ТОМ.1_Всех наших вчерашних дней: Когда заканчивается завтра

***

Цикада бросается вбок, едва избежав удара хвоста скорпиона. Он сталкивается с кирпичами, отскакивает от них ногой, чтобы выпрямиться, затем продолжает нестись по улице. Он не уверен, ядовитая ли злодейка или нет, но он действительно не хочет рисковать. Получить удар ножом не стоит в его списке приоритетов прямо сейчас, сегодня или вообще когда-либо. Он просто не хочет, чтобы его часто ударяли ножом, на самом деле. Преследующий его злодей был еще одним из тех фармацевтических грабителей. Она начала угрожать кассиру, и подросток бросился на неё, совершенно неподготовленный и совершенно не уверенный в том, как работает еë причуда, совершенно без какого-либо плана. Что он понял, выпустив несколько дротиков, и злодейка повернулась, злобный взгляд в ее глазах, клешни рубили воздух, хвост был загнут и очень-очень заметен. У нее какая-то мутационная причуда скорпиона, хвост и клешни довольно очевидно это отмечают. Еë причуда действительно очевидна. Дискриминация мутантов является проблемой, из-за чего многие с причудами класса мутант скрывают свои физические характеристики, чтобы избежать преследований. Но с полностью гетероморфными чертами, когда вся физиология не меняется, или с крупными дополнениями к телу, такими как хвосты, гораздо сложнее скрыть черты. А с причудой скорпиона, как у этой женщины, то, вероятно, нет способа, которым она могла бы действительно скрыть хвост или клешни, так что она, вероятно, столкнулась бы с дискриминацией. Не то чтобы ей вообще стоило скрывать свои черты характера, или кому-то это вообще приходилось бы делать! Не стоило.  Но они это делают, потому что Изуку действительно начинает понимать, что мир действительно иногда отстой. Потому что даже крошечное отличие от социально приемлемой нормы является основанием для ненависти, для слов и сердитых взглядов и пристальных взглядов и ударов и ударов и ударов... Какая часть этого увековечивающего цикла является причиной злодеев? Со сколькими злодеями мутантного класса он сражался по сравнению с причудами излучателей и трансформаций? Сколько насмешек может выдержать человек, прежде чем он сломается, прежде чем он обратится к другим выходам? Ненависть ли толкает кого-то на преступление? Страх? Знание ли, что для него больше ничего не осталось?  Потому что люди могут быть такими жестокими. Люди могут ненавидеть, бить и плеваться ядом, могут втирать свою злобу в твою кожу, пока все, что ты чувствуешь, это яд в твоей крови, сжигающий твои вены. Люди могут быть такими жестокими, такими холодными, такими совершенно равнодушными к тому, как эти слова могут поглотить тебя изнутри, равнодушными к тому, как сильно эти вещи жалят, кусают, жгут и калечат тебя, пока Изуку не станет просто лоскутным одеялом от своего старого "я", настолько разорванным на куски окружающим его гневом.  И, может быть, все хулиганы и извращённые жестокие люди в мире тоже страдают, может быть, они были непоправимо повреждены, может быть, они дымящиеся обломки своих старых "я". Может быть, они страдают глубоко и мучительно, что никто не может по-настоящему выразить, истекая кровью медленно и коварно, пока не отравит все их слова, мысли и действия, боль внутри бушует и пронзает и настаивает на том, чтобы ею поделились. Может быть, они страдают так сильно, что все, что они могут сделать, это разделить эту боль, насладиться компанией агонии, попытаться не чувствовать себя такими одинокими в том, как они сломлены. Возможно, каждый жестокий человек в этом мире страдает. Но это не значит, что это не больно, это не заставляет Изуку истекать кровью, когда они его бьют. Эти люди могут страдать, но он тоже страдает, так много людей страдают от этого цикла боли, и почему кто-то когда-либо захочет увековечить это? Действительно ли прошлое, полное травм, гнева и страха, дает им право тащить парня по грязи, лишать его всякой силы, стирать его в порошок?  Он не понимает, как кто-то может чувствовать всю эту боль, чувствовать боль отвержения, ненависти и жестокости, и поворачиваться, чтобы предложить ее кому-то новому. Как кто-то может знать эту боль и так быстро делиться ею? Разве они не должны хотеть, чтобы никто никогда больше не чувствовал себя таким невероятно повреждённым? Изуку, возможно, не подвергался такой дискриминации, как другие, возможно, не был так ранен или надломлен и ныл, как кто-либо другой, но он не хочет, чтобы кто-либо когда-либо чувствовал боль в его груди. Он не хочет, чтобы кто-либо знал, как жестокие слова могут жалить, не хочет, чтобы кто-либо когда-либо знал, какие цвета оставляют синяки, когда они заживают. Никто никогда не должен страдать. Может быть, это идиллическая мысль, и нереалистичная. Но это не может помешать ему мечтать. Блаженные фантазии... Цикада ругается и идёт в перекат, когда хвост злодея пытается пронзить его голову. Потому что, возможно, эта женщина столкнулась с ужасной болью в своей жизни, возможно, она так ранена и истекает кровью, что больше не могла с этим справляться. Возможно, единственный способ, которым она могла продолжать, — это эта жизнь преступления, злодейства.  Но она очень старается убить его прямо сейчас, и это кажется чрезмерным и не входит в описание работы. Неважно, насколько сильно она страдает, Изуку все равно не хочет умирать от ее рук. Он не думает, что это будет слишком полезно для него в долгосрочной перспективе.  