазалась, как помада, и, кажется на несколько мгновений он и вовсе перестал что-либо соображать. «У него и раньше это не особо получалось», — ненавязчиво подсказал Охра. «Ну да», — так же ненавязчиво согласился Ваня. Вечно с бодуна, да и странный он до одури, вон с Федором разве что в десны не целуется, так сдружились за несколько минут. А ведь тот тоже, походу, человеком не был, и Ваню за нос водил столько времени. Да и за Андреем стоило бы попристальнее следить. С ним ведь и в разведку не пойдешь — до его слов был шанс, что Федор о «Врунгеле» даже и не вспомнит. А теперь наверняка припрятал кирпич за пазухой в Ванину честь.  Ване начало казаться, что он превращается в серийного маньяка; но нет, из «серийности» в его поведении были пока только планы на серийный сталкинг Андрея. Больше никого преследовать не хотелось. И доверия не было ни к кому. Даже к себе. Особенно к себе. Ваня даже снотворное больше не принимал, чтобы не переборщить случайно. Ему было страшно, хотелось сбежать из этой чертовой библиотеки и нырнуть в чан со святой водой, чтобы выполоскать из себя Охру. Тот только ухмыльнулся Ваниными губами, мол, попробуй, удачи тебе. — Ты чего? — спросил он Андрея, потому что ну в самом деле. Вдруг он узнал что-то, что может ему, Ване, навредить. Охра подкинул хворосту в кострище сомнений. А Андрей сказал: «ничего», имея в виду полноценное «отъебись», как обычно, и Ване это совсем не понравилось. Заносчивый был пацан, конечно. В книгу вцепился так, как будто от нее его жизнь зависела. Видимо, зеркальная девица его уже не удовлетворяла. Ваня криво улыбнулся, пока Андрей не видел. Знать имя своего демона было до мурашек приятно.  

***

— Ко мне нельзя, у меня кот. Не хочу его пугать. Андрей принципиально стоял на своем. Мало того, что он талмуд этот жуткий к себе на хранение потащит, так еще и открывать его там же — ну уж нет. Листать книгу он был намерен только дома у Вани, хоть тот и не горел желанием звать его к себе. Федор не сказал им, какой ритуал или заклинание проводить: сослался на то, что он просто библиотекарь, а не консультант-чернокнижник. Вопросы Андрея по типу «что ты или кто ты?» были со свистом проигнорированы. Так что он мог только надеяться, что больше крови не понадобится, и его гражданский долг в этом деле был выполнен. Так он добился приглашения в евстигнеевские покои, как какой-нибудь вампир-самоучка. Жил Ваня скромно, в таком пластиковом минимализме, что у Андрея даже сердце екнуло немного. Фотограф, сразу видно, в квартире было пусто, как в студии — LED лента под потолком вместо верхнего света, зеркало с круглыми лампочками по периметру, в полный рост, как в театральных гримерках. Кажется, он еще и стримил — под это был оборудован целый угол в комнате. Камера на треноге, кольцевая лампа, неоновый логотип на стене. И полы холодные, что аж пальцы ног в носках поджимались. Или это Андрею так показалось, потому что холодом веяло от его отражения. Он туда старался не смотреть, хоть и чувствовал себя слабаком. — Ты вебкамщица? — выпалил Андрей, чтобы его недолюбливали уже за дело. — Доминатрикс, фурри, или… — Садись, — Ваня, не дослушав, пихнул его на диван. Прямо перед зеркалом. Издевается, что ли. Андрей вздохнул. — Ты сегодня ел вообще? — А? — Побледнел весь. Андрей помотал головой. Блядские зеркала. Может, у него фобия какая. А в этом от подсветки казалось, что оно и в самом деле уходит куда-то вглубь, в бесконечность. Куда-то, где его ждала Керриган. Керриган, как в Старкрафте. Ну да, нравилась она ему, даже больше, чем Тейлз в детстве. Перед глазами заплескалась какая-то дымка. Ваня заказал еду, вот ведь заботливый, пусть не забудет яду туда подсыпать. Жужжал пустыми нотациями, и Андрей уже пожалел, что вообще поперся к нему. Вжался в самый угол дивана, так, чтобы в зеркале отражалось только его плечо. Кажется, за ним кто-то стоял. Андрей вздрогнул. Но это был всего лишь Ваня.  — Ты сдурел так заливаться постоянно? — Да ты заебал. Я не пил, — как подросток оправдывался он. — Башка кружится просто. Не выспался, я не знаю. В обществе Вани было как-то некомфортно. К нему ведь прицепился какой-то «дубликат», как определил Федор. Рядом с куском отражения в зеркале что-то шевельнулось, и у Андрея онемела щека. Он вдруг вспомнил, что инсульт «помолодел». Забрался с ногами на диван, чтобы от сквозняка не морозило. Бред, одно зеркало не могло сформировать целый многогранный коридор; видимо, Керриган владела какой-то собственной секретной техникой, из ледяных стекляшек выкладывая демоническую вечность. И его манило туда, к Ней. Ваня, вроде как, пошел встречать курьера, но как-то быстро вернулся. Его голос доходил до мозга с задержкой, как сигнал из космоса. — Ты че делаешь? Андрея ощутимо потряхивало, как будто его застукали за чем-то неприличным. Он стоял у зеркала, приложив ладони к стеклу; даже не помнил, как подошел, его ведь от ужаса почти парализовало. Было чувство, что отвлекли от чего-то важного, и что не стоило ему мешать. В Ване и самом что-то изменилось, он вдруг стал менее неуверенным. В движениях появилась плавность, граничащая с грацией бродячего кота, не ведущего учет своим девяти жизням. Андрей, как ни старался, не мог спрятаться от черноты, тянущей к нему крючковатые лапы с обратной стороны. — Ну ты Андрюха в Зазеркалье, ебать, — прокомментировал Ваня. И та сила, что держала Андрея в вертикальном положении, вдруг ослабла. — Лови, — успел предупредить он. И рухнул на пол вслед за своим отражением.

***

Ваня и сам чуть не прилег вместе с повалившимся на него полубессознательным телом. Подхватил под руки, как даму в беде, видимо, ради этого в качалку и ходил — чтобы в таких ситуациях вовремя реагировать. Какой же идиот ему достался в «напарники», Господи. Сначала глушит что ни попадя на пустой желудок, потом в обморок летает. — Андрей, — негромко позвал он. Дальше пола падать было некуда. Андрей, кажется, и сам не понял, что случилось, но потихоньку очухивался. Поправил кепку, убрал за ухо грязно-желтую прядь. — Пиздец. Как-то слишком неловко отполз к стене, подальше от зеркала. Паничку словил, что ли. Да что он там увидел? Ване хотелось проверить свою теорию относительно фотографий. Охра подсказывал, что Андрей и так уже на грани, и с его психикой можно нехило так позабавиться. Так, чтоб до мягких стен и белых длинных рукавов — кто ж ему поверит теперь? Пиздец, действительно — у Вани полушария мозга между собой поссорились. Он сосредоточился, стараясь думать погромче, чтобы загасить голос дубликата, который звучал как его собственный. Поймал на себе расфокусированный взгляд Андрея, и предложил: — Давай я тебя сфотографирую. — Че? — бесцветно отозвался тот. — Ты не против? — Мне похер. Что ж, считай, не возражает — Ваня быстро взял полароидную камеру с комода и щелкнул соседа, пока тот не передумал. Андрей чуть посвежел, пока они ждали, когда проявится снимок. Оба — Ваня с интересом, а Андрей от безысходности — уставились на белый квадрат с появляющимся на нем изображением. Оба синхронно выдохнули что-то нецензурное.  Охра засмеялся, а с ним и Ваня, тут же прикрыв рот рукой, чтобы затолкать смех обратно в глотку.  В кадр попадал край зеркала, которое было абсолютно черным — из него прямо на Андрея выплескивалась полупрозрачная вуаль, сплетаясь с его тенью. На его лице не было оскала, как на снимках других людей. Что бы ни преследовало его, оно планировало оградить его от Охры. «Андрей опасен», — подсказали Ване. «Нет», — возразил он. «Ему плохо, видишь»? Охра посмотрел на размазанное по плинтусу тело. Оценил весьма плачевное состояние и сказал, что мы еще подумаем, что с ним делать. «А пока — пусть живет», — разрешил Охра. Ване стало страшно, и он как-то не вовремя осознал, что Андрей действительно вырубился не просто с голодухи, а давления двух демонов он мог уже и не выдержать. Назло Охре захотелось как-то позаботиться об Андрее, чтобы: вот, смотри, я с нашим врагом на кухне светские беседы веду. Может быть, это было влияние патологически хозяйственного Светло — он так бы и поступил, Ваня не сомневался.  Андрею было не до бесед, но от борща из доставки он не отказался. Мрачно поел под пристальным Ваниным присмотром, даже чуть покраснел — ему было то ли стыдно, то ли горячо. Охра внутри Ваниной головы на время заткнулся. Он или был на правильном пути, или это было затишьем перед бурей. Потом они, так же молча, курили на балконе, оттягивая момент с изучением книги. Андрей то и дело чесал то заросшую щеку, то шею, как будто по нему ползали насекомые. — Ты че неразговорчивый такой, железный дровосек? — наконец спросил Ваня. Вместе с дымом Андрей выдохнул:  — В Изумрудный Город не пускают, — и совсем тихо добавил: — Спасибо. Огрызался скорее по привычке, юношеский максимализм еще не весь вышел, поди; злобы в нем не было, только отчаяние какое-то и тоска. Сейчас привяжется еще, не отвадишь. — Не за что, — Ваня ответил, как положено, хоть и было за что. За то, что Охру утихомирил, и Андрей вот не отправится в полет с шестого этажа через застекленную балконную коробку. В нарастающей тишине выкурили по второй. — А твой, ну… — Андрей вдруг как-то засмущался, что ли. — Дубликат… — он тяжело вздохнул и слишком долго и усердно тушил окурок в пепельнице. — Может как-то влиять на тебя, ну… физически? — Нет, — покосился на него Ваня. Андрею незачем было знать, что Охра то и дело порывается перехватить бразды правления. Крепче спать будет, у него явно с этим проблемы. Андрей хотел было закурить третью, но передумал: видимо, получил в свою шальную голову сообщение от Минздрава. — А моя может. Ну вот, приехали. Если он так пытался намекнуть, что та демоница из зеркала его уже вовсю за яйца держит в прямом смысле, то они застряли тут надолго. Путь к сердцу, как говорится. — Мозоли не натер еще? — Иди нахер, — Андрей устало пихнул его локтем. — Только не на мой. Стеснительный какой. Все мы люди, сам виноват, что решил разоткровенничаться. — Ну так что? — не отставал Ваня. Кажется, Охра хотел подробностей. Уже и самому неловко становилось, но его все несло: — Охуенно было? — Сам видел, как «охуенно» мне было, когда от пола меня отскребал, — пробурчал Андрей и первым вышел с балкона. Ну вот и нянчись с ним теперь, с обиженкой. Ваня приткнул пепельницу в самый дальний угол подоконника и тоже пошел в комнату, где Андрей, уже принципиально устроившись на диване перед зеркалом, листал свой ебучий бестиарий. — Че нашел? — Ваня плюхнулся рядом с ним. — Ниче. — Дай сюда, — книга была тяжелее, чем он думал. И с картинками, он не ожидал. Адские муки в гравюрах на пожелтевших листах были прорисованы так детально, что даже Охра удивился. Не хотел обратно. Были там и рисунки всяческих плотских искусителей — совсем не таких, какими хотелось бы их представить. Скорее, волосатых чудовищ, как из диснеевского мультика. Инкубы щеголяли длинными чешуйчатыми хвостами, у суккубов же были козлиные копыта. Соблазнительности им добавляла только биохимия мозга, выдающая желанное за действительное. Приправленная инфернальностью биохимия мозга Вани вдруг наложила на реальность фильтр сепии, чуть светлее — цвета охры — и вот теперь все стало ясно. Даже кайма обновленного зрения потрескалась, как на старом фото. Думал, сможет побороть, но не тут-то было — влияние Охры усиливалось. Ваня согнулся над книгой и тяжело задышал; как бы самому не отключиться от таких ментальных виражей. Андрей все понял и без слов. — Ну как? Охуенно было? — мстительно спросил он. Охра не придумал, как съязвить. — Дошутишься щас, — невпопад пообещал Ваня. Стебать Андрея сразу расхотелось. — Это, блядь, не шутки, але, — Андрей выхватил у него книгу и захлопнул. — Мы одержимы. Ваня моргал и тер глаза, пока с радужек линзами для косплея не сполз фильтр. Плюс одно проявление, нужно будет взять на карандаш. Как и прыть Андрея, все же. Тот снова посмотрел на свое отражение и резво засобирался домой. Одержимы, да. — Не набухивайся только, — посоветовал Ваня. Охре назло. Охра от любых проявлений заботы об Андрее шипел, как гашеная сода. — Ладно. Андрей ушел, не попрощавшись, и забрал книгу с собой.

