Оттаяли

Середина декабря, промо к камбеку уже давно прошёл, как и премии, поэтому впереди было самое лёгкое и весёлое — съёмка дэнс-практики в новогоднем стиле для Ютуба. Мемберы даже не знали, чего ожидать от костюмеров. Это оказалось правда забавным: при помощи жеребьёвки парни вытянули бумажки с названиями зверей, в которых им предстоит перевоплотиться. Феликс очень удивился, сказал своего зверя вслух не сразу, вместо этого уставившись в зеркало. Он вообще никогда не представлял себя ящерицей! — Будешь маленьким светящимся дракончиком, — смеётся Чанбин, дёргая того за рукав футболки. — С чешуёй, — продолжает он, пока его бумажку не отбирает Джисон. — Медведь? Круто. — Джисон явно завидует, демонстрируя свою бумажку с отчётливой надписью «Лис», и парочка умиляется, представляя Хана с рыжими ушками и длинным пушистым хвостом. Чану достался по счастливой случайности волк, Сынмину — кот, Чонин начал кривиться, воображая на своей спине крылья бабочки. Он вообще альфа или кто? Жеребьёвка на то и жеребьёвка, чтобы ожидания мемберов не совпали с действительностью. Хёнджин смутился и слегка покраснел, вытащив бумажку и прочитав слово: «Заяц». Ой. Может, он совсем не то думает, но то, что фанаты раскидают его образ на арты, это точно. А ещё почему-то именно в этот момент ему захотелось посмотреть на Минхо, который незаметно подмигнул ему и сделал хищный кошачий жест рукой, соблазнительно прорычав — ему достался тигр. Из-за плотного графика в последнее время у них было от силы два свидания, на которых Минхо выкладывается на полную. Замкнутость и одновременная открытость омеги его очень привлекла, он не хочет упускать такой шанс, тем более что началось всё почти с самого откровенного. Его подкаты очень хитроумны, манеры поведения говорят о его симпатии не только Джину, но и остальные замечают. От этого ещё более неловко. Вся группа показывает на камеру, что кому выпало, и следом к работе приступают гримёры и костюмеры. В конечном итоге даже Джисону понравился свой образ лисы-плутовки, которая вообще-то не плутовка, а синоним к слову «грация». Геккончик Феликс остался в восторге от золотистой полупрозрачной чешуи на щеках, которую дополняли веснушки. Чонин сначала вертелся от кисточки с блёстками, но в конце концов под шумок забрал баночку и пальцем добавил ещё чуть-чуть на нос. Совсем чуть-чуть. Это было немного похоже на Хэллоуин, только за окнами зима, а впереди много выходных. Все как обычно выполняли танец профессионально, но не забывали дурачиться в процессе. Хёнджин на своих партиях пытался не обращать внимание на заячьи уши и тот факт, что на щеках нарисованы усы. Но перчатки в виде белых лапок были очень удобные и пушистые, это он признаёт. С другой стороны, не впервой им так позориться. В дальнейшем они и фанаты будут вспоминать и смотреть эти видео с улыбкой. Материал отсняли, Феликс подёргал Чана за длинный серый хвост, а Чанбин покатал на своей спине котёнка Сынмина. Минхо же отмолчался, кого больше всех лапал на пятую точку. Хёнджин не может не признать, что качественный грим сделал из Ли настоящего хищника. Его сильные накачанные руки стали выполнять движения намного точнее, а скулы стали острее, несмотря на то что он хорошо кушает и не забывает следить за питанием младшего. Тихий, скрытный, но мягкий и пушистый, когда заботится. «Просто. Идеальный. Мужчина». Хван не успевает очнуться и подобрать челюсть, незаметно поглядывая на альфу, как его взор перекрывает Джисон с хитрым лицом. Он к нему подкатить собирается? — Смотрел «Зверополис»? — Соблазнительно подмигивает Хан, и усы на его щеках такие же смешные, как у самого Джина, так что омега