Оставь мне место в своем сердце

Ленинград. Конец 1980-х Очередной осенний Ленинградский вечер. Деревья уже сбросили листву, которая остается под ногами ярким ковром. Моросит дождь, а горожане стараются, как можно скорее, спрятаться в метрополитене, пересечь город, а там уж и добраться до квартир, которые одних встречают запахом приготовленного ужина, уютом и теплом, а других — холодным запустением. Так, и Витя Пчёлкин — продавец в книжном магазине, закрыв смену, собирается домой, на окраину города-героя, которая в очередной раз встретит его одиночеством и маленьким телевизором, вещающим программу новостей, ставшую такой обыденной. — Опять непогода, — доставая свой зонтик, вышел Витя из магазина, попутно звеня связкой ключей в кармане зеленого пальто. — Кос, ты там идешь? Или ты у себя там ночевать остаешься? — успев обогнуть здание, на углу которого и находился магазин, постучал он в окно, отрывая Космоса от подсчета выручки. Пчёлкин и Холмогоров работали по соседству. Работа Космоса, по сути, являлась его юношеским увлечением. Он работал в своем фотоателье, каждый день подбирая лучшие ракурсы для действительно красивых фотографий: на паспорт, удостоверение или пропуск. Каждый, кто приходил в это место, оставался доволен своим изображением. Ведь работал настоящий профессионал с большим опытом. — Все, выхожу, деньги считал, — накинул Кос на плечи свое черное драповое пальто, поверх голубой рубашки, ведь он всегда одевался на работу, как на праздник. — Ну, как твой день? Много людей было? — Холмогоров случайно забыл свой зонтик дома, что для Ленинграда было непростительно, и пристроился под зонтик Вити, который из-за разницы в росте периодически бил им Космоса по голове. — Честно говоря, никак. Сейчас застой, новый список книг по талонам будет через неделю только, привезут их мне дней через пять. А все лучшее, сам знаешь, забирают моментально. Еще нужно продать книги с политического стенда. Ума не приложу, что с этим делать. Все ждут детективы, классику еще. А вообще, интересно, доживем мы до такого, что книги купить можно будет. Просто вот зашел и выбрал, что угодно. А не обменял талончик за макулатуру на что-то из перечня, — несмотря на это, атмосфера книжного Вите очень нравилась, в школе его любимым предметом была литература, а после уроков он часто оставался в библиотеке. Из-за этого и пошел на такую работу. — Ладно, Вить, не впадай в панику. Впаришь ты свою политику кому-то вместе с новым детективчиком. Давай свой зонт сюда, иначе всю голову отобьешь, — все же не выдержал Кос. — В принципе, ты и прав, наверное. В новой поставке обещали целую серию криминальных детективов, народ такое любит, да и мне будет, что почитать, как раз и продастся, под шумок, эта политическая лабуда, глядишь, еще и премию дадут, — Витя даже немного повеселел, кладя руки в карманы. Дождь усиливался, но заветное метро было все ближе, поэтому парни ускорили свой шаг. И, наконец, оказавшись под землей, плюхнулись на соседние свободные кресла, наслаждаясь стуком вагона по рельсам и отдыхая после рабочего дня. Пчёла и Кос дружили еще с начальной школы. Один двор, один класс, группа продленного дня и мать Вити, забиравшая ребят домой. Сдружились они очень сильно, не предавая друг друга до сих пор. Первым, кому Космос рассказал о своем увлечении фотографией, тоже был Витя, даже первые свои портреты были сделаны дома у Холмогоровых, на фоне белой простыни. Конечно, на ком было еще тренироваться, кроме лучшего друга. А Пчёла делал рецензию на каждую свою прочитанную книгу именно ему, своему фотографу, тогда еще любителю. Так, и работу получилось найти в соседних дверях. Парни довольно часто виделись, выходные тоже нередко проводили вместе: за просмотром футбола, новой кассеты из проката или просто на небольшой кухне, в компании бутылки водки и разных пачек сигарет. Чаще у Вити, который жил один, такие мероприятия и случались. Вот и конечная станция, голос на которой сухо объявил, что поезд дальше не идет. Быстрая дорога домой от метро до двух домов, такое родное прощание до завтрашнего утра и, в конце концов, поход до своих квартир. Пчёла поднимался по ступенькам, опираясь на деревянный поручень, с некой осторожностью. Еще на первом этаже он почувствовал аромат знакомых женских духов, который все усиливался с приближением к своему третьему. Вот уже и темная дверь квартиры, явно выделявшаяся на фоне окрашенных в бежевый цвет, стен. Никаких нежданных гостей замечено не было, поэтому Пчёлкин принялся искать в кармане связку ключей, как его окликнули откуда-то из глубины лестничной клетки. — Вить, добрый вечер, — протянул такой знакомый голос. Девушка вышла из темноты, подходя к двери. — Очень добрый, что хотела? — узнана она была еще на входе в подъезд, только вот смысл такого посещения еще понятен не был. — Да так, соскучилась, — блондинка подошла к окну, открывающему вид на вечерний и пасмурный Ленинград, закуривая тонкую сигарету, которую она держала длинными пальцами, с красным маникюром. — А я — нет, — присутствие девушки стало Витю напрягать все больше. — Окно отрой, а лучше кури свои сигареты противные на улице, подальше от меня. Мы давно расстались. Сколько времени прошло? Год или полтора уже? Напоминать тебе причину я не намерен. Прошлое наше я уважаю, но теперь мы — чужие люди. Если тебе нужна помощь — это другое дело, если нет — проваливай. — Меня жених бросил. За неделю до свадьбы, — девушка начала отковыривать бежевую краску от стен, которая легко ей поддавалась. — Какой кошмар, — ответил Витя с театральным вздохом. — Меня это не интересует. У тебя полно подруг, Лен, которые всегда были в курсе наших отношений, вот к ним тебе и дорога. — Я тебе предложить хотела, начать все с начала. Если у тебя никого нет, у меня теперь тоже, — видимо, народные мудрости об интеллекте блондинок, явно были правдивы. Пчёла был не в силах выслушивать бред, а тем более — ворошить прошлое, поэтому по-английски, не прощаясь, быстро захлопнул дверь, прямо перед носом Лены, продолжающей свой монолог. — Сначала ей начать. Ну дура, блять, не иначе. Свел ведь Бог с такой в свое время, — Витя сразу закурил, переступив порог квартиры. Его возмутила выходка бывшей, коих было не мало последнее время. Расстались они отвратительно, он поймал Лену на измене как раз с тем, кто ее и бросил. — Нет, ну карма, по-другому никак, — усмехнувшись, сигарета была потушена о стеклянную пепельницу. По телевизору начиналась программа, которую пропустить было уже нельзя, выпуск вечерних новостей, все события дня. Не нарушая традицию, Пчёла улегся на не разложенный диван и задремал под унылый голос диктора.