***

Ваня до блеска полировал заляпанное отпечатками рук Андрея зеркало.  Этажом ниже, Андрей постепенно переходил с вина на водку.

***

Он не хотел отвечать зеркалу на вопросы, но оно настаивало. Керриган настаивала, когда он прятался от нее за занавеской в ванной. Несколько раз порывался снять зеркало со стены, и несколько раз получал электрический импульс в мозг: нельзя, не смей, будь послушным. После этого у Андрея долго болела голова, и даже лежащий на подушке Ра был не в силах облегчить его мучения.  Разбей, разбей разбей — себе голову или зеркало в ванной, он пока не понял. А вот с зеркалом в шкафу он справился: снял его и закинул в кладовку, под ворох какого-то хлама. На что Керриган ответила: мне хватит и одного. Того, что в ванной над раковиной.  Того, что задавало вопросы. «А что, если реальное зло — это люди?» Андрей устало потер лицо. Ну вот, она собирается изложить ему свой план по захвату мира. А ему всего-то нужно было искупать кота, потому что тот все-таки выскочил из квартиры — еле поймал этажом ниже. Бежал по лестнице так, будто два месяца с небольшим назад не помирал от болевого шока из-за ноги. Как и обещали врачи — «ну а че тебе будет, молодой еще» — быстро восстановился.  Андрею казалось, что с появлением Керриган он уже внутренне постарел лет на двадцать. Замай остыл и разбанил и Ваню, и его, но кричать на весь чат о своей личной жизни пока не хотелось. — Ра, ну потерпи немного, — уговаривал он, намыливая рыжие бока кошачьим шампунем. Всю слякотную грязь на себя собрал, искатель приключений шерстяной. Ра обычно к купанию относился флегматично — с младых когтей был приучен — но сегодня все беспокоился; не мог долго находиться в ванной теперь, как и Андрей. Андрей даже кошачий лоток в спальню перенес, чтобы кота обезопасить. И сам старался на кухне зубы чистить по возможности. Жалел, что не снял жилье с раздельным санузлом, если честно. Даже начал невзначай просматривать объявления о сдачах квартир. — Вот, сейчас будем чистенькими, — приговаривал он, направляя коту на спинку теплую воду. По градусам угадал вроде, но Ра что-то не понравилось, и он, цапнув Андрея когтями за руку, сердито мяукнул, и пулей вылетел из ванной. Тот только подхватил со стиральной машинки полотенце и по мокрым следам пошел выманивать кота из-под кровати. Он не видел, как зеркальная Керриган растянула черные губы в улыбке.

***

Ваня думал, что просто идет поговорить. А потом перед глазами замаячил уже знакомый фильтр сепии, фильтр Охры — как аура перед мигренью. «А твой дубликат может влиять на тебя физически?» Голос Андрея так некстати перекрыл голос Охры, и того это взбесило. И он внушил Ване, что к Андрею стоит в гости заглянуть — потому что тот хранил у себя книгу с разгадками их тайны, а Охре захотелось развлекательного чтива. Ваня надеялся, что Андрей спит крепко, и звонка в дверь не услышит. Он пытался отойти, когда услышал шаркающие шаги или очень сонного, или очень пьяного человека. Зная Андрея, стоило предполагать, что он успешно совместил оба состояния. Дверь открылась.  — Чего хотел? — зевнул Андрей. Даже с цепочки снял, не чужие люди, как-никак. На удивление, в этот раз перегаром от него не несло — только каким-то слишком сладким одеколоном. Этот запах бесил Охру. — Поговорить, — сказал он Ваниным голосом, и с силой пнул Андрея в правое колено. Тот чудом выстоял, болезненно поинтересовавшись, а не охуел ли Ваня, и замахнулся для ответки, но Охра опередил, наконец сбивая его с ног точным хуком в челюсть. Это выглядело как сцена из старого фильма из-за визуальных помех, перегружающих нервную систему; Андрей на полу, Ваня, сидящий на нем верхом и раз за разом бьющий его по лицу. Он растерянно моргал, а из носа по щеке текла струйка крови. И Ваня, как актер главной роли, послушно исполняющий приказы демонического режиссера — а ведь сам собирался им быть, даже диплом получил — был не в силах сымпровизировать и добавить хоть пару реплик: сценарий прописали уже давно. И хэппи-энда не предвиделось, а в титрах одна из фамилий была заключена в черную рамку. «Если потеряет сознание сейчас — ему конец», — подумал Ваня. Книга, ему нужна была книга, и, кажется, он начал устраивать Андрею допрос. Где она? «В спальне», — подсказал Охра. Но где именно? Он был готов перевернуть всю однушку вверх дном. — В спальню только через мой труп, — не сдавался Андрей, но уже едва мог держать глаза открытыми.  — Как скажешь, — пожал плечами Охра. И содрал себе костяшки о его небритую скулу.   Неужели вот так просто было забить человека до смерти? Андрей под ним захрипел, давясь кровью; но, к Ваниному облегчению, оказался крепким парнем и таки сумел из последних сил зарядить ему кулаком в глаз, рассекая бровь плетеным кольцом на указательном пальце, которое таскал постоянно. Охру это сбило с толку, а Ваню — с бедер Андрея, и он нехило приложился плечом о стену, в то время как Андрей, оставляя за собой цепочку из капель крови на манер хлебных крошек, уполз в конец коридора. Он тяжело дышал, держась за грудь. Внутри Ваниной головы осколками калейдоскопа звенело негодование Охры; Ваня уже готов был и сам вырубиться, лишь бы хоть немного отдохнуть от непрерывной трансляции демонического радио. А потом его начали бить по ребрам, и он сначала даже не понял чем — показалось, что Андрей откуда-то притащил монтировку — но это был костыль. Ваня упал на пол, подтянув ноги к груди и скрестив руки, чтобы хоть как-то защититься от последствий своих же действий. Андрей, размазывая кровь по полу носком, снова занес свое орудие для удара. — Блядь, хорош, — Ваня вскинул ладонь как белый флаг. Все, сдаюсь, и так уже похож на фарш с костями. Он на всякий случай закрыл голову руками, а Охра, наконец, перестал дергать за ниточки его сознания, разрешая мыслям чуть проясниться. — Наговорился? — выдохнул Андрей. У него с подбородка капала кровь, но он не замечал. Ваня понадеялся, что не стряс ему последние мозги. Андрея даже почти не шатало. Точно будет в состоянии пойти и накатать заяву. А Охра оставил его это все разгребать. — Прости, — просипел Ваня. С хрустом попробовал разогнуться, ожидая, что ему сейчас прилетит коронный по хребту. Но Андрей, поджав правую ногу, вымотанно оперся на костыль. — Это не… — Не ты был? — Андрей утер нос предплечьем. — Вставай. Ваня мог бы пересчитать все пылинки на линолеуме в коридоре, настолько трудно ему было встать. Чувствовал слабость после того, как Охра им воспользовался, и теперь у него все болело ровно так, как и должно болеть у человека, которого отлупили костылем. Из сплава алюминия, ага, облегченной конструкции с резиновой насадкой — успел разглядеть, разве что не понюхать. Андрей устроил им обоим знатный краш-тест, но костыль, зараза, даже не погнулся. Хорошо хоть в ответ по носу не дал, а то точно бы пирсинг с мясом выдрал. Придерживаясь рукой за стену, Ваня поднялся; кровавые следы привели его на кухню. Там он, не спрашивая разрешения, присел на первый попавшийся табурет. Андрей же, зажимая разбитый нос ладонью, не глядя въебал уже заготовленный стакан водки с гранатовым соком. Потом пошарил по ящикам кухонного гарнитура, достал оттуда пачку каких-то таблеток и выщелкнул несколько штук из блистера сразу в рот. — Нельзя же… — непроизвольно вырвалось у Вани. Что бы он ни принимал, вряд ли оно сочеталось с бухлом. Андрей, как ответственный человек, запил свои колеса не водкой, а гранатовым соком прямо из коробки. Хотя гремучей смеси у него в организме, наверное, было уже по барабану. — Че еще скажешь? — он запрокинул голову и шмыгнул носом, привалившись затылком к кухонному шкафчику.  — Захлебнешься щас. — Пиздато, — с искренним похуизмом отреагировал Андрей и повернулся к раковине. Плескался там долго, согнувшись, и прижавшись переносицей к крану с холодной водой. Ваню пожирало чувство вины, да так, что просранный еще в детстве «Врунгель» казался цветочками по сравнению с волчьими ягодками, которых он сейчас наворотил. Дело было даже не в том, что он чуть не сломал Андрею нос — Ване приходилось драться и во дворе, и в школе, и на вписках в универе — а в том, что Охра действительно собирался довести дело до конца. В наказание за то, что Ваня попытался его обуздать. Из старого наивного кинематографа его перебросило в современные криминальные драмы; убийство на почве ревности одного демона к другому? Охра так возненавидел Андрея, потому что тот тоже был одержим. Чем-то более сильным, чем-то, с чем даже обоим Ване и Охре было не совладать. Там, где Охра был всего лишь трикстером, леди Макбет Андрея уже носила титул Черной Вдовы. Когда Андрей обернулся, у него вся щетина на лице, шея, и даже волосы на груди в горловине футболки были в красных потеках. Он со стоном опустился на стул и задрал штанину свободных домашних спортивок. — Ну ты и сука, а, — Андрей потер колено через ортопедический бандаж на липучках. — Связки только срослись. Ване захотелось взять костыль и добить себя самостоятельно. Одного извинения тут было явно недостаточно — ну не походил Андрей на больного человека. На голову — да, шизило его частенько, Ваня и сейчас это не отрицал. Но на боль в ноге он никогда не жаловался, не хромал. А Охра бил целенаправленно, знал, ублюдок, что пинок в колено моментально выведет его из строя. — Сильно болит? Ваня ожидал, что его сейчас снова обложат матом, что Андрей кинет в него початой бутылкой или закатит скандал; но он не ожидал того, что тот, подволакивая ногу и с костылем в обнимку побредет к холодильнику и достанет оттуда пакет с коктейльным льдом. — В полотенце заверни, — Андрей кивнул на ручку двери, где висела застиранная «вафелька» с новогодним рисунком не по сезону.  Ваня послушался. Ребра ломило, ударами явно ссадило кожу до кровоподтеков. Лед обжигал ушибы даже через два слоя ткани и футболку. Андрей то и дело проводил пальцем под носом, проверял, не пошла ли снова кровь. Ему и самому бы не помешало приложить холод к пока еще багряным пятнам на лице. Синяки у него появлялись быстро — оставалось надеяться, что так же быстро и сойдут. — Спасибо, — робко поблагодарил Ваня. — Если бы ты только знал, как я хочу плюнуть кровью тебе в рожу, — Андрей оперся поясницей на столешницу гарнитура. — Чтоб как в боевиках, понял? И Охру все еще раздражала его задиристость, но как-то фоном пока, чтобы Ваня не расслаблялся. Чтобы держал в уме, что второго удара прооперированная нога так просто не перенесет. Что Андрея уже начало крыть от водки и таблеток. Учти, а? Людишки как насекомые, а этот кузнечик вон на ладан дышит. Лед в полотенце таял и стекал по футболке. Пульсировала рассеченная бровь, кожу на виске стянуло от подсыхающей крови. Нужно было умыться, но как смыть грязь от воспоминаний? Ваня как раз было собрался встать и уйти, молясь, чтобы не проломить кое-чей череп об косяк по пути, но на кухню вальяжно, потягиваясь через каждые два шага, протопал ухоженный рыжий кот. С аватарки Андрея, ага. Тот все еще стоял, как фламинго, облокотившись на костыль. Ваня, как был, замер с прижатым к ребрам льдом. Кот недоуменно оглядел их обоих, как ребенок, зашедший в комнату во время родительской ссоры. Проспал всю потасовку, и теперь требовал объяснений и обеда. Оба Ваня и Андрей почему-то сделали хорошую мину при плохой игре.  Андрей как-то разом подобрел, и заговорил совершенно другим голосом, как и подобает кошатнику: — А кто тут у нас проснулся? — кое-как дотянулся и пальцами поскреб у кота между ушей. — Кушать пришел, да? Знаешь, что уже пора? — кот знал, нетерпеливо извиваясь возле ног Андрея и костыля. Не понимал, что одним шагом хозяина угробить может, с его-то координацией. На его шее был надет красный ошейник с круглым кулончиком, на котором крупными буквами было выбито «РА». В навесном шкафчике была целая полка с аккуратно расставленными кошачьими кормами, сухими и влажными, и на любой вкус, а сам Ра выглядел так, что хоть сейчас на выставку неси. Андрей, несмотря на то, что получил несколько прямых в голову, держался очень даже неплохо; почти не мазал мимо миски, и королевским гвардейцем стоял рядом, пока его питомец трапезничал.  Как человеку, Ване было очень его жалко. Они хоть и не общались никогда раньше, а потом по стечению обстоятельств начали, ему бы и в страшном сне не приснилось вот так завалиться к Андрею домой и отпиздить его просто за то, что он был собой. Как демону, Охре хотелось сломать ему и вторую ногу. Боясь потревожить Ра, Ваня молча дождался, пока тот наестся и получит еще порцию ласки от Андрея, который уже не мог толком ни стоять, ни сидеть. Быстро попрощался и вылетел из квартиры, пока она не попала в чернушные телеграм-каналы.