Жукоподобный бросается в сторону переулка. Ей нужно сильно выбросить хвост вперёд, чтобы ударить его, сгибая спину и плечи, когда она наносит удар. Это означает, что есть несколько секунд, когда она не может продолжать бежать, когда она немного теряет равновесие, и именно так разукрашенному действительно удается оставаться впереди неё. Но она быстрая, а это значит, что он быстро оказывается в зоне досягаемости для повторного удара… Ему действительно нужно понять, насколько она ядовита. Как бы ему ни хотелось избежать пронзания, он бы чувствовал себя немного лучше, если бы знал, что не упадет замертво от единственного пореза. Думай, думай'думай'думай, как он может сказать, на каком виде скорпиона она может быть основана? Он читал статью о скорпионах год назад, верно? В исследовании для того американского героя, Смертельного Ловца? Но его мозг, как всегда бесполезный, полностью пуст. Единственное, что он может вспомнить прямо сейчас, это чертовы скорпионы , знак зодиака, который ужасно бесполезен. Линчеватель рискует оглянуться на злодея, пригнувшись, когда хвост качнулся назад к нему. Вероятно, есть какая-то физическая подсказка о конкретном виде скорпиона, узор на сегментах хвоста или что-то ещë, но он не может ничего придумать. Отлично. Пока злодейка тратит время на то, чтобы прийти в себя, крылатый буквально бросается на мусорный контейнер, карабкается по нему и приседает наверху. Он определенно все еще в зоне досягаемости ножа, но сейчас он чувствует себя немного лучше. Ладно, что он вообще может придумать для злодея? Единственное, что он помнит о скорпионах, так это то, что самые смертоносные — это маленькие. Эта леди, наверное, на пять или шесть дюймов выше Изуку, но это не такое уж большое достижение. Кроме того, он чувствует, что не может уравнять физические размеры с мутантными причудами, потому что это обычно не очень-то применимо к гетероморфным причудам животных. Так что это как бы не в тему. Подождите-ка, может, там было что-то о размере клешней в соотношении со смертоносностью яда. Что, возможно, имело бы смысл, как скорпиону не нужно два оружия, если достаточно одного. Сохранение энергии или что-то в этом роде. Изуку смотрит на клешни дамы, и они определенно не такие уж большие. Что, опять же, может быть не очень убедительно для его аргумента, но это не кажется хорошим знаком. Мусорный контейнер слегка качается, когда леди вонзает хвост прямо в металл, что, с одной стороны, не может быть хорошо для физического благополучия еë конечности, а с другой стороны, ему действительно нужно сосредоточиться, прежде чем он умрёт или будет пронзён. Отключение прямо сейчас просто убьёт его, и он на самом деле не хочет, чтобы это произошло. Хм. Он не хочет, чтобы это произошло. Это... на самом деле интересно... ...Изуку почти выбрасывает из мусорного контейнера, и он издает слабый вопль. А, подожди, снова о фокусировке. Ему нужно сосредоточиться, да, верно, что он может сделать? Полностью лишившись идей, Изуку выхватывает свой нёрф-пистолет и направляет его на оппонентку. Ему просто нужно мгновение, мгновение, чтобы подумать, побежать, что-то. Он целится и стреляет, нажимая на курок. И леди-скорпион просто выбивает пулю в воздухе. Ладно, это круто. Это так круто. Это так круто, что ему совсем не хочется сейчас визжать во все лёгкие.        — Нёрф? — спрашивает злодей, его голос визжит от смеха. — Правда? Думаешь, это что-то даст? Разве ты не слишком мал, чтобы тусоваться с большими, плохими злодеями, маленький мститель? Разве тебе не пора спать?       — Нет! — горячо протестует подросток. — Мне некогда спать! — Ладно, в его голове это определенно звучало лучше. Сейчас он не доказывает свою правоту. Он прочищает горло. — Я имею в виду, эм, это как-то отстойно, как сильно тебя превзошел ребёнок. Я имею в виду, я как неподвижная мишень, а ты всё ещë в меня не попала. — Он скользит свободной рукой в ​​сумку. Дама улыбается: — Ты, может, и ребёнок, но если хочешь притвориться героем, можешь умереть как герой, — и взмахивает хвостом, едва не задев кудрявого, прежде чем он успевает увернуться вправо.        — Кажется, ты переоцениваешь свою компетентность, — предполагает парень. — Ты не думала пересмотреть свой карьерный путь? Потому что сейчас это действительно не для тебя».       — Смелые слова для мальчишки с игрушкой, — усмехается она, царапая хвостом металлическую стенку мусорного контейнера. — Что, собственно, ты собираешься с этим делать?       — Боюсь, ты не понимаешь сути, — отвечают он и со всей силы вонзает ножницы в один из сегментов еë хвоста. Чудом она не успевает вовремя среагировать, просто вскрикивая от боли, когда он перепрыгивает через ее голову. Он морщится, отчасти из-за того, что амортизирует удар приземления на колени, а отчасти потому, что это была очень, очень плохая шутка...  Зеленоволосый бежит к выходу из переулка. Хотя мусорный контейнер был хорош и хорош на короткое время, в ту секунду, когда злодей потянулся к лестнице сбоку или его толкнули в стороны, он был готов и пропал. Сейчас ему нужна надежная пожарная лестница, что-то, по чему можно подняться и оказаться повыше, момент, чтобы перевести дух, спланировать и попытаться найти надёжную опору для боя, а не просто убежать и оскорблять. Ему нужно действительно сделать это, усмирить злодея, взять угрозу под контроль и просто двигаться дальше. Он задыхается, чтобы перевести дух, и засовывает нёрф-пистолет обратно в сумку. Ему нужны свободные руки. Возле входа в переулок находится пожарная лестница, но лестница не доходит до земли, у парня нет разумного способа дотянуться до неё и подняться наверх. Есть блок питания, за который он может дотянуться, ухватиться за него, подтянуться и прыгнуть на пожарную лестницу. Достаточно ли у него времени, чтобы сделать это, или ему просто бежать? Бег кажется приемлемым, ему нравится бегать, но у него может не оказаться хорошей возможности для чего-то вроде этого. Он должен хотя бы попытаться. Крылатый отталкивается от земли, хватается за коробку предохранителей и подтягивается вверх. Двигайся. Двигайся. У него нет времени останавливаться, ему нужно шевелиться. Он слегка смещает вес, просто чтобы убедиться, что у него достаточно места для прыжка, чтобы выбрать правильный угол. Вот почему его кроссовок скользит вбок, скатывая лодыжку с коробки.  