Наколочки, оп, татуировочки

МихЮрича неистово бесило, что он занимал не все свободное время Андрея.  Шел февраль, Андрюха жил у себя, приезжая к Мише пореже, чтобы пирсинг зажил побыстрее. Но они в принципе стали больше общаться. МихЮрич периодически возил ему на студию обеды, прекрасно зная, что Князев забывает жрать, а сам Андрей стал иногда приходить к ним на репетиции, когда Миша звал. На них он обычно сидел где-нибудь в углу, рисовал эскизы в блокноте и делал вид, что никого не знает. Иногда перекидывался несколькими фразами с Машей или странными взглядами с Шурой, но в остальном изображал из себя предмет мебели. Миша радовался, что Андрей ходит к нему. Нервничал, но на каждой репетиции отдавался чуть ли не как на концерте, прекрасно зная, как сильно Андрею это нравится. А еще Миша пытался использовать пацана в качестве музы для новых песен. Пока безуспешно. Исписался, видать, МихЮрич за жизнь. Тексты в голову либо не шли, либо были с какой-то тупой рифмой по типу: “я не понимаю, ничего не знаю”. Музыки, мелодий хоть отбавляй, а с текстами беда. Шура еще что-то приносил, но у него тоже не особо с поэзией. Ренегат с Яшей предлагали записать чисто инструментал альбом, усилить гитары, добавить “мяса”, сделать тяжелее. Но вскоре все пришли к выводу, что панк-рок чисто на инструментале далеко не уедет. Нужен текст, нужна экспрессия на сцене.  Миха временами заглядывался на Андреев блокнот со стихами, но боялся его попросить об этом. И при всем том, что они проводили вместе действительно много времени, Мишу неистово бесило и задевало каждый раз, когда Андрей говорил, что не придет, потому что встречается с Оксаной. Миха лез на стену от упоминания ее. Он дал себе слово больше не ревновать, да и Андрей ничего не утаивал и был честен перед Мишей. Только вот сам Миша не понимал, каково ему с этой честностью. Вроде и хорошо, а вроде и кость в горле. В погоне за вниманием Князя МихЮрич в два раза больше стал звать его на свидания, придумывая с каждым разом все больше и больше вариантов. – Потеплеет, можем на кораблике покататься.  – Не хочу. – Давай в Царское Село вместе съездим. О, о! Или в Выборг! Погуляем, крендели поедим, замки, викинги, средневековье! Брутально! – Ага, чтобы мы на твоем ржавом ведре на полпути встряли где-то. Нет уж. У МихЮрича было предположение, что Андрей не соглашается на свидания, потому что это все “бабские темы”. Но вот мужицко-брутальное ему тоже не зашло… Что ж еще придумать. – О! Парк аттракционов, – оживился Миха, – я знаю, есть щас такие под крышей, что и зимой можно. Постреляем в тире, поедим сладкую вату, попристаешь ко мне на колесе обозрения.  – Я не хожу на свидания, дядь. – Ну с Оксаной же ходишь. Голос прозвучал чуть более резко и обиженно, чем МихЮричу бы хотелось, и он тут же отругал себя за это. Андрей выгнул бровь. – Я с ней не хожу на свидания. – А че вы делаете? Раньше Князев на такое бы ответил что-то в духе: “А тебя это ебать не должно” или “Не твое собачье дело”, но Миха уже пробился через первую броню, и Андрей стал терпимее, поэтому ответил только: – Ты борщишь, дядь. Неважно, чем я с Оксаной занимаюсь.  