***

Тем же вечером Ваня сменил ники на «ОХРА» во всех соцсетях — почему-то они оказались незанятыми.   Керриган шептала на ухо, что ей холодно, и чтобы Андрей обнял ее; он сонно пошарил рукой по кровати, но рядом никого не было.

***

У него, должно быть, был низкий болевой порог. Иного объяснения тому, какого хуя у него так сильно все болит, Андрей придумать не смог. Он уже закинулся половиной аптечки, но все равно ныло даже там, куда его не били. Да, это был прилипчивый дубликат, Андрей с зубовным скрипом это признавал — но тогда, почти отключаясь, он все равно видел перекошенное ненавистью и злобой лицо своего соседа, и выкинуть из памяти такое зрелище было непросто. Ваня пришел к нему, чтобы убить. Потому что у него была книга. Потому что считал Андрея человеком второго сорта, алкашом и хикканом, и вообще заслуживающим такого обращения. В ночь после драки было совсем плохо. Керриган требовала внимания. Андрея мутило от въевшегося в язык привкуса крови, и он готов был молиться всем богам, чтобы во сне не начало выворачивать. Доползти до туалета он бы при всем желании не успел, а ставить возле кровати таз показалось слишком уж унизительным. Даже Ра как-то поник, и все терся возле больной ноги и раскладывал на матрасе свои любимые игрушки, выражая сочувствие. А если Андрей больше никогда не встанет со своего недосмертного одра, то сам же его и сожрет первым делом. Что ж. Будет от него хоть какая-то польза. Хотя Андрей едва сдерживался, чтобы не уткнуться лицом в подушку и не завыть от обиды. Терпеть, сука, опять терпеть. К утру пришлось забить на стыд и собственное эго и помочиться в бутылку из-под колы, потому что вставать с постели в острой фазе боли приравнивалось к самоубийству. Честно, Андрею даже казалось, что мало Ване костылем вломил — мизерная цена за то, что тот снова заставил его почувствовать себя немощным.  Казалось бы, ну и что, вмазали пару раз по носу, прибухни, проспись, и все заживет. Но не давал покоя сам факт, что Ваня откуда-то узнал о его больном колене, и дважды не думал. Как и то, что при его неплохой физухе уложить едва вставшего на ноги Андрея было делом плевым. Как и то, что Ваня, блядь, реально хотел его убить. А Андрей вот остался человеком и по-джентльменски дал ему лед к отбитым ребрам приложить. Ваня говорил ведь, что дубликат не может им управлять, а Андрей, дурак доверчивый, считай сам виноват, что под удары подставился. От своей наивности становилось вдвойне обиднее. Он занимался самобичеванием до тех пор, пока не вырубился от усталости. Кажется, на наволочку все же вытекло немного красноватой слизи из носа, но Андрей сквозь сон решил, что разберется с этим потом. Спустя несколько часов боль в ноге стихла, наконец позволив ему расслабиться. Он отдаленно чувствовал, как Ра лижет ему щеку, калачиком пристраивается рядом, и слышал, как у кота урчит в мохнатом пузике. — Сейчас встану, — пробормотал Андрей. В глаза бил солнечный свет, и он со вздохом перекатился на спину, прикрыв лицо предплечьем. Понял, что у него болит и лицо, и спина, и предплечье. На живот запрыгнул Ра, мягкими лапками попав еще по паре болевых точек. Андрей истерично хихикнул. Отлично, он дойти поссать не может, а ему все смехуечки. Ра замурлыкал, вдобавок оттаптывая ему и грудь, но это хоть как-то приземлило. Пик пройден, теперь нужно было собираться с духом, кормить кота, пока тот действительно его не съел, и драить хату от последствий собственного избиения. Бандаж теперь, правда, придется носить на несколько недель дольше, но могло быть хуже. И пешком ходить, опять пешком; лифтом он теперь вообще не пользовался, потому что там во всю стену красовалось пестрящее сотней отпечатков треснутое зеркало. Но в конце концов, у Андрея все еще был рецепт на обезбол, и к вечеру он надеялся расходиться по квартире и добрести до аптеки самостоятельно. Даже собрал мусор, чтобы выбросить по пути. Да и гранатовый сок почти закончился, и не только он. Какого черта Ваня притворялся, что ему не насрать на здоровье Андрея, чтобы потом так все похерить.  Его так и подмывало снова открыть притащенный из библиотеки самопровозглашенный «Молот ведьм», но, как и обещал себе, в присутствии Ра не стал. Вместо этого кое-как подтер пол, удивляясь, сколько крови натекло из его разъебанного носа. Даже на холодильнике среди веселеньких магнитиков остался багровый след от пятерни. — Вот мразь, скажи? — обратился он к коту. Тот согласно мяукнул. Возле зеркала в ванной Андрей снова завис: Керриган нашептывала, что Ваня должен был покаяться. И что бить его стоило по голове, а Андрей не справился. Он вообще драться не любил, хоть и доводилось пару раз; из-за длинного языка, в основном, но обычно рядом был кто-то, кто мог бы за него впрячься. Она хотела выйти из зеркала, защитить его, но Андрей не верил. Она, как и дубликат Вани, жаждала крови.