Это был бы незначительный перекат, не настолько сильный, чтобы причинить боль, но его вес был достаточно сбалансирован на этой ноге, чтобы этот небольшой сдвиг сместил центр его равновесия в сторону, заставив его рухнуть на тротуар. Плечо разукрашенного ударяется о тротуар, что является признаком полной неготовности удержаться, и короткого расстояния до земли. Больно не так уж и сильно, и он на мгновение радуется, что не ударился головой. Затем он переворачивается и смотрит в глаза злодея-скорпиона. Она кипит, из хвоста что-то кровоточит из раны от удара, ножницы явно отсутствуют. Еë волосы слегка растрепались, плечи отведены назад, а клешни вытянуты. В еë лице есть что-то совершенно убийственное, и хотя он признает, что не лучший в плане опознаваний выражений, он чувствует себя довольно уверенно в том, что она сейчас злится. На кончике еë хвоста капля яда, и та блестит в слабом свете уличного фонаря. Улица. Она всего в нескольких метрах, свет фонарей едва проливается на цемент переулка. Он так близко, что мог бы бежать, ему следовало бы просто бежать к выходу. Он мог бы просто направиться к выходу из переулка и отойти достаточно далеко, чтобы восстановить силы, спланировать и сделать что-то, прежде чем снова попытаться встретиться с ней. Вместо этого он здесь, опираясь на локти на грязном цементе переулка, смотрит на злодея и совершенно не готов. Он облажался? Он как будто чувствует, что его сейчас облажали, он теряет сознание. Нёрф-ган? Он может попробовать, и его пальцы дюйм за дюймом тянутся к его сумке. Он не может двигаться слишком быстро, злодей увидит его, и это будет не очень хорошо. Но есть шанс, что она из тех злодеев, которые рассуждают монологами, которые будут наслаждаться своим поражением, прежде чем попытаются убить его, давая кудрявому шанс отомстить и сбежать. Но она не делает никаких движений, чтобы отчитать его или произнести длинную, витиеватую речь о том, как глупо было пытаться бросить ей вызов. Нет, она просто немного приближается, угрожающе подняв хвост, и он очень-очень близок к уверенности, что его вот-вот ударят ножом, и он, скорее всего, умрёт.  Что он может сделать сейчас, если у него нет времени достать пистолет? Оружия под рукой нет, метательные снаряды исключены. Рядом с его руками нет ничего, что можно было бы схватить и бросить. Он мог бы снять куртку, попытаться обернуть ту вокруг еë жала или используя как щит, но он сомневается, что у него есть столько времени. Он может попытаться откатиться в ту секунду, когда она решится на взмах жала, надеясь избежать любого смертельного удара или вообще любого удара. Если он сможет просто откатиться на бок, он сможет попытаться уйти, выйти на улицу, переосмыслить этот план и взять себя в руки. Это не очень хороший план, но это все, что у него сейчас есть. Что удручающе. Цикада напрягается, когда еë хвост откидывается назад, готовый катиться. Если он двинется слишком рано, она может отреагировать, может перестроиться и ударить его в любом случае. Он должен быть идеален в этом. Злодейка наносит удар сверху вниз, и у крылатого есть достаточно времени, чтобы сказать "Дерь...", прежде чем его поднимает и отбрасывает в воздух, необъяснимым образом. Это сбивает с толку. Он в замешательстве. Он взлетает, внезапно почти на десять метров в воздух без какой-либо очевидной причины. За исключением того, что он не летит, или перемещается, как он, возможно, ожидал бы с помощью телекинетической причуды или чего-то в этом роде, есть определенная точка давления, где он поднимается. Его воротник, прямо между крыльями, является главной точкой того, что, кажется, удерживает его в воздухе, как будто кто-то схватил его и утащил. За исключением того, что там никого не было. Верно? Подросток изворачивается так хорошо, как может. Злодейка смотрит вверх, по-видимому, так же сбитая с толку, но она, кажется, не смотрит на него. Что также странно, потому что он определенно смотрел бы, если бы какой-то случайный ребёнок, которого он собирался убить, просто поднялся в небо без всякой видимой причины. Подождите... Изуку оглядывается через плечо и тут же забывает, как должно функционировать дыхание. Это... Это... Его только что спасли.       — Ястреб? — выдавливает мститель, неловко пытаясь повернуться, пока его активно держат в воздухе. Вот он, невероятно горячий Крылатый Герой, текущий №3, расправил крылья и подсвечен уличным светом, невероятно похож на ангела-мстителя, пришедшего спасти Мидорию. Этого почти достаточно, чтобы заставить фаната потерять сознание. Цикаде удается достаточно крепко держать себя в руках, чтобы оставаться в сознании, но это требует серьёзных усилий, чтобы оставаться в адеквате. Тому всего 21 год, самый молодой герой, получивший столь высокий рейтинг! И! Ястреб всего на шесть лет старше Изуку! К тому времени, как он заканчивает среднюю школу, это практически ничто! Его глаза такие золотые и блестящие, и подросток может их видеть, когда тот подлетает к нему! Его подводка для глаз такая острая! Значит, так и надо наносить подводку для глаз, потому что у линчевателя могут быть какие-то проблемы? У него серьги! Они горячие!        — Ты в порядке? — спрашивает №3, и парень вспоминает, что его только что спасли от убийства злодейкой. Ах. Краснокрылый только что спас его. О боже, он только что спас его от убийства! Это лучший день в его жизни!       — Да! — отвечает он, качая головой, — Спасибо большое! Я никогда не смогу отплатить вам, моя благодарность вечна! — он пытается поклониться, но это, вероятно, больше похоже на судорогу всего тела, так как его верхняя часть тела активно удерживается в вертикальном положении.        — Ну ладно, — говорит Хоукс с сексуальной кривой ухмылкой, — Этот злодей тебя беспокоит? Ты новый мститель в этом районе? Разукрашенный немного пищит. Ястреб слышал о нём. Это фантастика, только сейчас он ведет себя так неловко . — Д-да! Я Цикада! Злодейка грабила аптеку, как часть цепочки ограблений, связанных с наркотиками! У нее гетероморфная причуда скорпиона, и она, вероятно, очень ядовита!       — Ну, спасибо, — отвечает золотоглазый, — позволь мне просто уладить это за тебя, Цикада. — Он снова улыбается, бедное маленькое сердечко Мидории пропускает несколько ударов, словно в барьерном забеге, и авиан на мгновение трепещет, его глаза метнулись к небу, прежде чем добавить: — Я просто закину тебя на крышу на время, маленький мститель. Я думаю, кто-то здесь, чтобы забрать тебя. Прежде чем жукоподобный успевает обдумать это предложение и задуматься, что, черт возьми, это должно значить, он взмывает ввысь. Он парит над бетонным выступом крыши, прежде чем его неожиданно мягко опускают вместе с пером. Оно немного шевелится, отцепляется от пальто Изуку и делает петлю вокруг его головы. Зеленоглазый смотрит, пораженный тонким контролем над пером, прежде чем оно выстреливает обратно вниз, чтобы присоединиться к крыльям Ястреба. Изуку бросается к выступу и наполовину зависает над ним, с благоговением глядя, как тот кружит вокруг злодея. Для него это лёгкая работа, с чистой скоростью его движений и его перьев, и злодейка быстро отступает.       — Он такой классный, — шепчет подросток, глядя широко раскрытыми глазами. — И красивый. И... — он сползает вниз, всё ещë глядя через край, но опускаясь на колени. — А я был просто большим идиотом! Он подумает, что я просто какой-то глупый маленький ребенок! Как я могу пытаться с ним встречаться, если он подумает, что я какой-то незрелый ребёнок?       — Я думаю, тебе стоит больше беспокоиться о разнице в возрасте, — раздаётся голос позади него. Разукрашенный вздрагивает на холодном цементе и оглядывается на Сотриголову, который стоит в метре или двух от него, засунув руки в карманы. — Тебе четырнадцать, малыш. Ты в средней школе. Нет.       — Это неправда! — горячо протестует Цикада. — Мне почти пятнадцать! Где-то в районе... — он высовывает язык, задумавшись на мгновение. — Четырёх дней! Что гораздо ближе к Ястребу! А как только я закончу старшую школу, мы оба станем взрослыми! Вот так!       — Ты не помогаешь мне с аргументом о зрелости, Мидория, — сообщает Ластик. Изуку запрокидывает голову.        — Пятнадцать? — переспрашивает Айзава через мгновение. — У тебя почти день рождения?       — Да, наверное, — отвечает Мидория, — Но я не особо слежу за этим. Мне это не сильно нравится.       — Почему? — спрашивает он, и, возможно, это звучит искренне, хотя Изуку уверен, что Ластик просто пытается заполнить тишину. — Ты ещë ребёнок, ты вряд ли достаточно взрослый, чтобы бояться старения. Подросток нерешительно пожимает плечами.        — У тебя нет никаких планов?       — Нет, — отвечает парень, оглядываясь на переулок, но краснокрылый уже ушёл. — Не имеет особого смысла. Я всегда слышал о таких вечеринках у бассейна или о чем-то подобном, но для меня это не имеет особого смысла, понимаешь. Так что мне не нравится мой день рождения.       — О, — вздыхает черноволосый, — никто не приходит?       — Нет, — горько признаётся Изуку. — Я думал, что они могут попытаться... первые несколько лет. В конце концов я достаточно поумнел, чтобы понять, что смех во время раздача приглашений обычно является ярким красным флагом. Поэтому я перестал пытаться. Экономит бумагу, по крайней мере... На крыше тишина, которую Мидорию радует, что Сотриголова не пытается неловко заполнить. Цикада запрокидывает голову назад, высматривая звёзды.        — Пятнадцать — это уже ближе к старшей школе, — тихо произносит он. — Поэтому, я думаю, этого стоит ждать. Может, моя мама приготовит кацудон — она делает лучший... На год старше, я думаю, но это ведь не так уж много значит, правда? Собеседник на мгновение замолкает, как будто размышляя. — Дни рождения могут быть немного раздутой чепухой, — наконец говорит он. — Множество детских визгов — это не совсем моё. И чай я не люблю.       — Да, — соглашается зеленоглазый, — я думаю...  Они оба сидят там на крыше некоторое время, глядя на туманные звёзды. Хорошо, что он не один, по крайней мере. И ему всегда нравится разговаривать с Айзавой, этот человек действительно милый, и жукоподобный не уверен, что он когда-нибудь действительно сможет забыть волнение от разговора с профессиональным героем, даже если у подпольщика нет чистой звёздной силы других профессионалов. Он действительно крут... На улице хорошо.

~~~**~~~

Изуку ковыряется в своей миске с рисом. Он сейчас не слишком голодный.        — Итак, — начинает его мама, отпивая воду, — У тебя через несколько дней день рождения! Ты что-нибудь хочешь сделать, милый? Подросток нерешительно пожимает плечами. Та же история, что и всегда, друзей не пригласить. Сейчас шансов ещë меньше, так как он даже не видит своих одноклассников.       — Ну... — продолжает Инко, — Хочешь кацудон на ужин? И я могу испечь торт, твой любимый? Ты даже можешь его украсить, как ты делал, когда был маленьким, Зуку, помнишь это? Парень снова пожимает плечами. — Это будет слишком много для двоих, — бормочет он. — Я не хочу заставлять тебя выполнять всю эту работу.       — О, глупый. Это не работа, только не для тебя. И я подумала — может, ты захочешь пригласить на ужин своего друга Шинсо с твоего курса теории причуд?       — Ох! — выдыхает Изуку, пораженный. — Эм, я не знаю, мам, я не думаю...       — Тебе не обязательно, дорогой, — успокаивает она его, — но я хотела бы познакомиться с твоим другом! Он кажется довольно милым, и ты кажешься счастливее, когда говоришь о нём. Мы можем купить воздушные шарики? Темнволосый жуёт губу. Он любит воздушные шары. И его мама кажется такой обнадёживающей — стоит ли ему попробовать? Годами, когда он учился в начальной школе, сразу после постановки диагноза, они с мамой не ложились спать допоздна, делая идеальные маленькие приглашения на его дни рождения. Она всегда следила за тем, чтобы у него было достаточно еды для всего класса и ещë несколько дополнительных, "на всякий случай!".  И вот наступит день, и она будет выглядеть такой грустной, такой подавленной, когда Изуку останется сидеть один за столом, а перед ним будет возвышаться торт, достаточно большой, чтобы накормить двадцать детей. Каждый год, даже если ничего не изменится, она всегда будет выглядеть такой разочарованной, что на днях рождения её сына никогда не будет друзей. Отчасти поэтому он никогда не хочет никаких вечеринок. Он не хочет снова заставлять еë проходить через это чувство. Она всегда выглядит такой убитой горем, и он чувствует себя ужасно, что подвёл еë. Так может, ему стоит пригласить Шинсо? Он не думает, что тот парень действительно согласится, они же не друзья, но, может, стоит попробовать?        — Ладно, — шепчет он, тыкая палочками в рис. — Я... Я спрошу его позже, мам.       — Отлично! — сияет Инко, и его сердце разрывается от мысли снова еë разочаровать. Красивая пластиковая скатерть, слегка покачивающиеся воздушные шары, безупречный и нетронутый торт, и Изуку, сидящий один за столом, просто ожидающий, когда появится один-единственный человек. Всего один. Он качает головой и улыбается маме. — Спасибо за ужин! — говорит он и поднимает миску. — Я закончил, так что сейчас отправлю сообщение Шинсо! Он спешит к раковине, выбрасывает остатки риса в мусорное ведро, ополаскивает миску и ставит еë в раковину. Затем он шаркает в свою комнату, размышляя, как, черт возьми, он должен пригласить другого подростка на свой день рождения. Что, если Шинсо просто думает, что он шутит, ведь дни рождения — это для маленьких детей? Что, если он так ошарашен его просьбой, что просто перестанет разговаривать с ним? Что ему тогда делать? Как он вообще должен сформулировать вопрос? Это было так легко, когда он был ребенком. Когда он был маленьким, его мама заботилась обо всем, обращалась к родителям, и они маршировали, шеренга малышей, чтобы вместе играть в героев. Потом, когда он стал достаточно взрослым, чтобы делать это самостоятельно, всё, что ему нужно было сделать, это раздать маленькие открытки-приглашения. Вся информация уже была там: запрос, дата, повод. Парню даже не нужно было ничего говорить, просто раздать маленькие открытки с улыбкой надежды. Конечно, последствия никогда не были приятными, но это была одна из опасностей быть беспричудным и изгоем общества. В один год все скомкали приглашения и выстроились у мусорного бака, чтобы выбросить их. В другой год Бакуго собрал их все и взорвал их в нише, прямо перед кудрявым. На его ладони остался ожог от попытки схватить одну из горящих карт после всей этой катастрофы.  Но, по крайней мере, Изуку не пришлось делать ничего особенного, чтобы пригласить всех! Ему не пришлось задавать никаких вопросов или делать неловкую прелюдию, он просто раздал людям маленькие бумажки и пошёл дальше. Ему не пришлось думать о том, как сформулировать и как пригласить людей на его день рождения! У него нет никакого опыта в этой категории! Мидория сейчас в полном дерьме! Изуку открывает свой ноутбук и почти сразу же закрывает его, сожалея обо всех своих жизненных решениях, которые привели к этому моменту, включая рождение. Как он должен с этим справиться? Он настолько социально некомпетентен, как он вообще умудрился дожить до этого момента? Он едва может поддерживать разговор, а теперь его мама просто ждёт, что он будет знать, как пригласить кого-то на день рождения? Какого вундеркинда она вырастила? Зелёный делает глубокий вдох, который не так полезен, как он надеялся, и снова открывает свой ноутбук. Он уже открыт на странице школы, так что ему осталось сделать всего несколько кликов, прежде чем он столкнется с приватным чат-логом между Шинсо и собой.  Там есть фотография Тоста, выглядящего крайне недовольным с красным бантом на шее. Наполовину обрезанный из картинки размытого большого пальца вверху. Он делает глубокий вдох, готовится потерять своего единственного собеседника-знакомого и отправляет, возможно, самое рискованное сообщение в истории текстовых сообщений. Мидория: Привет.  Сожаление мгновенно затопляет Изуку, и он борется с желанием снова ударить по ноутбуку. Это не может быть хорошо для экрана, вообще.  Быстрее, чем он ожидал, появляется ответ. Шинсо: эй, как дела, есть ли новая заметка о Сотриголове?  Изуку собирается с духом.  Мидория: Не хочешь ли ты прийти на ужин ко мне домой пятнадцатого июля? на мой день рождения Но никакого давления! Извини, если это жутко, и я полностью пойму, если ты не захочешь приходить! Шинсо: нет, да, я бы с удовольствием, во сколько? Мидория: Подожди, ты правда хочешь поехать? Шинсо: Да, разве не так поступают друзья? Это звучит риторически, но я действительно спрашиваю, у меня нет большого опыта в этой категории.  Мидория: Мы друзья? Шинсо: ты спрашиваешь об этом не того человека.  Мидория: Ты хотел бы быть друзьями? Шинсо: А мне достанется торт, если я приду на твою вечеринку? Мидория: Да? Шинсо: тогда да, мы друзья. Это была шутка, мы друзья независимо от торта. Подросток смотрит в недоумении. Неужели это так просто? Может, собеседник шутит, это имеет смысл? Не может быть, чтобы это было так просто. Хотя сейчас он чувствует себя так, будто только что пробежал марафон, так что, возможно, это было совсем нелегко.  Шинсо: Подожди, можешь прислать мне свой номер телефона, чтобы мне не пришлось таскать за собой весь свой компьютер, чтобы написать тебе? Изуку так быстро отправляет свой номер телефона, что думает, что он мог взломать клавишу Enter. Не для того, чтобы быть слишком нетерпеливым или что-то в этом роде.  Его телефон жужжит. Неизвестный номер: привет, это я Шинсо. Пожалуйста, скажи мне, что я набрал правильный номер. Изуку печатает ответ быстрее, чем когда-либо, как ему кажется. Я: Да, привет! Это Мидория! Шинсо: мило. можешь прислать мне свой адрес или мне просто побродить по городу, пока не найду тебя?   Изуку откидывается назад, моргая. Он только что провел целый разговор с кем-то, успешно пригласил Шинсо на свой день рождения и завел друга. Если бы все его текстовые сообщения могли быть такими эффективными, он бы мог сэкономить столько времени.  О! Он должен рассказать своей маме! Она будет так гордиться им! О, он должен убедиться, что они получат хорошие украшения! Это должна быть хорошая вечеринка, чтобы Шинсо не был так разочарован, когда он придет! И они могут получить воздушные шары, и бумажные тарелки для торта — о, вау, он на самом деле очень взволнован прямо сейчас. Веснушчатый выскальзывает, носки скользят по деревянному полу.        — Мам! — зовёт он, затаив дыхание. Вышеупомянутая мама отворачивается от того места, где она стоит, моет посуду в раковине. — Шинсо сказал, что хочет пойти! Его мама сияет, и парень ловит себя на том, что улыбается в ответ. — Это прекрасно, дорогой! Ты всё ещë хочешь кацудон и торт?       — Да! — подбадривает он. — О... О, можно мне тот мраморный торт, который ты делала, когда я был маленьким? С шоколадом и ванилью, смешанными вместе? И-и эту очень воздушную взбитую глазурь, и малиновый джем между двумя слоями? И можно нам красную пластиковую скатерть? И те классные сверкающие свечи? И...       — Помедленнее, милый, — прерывает Инко с ноткой смеха в голосе. Изуку сникает. Он сейчас ведет себя неразумно. Конечно. Ему нужно взять себя в руки...       — ...дай мне просто взять бумагу и ручку! Я хочу всё это записать, убедиться, что я всё правильно поняла! — Его мама подходит к своему столу, достаёт блокнот и ручку, улыбаясь сыну. — Итак, мраморный пирог, да?