очень старательно пытается не заржать. — Я думаю, что мы созданы друг для друга… — Почти шепчет альфа, и это конец: обоих прорывает со смеху, а слезинки чудом не смывают макияж. Блондин отталкивает его подальше от себя, пропуская в гримёрку первым, а сам пытается больше не смотреть на Хо, от которого учуял странную смесь его феромона с… ревностью? * Когда Хёнджин остался один в гримёрной, он сел перед зеркалом и начал смывать часть причудливого макияжа, но чья-то рука, вылезшая сзади, остановила его. Рука была очень знакомой и в полосатой перчатке без пальцев. — Ли? Ты что здесь делаешь? — Омега недоумённо смотрит на шатена, когда оборачивается. — Упс, перепутал гримёрку. — Старший пожимает плечами, но следом тут же превращается в того хищника, готового сожрать прямо на месте. Его похотливое лицо — главная слабость для Джина, из-за которого коленки бы подкосились, не будь он в сидячем положении. Ватный диск, смоченный в мицеллярной воде, лежит на полу под крутящимся креслом, в которое Хван буквально вжимается, пытаясь не глазеть на мощные руки, опирающиеся на подлокотники. Вместо этого он смотрит в глаза Ли и старается выглядеть не таким маленьким. — Ты был очень славным тигрёнком. — «Твой образ просто обворожительный, страстный, сексуальный, всё в одном флаконе». Джин хочет разрядить обстановку, но получается плохо. Может, потому что он в конце слишком громко сглотнул слюну? — А ты — милым зайкой, — отвечает альфа, дёрнув его за одно ушко всё ещё надетого на голову ободка. Ладонью он опускается ниже и гладит шелковистые блондинистые волосы, накручивает одну прядь на палец, играется с ней. А Хван замирает. Замирает, как настоящий заяц перед опасностью, что крутит над ним, вынюхивая слабые места. Судя по выражению лица старшего, тот скорей всего уже запер дверь в гримёрку и готовится что-то сделать. Он не знает что, но это определённо ему нравится, потому что желудок медленно сворачивается в приятный узел, а пальцы на ногах поджимаются. Омега чувствует, как к нарисованным усам добавляется совсем не нарисованный румянец. — Глупый Лис принял тебя за Кролика. Джисон захотел выебнуться, пофлиртовав с Хёнджином, воображая их совместимость, что было обычным баловством, но Ли, кажется, это сильно задело. — Мы шутили, Минхо, ты разве не знаешь… — Непринуждённо бормочет блондин и закусывает губу от того, что старший приблизился к нему, невесомо положив руки на бёдра. — Эти твои ревностные приколы… — …Тебя очень заводят? — Заканчивает за него фразу Минхо. Джин снова затыкается, чувствуя проигрыш лёгкими ударами током, с которыми можно сравнивать прикосновения альфы к его щеке, скуле, лёгкие царапины на шее. Слышится шуршание и копошение в районе воротника белой рубашки, в которую младший был одет для образа. Дышать становится чуть легче. — Заводит, когда злюсь и хочу, чтобы с тобой заигрывал только я? — Приоткрытые красноватые губы шатена тянут к себе, трогать он их будет только своими и только он. — Признайся. Альфа позволяет ему чуть расслабиться, спокойно и нежно целуя только один раз, за следующим разом Джин инстинктивно тянется сам, прикрывая веки и опуская плечи. Хван всё же заставляет себя отстраниться, стискивая губы в тонкую полоску, закрывается, соединяя ноги вместе, но Минхо не торопится раздвигать их — вместо этого он проходится ногтями по его груди, легонько царапая кожу через ткань, ведёт до самого колена, и вот зайчонок начинает слушаться. Царапины заменяются на массирующие поглаживания, а иногда он обводит бедро, забравшись рукой под широкие шорты, доводя до мурашек. — Зайчат, поворачивающих свой розовый носик в сторону лисиц, ждёт плохой