***

Без Андрея в чате стало как-то скучно, и Охра решил взять на себя роль общедомового массовика-затейника.  За утро он разосрался со всеми, до кого только смог дотянуться — писал в личку, нарывался на блокировки, пообещал прийти к Замаю с разборками, если тот забанит. Тот же от всей души пообещал пустить его на колбасу, если сейчас же не завалит ебало. Ваня потрогал заклеенную пластырем бровь. Охра только посмеялся. Его не забанили. Ваня не мог остановить свои пальцы. Отслеживал Андрея в онлайне, но у того был отключен статус. Сообщения отправлялись сами по себе: «Андрюша, привет» «Как нога?» «Чего игноришь?» И, самое пугающее: «Ты же знаешь, я не люблю, когда мне не отвечают» Но Андрей не читал и не отвечал, и Ваня начинал не на шутку за него бояться. Хотя и его бояться тоже стоило. Он все утро провел, созерцая в зеркале свое побитое тело — боку досталось так, что мама не горюй. Извел полтюбика геля от ушибов, но эффект все медлил. По всем татуировкам протекла синева, что они аж слиплись между собой, даже партачной бабочке на пояснице досталось. Себя тоже было жалко, если честно, но Ваня был искренне рад, что Андрей все же смог от него отбиться. «А теперь представь, что будет, если Она решит завершить начатое», — с сарказмом вклинился Охра. — «Не решит», — Ваня поморщился, случайно надавив на особо болезненную гематому. — «Надо убедиться». Действительно. Охра был прав. Иногда Ване начинало казаться, что Охра не желал ему зла, и Андрей действительно продал душу и тело силам тьмы. Он снова взял телефон и отправил еще одно сообщение: «Спокойной ночи»

***

Полбутылки водки в Андрее говорили, что он достаточно осмелел, чтобы ответить на зов Керриган. «Мне холодно», — повторяла она. — «Обними меня», — а у Андрея жар шарашил так, что он мог в одиночку обогреть всю квартиру. Внутри же все сковало от ледяного ужаса, когда он встал перед зеркалом в ванной. Лампочка под потолком уже давно горела тускло, а он все никак не мог собраться и заменить, да и от яркого света болели глаза. Теперь полумрак создавал совсем не романтическую атмосферу. Но отступать было уже поздно, и он взглянул в закрытый стеклом, как музейный экспонат, портал в ад. Чернота клубилась над пустошью и там, заточенная в своих владениях, падшей королевой стояла Она. Спиной к спине с отражением Андрея, голограммой ложащимся поверх. — Повернись. Отвечать на вопросы он не собирался, а вот задать парочку в хмельном угаре — вполне. И Она повернулась, рассеяв туман взмахом мертвых костяных крыльев и явив себя Андрею на обозрение. Стояла у него за плечом, вместе с ним устремив взгляд в темное королевство, которое им предстояло поделить. Это было всего лишь зеркало. Это был всего лишь гипноз. Но доппельгангер Андрея по ту сторону стекла мог транслировать оригиналу все ощущения, мимикрировать его движения, опережая на долю секунды. — Я знала, что ты придешь. Он видел ее в отражении, он видел ее настоящую — смоляные волосы в высокой прическе, ее фигуру, плотно окутанную платьем из паутины, невольно будоражащим воображение. Возбуждения как такового не было, скорее эстетический интерес. Керриган была демонически красивой. — Чего ты хочешь? — голос Андрея дрогнул, когда она прижалась к нему сзади и, дразня, начала водить острым, как клинок, черным ногтем по кадыку. Одно нажатие, и от щекотки хлынет кровь. — Справедливости, — шепотом ответила она. Андрей оглянулся через плечо. В ванной комнате он был один. Керриган схватила его отражение за подбородок и резким движением повернула голову чуть ли не до хруста. Андрей сглотнул, смотря прямо перед собой, в бездну стеклянной тюрьмы, уже не в силах пошевелиться. — Какой справедливости? — слова дались с трудом, когда демоническая ладонь сжала его горло. — Истинной, — она коснулась губами его уха. Андрей хотел зажмуриться, но веки как будто залили воском. — Они обрекли меня на одиночество, здесь, в вечном холоде, — оковы гипноза удерживали Андрея на месте, как он ни пытался бороться. Он мог только видеть свое отражение в компании Керриган и ощущать. — Но ты можешь согреть меня. Тебе ведь это нравится? — она заставила его кивнуть, как в пьяном бреду. — Тебе нравится. Она не была суккубом, но высасывала из него волю к сопротивлению. Была готова завернуться в кокон наслаждения от полученной власти и вынырнуть оттуда бабочкой, пьющей кровь. Андрей видел, как из прокола на его шее поползла багряная капля. Кожу саднило. — Ты мог убить его, так почему ты этого не сделал? Зачем ты сдался? Ты так меня подвел, — запричитала она, и по ее щекам потекли черные слезы. У Андрея жгло глаза от настоящих, которые он не мог ни сморгнуть, ни вытереть. — Разбей зеркало. Ты ведь сделаешь это для меня? — Нет, — и его снова схватили за шею. Он уже нарушил все правила. Он начал отвечать зеркалу на вопросы.  — Выпусти меня. — Нет. Андрей ожидал повторения легендарной сцены из фильма «Зеркала», но пытка больше походила на жуткий арт-эксперимент сербской художницы. Во владении Керриган было меньше предметов, но был бездвижный Андрей, над которым можно было доминировать без ограничений и морали. И Керриган использовала его как чистый холст, беря под контроль каждую клеточку его тела. Играя с его сердечным ритмом, то замедляя, то ускоряя его, доводя до грани обморока и приводя в чувство, запустив руку под свитшот. Придушивала, и альвеолы в его легких были готовы полопаться, как пупырчатая пленка. Потом снова разрешала дышать. От холода и тремора сводило руки, ныла плотно сомкнутая челюсть, а Керриган меняла тактику с истязаний на мольбы, обещая сделать что угодно, если он выпустит ее из плена. Клялась, что больше не погубит ни одной души. А потом снова переключалась с отравленного пряника на терновый кнут. — Я так скучала, — ее бархатистый голос перешел в утробный рык, и их отражения покрыла дымка. И Андрей понял: вот сейчас случится нечто страшное. Он не мог отвернуться или закрыть глаза, он не был готов к ее метаморфозам; она же впилась когтями в свое точеное лицо и одним лоскутом содрала всю кожу. С голого черепа Керриган стекала угольная субстанция вместо крови, ее волокнистые мышцы расплетались косами и шевелились, как черви, пока она рыдала от отчаяния. Из пустых глазниц — о нет, Дарума-сан упала дважды — лилась только напрасная скорбь. — И все равно: нет, — сквозь сжатые зубы прохрипел Андрей. У него вдруг что-то прорвало в области переносицы, и из ноздрей отражения хлынула черная жижа. Она отдавала медью, отсылая его в реальность — из носа пошла кровь. Обычная, красная. От перенапряжения, жара, от ужаса, от постоянного «я не хочу никого убивать, я не хочу никого убивать», которое он крутил в голове как заевшую пластинку. Он не мог пошевелиться и вытереть кровь рукавом, а она все капала и капала от нарастающего в мозгу давления; Андрею не позволяли потерять сознание — это стало бы наградой и облегчением. Его наказывали за непослушание. Ей не было нужно его тепло. Он нужен был ей только в качестве молотка, чтобы разбить стекло. И она убрала бы Андрея первым, а потом сама бы одолела демона-дубликата, раз уж ее угораздило связаться судьбами с таким ссыклом. Когда покрытая черной слизью рука изуродованной Керриган вцепилась в выцветшие с желтизной волосы отражения Андрея и толкнула его вбок, прочь из зеркального поля зрения, он внезапно снова начал чувствовать свое тело. Врезался спиной в стену, сполз по кафелю, размазывая по лицу кровь и слезы. Он знал, что она все еще следит за ним, ловит кайф от душащей его истерики, исходя на демонический хохот. Думал, я тебя не сломаю? Думал, в силах переиграть меня? А ведь он действительно так думал. Но Керриган не собиралась отставать — она только-только по-настоящему вошла во вкус.   Увидев полупустую бутылку водки возле батареи, Андрей предельно четко осознал: он не вывезет.