~~~**~~~

Изуку собирается протереть дыру в ковре, который растянут в прихожей. Он ходил туда-сюда весь последний час, и к этому моменту он, возможно, уже износил свои носки. Сейчас только 4:56, еще нет даже 5:00, когда должен прийти Шинсо, но он уже собирается сходить с ума. А что, если тот так и не появится? А что, если это всё розыгрыш? А что, если он случайно отправил не тот адрес, и Шинсо уже на полпути в Кансай? А что, если того убили? Ладно, Шинсо, возможно, не убили, но это! Есть! Обоснованная! проблема!  Часы показывают 4:57, и Мидория осознаёт, что его снова разыграли, оставив жить в печальной реальности одинокого Деку, в одиночестве в свой день рождения, объектом шуток. Шинсо не придёт, и он просто обманывал себя. Его мама потратила кучу времени, готовя ужин впустую, испекла этот прекрасный торт, чтобы он остался неразрезанным, ожидая, что появится кто-то, кто никогда не придёт. Изуку — дурак. Кто-то стучит в дверь, и подросток рывком открывает ее. Там, с поднятой рукой, стоит мальчик, возможно его ровесник, с лавандовыми волосами, бросающими вызов гравитации, мешками под глазами, которые могут посоперничать с его собственными, и совершенно нелепым ростом. Зелёный пользуется этим моментом, чтобы понять, что он понятия не имеет, как выглядит Шинсо, и это может быть просто жестоким совпадением, и это может быть какой-то случайный мальчик, а вовсе не друг Изуку.       — Эм, — протягивает загадочный мальчик, слегка расширив глаза, —Ты Мидория? Я правильно выбрал дом?       — Шинсо? — спрашивает Изуку, открывая дверь чуть шире. — Привет?       —Привет!» — повторяет приглашённый, неловко теребя в руках красочный пакет. — Эм, с днем ​​рождения? Извини, я не знаю, что мне следует… сказать…       — Всё в порядке! — выпаливает Изуку и отшатывается в сторону. — Входи! Спасибо, что ты здесь! Надеюсь, твоё путешествие было безопасным и тебя не убили!       — Нет, — отвечает фиолетовый, шаркая ногами мимо именинника и снимает обувь, — Меня не убивали. Спасибо за беспокойство.       — Да, конечно, — выпаливает Изуку и ведёт другого мальчика по коридору, закрывая дверь. — Спасибо, что пришёл. Моя мама готовит кацудон. Как я тебе и говорил. Три раза. Извини...       — Нет, мне нравится кацудон, — прерывает Шинсо. — И спасибо, что сказал мне. Я забыл, что мы должны есть. Не то чтобы мне было всё равно. Мне было очень важно. У меня не самая лучшая память. Прошу прощения.       —Пожалуйста, не извиняйся. Всё в порядке. Они оба сидят за столом, напряженно, не разговаривая. Его мама смотрит на него и улыбается.       — Привет! Ты, должно быть, Шинсо! Приятно познакомиться!       — Мне тоже очень приятно познакомиться, Мидория-сан. У вас прекрасный дом. Его мама машет рукой. — О, ты бы удивился, узнав, что могут сделать несколько акцентных стен в помещении. Ну что, ты готов есть?       — У нас будет кацудон! — восклицает Изуку.       — Да, — говорит Шинсо. Мама Изуку возится с тремя мисками, раскладывая еду, которая пахнет просто божественно.        — Вот, держи! — говорит его мама, аккуратно ставя самую красивую тарелку кацудона, которую кудрявый когда-либо видел. Шинсо получает свою и смотрит на неё.       — О нет! — понимает Изуку, — Мне так жаль! — Он встаёт, слегка поворачиваясь, но всё ещë глядя на друга, — Ты, наверное, хотел помыть руки перед едой! Прошу прощения, ванная комната... И он идет прямо на красный шар, который тут же съедает всю его способность говорить. Изуку плюется, пытаясь отбить шар, но ему удается только получить второй и третий шары, которые попадают ему прямо в лицо, и он пищит от удивления. На мгновение становится тихо, пока Изуку стоит там, уверенный, что он показал себя полным идиотом, и приглашённый определенно решит, что теперь он его ненавидит. Тишина. А затем квартира наполняется до краев самым нелепым смехом, который зеленоволосый когда-либо слышал.  Он поворачивается, а Шинсо сгибается пополам в своем кресле, смеясь тем смехом, который звучит наполовину как будто он задыхается, наполовину как умирающий осёл. Он изо всех сил пытается дышать.       — Ты звучишь как Тако, когда она врезается мордой в стену, — задыхается Шинсо, прежде чем продолжить с лучшим смехом, который Изуку когда-либо слышал. Есть момент, когда Изуку тоже молчит, прежде чем он треснет, тоже хихикая.       — Ты звучишь как умирающий осел, — задыхается он, прежде чем продолжить неудержимо смеяться. Шинсо попытается остановиться, на мгновение станет серьезным, прочистил горло, прежде чем встретиться взглядом с Изуку, который тоже пытается остановиться, что затем снова заводит высокого. Это, конечно, заставляет Изуку снова начать смеяться, в мучительно весёлом цикле. Зелёный хватает ртом воздух, но в итоге на секунду задыхается. Это, очевидно, невероятно смешно для него, поэтому он продолжает смеяться.       — Ты идиот, — хрипит Шинсо. — Дыши!       — Мы оба... — Изуку отвечает таким же хрипом, прежде чем снова сделать вдох. — Мы оба идиоты, ты тоже вдыхай! Они оба смеются сильнее, но в конце концов явный недостаток кислорода сводит бурный смех к хихиканью, к неопределенным смешкам, прежде чем оба мальчика умудряются взять себя в руки, вытирая глаза. Мама Изуку выглядит смутно обеспокоенной, но слабо улыбается.        — Приятно официально познакомиться с тобой, — предлагает именинник, ухмыляясь сиреневоглазому. Другой парень улыбается в ответ, никаких признаков прежней скованности в его позе.       — То же самое, — отвечает он. — Теперь, я полагаю, ты собирался показать мне ванную комнату?       — О, да! — говорит Изуку, вставая, — Это как раз над... — И он идёт прямо обратно в тот же самый шар. Низкорослый слышит хихиканье позади себя.

