Don`t care where you`ve been — Неважно, где ты был

       — Хорошо, м? — спрашивает Кастиэль, когда молочный коктейль заканчивается. Он так тепло прижимается к плечу Дина, и Дин действительно расслабляется впервые за этот вечер, позволяя хриплому голосу Альфы успокоить его. Он очень хорошо чувствует его запах в этом положении, и ему нравится, как он чувствует себя в безопасности.        — Да, — признает он, закрывая глаза и кладя голову на плечо Альфы. Альфа забирает у него пустой стакан, бросает его в бумажный пакет и обнимает Дина. Его рука гладит спину Дина мягкими кругами, и он тает от прикосновения. Рука опускается все ниже с каждым кругом, и Дин вздрагивает, когда она достигает его поясницы.        — Хорошо? — Кастиэль шепчет и действительно ждет, его рука остаётся на месте, пока Дин не шепчет в ответ «хорошо» хриплым голосом. Пальцы Альфы погружаются в его нижнее белье и дальше вниз, разминая его ягодицы. Дин дрожит, прерывисто выдыхает и прячет лицо в плече Кастиэля. Его рука приближается к его дырочке, и Дин уже чувствует, что он мокрый там, но потом… рука движется вверх. Альфа возвращается к потиранию спины, и Дину нравится то, как он дразнит, нежное прикосновение заставляет его жаждать большего, но он заставляет себя ждать. Он отключается от всего, кроме запаха и дыхания Альфы, его ладони на спине Дина и музыки, все еще такой прекрасной на заднем плане. Это совсем не похоже на прикосновение из магазина, думает Дин, и на этот раз не пугается, когда рука Альфы снова скользит ему в штаны, на этот раз немного ниже, на этот раз слегка раздвигая ягодицы, и Дин задерживает дыхание, ожидая давления на свой вход, но… ничего не происходит. Раздражающая рука снова поднимается, и Дин слишком сдержан, чтобы нервничать. Он не может сдержаться, когда шепчет: — Пожалуйста, — в ключицу Альфы, и это так тихо и надломленно, Альфа ведь даже ничего не сделал. Такими темпами он может кончить во всей своей одежде.        — Пожалуйста, что, оме…        — Пожалуйста, прикоснись ко мне, — бросает он в отчаянии, уверенный, что его сейчас отругают. «Заткнись, ты получаешь только то, что тебе дают». Но нет, Кастиэль снова удивляет его — его рука мгновенно возвращается, и палец мягко прижимается к его дырочке. Дин стонет сквозь стиснутые зубы и ничего не может с собой поделать, когда двигает бедрами навстречу пальцу. Он чувствует себя таким пустым и жаждущим.        — Терпение, детка, — шепчет Кастиэль ему в волосы. — Мы не торопимся.        — Я хочу… — выдыхает Дин, только чтобы остановить себя. Он никогда так не терял контроль. Это потому, что Альфа продолжает настаивать на том, что хочет знать, что он думает, с горечью решает он. Раньше он был хорошо обучен, но Альфа разрушает все его с трудом выученное самообладание.        — Чего ты хочешь?        Дин смотрит вверх. Рука Кастиэля вернулась на рубашку, просто отдыхая там. Его глаза искренни, как всегда, серьезны. Он не зол и не издевается над ним.        — Я хочу… — Дин сглатывает, опускает голову и смотрит на покрывало. — Я хочу, чтобы ты наполнил меня, — признается он, и ему почти больно от того, насколько болезненно грубый, честный его голос. — Я хочу кончить, если ты… если ты мне позволишь.        Его лицо горит, и ему так стыдно. Он чувствует себя как все стереотипы об омегах: такой нуждающийся и просящий кончить, это… это унизительно. Он должен быть уверен, что альфа получит все, что захочет, и если он получит какое-то удовольствие в то же время, это здорово. Если Альфа Кастиэль хочет заставить его чувствовать себя хорошо, хочет подрочить ему — удивительно, но это его выбор. Альфа просто сказал, что ему нравится доминировать, он ни за что не одобрит, что Дин требует чего-то для себя.        Альфа Кастиэль не жесток, поэтому он, вероятно, будет мил с Дином, как всегда. Он скажет ему, что если он будет повиноваться, он может получить то, что хочет. Или что хорошо, что Дин выражает свои мысли, но достаточно. Но тогда…        — Хорошо, — просто говорит Альфа. — Пошли, — он встает. Дин смотрит на него, ошеломленный.        — Куда…        — Мы не можем спариваться здесь, — Кастиэль жестом обводит их. — Давай.        