***

Им бы по-хорошему было вообще не общаться, да никак не получилось. Так Ваня на нервяках вновь обнаружил себя стоящим перед дверью Андрея; подорвался, в чем был — в домашних шортах, майке и тапках на босу ногу. Охра гонял его как мальчика на побегушках. И Ваня ведь слушался, ведомый тропой уже знакомого фильтра, но, стоило только позвонить в звонок, как его отпустило. Но бежать домой было уже поздно. Шаги раздались слишком быстрые; стараниями Вани Андрей сейчас вряд ли мог так резво скакать. Предчувствия его не обманули. Дверь открыл незнакомый парнишка с подвязанными красной банданой короткими волосами. Выглядел он слишком уж испуганным.   — А где Андрюха? — оторопев, с ходу выдал Ваня. — Ему… плохо там, — промямлил парнишка и даже запустил Ваню внутрь, запоздало спросив: — Ты друг? — Сосед. — А я Федя. Работаем вместе. «Неужели этот идиот все-таки схлопотал сердечный приступ или что-то с собой сделал», — с горечью и страхом подумал Ваня. «Еще и свидетель тут», — добавил Охра. Ваня потряс головой, стараясь перетасовать колоду мыслей так, чтобы голос Охры оказался в самом низу. Но, конечно же, он вылезал козырной картой. «Ладно, Феденьку не с руки убирать. Хилый совсем», — продолжал подтрунивать Охра. Андрей, весь потный и горячий, лежал на полу возле толчка, а Федя старательно плескал ему на лицо водичкой из стакана. Под носом и на руках засохла кровь, зеркало было занавешено полосатым полотенцем, набросками прорисовывая для Вани цельную картину. Бутылки — одна опустошенная полностью, другая на две трети — вносили финальные штрихи. Рядом тревожащим бликом лежал блистер обезболивающего, но там не хватало всего пары таблеток. Ваня надеялся, что Андрей по пьяной лавочке не высадил всю остальную пачку. Ваня опустился рядом с ним на корточки, похлопал по щеке. Тот не отреагировал. — И че теперь, желудок ему промывать? — Да он, кажется, уже, — скривившись, Федя кивнул на поднятый стульчак. Ясно — пил, блевал, снова пил, и так по кругу. Знакомая терапия. Только вот не работает нихера. Ваня и сам пробовал так «лечиться» в юности. Запах табака перебивал все остальные, тут же стояла переполненная жестяная банка с окурками. Федя взялся за телефон, торопливо что-то набрал. — Куда? — рявкнул Ваня. — В… скорую, — стушевался Федя. — Отбой. — Но… — Отбой, я сказал, — зрение подернуло кинопленкой сепии. Федя быстренько смекнул, что его сейчас уложат рядом с Андреем, и убрал телефон в карман. — Умничка, — ехидно похвалил его Ваня. — Давай его в ванну. У него температура под сорок, будем сбивать. Ваня подхватил Андрея под руки, приподнимая, а Федя все медлил. — У него… — Нога болит, я знаю, — процедил он. — Так что уж постарайся не доломать. Федя дергано кивнул и подхватил Андрея под колени. Он был высоким, не дрищом, но все же чуть худее, чем того ожидал Ваня, и очень, очень неудобным в транспортировке. Вдвоем, они кое-как сгрузили Андрея в ванну прямо в одежде; Ваня открыл холодную воду и направил лейку душа ему на грудь. Конечно же, на этом вечно мерзнущем придурке была кофта с длинным рукавом и плотные штаны, и все тут же промокло к чертям. Федя попытался снять полотенце с зеркала, за что получил от Охры по рукам. — Эй, — он обиженно потер запястье. — Хули дерешься. — У тебя ключи? — лениво поинтересовался Ваня. Феде на смарт-часы то и дело приходили какие-то уведомления, и он был уже на низком старте, чтобы удрать отсюда. — Незаперто было. — А где кот? — Ваня даже временно перестал поливать Андрея, как его пронзило волнением. Если Андрей, протрезвев, узнает, что Ра сбежал, то точно ебнет зеркало, и его настоящая шальная императрица им всем головы снесет. — На кровати спит, — успокоил его Федя, и снова посмотрел на часы. — У меня самолет скоро. — Так и че мы тут стоим? — Ну, Андрей не отвечал неделю, а мы с ним, вроде как общаемся, — блядь, а Федька-то оказался разговорчивым. — Ну там знаешь, пивка после работы попить, катку сыграть, такое. Как будто Ваня должен был подумать, что у них там что-то не «такое». Похер вообще, лишь бы Андрей в ванне начал подавать признаки жизни до того, как Ваня застудит его до пневмонии. На башку его дурную еще воды полить, что ли. А Федя сказал, что Андрей раньше, вообще-то, никогда так сильно не пил, чтобы прям до невменяемости, и что он вовсе и не распиздяй, а весь такой молодец, что хоть на агитплакате рисуй. В автосервисе в одну смену обычно выходят, а вот сейчас Федя летит в отпуск к матери в Иркутск, но по дороге в аэропорт решил заскочить к Андрею, который кис дома на больничном. Волновался, ага. Ну прямо образцово-показательный друг. Ваня даже как-то заскучал по Светло, с которым в последнее время общался очень редко. Тот постоянно пропадал в издательстве, а Ваня старался особо не показывать его Охре, чтобы случайно не переключить внимание с Андрея. — Андрюха, прости, — вздохнул Ваня и направил ледяной поток воды ему прицельно в лицо. Федя кое-как выпроводился в свое стоя́щее на счетчике такси после того, как Ваня пообещал, что сам разберется с его ненаглядным. Да-да, скажу Андрею, чтоб написал тебе потом, удачно долететь. Вода кипятилась прямо на Андрее, и он закашлялся, когда струя ударила ему в ноздри, вымывая оттуда запекшиеся красно-розоватые сгустки. Потихоньку начал приходить в себя, но был все еще слишком беззащитным, чтобы стряхнуть руку Охры, схватившую его за волосы — перед глазами снова зарябило, и Ваня замер, смотря на отфыркивающегося Андрея.  «Он нам нужен», — почти умолял Ваня. Боже, блядь, не дай мне утопить этого малахольного. «Зачем»? — хмыкнул Охра. «Он поможет нам не разбить зеркало», — Ваня моргал, а цветокор приходил в норму.  — Да убери свои руки, — Андрей с такой силой оттолкнул от себя насадку душа, что Ваню окатило практически с ног до головы. Благо, одежды на нем было немного, высохнет быстро. — Ну ты… пиздец, — он быстро переключил смеситель на кран и потянул Андрея за шиворот, усаживая в ванне. Тот первым делом добавил горячей воды до температуры адского котла. Жар не спадал. — Мне Федя снился, — полупьяно сообщил Андрей, ныряя под кран. Вода потекла по его облепленным флисовым оверсайзом позвонкам. — Ты ему теперь тоже будешь, — сказал Ваня, хлопая его по плечу. — В кошмарах. Как будто младшего брата после первой пьянки на выпускном выхаживает, честное слово. Охра вот пару дней назад узнал, что у них отчества одинаковые, и долго ржал потом. Мол, вы как Каин и Авель, сведенные походом в бар. — Че так холодно, — пожаловался Андрей. Шмотки его не успели провариться еще, ну или от лихорадки изнутри вымораживало. — Переодевайся давай в сухое, — Ваня побарабанил пальцами по тазу с бельем на стиралке, в надежде, что там лежало что-то чистое. — Щас объяснительную писать заставлю, — пригрозил он. Нихера не соображающий Андрей начал стягивать с себя кофту. Ваня вышел, чтобы дать ему спокойно переодеться. Знакомым маршрутом прошел на кухню, сел на уже ставший родным табурет и стал ждать. Его и самого потряхивало от увиденного, и начавшие сходить синяки на боку заболели. Тошно было от мысли, что Андрея по собственной глупости могло и не стать. А так ну, перепил просто, жить будет. «Ну ты поплачь еще», — активировался Охра. Закрытая дверь в ванную напрягала. Но было слышно, как Андрей там копошится, наверное, убирал окурки и по пути драил толчок, то и дело чем-то гремя. Когда он наконец вышел, сначала зарулил в спальню, громко посюсюкал с котом, и только потом приковылял на кухню, завернутый в голубое одеяло с белыми звездочками. Бледный как поганка, аж с зеленцой на скулах, но уже чуть оживший. Бросил на батарею вымокший бандаж с колена сушиться, уже отработанным движением одной рукой выковырнул две таблетки из блистера. — Куда еще, в тебя уже не лезет, — Ваня потянулся было отобрать, но Андрей с неожиданной твердостью вдарил ему по пальцам. Запил энергетиком на этот раз. Закурил, кивнул Ване на пачку. Тот отказываться не стал. Вишневая херня не трубка мира, но все же. Не хотелось думать о том, что Андрей снова ничего не ел. У него в холодильнике было только бухло, энергетики и заплесневелые роллы, Ваня проверил. Никогда не думал, что станет таким вот заботливым Охре назло. — Градусник есть у тебя? — спросил Ваня. Андрей помотал головой, потом потрогал свой лоб. Ничерта не понял и полез рукой под ворот черной футболки с логотипом какого-то исполнителя. — От жара что-нибудь? — снова молчание. По тому, как Андрей упрямо смотрел на свои короткие носки и стискивал зубы, Ваня понял, почему. Сдерживался, чтобы совсем не расклеиться. — Она хочет тебя убить, — он, кажется, всхлипнул, но тут же вытер нос краем одеяла. — Сказала, что мы еще не закончили. Запугивала меня, — его передернуло. — Я думал, что… — Думал он, — со сварливостью Охры передразнил Ваня. — А о коте своем драгоценном не думал, пока водку пополам с колесами жрал. Ну вот, браво — человеку и так плохо, а ты добить решил. Ваня с силой сжал кулаки, чтобы заткнуть чертового дубликата. Но Андрей только усмехнулся и посмотрел прямо на них, и немного сквозь. Глаза у него были почти прозрачные, от его взгляда как-то жутко становилось. Как будто кроме пустоты в зеркале его души ничего не осталось. — Я дверь открыл, потому что боялся, что она прикажет мне что-то сделать с Ра, — Андрей плотнее запахнулся в одеяло и затянулся, роняя пепел на пол. — А так он бы хоть спасся. Дашка со второго этажа от него без ума — забрала бы, если что. И Ваня понял, что добили на самом деле его. И что миске даже оставался корм, в поилке была вода, и кошатиной в квартире не пахло, то есть Андрей ухаживал за Ра уже на автомате, пока совсем не развезло. — Слушай, я… — Да в жопу извинения, — Андрей, совсем не похожий на того, что недавно отпиздил его костылем, уронил голову на сложенные на столе руки. Одеяло сползло с одного плеча. Его бил мелкий озноб. — Останешься? — Я могу снова на тебя наброситься, — честно предупредил Ваня. — Взаимно. — Я, блядь, серьезно сейчас. — По-хуй. Я высокую температуру плохо переношу. Кровь из носа, все такое, — куда-то в столешницу пробормотал Андрей. — Посиди со мной. А то я снова напьюсь. Мне страшно, — он вдруг как-то накренился со стула, и Ваня подскочил к нему, чтобы поймать. — Ты как печка прям, — оценил он. — Это из-за колена так? — Я не знаю. Долго в зеркало смотрел, — он бредово хихикнул. — Ей там холодно, а мне здесь. Потушив окурки в пустом стакане, Ваня решил, что да, лучше посидит с Андреем сегодня, так уж и быть. Чтобы он не накидался опять и не побежал вдруг греть свою зеркальную мадемуазель посреди ночи. Андрею от жара все мозги расплавило, да и Охра как-то… не возражал. Выгодно всем. Как-то понял вдруг, что Андрей в одиночку тянул воз разного дерьма и не ныл особо. Ну куда деваться, сейчас прямо материнский инстинкт проснется. Андрей начал отъезжать, вжавшись горячим виском Ване в живот. И, тяжело и совсем не по-матерински вздохнув, Ваня потащил трезвеющего соседа в святую святых — его спальню. Он немного взбодрился по пути, а на кровати Ра с упоением гонял копеечную побрякушку с Алиэкспресса. Довольно победив, он выкинул какую-то повязку с железкой Ване под ноги.  — Че за ободок? — Это Хитайате, — гордо пояснил Андрей. — Я на прошлый Хэллоуин Наруто был. — Тебе что, четырнадцать? — А что такого? — Андрей вместе с одеялом завалился на кровать, под бок коту. — Ничего. Спи давай, Наруто. Над кроватью у него была целая полка, уставленная фигурками, собранными Лего-модельками, и все вместе это великолепие напоминало сгенерированное ИИ месиво, где вроде бы все персонажи знакомые, но никого не узнать. У изголовья лежала подушка с синеволосой тянкой, желтый покемон, которого Ра бесцеремонно оттолкнул пушистой жопой. Ну Андрюха пиздюк совсем, ни дать ни взять. Даже как-то умилительно стало. Из серьезного, у него был неплохой такой игровой комп и совсем не сочетающиеся с остальными хобби книги на подоконнике: от Делеза до квантовой механики и та, сука, самая, которая волшебная дохера. Охра сделал на нее охотничью стойку. Ване выделили аж целое раскладное кресло в углу и любезно сообщили пароль от вай-фая. Попросили слишком громко не смотреть порно. На что Ваня в ответ попросил слишком громко не дрочить на хентай. Его послали из-под одеяла. Ваня посмеялся про себя, и разложил кресло. Как в пионерлагере прямо. Ведь они с Андреем уже, вроде как, друзья. И его кот не смотрел на него, как на говно, что не могло не радовать. Ваня бесцельно листал соцсети, забив на продуктивность и успешный успех в столь поздний час — никак не мог договориться с Охрой, чтобы тот не мешал ему работать, поэтому пока не работал. Даже стримить реакты на видео новоиспеченных режиссеров не решался, боясь, что Охра устроит какой-нибудь треш на камеру. Это уже становилось проблемой, потому что казна пустела; еще немного, и драться с Андреем они будут не из-за адского букваря, а за его просроченные роллы. Андрей в наушниках долго пялился в какую-то вырвиглазную хрень на ноуте, но в конце концов заснул; повернулся к Ване спиной и уткнулся носом в подушку. Ра какое-то время наблюдал за движущимися картинками на экране, а потом подкатился поближе к Андрею и тоже задремал. Спал Андрей настолько тихо, что это пугало. Ваня встал с кресла. Сказал себе, что нужно закрыть ноут, чтобы кот и его с кровати не сбросил, если ему вдруг сюжетный твист не понравится. У Андрея одеяло сползло на ноги, и хотелось его укрыть. Этого Ваня делать не стал — и так снова ощущал себя маньяком от того, что смотрел на спящего человека. Андрея еще немного лихорадило, но уже начало прошибать пóтом, влажные волосы прилипли к вискам и шее. На шее билась тоненькая жилка. На столе валялись ручки. Ваня отстраненно заметил царапины у Андрея на коже — или сам себя ногтями хватал, или демоническая дева нехило так его кошмарила без стоп-слова. Охра медленно включал свое паранормальное зрение, и Ваня ощутил непреодолимое желание пересчитать чертовы ручки у Андрея на столе. Три? Четыре? Пять? Там были еще наточенные карандаши. Ваня взял один из них и потрогал острие пальцем. «Давай заберем книгу», — просто предложил Охра. «Нет», — Ваня отбросил карандаш в сторону кресла. Ра лениво повел ухом, вздохнул, и перевернулся на другой бок. «Почему»? — недоумевал дубликат. «Потому что мы уходим», — и Ваня на носочках, чтобы не разбудить Андрея, прошел к двери. И постарался как можно плотнее закрыть ее за собой.