конец. В твоём случае это наказание от грозного Тигра. Но тебе же оно нравится… — Последнюю фразу Ли шепчет в самое ухо. Горячие в прямом смысле слова обволакивают мозг в пузырь возбуждённого воображения, где нарисованные тигриные усы — настоящие, ими можно пощекотать подбородок, ногти — хищные острые когти, а дыхание перемешано с утробным звериным рычанием. Джина непомерно ведёт от такого Минхо, тело само медленно сползает по креслу вниз, но старший останавливает его, положив руку на пах. Блондин вздыхает глубоко. Вцепившись мёртвой хваткой в края сидения, Хёнджин снова закусывает бедную нижнюю губу, и следит за тем, как к нему в шорты бесцеремонно лезут. Не делает ничего. Сопротивление не бесполезно — оно не нужно, потому что чужие пальцы ловко ласкают вставший член через натянутую ткань трусов, а самый смелый средний пальчик прощупывает сфинктер: мокро. Он надавливает, пытаясь миновать барьер из хлопковой ткани и протиснуться внутрь, и омега откидывается на спинку кресла. Игры с бельём наскучивают быстро, поэтому Ли лезет под боксеры, не обращая внимания на член, к огромному разочарованию блондина. Но это разочарование длится немного, потому что Хван ощущает, как средний палец старшего добивается своего, свободно толкаясь почти на всю длину. Он длинный, довольно широкий, и только от него омеге уже хорошо. Плавные поступательные движения выдавливают из него тихие выдохи и иногда даже стоны, а всё ещё голодный взгляд напротив обезоруживает окончательно. — Похотливый Зайчонок, — цокает он. Сладко пахнущая смазка продолжает выделяться, пока альфа размазывает губами нарисованные усики по щекам, вставляя в податливое тело уже два пальца. Джин бы возразил, но боится разгневать его, ему и так пока всё нравится. Он уже откровенно скулит, смелее подставляя свой пах и раскрываясь перед ним. Маленькие слезинки собираются в уголках глаз, но не падают, пелена возбуждения такая ошеломляющая, что он едва может мыслить. В голове только удовольствие. Приятно. Безумно приятно, когда его пальцы задерживаются там, чтобы подвигаться внутри. Когда надавливают и массируют простату, заставляя содрогаться, заставляя шёпотом молить прикоснуться к члену и сделать ещё лучше. Вспотевший Хван двигается навстречу толчкам, высоко стонет, если Хо раздвигает их внутри в стороны, слышит хлюпающие звуки, отчего просто полыхает. Поцелуи на шее не делают лучше, наоборот, окунают в кипящий котёл животной похоти, который они же сами заварили. Выход только один — пойти глубже, броситься в огонь и обратиться в пепел. — Пожалуйста… — просит омега, найдя в себе силы взглянуть ему в глаза, — прикоснись ко мне. — Он специально слаще стонет, чтобы выглядеть жалким, но сам же себя и доводит до пика. Тигр оказывается добрым сегодня, чтобы не выпускать наружу свои клыки, поэтому с радостью дарит долгожданные ласки, коих хватает на немного — юноша не заботится об испачканной насквозь одежде (а стоило бы), выпадает из реальности на считанные секунды, чтобы уловить язычки того самого пламенного удовольствия, которое грешные люди ошибочно принимают за рай. Голова в миг становится свинцовой, тело — ватным, а разум только начинает возвращаться в реальную действительность. Придётся долго ждать, чтобы понять, что вообще произошло и из-за чего произошло. Ли Минхо непринуждённо вытирает влажными салфетками всё, что можно оттереть, садится к нему на колени, достаёт мицеллярку с новыми ватными дисками и начинает кропотливо смывать макияж с уставшего лица напротив, не забывая бережно проходиться по розовому носику и прикрытым векам. Комната погружается в тишину, нарушаемую лишь спокойным дыханием двух людей.