В воздухе повисло тягостное молчание, только приборная панель в тачке тикала и гасла периодически. Срочно нужно было поменять тему, потому что Миша сидел и дулся на весь мир, не зная, как жить дальше, когда с тобой не хотят идти на детские карусельки. – Ладно, МихЮрич, – Андрей прижался губами к его щеке, чуть целуя и покусывая челюсть. – Заводи свою ласточку одноногую, поехали, одно место тебе покажу. Миха сгорал от стыда, краснел и шарил глазами по углам магазина, нет ли где камер, что заснимет его глупую физиономию. Андрей, конечно же, был довольнее всех, с максимально радостным лицом рассматривая прозрачные полки с разнокалиберными резиновыми членами.  МихЮрич, конечно, знал о существовании подобных магазинов, но никогда не посещал. На полках стояли коробки с устрашающими названиями«Страстные уста», «Боевая малышка», «Сладостный грот» и «Карманный дружок». Господи боже, срам какой, ужас!  – Андрюх, зачем мы тут? – Миха неловко жался к Князеву, будто бы ища защиты, и всем богам молился, чтобы девчуля за кассой не знала его рожу. – Как зачем? – Андрей не собирался даже понижать голос. – Подарок выбрать. Кому? Кому, блять, подарок? Себе? Нам? Друзьям? Оксане? Ни один из этих вариантов не улыбался Мише. Он чувствовал себя неловко и старался особенно не глазеть. – Смотри, – Князев указал на огромный резиновый дилдак, – давай вот такой нам купим? Миха округлил глаза, но решил немного подыграть Андрею. – Да зачем он нам? У меня все равно больше. – О, это он издалека может мелким смотреться, – тут же подключилась участливая девушка с кольцом в ноздре за кассой. – Давайте я вам поближе покажу? – Нет, нет, – тут же взмолился Миха, – боже, нет, не надо. Андрей покатился со смеху. – А вот это как тебе, Миш? Он ткнул пальцем в коробку, на которой была нарисована резиновая вагина. Надпись гласила: “Сахарные уста Анджелы согреют твоего дружка даже в самый холодный вечер”. Миха скривился. – Ладно, ладно, девушка, – отсмеиваясь, перестал ломать комедию Князев. – Я ищу определенную вещь. Покажите, пожалуйста бусы. Бусы? Мы че, блять, сюда пришли смотреть бижутерию? Продавщица понятливо закивала, сходила на склад и выложила перед Князевым три разных коробки. Картинки вроде бы были безобидными. Какие-то шарики на нитках. Андрей че, реально пришел украшения купить? Странные какие-то. – Извините, – Князев так обворожительно улыбнулся девушке, что у Михи зачесался затылок, – вы бы не могли оставить нас ненадолго наедине? Ну… понимаете… интимный момент выбора. – Конечно, конечно, – девушка разулыбалась в ответ и указала на металлический звонок-шарик как в дорогих отелях. – Как выберите, позовите меня.  Подмигнула Андрею и удалилась за красные шторы. – Андрюх, че за хуйня? – Тут же вспылил Миша. – Да погоди ты кипятиться, дядь, – Андрей тут же понизил голос, вставая почти вплотную к Михе, что его всегда успокаивало. – Я правда хочу эту штуку купить и с тобой попробовать. Знаешь, что это? Миша поджал губы. – Что? Бусы какие-то? – Да. Анальные. Миха озадаченно нахмурил брови. – Нахуя моей жопе бусы? Андрей тихо засмеялся, утыкаясь лбом Михе в плечо. – Ой, бля, дядь, ну какой же ты старпёр. Смотри. Он достал из первой коробки резиновые розовые шарики небольшого диаметра, соединенные такой же резиновой нитью. Выглядели как просто кругляшки на нитке, ничего особенного. – И чего с ними делать? Андрей покрутил игрушку в руках. – Смотри, ты понятное дело смазываешь их чем надо и аккуратно начинаешь вводить вовнутрь. – Нахуя? – Чтоб смеху было дохуя. Миш, не перебивай меня, ну! Миха прикусил губу, уставившись на игрушку и пытаясь представить, как эти шарики проникают внутрь. – Ну так вот, вводишь их медленно по одному, проталкиваешь, – Андрей наглядно показывал , прятал шарики в кулаке через сложенные кольцом большой и указательный