***

Ваня ушел. Значит, снова хотел его прикончить. Андрея уже начало укачивать на американских горках без смазки, которые тот ему устроил: сначала накормил, потом избил, потом долго извинялся, потом пытался утопить — последнее Андрей помнил смутно. Память возвращалась кусками, и за куски эти было стыдно. Федю, если тот не был сном, перепугал, чуть ли не умолял Ванечку-свет-Евстигнеева, чтобы посидел с ним — да от такого позора и не грех было снова самоликвидироваться в запое. Или в сотый раз пересмотреть «Легенду об Аанге». Но позже. Пока что Андрей валялся в кровати — даже Ра еще спал — и залипал в телефоне. Из отпуска и полнейшего охреневания таки реальный Федя интересовался: «Я не понял че это вчера был за перфоманс» На что Андрей ответил универсальным: «девчонка мозги ебет» Федя отреагировал моментально — ждал, что ли: «3д или 2д? хд» Чтоб ему жопу в своем Иркутске за такие шутки не отморозить. «тульпа блять»  Нужно будет его поблагодарить, как вернется. Он музыкой увлекся недавно, миди-клавиатуру хотел, вроде как. В чате дома творилась какая-то дичь, Андрей даже пожалел, что все проспал: кажется, Замай перебанил половину жужжащего «улья», а вторая половина была готова идти крестовым походом на квартиру Вани, который за каким-то хреном поменял ник на ОХРА. Разматывал жильцов не хуже баттл-рэперов, Андрей невольно пару раз фыркнул под нос от особо удачных панчей. Писал и ему в личку, но Андрей только подумал: вот долбоеб, и отвечать не стал. Хотя так и подмывало высказать свои претензии. Ледяная ванна не понравилась совершенно. Андрей потер покрытый испариной лоб и признал, что да, вчера действительно было слишком херово и страшно. Херово ему было и до сих пор: что в желудке, что в голове было пусто, а с похмелья болело и то, и другое. Ванин борщ теперь вспоминался с какой-то странной теплотой, но Андрей искренне надеялся, что тот потом подавился им же. Может, у него уже какой стокгольмский синдром развиваться начал. От полнейшего пиздеца спасала только тонкая сахарная корка зеркала; от Керриган было не избавиться, просто набросив на нее полотенце, как на клетку с волнистыми попугайчиками. Она стала еще сильнее после того, как подпиталась его энергией. Высосала все ресурсы досуха, не рассчитала — а ведь рассчитывала на то, что он такого добренького Ваню с дубликатом заодно угробит. А вот Андрей так предсказуемо решил угробить вместо него свою печень. — Не ценишь ты меня, Ваня, не ценишь, — он драматично потянулся. Ра потянулся за компанию. — А вот ты ценишь, — похвалил его Андрей, проведя пальцами по доверчиво подставленному белому пузу. Ра согласился. Конечно, его тут кормят и любят, и под одеяло пускают, почему бы и не ценить. Керриган следила за ним из потемневшего экрана телефона. Андрей хотел было положить его чехлом кверху, но его отвлек звонок с неизвестного номера. Стоило бы сбросить, ну правда — не будет же демоница названивать и сообщать, что ему осталось жить семь дней? А потом решил ответить, терять особо было нечего. — Але. — Андрюха, живой? — на том конце неподдельно обрадовались. — Относительно, — уклончиво ответил Андрей. Вроде как, начал узнавать голос. Вроде как, не так уж и ошибся насчет «Звонка». — Фух, а я думал: все, — с облегчением выдохнули прямо в ухо. — Это Федор из библиотеки, — подтвердили его догадки. — Бери книгу и гони сюда, дело есть. — Ваньку звать?  На что Федор загадочно ответил: — Сам прибежит, — и отключился. Андрей только пожал плечами. Ну прибежит и прибежит, хер бы с ним. Андрей ни за кем бегать не собирался. А вот в библиотеку стоило начать собираться, пока ему через отражение в телефоне глаза не выцарапали. До жути хотелось пить, и он, пошатываясь, побрел на кухню, где залил в себя почти все, что оставалось в фильтре. Прихорошился кое-как, чуть не запнулся о кота, извинился, обматерил сам себя и положил тому еды. Сказал, что скоро придет и вызвал такси. Даже поверил, что не соврал. Там же, на кухне, натянул бандаж, потому что, блядь, мало ли еще кому приспичит отпинать его по колену. Подумал о своей печальной жизни, закинул книгу раздора в рюкзак и закинулся обезболивающим на будущее. Андрей даже не знал, к чему готовился, но решил, что готов. Доехал быстро, не заснул в этот раз; подсознательно опасался, что Федор заманивает его в еще какую ловушку. Сейчас вот в подворотне тюкнут по кепке и отправят сплавляться по частям. Даже зданьице библиотеки сегодня выглядело как-то особенно готически. Ладони вспотели. Дверь открылась с тяжелым скрипом. Запах пыли и антиквариата ощущался острее от нервов. — О, ты пришел, — поприветствовал его Федор. — Удивительно, — Андрей перешагнул через порог, и будь что будет. Сразу же выложил книгу Федору на стол, пока снова силой выбивать не начали. Уже почти все был готов добровольно отдать, только отпустите уже домой. Федор внимательно так его рассматривал, долго, как будто прикидывал: сейчас пристрелить или побегает еще. — Присаживайся, — указал на стул возле стеллажей и достал из ящика стола три стакана и бутылку с вискарем. — Нормально так тебя поимели. Зеркало не разбил? Андрей подпер рукой гудящую голову. — Я бы тут не сидел тогда. — И то верно, — Федор разлил по стаканам градусы безобидного чайного цвета. Андрею после вчерашнего не особо хотелось, но для храбрости и из уважения отказываться не стал. Чокнулись стаканами, потому что сами-то чокнулись уже давно. — Спрошу еще раз: кто ты? — после первой можно было уже и познакомиться поближе. И Федор ответил на этот раз: — Хранитель. Яснее не стало, правда. — Это должность? — допытывался Андрей. — Каста, клан, что? — Это означает то, что я — Хранитель, — Федор поболтал вискарь в стакане. Отпил еще немного. — Книг, времени, истории. Твоя вон уже на страницах появилась, — он похлопал ладонью по демоническому талмуду. — Евстигнеева сейчас дождемся, и приступим. Третий стакан все так же оставался пустым. «А ведь с похожих стаканов все и началось», — вспомнил вдруг Андрей. Они с Ваней тоже пили что-то одинаковое на банкете в «семнашке». Долго ждать его не пришлось: ввалился, едва ли не дымясь от конфликтующих в химическом миксе эмоций, и дверью хлопнул так, что набор юного алкоголика на столе подпрыгнул всем составом. — Явление Христа народу, — не удержался Андрей. — Ну, за второе пришествие, — он отсалютовал непонятно кому, и пригубил за здравие. — Я тебе там чуть дверь не выбил, — запыхавшись, доложил Ваня и прошел прямым курсом к бутылке. Налил себе сам и выпил, не чокаясь. — Как же, блядь, хорошо, что тебя дома не было, — и только сейчас бросил через всю библиотеку нож-бабочку, которую прятал в рукаве. — Господи, пиздец какой, — ноги его почти не держали, и он опустился прямо на пол возле стола и закрыл лицо руками. — Бля, — только и выдохнул Андрей. На этот раз бы ему точно всадили лезвие под ребро. — Это за то, что я в чате не ответил? — Сука, — Ваню трясло, но от реплики Андрея он засмеялся, давясь истерикой. — Угадал, — обеими руками вцепился себе в волосы, с силой оттягивая их назад. — Угадал, прикинь? Вечно несешь черт-те что, а тут, блядь, в яблочко. Андрею подумалось, что если бы он реально ответил так, как хотел, то к нему бы заявились раньше. Но Ваня и сам был одной ногой в дурдоме — чуть было не убил человека, но Андрей, который и был тем самым человеком, вообще был без понятия, как ему реагировать, поэтому просто допил остатки вискаря и посмотрел на Федора. Помочь хотел? Вот, помогай. Ты этого невротика с детского возраста знаешь, а я всего несколько недель общаюсь с ним. — Высокие у вас отношения, — одобрительно отозвался Федор. — Ну-с, все в сборе. Можем начинать ритуал, — он потер ладони и открыл книгу; на форзаце был детально нарисован клинок. Федор на манер эксцентричного препода показал его Ване и Андрею, дав несколько секунд, чтобы рассмотреть. — На клинок должна пасть Кровь Трех: Королевы, Короля и Шута, — Федор вдруг строго посмотрел на Андрея. — Спизданешь что-нибудь про Горшка — по башке получишь. Андрей послушно сглотнул зреющую на языке шутку. Да он вообще «КиШ» не любил и не слушал, просто их песни невозможно было не знать, так что подпевал все равно, если в компании под гитарку играли. А еще было одновременно стыдно и приятно, что наконец смог вывести Федора на мат. Боженька, наверное, где-то «там» уже тридесятую галочку напротив его фамилии поставил. — А кто Король? — как-то вдруг забеспокоился Ваня, на что Федор ответил: — Тот, кто дал испить Шуту и Королеве своей крови. Ваня резко к нему повернулся. — Ты, что ли? Федор покачал головой и достал из книги листок со списком. Указал на имя, которое повторялось там несколько раз. Крестики-нолики, ага. У Вани, как ни странно, на икре была такая татуха; Андрей как-то невольно разглядел, когда тот к нему чуть ли не в трусах приперся.  — Он. — В коктейлях была кровь? — Андрей прищурился, прикидывая, насколько это чревато передачей гепатита и прочей херни. Ебануть не должно было, вроде. Да и подлить в бухлишко этот извращенец мог что угодно из своих телесных жидкостей. Короли, как известно, частенько бывали голыми. Так что им еще повезло. — Мы пили кровь того мужика? — Ведомые звоном монет да вкусят кровь Короля, да отдадут плоть свою во власть Шуту и Королеве, — по памяти зачитывал Федор. — Да поклянутся во служении да во грехе, но, — он поднял указательный палец. — Неувязочка вышла. — И какая же? — кажется, Ваня расстроился, что не быть ему Королем. Или от того, что пил кровь не только Андрея и не только метафорически. — Шут и Королева не должны входить в плотской контакт друг с другом. — Чтоб рога не наставить? — влез Андрей.  — Угадал, — кисло усмехнулся Федор. — Любое взаимодействие приравнивается к измене Королевы своему Королю, и, — он провел ребром ладони по горлу. — Кровь Короля стравливает их между собой. Выживает только один, — он посмотрел на Ваню. — Или… одна, — от его улыбки Андрею захотелось выпить. Ваня впал в какой-то ступор. Андрей несильно попинал его в щиколотку, он же не зверь какой-то, в отличие от некоторых. — Оживай, — пробурчал он. — Сама Королева просит. Он и не удивился, что ему в этой демонический интермедии досталась именно женская роль. Несите платье, как говорится, но грудь брить не буду. Любите такой, какая есть. С замашками самки богомола, потому что жизнь такая. Но Шут приуныл так, что аж смешно стало. — Если вас это утешит, — вкрадчиво начал Федор. — То Королю нужны не вы, а ваши демоны. Если бы Андрей грохнул зеркало и убил тебя, Евстигнеев, то Королева вернулась бы к Королю, и ему бы осталось найти только Шута. Если бы ты убил Андрея, то искали бы уже Королеву. Ваши оболочки — лишь инструмент. Пушечное мясо, если изволите. От его слов даже стеллажи склонились над полом, как ивы. — Такая вот хуйня бывает с полиаморией, а че вы хотели? — развел руками Андрей. В самом деле, развели тут. Им надо от придворного статуса избавляться, пока его Керриган к Королю под венец не потащила, а они сидят. — Я те щас корону поправлю, — от души пообещал Ваня. — По бубенчикам получишь, — не остался в долгу Андрей. — И по тем, что на шапке, и по другим, — уточнил он, а то вдруг Ваня недостаточно сильно хотел ему вломить. Федор, кажется, первый раз искренне жалел, что должен будет хранить и их историю тоже. В его шарадах угадывались реалии: монеты — их случайный доход, Ваня, помнится, все ныл, что заработал нахаляву съемкой того сатанинского бала; с Андреем за его разъебанное колено рассчитались сполна. А плотской контакт и измена крови Короля — их рукопожатие возле мусоропровода. Андрею тогда знатно по мозгам дало, а Ваню током ударило. И все, протокол активирован, кошки-мышки с того света начались. Шут пытался убить Королеву. Королева пыталась убить Шута. Оба облажались. А Король где-то там сидел и ждал, какой демон приползет к нему первым и будет служить ему верой и правдой, пока они ищут себе недостающего в троице. А «физических» Ваню и Андрея бы просто сожрали могильные черви. — Хранители заточили Шута на самой первой кинопленке, а Королеву — в зеркальных льдах за циклические убийства их «сосудов» в одной из реальностей, но они продолжали существовать в реальностях-дубликатах, — Федор снова посерьезнел. — Так, Королю удалось нас запутать, — он ткнул пальцем в книгу. — Создал дубликат «семнашки» — «тринашку», как мог, заклинаниями налепил антураж, даже вот подобие людишек добавил туда. И заманил туда вас, завсегдатаев. Андрей поерзал на стуле. — И как ему это удалось? — Душу продал, — ответил Федор. — А комý — сам додумайся. И Король, и Королева, и Шут — это все демоны, только разного ранга и силы. И проявления у них разные. Они представились вам? Ваня и Андрей синхронно кивнули. — Наврали, — Федор последним опустошил стакан. — Ни один демон не назовет своего настоящего имени. Эти скорее пытались вас сбить со следа. И им удалось, как я вижу. Еще как. Но удалять с компа Старкрафт Андрей, конечно же, не собирался. — Ритуал, — он потянулся было к книге, но Федор ее отодвинул. — Что нам делать? — Тебе ничего уже, — «успокоили» его. — Кровь Королевы на клинок уже пала, когда ты расписался за выдачу книги на руки. Кровь Короля тоже, еще до тебя. Осталась кровь Шута, и… — он выдержал эффектную паузу. — Хранителя, чтобы поставить печать. Такие уж издержки, да, все подотчетно, — извиняющимся тоном пояснил он. Бюрократия — явление бессмертное, и неподвластное даже бесам. — Королева хотела истинной справедливости, — сказал Андрей, а Ваня добавил: — А Шут хотел стать оригиналом. — Но на деле они бы рубили головы с плеч, пока не добрались бы до Короля, — Федор начал новый виток истории. — А теперь представьте, если два разъяренных изгнанием демона доберутся до своего хозяина. — Голову с плеч, — повторил Андрей. Федор кивнул. — Такова расплата. Конечно же, с пустыми руками в такой же пустой ад было никого не отправить. Андрею всучили книгу; едва удержал — кожаная обложка раскалилась от ярости. Не хотела, чтобы в нее лилась кровь нечестивой троицы для обращения ритуала вспять. На этот раз Федор достал не гусиное перо, а две булавки — подписываться на рассылку демонических фокусов больше никто не собирался. Ваня, видимо все еще управляемый дубликатом-Шутом, все порывался как бы невзначай «потерять» булавку, но Федор крепко схватил его за запястье. Противиться Хранителю обманутый Шут уже не мог, и дал Ване выдавить каплю крови из прокола прямо на рисунок клинка. Бумага зашипела, точно на нее брызнули кислотой, а книга попыталась захлопнуться, как венерина мухоловка, и Андрей едва удержал ее открытой. Пальцы жгло. — Быстрее давайте, — поторопил он. — Сильная, мать ее. Федор тоже уколол палец; красная бисерина упала в начавший образовываться бумажный кратер; истлевшие от времени страницы увядшими листами сворачивались по краям, распадались на труху. А труха неплохо горела. Андрея, естественно, никто не удосужился предупредить, что от печати Хранителя книга самовоспламенится прямо у него в руках. Ему чуть не опалило подбородок и волосы, когда переплет вспыхнул, превращаясь в миниатюру Преисподней у него на коленях. Андрей вскрикнул и отшвырнул полыхающее издание куда-то в стену, из последних сил надеясь, что не попадет в стеллажи и не устроит здесь пожар. И как-то сразу вспомнилось все: «тринашка» и липнущая к сползающей коже ряженых парча, их отражения в зеркалах, мерзнущая Керриган — а ведь теперь он действительно ее согрел. В горло забились хлопья копоти, черными демоническими когтями перекрывая кислород. Перед глазами промелькнули все самые ужасные события последних дней — нависший над ним осатаневший Ваня, льющаяся прямо в нос вода, бредовые сны при температуре и под градусом. — Молодец, — его потрепали по сгорбленной спине. Андрей так и сидел на стуле, боком, спрятав лицо в ладонях и отвернувшись от пламени, от которого теперь остался только полупрозрачный дым. Чуть поодаль стоял Ваня с огнетушителем наперевес. Андрей выдохнул через нос, пытаясь усмирить подкрадывающуюся панику. От облегчения повело, он уже привык ходить с вечно давящим на плечи грузом. Можно сказать, отделались малой кровью. Но штанину на колене все-таки прожгло; Андрей отрешенно засунул палец в оплавленную по окружности дырку и поскреб покрасневшую кожу. Ваня поставил пустой огнетушитель рядом со стеллажом и подошел к ним. Подкоптило его знатно, но обошлось без волдырей. — Мы свободны? — Словно птицы в небесах, — классикой подтвердил Федор. Ну вот, шутит про Кипелова, а Андрею запретил про «КиШ» шутить, металлюга недоделанный. Андрей бы вклинился, если бы его до сих пор так не трясло от пережитого. Вдох-выдох. Чуть полегче становилось, в самом-то деле. Ване, вроде бы, тоже; из его движений как-то резко пропала насмешливая развязность, и он недоуменно озирался вокруг. — И всего-то? Не верил, что демоны отправились жить по прописке; да Андрей и сам-то не особо. Одно только было ясно: Федору за его литературу они задолжали уже вдвойне. — Только если вдруг что, чур, по ноге не бить, — он помассировал едва затихшее колено. — Словами объясняй, как за справочник твой бесовской рассчитаться теперь. Федор захохотал так громко и неожиданно, что накренившиеся было шкафы с книгами выпрямились по стойке смирно. — Да вы че, мужики? — он посмотрел на них как на умалишенных. — Думали, я вам оригинал дам? — вопрос был риторический, конечно, но Андрей все равно пробормотал пришибленное «да кто ж тебя знает». — Оригиналы, они там, — он неопределенно махнул рукой куда-то в стену. — В сейфе лежат. Как и «Врунгель» твой, Евстигнеев, — он посмотрел на Ваню. Ваня, кажется, не знал куда всего себя деть. — Библиотека-то — дубликат, не забываем. — Видишь? — обратился к Ване Андрей. — Я же говорил, спишут да забудут. Ну, нашим проще, как говорится. Федор объяснил, что книги слишком ценные, и он сам их оригиналы в руках держал лишь раз. А вот копий — завались, они сами создавались, он только в учетном журнале их отмечал. Работа такая, ага; без бумажки ты Замза из рассказа Кафки. Вот и выдал Андрею эту энциклопедию нечисти без проблем — нужно было посмотреть, как все трое — и книга, и Андрей, и Ваня — отреагируют друг на друга. Сначала думал, что просто демоны-дубликаты прицепились к ним, рядовые, значит. Но потом оказалось, что потусторонние цепи тянулись из самых глубин, отводя к древнему преданию о Вечной Троице: Короле, Королеве, и Шуте. Как Федор и сказал: он-то был просто библиотекарем, а не чернокнижником. Так что ему тоже пришлось попотеть, распутывая это дельце со своего конца. Финальная точка с «Врунгелем» оказалась приятным бонусом. Ваня моментально просветлел. Андрей дернулся в порыве нервного смешка, но тут же прикрылся ладонью, чтобы выглядеть серьезнее.   От книги, которая чуть их обоих не свела в оркестровую яму с поргебальной музыкой остался лишь дубликатный пепел. И поделом; рукописи, может, и не горели, а вот копии — вполне.