Альфа протягивает руку, и Дин берет ее. Он спотыкается, вставая, все еще возбужденный, все еще пристыженный, но больше всего смущенный. Кастиэль ведет его к машине, забирая фонарь по пути.        — Я поеду так быстро, как только смогу, — говорит он, бросая фонарь на заднее сиденье и заставляя Дина сесть. Дин чувствует, как он возбужден, и хотя он не должен смотреть, он может видеть очертания твердого члена Кастиэля через брюки. Они действительно собираются сделать это сейчас, просто потому, что Дин попросил. Он смотрит на заднее сиденье и медленно облизывает губы. Дом внезапно кажется слишком далеким. Он хватает Альфу за руку, когда тот поворачивается, чтобы вернуться за покрывалом.        — Мы могли бы… — говорит Дин, робко кивая на заднее сиденье. — Здесь?        Кастиэль выглядит огорченным, морщится.        — Я думал об этом, — признается он. — Но я оставил смазку дома.        Дин не думает, что это будет слишком большой проблемой, учитывая скорость, с которой он течёт — он почти уверен, что его штаны промокнут в любую минуту — но Кастиэль большой, и он не хочет, чтобы это было больно. Затем он кое-что вспоминает. Он наклоняется вперед, открывает бардачок, и вот оно. Маленькая бутылочка смазки, которую ему подарил в день свадьбы Омега-Центр. Трогательный прощальный подарок.        Он достаёт его для Альфы, чтобы взглянуть с вопросительным выражением.        Лицо Альфы расплывается в улыбке, он наклоняется и глубоко целует Дина. Дин стонет, хватает Альфу, пытается притянуть его еще ближе. Когда Альфа отступает, его глаза блестят от предвкушения и энергии, и он пахнет очень возбужденно. Дин застенчиво улыбается, его голова кружится от осознания того, что они действительно собираются сделать это, прямо здесь, прямо сейчас, и он очень сильно этого хочет.        — Подожди.        Альфа практически бежит за пледом и расстилает его сзади, покрывая сиденья. У Дина и раньше был секс в машине, но никогда так, никогда на спине. Он думает, что это может оказаться сложным, но он не возражает. С Альфой Кастиэлем он думает, что они могут обойти все неловкое. Он расстегивает рубашку и снимает ее, слегка дрожа, затем снимает ошейник, и Альфа кладет фонарь на переднее сиденье, чтобы они могли видеть, что они делают. Дин выключает музыку — они пропустили большую часть альбома.        — Ты не хочешь оставить музыку? — спрашивает Кастиэль, снимая ботинки.        — Твоя батарейка сдохнет, — говорит ему Дин. Он видит, как Кастиэль останавливается и хмурится посреди раздевания, и это заставляет омегу любить его немного больше.        — Что бы это значило для нас?        Альфа безнадежен. Он действительно ничего не знает о машинах.        — Машина не заведётся, и мы застрянем здесь, пока добрый Самаритянин не решит подойти и прикурить нас. Что, учитывая, что эта дорога не совсем Daytona Speedway, может действительно испортить нашу ночь, — Дин развязывает шнурки и оставляет кроссовки в пространстве для ног.        — Я этого не знал. Я рад, что ты здесь, Дин, — говорит Кастиэль с теплой улыбкой, и Дин думает, что его румянец никогда не покинет его лицо сегодня вечером. Он думает, что Альфа имеет в виду, что он рад, что Дин вообще рядом, а не из-за советов и экономии на автомобиле.        — Я тоже, — шепчет Дин и снимает штаны. Он нервничает, когда выходит, его одежда остаётся на переднем сиденье, он закрывает дверь и садится на заднее сиденье. Кастиэль наблюдает за ним с другой стороны, бросая свою одежду на переднее сиденье. Дин очень благодарен, что сейчас никто не пользуется этой дорогой.        Он закрывает дверь и не может унять дрожь в руках, когда снимает боксеры и спускает их вниз. Они промокли так, как он себе представлял, поэтому он просто бросает их в пространство для ног. Он видит, как Кастиэль реагирует на запах смазки: Альфа останавливает свои движения и резко смотрит вверх, его ноздри раздуваются.        — Ты пахнешь божественно, — говорит он удивленно, и Дину становится немного легче лечь на спину и слегка раздвинуть ноги. Он смотрит на крышу машины и старается не дрожать слишком сильно. Он чувствует себя таким незащищенным и немного напуганным, но его член очень тверд при мысли о том, что Альфа снимает штаны и наблюдает за ним, зная, что он его возьмет.        — Я здесь, милый, — говорит Кастиэль, и Дин открывает глаза, не зная, когда он их закрыл. Альфа влезает внутрь. Он закрывает дверь, и они остаются одни, отрезанные от внешнего мира. Альфа наклоняется ближе, пытается поместиться на заднем сиденье, чтобы им обоим было немного удобнее. Он заканчивает тем, что растягивается на нем, его колени на краю сиденья, одна рука рядом с головой Дина, другая на подголовнике.        — Ты дрожишь, — Кастиэль проводит рукой по груди Дина, и Дин прижимается к ней. — Ты уверен, что хочешь этого?        — Я уверен, — говорит Дин, и он прав. — Ты?        — Очень, — Кастиэль многозначительно смотрит вниз. Определенно никаких сомнений нет.        — Я просто немного нервничаю, — бормочет Дин, борясь с желанием прикрыться, убраться из поля зрения альфы.        — Скажи мне, чего ты хочешь еще раз, — приказывает Альфа, но это не страшно: это с легкой улыбкой, и он наклоняется вперед, чтобы поцеловать Дина. Он начинает с губ, но вскоре уходит в сторону, и Дин вздыхает, нерешительно обхватывает руками Альфу и скользит ими вниз по его спине.        — Я хочу… — говорит он. — Я… я хочу, чтобы ты раскрыл меня пальцами.        Он позволяет своим рукам блуждать вниз, к твердым ягодицам Кастиэля, и слегка сжимает их. Альфа стонет ему в шею. Это ощущается так хорошо: он и Альфа, прижавшиеся друг к другу.        — Раздвинь ноги для меня, детка, — просит он, прижимаясь к коже Дина, и Дин пытается, но почему-то не может. Он хочет этого, поэтому он не понимает, почему он замер, но холодный страх ползет по его горлу и угрожает вылиться в его запах.        — Поможешь мне? — слабым голосом спрашивает он. Любой другой альфа просто раздвинул бы ноги, не заботясь о его секундном помешательстве, но не Кастиэль. Он просто говорит: «конечно», как будто это самая очевидная вещь в мире, и немного отступает, садится на пятки. Он медленно массирует икры Дина, добираясь до бедер, и Дина трясет. — Прости… — начинает он, потому что чувствует себя глупо, но Кастиэль мгновенно затыкает его.        — Все в порядке, дорогой, — уверяет он его, его руки невероятно нежны там, где они ласкают его бедра. Дин чувствует каждую шишку, каждый шрам, он не знает, как это не отвлекает Альфу. — Ты так сильно течёшь, м? Уже такой хороший для меня. — Это звучит так тепло и так честно, как будто он действительно имеет это в виду, и Дин снова пытается раздвинуть свои бедра. На этот раз все немного проще. — Ну вот, детка. Такая милая маленькая попка, нет причин стесняться.        Дин на самом деле фыркает на это, что приносит ему игривый шлепок по бедру.        — Никаких возражений, — строго говорит ему Кастиэль. — У тебя очень симпатичная попка.        — О боже, — скулит Дин, хотя в основном ему просто хочется смеяться. — Ты не можешь просто так говорить такие вещи, Альфа. Мне сорок.        — Но это правда, — на лице Альфы дерзкая улыбка, а глаза весело мерцают. Дину все труднее оставаться беспокойным. Он сдвигается и зацепляет одну ногу за переднее сиденье. Этого должно хватить. Он ждет, что Альфа сразу же тронет его пальцем, но он продолжает гладить его, и это заставляет напряжение спадать.        — Ты так хорошо справляешься, — хвалит его Альфа, как будто он понял, что это ключ к сердцу Дина. Это жалко, Дин часто думает об этом, но даже самая маленькая похвала всегда заставляла его чувствовать, будто он светится, он так жаждал этого. Кастиэль топит его в этом, но все это звучит так… правильно. Это не сказано, чтобы быть просто сказанным. Прежде чем он успевает проанализировать это глубже, Альфа снова наклоняется к нему, целует в губы, и Дин позволяет ему. Язык, который вторгается в его рот, на этот раз гораздо более неподатлив, и Дин думает, что он заставляет Альфу ждать слишком долго. Он возвращает поцелуй так хорошо, как только может, чувствуя, как возбуждение снова поднимается.        Альфа отступает с видимым усилием, его грудь вздымается от глубоких вдохов. Он открывает крышку смазки, и Дин видит, что его руки тоже дрожат. Его член выглядит почти болезненно твердым.        — Тебе это действительно нравится, Альфа, — слабо шутит Дин. Он чувствует себя таким открытым для него, нечего скрывать, его ноги так далеко друг от друга даже в ограниченном пространстве заднего сиденья машины.        — Я фантазировал об этом, — прямо заявляет Кастиэль, его смазанные пальцы легко скользят в дырочку Дина. Ему приходится сидеть с одной ногой в пространстве для ног, потому что они не могут поместиться на сиденье. Дыхание Дина прерывается, и он закрывает глаза. — Ты, я, здесь, сегодня вечером.        — Ч-что, что… — выдыхает Дин, его ноги дрожат, это так хорошо. Он чувствует, как настойчивое давление уже растет в нижней части живота, и ему приходится сдерживаться, чтобы не толкнуться вниз на пальцы Кастиэля. — Что именно?        Он не может хорошо сформулировать свои мысли, но Альфа, кажется, понимает.        — Думал о том, чтобы держать тебя, — Альфа задыхается, грубо хватая свой собственный член и покрывая его большим количеством смазки. Прелюдия закончилась, думает Дин, наблюдая за ним огромными, полными похоти глазами. Альфа так возбужден, что его запах душит его наилучшим образом, он заполняет все пространство машины, и Дину это нравится. Это уникальный запах Альфы Кастиэля, и он чувствует себя в такой безопасности, что верит, что не пострадает, не в этот раз. — Думал о том, чтобы ласкать твой красивый член, пока ты не промокнешь насквозь, — Дин откидывает голову назад, едва избегая дверной ручки, и подавляет стон. Черт, это так горячо, он едва может это вынести, и его дырка сжимается вокруг пустоты, потому что Альфа слишком занят, смазывая свой член. — Думал о том, чтобы заставить тебя кончить, заставить тебя чувствовать себя так хорошо…        — Я хочу, пожалуйста, — выдыхает он, протягивая руки и хватаясь за Альфу, который позволяет потащить себя вперед, в объятия Дина. — Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, — Дин шепчет прямо ему на ухо, и Кастиэль смотрит прямо на него, их лица в нескольких дюймах друг от друга, и он придерживает бедра Дина одной рукой — суперсильной, удовлетворенно отмечает Дин, — а другой направляет себя и входит в него одним быстрым движением.        Дин стонет, его руки обнимают плечи Кастиэля, напрягаясь вопреки его желанию, и когда он открывает глаза, он видит, что Кастиэль тоже зажмурился, его дыхание прерывистое. Может быть, на этот раз сдерживать себя — настоящий вызов.        — Могу я… — спрашивает он хриплым голосом, и Дин отчаянно кивает.        — Да, да, — он крепко держится, когда Кастиэль начинает двигаться, и на этот раз он не пытается полностью выходить, он просто начинает трахать Дина. И Дину это нравится, он любит ритм, любит их запах и то, как они возбуждены, любит, когда Кастиэль внутри него, и как мягка его потная кожа, и как он улыбается ему, когда Дин сжимается вокруг него и не может сдержать стон.        — Хорошо? — вздыхает Кастиэль, неуклонно ускоряясь, раскрасневшийся и с блестящими глазами. Дин рад белому, слегка сюрреалистичному свечению лампы — он хочет видеть Альфу, он хочет видеть все.        — Потрясающе, — Дин ухмыляется, сильно потрясенный силой толчков, и это незабываемая поездка. Альфа немного меняет угол, попадает в это самое место, и Дин практически вскрикивает, умудряясь заглушить крик до сдавленного звука. — З-здесь, — умоляет он, и тогда Альфа ударяется головой о крышу.        — Ой, — он на мгновение замедляется, звуча обиженно, и Дин смеется, и подносит руку к голове Альфы, чтобы стереть боль.        — Я защищу тебя, — обещает он, крепко держа руку на месте, когда Кастиэль тоже смеется, глаза блестят, и он снова ускоряется. Дин чувствует себя таким легким, он не помнит, чтобы когда-либо чувствовал этот свет вокруг кого-либо.        — Мой хороший мальчик, — слова Кастиэля немного невнятны, и Дин может сказать, что он приближается. Его напряженный член дергается при этих словах.        — Прикоснись ко мне? — спрашивает Дин, и обычно он был бы взбешен тем, что был таким смелым, просил так много, но сейчас он не чувствует ни капли страха.        — Конечно, — несмотря на всю интенсивность, которую показывает Альфа, прикосновение очень осторожное. Дин сначала вздрагивает, но заставляет себя успокоиться: он хочет этого. Альфа пристально наблюдает за ним, глаза остекленели от вожделения, и Дин говорит: «Продолжай», и Кастиэль говорит: «Я не могу… я сейчас…» и Дин говорит: «Все в порядке», и Кастиэль входит в него с громким криком, криком, который заставляет Дина дрожать, и он сжимается вокруг него, как делал это миллион раз раньше, сжимая его узел, который цепляется, расширяется и прочно фиксируется в его дырке. Он такой огромный, и Дин чувствует головокружение от давления. Рука Кастиэля все еще работает на его члене, и он начинает двигать бедрами, чтобы встретить его руку. Это плохо, он действительно не должен, он не имеет права, из-за этого он также тянет за узел, но он бредит от удовольствия, потребность кончить настолько подавляющая, что он не может думать ясно. Кастиэль не злится на него, он стряхивает дымку и сосредотачивается на Дине, и говорит все хорошие вещи, такие как «вот так, трахни мой кулак, детка» и «давай, хороший мальчик» и «кончи для меня, Дин, так хорош для меня, мой идеальный маленький омега», и Дину не нужно больше ободрения, прежде чем он кончает со сдавленным криком, его глаза слезятся, и он видит вспышку белого, прежде чем она превращается в синюю, в два голубых, обеспокоенных глаза, так близко от него.        — …в порядке? — слышит он и задыхается так сильно, что едва может отдышаться. Член Альфы глубоко внутри него, наполняет его, и это ощущается так правильно, как и запах Кастиэля, и его ладони успокаивают его, растирая и поглаживая руки вверх и вниз.        — Вау, — выдыхает он, все его конечности ленивые и гибкие, на его лице появляется кривая улыбка.        — Ты в порядке? — повторяет Кастиэль, хотя на этот раз он не выглядит таким встревоженным. Он тоже улыбается. — Это было действительно…        — Я никогда так не кончал, — говорит ему Дин.        — Так сильно?        — Нет, я имею в виду… — он смотрит на свой живот. Это правда, он устроил огромный беспорядок, но это были дни почти случившегося секса, поэтому он считает, что это нормально. Он имеет в виду, что кончил лёжа на спине, с альфой, таким внимательным, с альфой, который позволяет ему трахнуть что-то вместо того, чтобы говорить ему, что его член бесполезен, с альфой, который поощряет его и говорит ему, что он хороший, и убеждается, что с ним все в порядке. — Это никогда не было так приятно, — говорит он вместо этого, и чувствует, что это неубедительно, но это правда. Он никогда не чувствовал такого подавляющего удовольствия раньше, все его тело было в огне, и как будто Альфа был просто… везде.        — Я рад, что это произошло, детка, — говорит Кастиэль и крепко обнимает его. Впервые Альфа прячет лицо в изгибе шеи Дина и вдыхает его запах, а затем целует и сосет брачную метку, что заставляет измученный член Дина немного вздрогнуть. Он чувствует себя таким чувствительным, каждое место на всем его теле. Он думает, что теперь он будет пахнуть его Альфой, и это заставляет его чувствовать себя таким довольным и взволнованным.        — Я был хорош? — спрашивает он, нежно обводя бока Альфы руками. Альфа немного тяжеловат, и он надеется, что они скоро поменяются местами, но сейчас ему приятно, что он так накрыл его собой, как одеялом. Он задается вопросом, как много пройдёт времени, пока узел не ослабнет: обычно это занимало около двадцати минут.        — Ты был невероятен, — говорит Кастиэль, приподнимаясь на локтях. Он смотрит на Дина с таким обожанием, что Дин чувствует себя более голым, чем когда-либо, и немного смущенным. Он не заслуживает такой привязанности, но ему некуда бежать. — Дин, ты был лучше любого партнера, который у меня когда-либо был.        Дин краснеет, опять, что в этот момент раздражает его. — Что тебе так понравилось? Я не сделал ничего особенного.        — Мне все понравилось, — Кастиэль вздыхает, прижимаясь сильнее, что заставляет Дина ахнуть, и волна удовольствия пробегает по его позвоночнику. — Мне понравилось, как ты ждал меня совершенно голым, и мне понравилось, как ты сказал мне, чего хочешь от меня. Мне нравилось, как ты прикасался ко мне, и каким жарким и тугим ты ощущался, когда я был внутри тебя, и как ты позволил себе кончить, когда я попытался довести тебя до оргазма.        — Разве ты не можешь просто сказать, что я хорошо трахаюсь? — смущенно спрашивает Дин, отводя взгляд. — Ты всегда поэтичен во всем.        Правда в том, что это так странно, когда тебя осыпают такими комплиментами. Конечно, это мило и заставляет его чувствовать, будто он парит, но он не привык к этому. Он наполовину ожидает, что Альфа будет озадачен или даже рассержен его неуважительным замечанием, но вместо этого Кастиэль ухмыляется.        — Тебе это нравится, — уверенно говорит он, и он не ошибается. Дин смотрит в сторону, смотрит на спинку переднего сиденья.        — Да, — тихо отвечает он. — Мне действительно нравится. Ты так добр ко мне. Ты просто… ты всегда добр.        Кастиэль перемещается влево, чтобы открыть отсек между передними сиденьями. Он достает пакет влажных салфеток, и их вид и пошлый раздражающий звук открываемой липкой части заставляет Дина смеяться, это так громко и глупо. Кастиэль осторожно вытирает его, а затем немного себя. Дин чувствует головокружение, когда понимает, что на самом деле немного запачкал Альфу.        — Теперь, я думаю, пришло время изменить положение, — вздыхает Кастиэль, глядя на Дина. — Мы можем быть связаны какое-то время.        Дин надеется, что он не доставит неудобств. Всякий раз, когда они завязывали узел раньше, Кастиэль помнил о нем и держал свой вес подальше от него, но они проводили его в тишине. Иногда он целовал спину Дина, но это было все: не то чтобы это само по себе было не так уж много.        — Если ты хочешь проверить свой телефон или позвонить кому-то или что-то еще, я могу просто вздремнуть, — пытается Дин, потому что после всего, что произошло, он не хотел бы, чтобы это стало неловким. Благодаря Альфе у него был лучший секс в истории. Он может справиться с необходимостью развлекать себя в течение получаса, если это сделает его менее обременительным.        Кастиэль смотрит на него с неразборчивым выражением.        — Если ты думаешь, что я предпочел бы провести это время, делая что-то, кроме того, чтобы держать тебя, ты ужасно ошибаешься, — холодно говорит он. — Ты моя пара, Дин.        Дин опускает глаза и пожимает плечами.       — Я никогда… Я не знаю, что мы должны делать.        — Ну, муж, — начинает Кастиэль, обнимая Дина и осторожно поднимая его. — Сначала мы должны сесть.        Дин вздрагивает, когда узел натягивает его вход, но Кастиэль двигается очень медленно и не сводит с него глаз, стараясь не причинить ему вреда. Он садится, как обычно на заднем сиденье автомобиля, и сажает Дина к себе на колени. Дин выпускает задержанный вдох, когда может сесть, согнув ноги и упершись коленями в обивку.        — Так нормально? — спрашивает Кастиэль, его пальцы спускаются вниз, где Дин растянут его огромным узлом и мягко надавливает. — Не больно?        — Нет, хорошо, — обещает Дин. Они обнимаются, потому что нет другого способа разместиться, и Дину приходится наклониться, чтобы не удариться головой о крышу, как Кастиэль ранее.        — Итак, теперь мы будем сидеть здесь, так близко, как только можем, и прикасаться друг к другу, и разговаривать или дремать, как ты сказал, но вместе. А потом, когда мы вернемся, мы будем обниматься всю ночь, потому что тебе это нравится.        Дин дрожит.        — Да, хорошо, — соглашается он. — Спасибо. Это свидание было потрясающим.        — Мне тоже очень понравилось, — отвечает Кастиэль. — Спасибо, что не бросил меня, как только мы вышли из ресторана. Я очень рад, что мы оказались здесь.        — У нас все еще есть причудливые пирожные! — вспоминает Дин, отстраняясь, чтобы посмотреть на Кастиэля. — Я забыл!        Кастиэль хихикает. — Да, они у меня в багажнике. Мы можем съесть их дома.        — Да. Я имею в виду, мы сожгли миллионы калорий только что. Я думаю, нам нужно поскорее поесть, — говорит Дин наигранно серьезно.        — Мы должны убедиться, что наш следующий раз будет не в машине, — Кастиэль критически смотрит на интерьер. — Я действительно хотел провести это особенное время в нормальной постели, с большим количеством места, но… ты оказался неотразимым.        Дин застенчиво улыбается.        — Да, ты тоже, — он смотрит на грудь Альфы, счастливый, что может дотронуться, провести пальцами по волоскам на груди. У него никогда их не было. То, что он хочет сказать дальше, пугает его, но он думает, что важно дать альфе знать. — Это был лучший секс, который у меня когда-либо был.        — Это большой комплимент, и я должен ответить тем же, — улыбается Кастиэль. — Хотя я надеюсь, что в будущем мы поднимем планку.        Дин не может дождаться.