пальцы, – А потом начинаешь аккуратно их вытягивать обратно, а ты типа сжимаешься, сопротивляешься немного. Миша завороженно смотрел на то как Князев сжал кулак и с трудом вытаскивал из него резиновые шарики. – Блин, а зачем это? Для чего? Андрей улыбнулся. – Миш, а трахаются для чего? Для удовольствия. Это игра такая. МихЮрич покивал деятельно, будто бы со знанием дела, что еще больше умилило Князева. – Давай вот прям эти и возьмем, да? – Он глянул на остальные коробки. – А то эти какие-то уж слишком огромные. Нам для начала такие хорошо будут. Андрей запихнул их обратно в коробку и дзынькнул на кнопку звонка. – Куда тебя отвезти? Ко мне или к метро?  Миха уже в принципе привык, что Князев по какой-то причине не хочет пускать его к себе домой, да и просто даже показывать, где живет. У него были свои заскоки, но за полгода их общения МихЮрич понял, что Андрей как ньютоновская жидкость – чем сильнее давишь, тем более крепким и непробиваемым он становится, а расслабляешься и проявляешь мягкость, так он постепенно открывается. – Не, – Князев затянулся сигаретой, прищуривая один глаз, чтобы не попал дым. – Я щас докурю и побегу. Мы тут с Оксаной недалеко договорились встретиться.  Миша тихо выдохнул, кусая себя за кончик языка. – Слушай, Андрюх, я тут это… подумал… Князев обратил на него свои до невозможности голубые глаза и Миша в момент поплыл и потерялся, забывая, что вообще собирался сказать. – Ты это, ну… – Миха кашлянул, зачем-то делая голос ниже. – Может, эт самое… Ну ты с ней, я понимаю.. И я не давлю и все такое. Но я подумал… – Миша обреченно глянул на Андрея, тот тихо курил и ждал пока МихЮрич родит мысль. Ладно, блин, как пластырь сорвать, скажи уже! – Короче, может, нам попробовать секс втроем? Андрей моментально охуел от такого заявления. Вот уж чего, чего, а этого он точно не ожидал. – Мих, ты че, блин?  – Нет, нет, ты там не подумай, – тут же затараторил Миша. – Понятно, что надо с ней поговорить, и если она не захочет, ничего не будет. И, ну… если ты тоже… не хочешь… Просто, – блять, а хули так сложно слова эти дурацкие разговаривать? В башке оно все так логично складывалось. – Ну, типа… Я подумал, ё-моё… Что если мы так… втроем… то я, может, меньше ревновать там буду. И в принципе пойму, что все нормально. Типа… эт самое… Может, мне тоже такие отношения подойдут… И если всем понравится, так мы… ну… втроем можем тогда. Бля… Ты понимаешь, да? Андрей понимал. Но идея ему казалась крайне сомнительной. Поебаться втроем, чтобы если что, потом вписать Миху в их шведскую семью. Нда… И кем ты там нам будешь, блять? Приемным отцом? Ладно, насчет возраста у Оксаны явно не возникнет проблем, в конце концов, ее любовница, что возит их иногда на моря, тоже возрастная. И вот опять-таки, там же Андрей соглашается быть третьим. Правда, он там с ними не спит, а так чисто, как приложение к Оксане ездит. Ох, блять… Князев испытывал странный коктейль чувств и пока совершенно не понимал их состав. – Миш, идея так себе.. – Да почему? – Возмутился Горшенев. – Ты, блин, щас не отказывайся. Поговори с Оксаной. Может, оно все только лучше сделает! И мы времени вместе больше будем проводить. Он выглядел так, будто бы пятилетний ребенок доказывает родителям, что полеты в космос на ржавой обоссаной ракете со двора – лучшее решение. – Миш, ты уверен? – Да, Андрюх! – Активно закивал МихЮрич. – Я давно об этом думаю. Князев поджал губы. – Мне надо об этом поразмыслить. – Конечно, конечно.