***

Тем же вечером Ваня поменял ники во всех соцсетях обратно на «rudeboy» — они тоже оставались свободными. В информационном шуме новостных пабликов он наткнулся на своевременно пугающий заголовок и статью, по которой быстро пробежал глазами: «…бизнесмен Федоров был найден мертвым несколько часов назад…» Подозрительным показалось примерно все, но он как-то был к этому готов; отправил скриншот Андрею, приписав «не родственник, часом?», на что Андрей спустя секунду ответил: «ебанутый я вообще то федорОвич» Надо же, даже соблаговолил заглавную букву поставить. Ну, может так и знаки препинания осилит когда-нибудь.  Короля делает свита; она же его и убирает, когда он становится неугодным.   Этажом ниже, Андрей выключил телевизор, с экрана которого на него пялился лысый, похожий на Фантомаса, мужик; откинул телефон на подушку и лег спать в обнимку с котом и игрушечным покемоном. Зеркало в ванной, наконец, стало просто зеркалом, а больше его ничего не волновало.

***

К концу осени стало ясно, что демоны от них действительно отвязались. Сны о том, как Ваня хочет убить ни в чем не повинного соседа снизу начали постепенно восприниматься просто как сны. Даже клиентов почти не потерял: свое внезапное исчезновение Ваня объяснил частично ребрендингом, частично нервным срывом и частично социальным экспериментом. В медиаполе поднялся небольшой переполох — обсуждали, конечно же, фотографа Охру, который не выложил ни одного снимка. Восприняли это как пиар-ход, а Ваня этому не препятствовал — людям виднее, до чего они там додумались. Новые фотосессии в зеркальных коридорах заходили с блеском, только работая на его имидж, который уже воспринимался немного по-другому. Отчасти, Охра научил его быть более напористым. Только вот без Охры в его голове зрение откатилось до привычного минуса с небольшим. Стоило бы провериться. Опустив самые душещипательные подробности, Ваня наплел Светло что-то про порчу и прочий бред. Тот согласился, что это все действительно бред, и посоветовал им с Андрюхой «закусывать побольше». Снова начали регулярно общаться, Ваня зачастил ездить к нему, чтобы вместе смотреть всякий артхаус и налаживать отношения с котом Гришенькой, который очень уж сильно походил на Ра. К середине декабря он даже заскучал по Андрею, от которого уже несколько недель не было никаких новостей; молчок в чате, все тот же Ра на аватарке, тот же отключенный статус, а искать его страницы на просторах интернета показалось Ване чем-то совсем уж по-охриному нездоровым. Как будто тот снова выслеживал его как жертву. Только в этот раз Ваня действительно переживал, как Андрей все вывезет. Без своих шуток он казался каким-то ранимым, что ли. Поэтому, когда однажды с утра Ваня наткнулся в чате дома на сообщение, написанное уже знакомым стилем — «для всех тех кто ждал разочарую сегодня без кринжа друзья» — с прикрепленным фото кота, он улыбнулся и лайкнул. Лайкнул и Замай, что было редкостью. Андрей никогда не просил, чтобы его воспринимали всерьез, но Ване почему-то захотелось. Еще через пару дней они и вправду случайно встретились возле парадной: Ваня держал курс в сторону метро, чтобы поехать тискать Гришенькины бока, а Андрей в компании своего Феди-из-Иркутска легкой и пружинистой походкой чесал из ближайшей «Пятерочки», нагруженный пакетами. — Здаров, — быстро кивнул Андрей, и попытался просочиться внутрь. Ваня хотел было пропустить, но вдруг перегородил ему путь, и прямо спросил: — Так и будешь бегать? Федя, протянувший было руку для приветствия, замер как на паперти. Андрей закатил глаза и отдал ему пакеты; потом подумал, и впихнул в Федину ладонь еще и ключи.  — Давай, я щас приду. — Точно все нормально? — насторожился тот. — Да-да, пиздуй, — Андрей нетерпеливо потоптался от холода. — Ща, пять минут буквально. Комп врубай пока, — он для верности проследил взглядом, как Федя вошел в лифт. — Ну, чего хотел? — Поговорить, — с привкусом дежавю выдохнул морозный воздух Ваня. Андрей, в полурасстегнутой куртке-демисезонке, но по самые брови закутанный полосатым шарфом, застыл от флешбека. Из-под шапки торчала неоново-желтая челка. Снова был Наруто на Хэллоуин, что ли. — Говори. Ваня нервно прикусил примерзающую к губам собачку замка и пошарил по карманам в поисках пачки сигарет. Без этого разговор никак не клеился; прямо как в первые дни знакомства. Недели после ритуала в библиотеке потекли стройным рядом, как слепленные патокой, но их это особо не сблизило. А ведь было дело, он думал, что Андрей к нему привяжется и зачастит. А в итоге сам как-то привязался. — Все спокойно? — как-то даже забылось, что хотел сказать. Напряженность чувствовалось. Андрей то ли уже по привычке ждал, что его сейчас опять будут бить, то ли Ваня боялся, что опять нападет. А потом Андрей стянул с лица шарф, чтобы закурить, и тема нашлась сама собой. — Блин, тебе реально четырнадцать. Тот усмехнулся, неловко давясь паром и сигаретным дымом. Побрился, и с гладкими щеками стал выглядеть как школьник, даже вон по скуле от раздражения прыщи полезли, ни дать ни взять пубертатник. Только в бесцветных глазах ненужной мудростью засела тоска; но переживал все это дерьмо как-то, даже трезвым ему сегодня попался. А значит, и Ваня переживет. — Спокойно, — запоздало отозвался Андрей. — На работе завал только. Не пью почти, не принюхивайся, — и лихо перебросил сползающий шарф через плечо. — Как сам? Ваня задумался, правда. Вроде и вопрос простой, а вроде и в линии судьбы кусок пунктиром выбило — прямо как белесый шрам на его брови. Побыл маньяком немножко. Чуть не угробил, как думал, пиздюка-задрота, который на деле шарил в механике и философии, но старательно этим не отсвечивал. Чудом единственного друга за игнорами не потерял. — Пока не привык, что все стало как раньше, — определился вроде. Андрей без тени шутовства отрикошетил честным: — А как раньше уже и не будет. И Ваня проговорил то, что его беспокоило: — Человек умер. — Умер, — после еще двух затяжек согласился Андрей. — Мало ли их умирает? — Дохера, — но легче от этого не стало.  Андрей посмотрел на пролетающие редкие снежинки, и сказал: — А у меня день рождения сегодня. — С днем рождения. В этот раз Андрей не врал. А после поздравления круг замкнулся в тупик. Даже хорошо, что Андрей не стал его успокаивать, хоть и были у него для этого слова, наверное. Их самих чуть со свету не сжили, вот карма и прилетела; в кои-то веки вышло по справедливости. Кесарю кесарево, как завещано. И за книжку из детства можно было не переживать, и за то, что среди ночи побежит соседскую дверь выламывать. Никому не испортит праздник. Они как раз успели выбросить окурки, когда на горизонте замаячил Замай. Елку волок, а новогоднего настроения все не было. Андрей даже как-то вжался в стену, но натянул на лицо предельно нахальную маску. — Ну прям шерочка с машерочкой, — за рукопожатиями припечатал Замай, попутно проехав Андрею по носу подвязанной еловой лапой. Тот нахохлился и поздравил админа всея чата с наступающим. — Щас тебя Андрюхин кот приревнует и сожрет, — бросил он Ване и запикал кнопками домофона. Не самая худшая смерть, если уж выбирать. Когда Замай ушел, Ваня задумчиво произнес: — У меня у друга кот такой же. Два года назад котенка взял за сотку, — вспомнил вдруг, что Светло рассказывал. — Породистая мамка случайно гульнула с каким-то Мурзиком из соседней квартиры, и котят золотистых-че-то-там с крестьянской примесью раздавали почти даром.  Андрей вдруг заметно оживился первый раз с начала разговора. — На Лиговском? — На Лиговском, — Ваня снова потянулся к пачке. Андрей от второй сигареты отказался. Видать, привык к своей сладкой хрени. — А что? — Я Ра там же взял, когда только в дом ваш въехал. Золотистая шиншилла, ага, — он откровенно мерз, даже куртку застегнул, но пока продолжал терпеть. — Так что у него родословная с косяками, как у меня прямо. Мир тесен как индийское кино — Гриша поди и думать забыл, что у него, вообще-то есть пухлощекий брат-близнец, спящий в обществе аниме-подушки и такого вот нелогичного Андрюхи. У которого уже от холода пальцы побелели.  — Беги, — чуть улыбнулся Ваня. — Федька твой заждался уже. Хорошо отпраздновать. Андрей смешливо фыркнул в ответ «спасибо», подышал на сложенные ладони, отогревая, набрал код и бодренько ускакал вверх по лестнице.  А курящему в одиночестве Ване тоже было куда пойти — Светло уже выбрал фильм на вечер. В пятницу собирались в «семнашку». Убедиться, что вывеска больше не меняется.