***

       Он заканчивает тем, что засыпает на коленях Кастиэля, его голова под неудобным углом, но он чувствует себя сытым, в безопасности и счастливым. Он не знает, как долго он дремал, когда Альфа, наконец, подталкивает его, и его первый инстинкт — вздрогнуть и отодвинуться, но он шипит, когда сдувающийся узел раздражает его опухший обод.        — Спокойно, — предупреждает его Кастиэль. — Прошло довольно много времени, но я думаю, что теперь я готов выскользнуть.        — Хорошо, — Дин медленно приподнимает бедра и приглушает стон, когда член Кастиэля покидает его дырку.        — Это не должно быть больно, детка, — говорит Кастиэль обеспокоенно и заставляет Дина обернуться. — Покажи мне.        Дин чувствует себя смущенным, но все еще слишком сонным, чтобы по-настоящему испугаться, поэтому он просто наклоняется вперед, упираясь верхней частью тела в передние сиденья, и показывает все, что может. Кастиэль хмурится у него за спиной и мягко раздвигает ягодицы.        — Действительно распухло, — Кастиэль гладит его по спине. — Прости, я думаю, что был слишком… нетерпелив…        — Нет, всё нрмально, — бормочет Дин, поворачивая голову, чтобы посмотреть на Альфу. Он так устал, что хочет снова заснуть. — Иногда случается.        — Ну, так не должно быть, — протестует Кастиэль и звучит очень расстроенно. — Прошел час, но…        — Час? — это отрезвляет Дина. — Ни с кем не было так долго.        — О, — говорит альфа. — Может быть, в этом причина. Я займусь этим дома. Нам пора идти, я думаю, ты готов хорошо выспаться.        — Угумм, — искренне соглашается Дин. Он едва замечает, как Альфа помогает ему перебраться с заднего сиденья и сесть на переднее, и снова надевает одежду. Он помнит лицо Кастиэля, когда тот хихикает, когда Дин пытается засунуть голову в рукав рубашки, и он говорит «нет, Дин» веселым голосом, как будто он пьян, а не просто устал. Но Альфа в конце концов одевает его во всю одежду, за исключением испорченных боксеров. Дин морщится, откидываясь на спинку сиденья: там все болит. Альфа исчезает, затем появляется снова, затем они едут, и вдруг он возвращается домой, опираясь на Альфу и полусознательно моргая, видя их кровать.        — Мы вернулись? — бормочет он, глядя на Альфу без особого понимания. Кастиэль кладет его на кровать и снова снимает одежду. Дин позволяет ему, послушный и не совсем присутствующий, просто желая снова лечь и спать.        — Еще нет, Дин, — говорит ему Кастиэль, но его глаза уже закрываются, голова падает вперед, подбородок упирается в грудь. — Эй, Дин, пока нет. Это предупреждающий голос, это альфа-голос. Глаза Дина распахиваются, хотя он уверен, что его веки уже налиты кровью. Все болит, но он чувствует себя спокойно внутри.        — Пей, — Альфа протягивает ему стакан, но хорошо, что он тоже его держит, потому что пальцы Дина больше не координируются. — Пей, Дин.        Дин пьёт. Это сок, думает он. В любом случае, это очень мило. Он осушает весь стакан, внезапно испытывая сильную жажду.        — Это сон? — спрашивает он Кастиэля, который кажется немного размытым и слишком далеким.        — Нет, детка, ты просто очень сильно погрузился.        Он не знает, что это значит.       — Можно мне поспать, Альфа, пожалуйста? Я буду хорошим, — обещает он, потому что это иногда дает ему то, что он хочет. Ему интересно, где Аластер, но он не боится. Кастиэль здесь, и он такой мягкий и добрый.        — Да, давай, — Альфа тянет его через всю длину кровати, пока он не чувствует, что его лицо касается подушки. Он не может заставить себя двигаться, и он думает, что даже альфа-голос не заставит его. Альфа ложится рядом с ним и укладывает его, хотя сам он, вероятно, одет, потому что Дин чувствует грубый материал, прижатый к его спине и заднице.        — Ты меня обнимешь? — бормочет он.        — Мы уже обнимаемся, Дин, — сообщает ему Кастиэль, и это звучит позабавлено. Может быть, он хочет смеяться?        — Можешь смеяться, Альфа, — говорит ему Дин. — Я тоже чувствую себя немного забавно.        — Я знаю, — успокаивает его Кастиэль, поглаживая грудь и живот. — Утром все будет хорошо. Тебе просто нужно отдохнуть.        Дин чувствует себя очень отстраненным, он чувствует, что плывет, и он знает, что заснет через несколько секунд, но есть еще одна вещь, которую он должен знать, и он думает, что это очень важно.        — Ты трахнешь меня, когда я усну? — ему удается выталкивать слова медленно, как патоку. И затем, как запоздалая мысль: — Мне это не нравится. Страшно, когда я… когда я просыпаюсь. Альфа? Ты будешь?        — Нет, я не буду, — Кастиэль целует его руку, его пальцы такие мягкие, когда он гладит руку, вверх и вниз, и Дину это нравится, это так приятно. Он знал это, Кастиэль просто всегда хорош.        — Спасибо, — отвечает он и думает, что Альфа что-то говорит, но это ускользает от него, когда он наконец погружается в сон.

***

       — Со мной ты в безопасности, — шепчет Кастиэль в кожу Дина, наслаждаясь тем, что держит свою пару. Дин, без страха и слоев защиты, такой беззащитный и уязвимый, действительно дергает его за сердечные струны. Он думает, что Дин не единственный, кто испытывает погружение, когда закидывает свою ногу в брюках на спящего омегу, притягивая его еще ближе. Он побеждён необходимостью укрыть и защитить свою пару всем, что у него есть. Дин пахнет так хорошо, и Кастиэль не может заставить себя встать и переодеться. Он вспоминает, что утром у него работа, и тихо стонет.        Это был лучший вечер в его жизни. То, что он чувствовал, когда они с Дином связались… это никогда не было так. У него иногда был удовлетворительный секс, но это было просто удовлетворение. С Дином он жаждал большего, с энтузиазмом ожидая бесконечных возможностей впереди. За несколько месяцев до прибытия омеги у него уже начались проблемы с возбуждением. Он беспокоился, что никогда не сможет позаботиться о ком-то, кто должен постоянно нуждаться в сексе. Оказывается, это не будет проблемой.        Он все еще не доволен тем, что Дину так больно. Он знает, что раньше это не было обычным делом. По общему признанию, они никогда не были связаны больше чем полчаса, иногда только десять минут, когда Кастиэль был действительно измотан. Он надеется, что причина в этом.        Это его вина, что они оба так погрузились, особенно Дин. В своем похотливом состоянии он забыл, какой эффект могут оказывать на них феромоны, если они будут спариваться в таком маленьком пространстве без открытых окон. Они практически купались в своих комбинированных ароматах. Одного этого было достаточно, чтобы у них потом закружилась голова. Но это также был первый раз, когда они действительно испытали это так, как должны альфа и омега, и Кастиэль думает, что это было так же необычайно сильно для Дина, как и для него.        По крайней мере, это было то, что он знал с самого начала: это не было специфично для омег, однажды он встречался с бетой, которая отреагировала так же после того, как они занялись сексом. Все знали, что такое погружение может произойти, но предполагалось, что оно часто встречается у молодых людей, только что вступивших в брак, а не у людей их возраста.        Ну, Кастиэль не собирался жаловаться. Это дало ему еще один повод обнять Дина и позаботиться о нем. Его омега был таким открытым и честным с ним весь вечер. Прошло всего несколько дней, но их успехи поражают Кастиэля. В своих самых смелых мечтах он никогда не ожидал испытать столько новых эмоций и по-настоящему сблизиться с забитым омегой, которого он привел к себе домой месяц назад.        Со вздохом он отстраняется от Дина и встает. Он должен принять душ, может быть он будет чувствовать себя более устойчивым, если смоет с себя их запах. Он оставляет своего голого омегу в постели, накрывает его оставленными одеялами, которые, кажется, навсегда поселились в их спальне, и идет в ванную.