~~~**~~~

      — Спасибо за ужин, Мидория-сан, — благодарит Шинсо. — Он был очень вкусным!       — Да, спасибо, мам! — кричит Изуку. Мама убирает тарелки со стола и относит их в раковину.        — Эй! — зовёт фиолетовый, поворачиваясь к Изуку, — Хочешь открыть мой подарок следующим? Я не знаю, какому графику это должно следовать, но мне кажется, что, возможно, сначала должны быть подарки, а потом торт?       — Ох! — вздыхает именинник, смущенно. — Эм, тебе не нужно было ничего мне дарить...       — Да, но я хотел, — отвечает Хитоши, подзывая рукой. — Кроме того, ты забудешь всю эту чушь через секунду, это фантастический подарок, если я сам так говорю. Заставляет все остальные подарки меркнуть в сравнении. Ты будешь преклоняться перед моим троном дарения подарков. Я профессионал. Изуку моргает. Странно подшучивать над Шинсо, но слышно. К тому же, он совсем не привык получать подарки от кого-то, кто не его мама. Кроме того, он предполагает, что обязательный подарок от Бакуго, когда они были малышами, но на самом деле это был больше подарок от мамы Бакуго. Он мог получать больше, когда был маленьким, но опять же, он был маленьким, так что он этого совсем не помнит.        — Эм, — неловко заикается веснушчатый и протягивает руку. Шинсо кладет ему в руки красочный пластиковый и бумажный пакет. Он не очень тяжелый. Он блестящий, красный с золотыми полосками, и сверху торчит белая папиросная бумага. Изуку неловко тычет в папиросную бумагу, и она приятно хрустит под его пальцами. Он не уверен, как с этим справиться, он должен действовать быстро, как будто срывает пластырь? Или он должен действовать медленно, смакуя опыт? Изуку кладет сумку на стол и осторожно наклоняет еë, позволяя папиросной бумаге слегка сминаться, когда она прижимается к столу. Он протягивает руку, дёргая за бумагу. Стук в дверь, и Изуку одновременно расстроен тем, что его прервали, рад тому, что его прервали, и в недоумении, почему его прервали. Кто может быть у двери? Слишком поздно, чтобы кто-то из друзей его мамы зашёл, и не похоже, чтобы они что-то заказывали на дом. Все посылки просто относят в почтовое отделение внизу, в любом случае, а не к двери. Так кто же, черт возьми, стучит?       — Я открою! — заявляет Инко и устремляется к двери. Изуку смотрит ей вслед. Ему хочется пойти за ней, выяснить, что происходит, но было бы невежливо оставлять Шинсо за столом. Дверь со скрипом открывается.       — О! — удивляется его мама. — Сотриголова-сан! — Что? — Привет! Эм, простите, но что происходит? Вам нужна помощь с делом? Что-то не так? Изуку быстро идет к двери и резко заворачивает за угол. Конечно же, там стоит Ластик, стоит в дверях. Небрежно, с руками в карманах. Как будто это нормально. Как будто он просто обычно ходит в дома случайных людей. Просто побыть там.        — Нет, не волнуйтесь, Мидория-сан, — успокаивает Ластик. — Я зашёл поздравить твоего сына с днем ​​рождения. — Мужчина поднимает взгляд от матери и ловит Изуку, который чувствует себя невероятно, как олень в свете фар. Вот-вот попадет под машину. — А, Ц-Мидория. С днём ​​рождения. Пятнадцатого, верно? Изуку что-то пищит, его взгляд мечется между профессиональным героем и его мамой. Это что, какой-то план, чтобы арестовать его? Ластик наконец устал от его выходок и пришел рассказать его маме, что он мститель? Кот наконец вылез из мешка? Это все для него, он просто сейчас просто рухнет и умрёт? Это кажется вполне вероятным. Да, он теперь умрёт. Ушёл слишком рано, умер в свой пятнадцатый день рождения, настоящий позор. Прощай, жестокий мир.       — Извините, — говорит его мама, — я не понимаю... Ластик ныряет головой в шарф. — Ну, видите ли...       — Я столкнулся с ним на днях! — выдавливает Изуку. — И я сказал ему, что у меня через несколько дней день рождения!       — Это правда, — подтверждает Сотриголова, кивая. — И я хотел бы проверить одного из самых многообещающих героев, которых я встречал за долгое время. Да, это конец для Цикады. Он теперь мёртв.       — А, Мидория-кун, — подзывает Айзава и слегка подвигается вперёд. — Вот, держи, малыш. — В руках мужчины подпрыгивает связка из трёх золотистых блестящих воздушных шаров, невероятно близких по оттенку к теням для век Изуку. Изуку берет воздушные шары и отслеживает движение, пока они слегка подпрыгивают при обмене.       — Ну, это невероятно мило с твоей стороны, Сотриголова-сан», — говорит его мать, снова оказавшись на высоте положения. — Почему бы тебе не зайти на кусочек торта? Мы как раз собирались его разрезать!       — Нет, нет, я уверена, он невероятно занят, мам!       — Ну, — протягивает Ластик, — я бы не хотел быть помехой...       — Чушь, — прерывает его мать, прижимая руки к бёдрам и делая на лице выражение, которое делает еë по-настоящему устрашающей, несмотря на более низкий рост. — Я настаиваю! Пойдём, есть свободное место! Это фантастический торт. Не имея больше никаких протестов от профессионального героя, Инко ведёт его на кухню, и Изуку следует за ним, невероятно контуженный и также не совсем уверенный, что он не собирается умирать, или, может быть, уже умер, и это как раз то, на что похожа смерть. С другой стороны, его блестящие шары весело подпрыгивают, когда он идёт, так что, забивайте. Мужчина усаживается на стул, пока мама Изуку разворачивается, чтобы схватить нож для торта. Подросток падает на своё место, всё ещë держа воздушные шары в кулаке. Быстрый взгляд налево показывает, что Шинсо полностью перезагружается, и также потенциально переживает жизнь после смерти, как и он.        — Ладно, — бормочет веснушчатый, тупо моргая на сумку перед собой. — Подарок... Точно. Открываю... Эм... Шинсо широко открытыми глазами смотрит на запястье Изуку.        — Мидория, я не думаю, что ты хочешь открывать это, когда в комнате находится профессиональный герой, — говорит он, и Изуку напрягается. Это что, розыгрыш? Ему подарили одну из тех бомб, которые покрывают всё блестками? Это был сложный трюк? Ой, подождите, его другая рука двигалась без его разрешения. Он откопал скрученную трубку с красной лентой, аккуратно обмотанной бантом. Шинсо отпускает запястье и вместо этого решает спрятать лицо на коленях, обхватив рукой колени. У Изуку нет умственных способностей, чтобы справиться с этим прямо сейчас, поэтому он переключает свое внимание на трубку. Он дёргает за ленту, и трубка быстро разворачивается, открывая плакат. Плакат "Сотриголова". В частности, постер с фан-артом Сотриголовы, где он в прыжке, волосы развеваются, шарф закручен вокруг него, одна нога вытянута, одна рука заправлена ​​в шарф, другая вытянута к зрителю. Все это сделано как будто углем, размазано и чёрно-бело, что приводит к туманному, ночному ощущению, в художественном смысле. Глаза — единственные цветные части, ярко-красные и почти светящиеся на фоне монохромности остальной части постера. Внизу есть водяной знак, который Изуку узнает, действительно популярного художника, у которого всегда лучшие стенды на конах.       — Я нашёл студию художника в центре города и купил картину, это всего лишь постер, ладно, мы уже посмотрели на нее, теперь вы знаете, что это постер, ладно, круто, пожалуйста, бери его сейчас же... Сотриголова слегка наклоняется в сторону, пытаясь рассмотреть плакат, который держит Изуку, и издает слабый задыхающийся звук. Шинсо, кажется, ещë больше сворачивается в себя. Щеки горят, зелёный быстро и осторожно сворачивает плакат и кладёт его обратно в сумку, жадно избегая зрительного контакта с профессиональным героем. Фиолетовый выглядит мёртвым.       — Я... это действительно круто, Шинс...       — Можем ли мы теперь притворится будто ничего не было? — спрашивает Шинсо очень слабым и приглушённым голосом. Изуку воспринимает это как знак, что нужно аккуратно убрать сумку под стол, где еë легко скроет красная пластиковая скатерть.        — Ты отпустил шарики, малыш, — говорит Ластик вместо того, чтобы отреагировать на ситуацию. Изуку поднимает взгляд, и, конечно же, его золотые шарики бьются о потолок. Подросток снова смотрит на Шинсо, который не проявляет никаких признаков восстановления.       — Так это был Шинсо… — пытается Ластик.       — Пожалуйста», — подавлена просит обсуждаемый, всё ещë прижимаясь лбом к коленям. — Пожалуйста, если вы хоть немного уважаете мое благополучие, можем ли мы все двигаться дальше и забыть, что всё это когда-либо происходило, спасибо и спокойной ночи.       — Достаточно справедливо, — отвечает Айзава и поворачивается к Изуку, который страдает от острого случая одновременного непосредственного и вторичного смущения. Человеческое тело действительно является чудом.        — Итак, малыш, с днем ​​рождения. Изуку опускает голову. Шинсо бьётся головой об стол, пытаясь очнуться, издавая громкий глухой звук, затем приходит в себя и появляется с самым пустым выражением лица, как будто с ним ничего не случилось, и прошлый разговор никогда не происходил.  Мама Изуку возвращается из кухни с аккуратными кусочками торта, один заметно больше другого. Она ставит его перед Изуку с двумя золотыми свечами, блестящими. Она мягко улыбается, и Изуку притягивает торт поближе к себе. Он на бумажной тарелке, как он и думал, торт всегда подавали на днях рождения. Сверху есть лёгкая посыпка из съедобных блёсток, а по краю торта есть крошечные завитки и цветы в качестве границы из глазури, как он и просил. Сбоку просачивается намёк на малиновое варенье. Это идеальный торт. Свет гаснет, и Изуку поднимает взгляд, когда его мама подходит и зажигает свечи. Они светятся мгновение обычным пламенем, прежде чем начинают испускать крошечные золотые искорки, когда оно вспыхивает. Кудрявый усмехается, когда танцующие искры мерцают вокруг торта, отбрасывая забавные тени на стол.  Его мама прочищает горло и начинает петь. Парень думает, что, возможно, он потеряет сознание от смущения, когда его мама подталкивает Ластика, пока он не присоединится, даже если это невероятно унзительно. Шинсо, похоже, воспринимает это как сигнал спеть всю песню как можно экстремальнее, одновременно громко и противно, но также так, так идеально.  Изуку закрывает глаза, и на мгновение он становится нормальным, слушая серенаду с невероятно фальшивым исполнением песни о дне рождения, с любимым тортом, с друзьями по бокам. Ему исполняется пятнадцать, он только что открыл подарок, и это его день рождения. Он нормальный, и ему это нравится. Низкорослый задувает свечи без какого-либо конкретного желания в голове, просто мягкое свечение тепла в его груди, которое вспыхнуло где-то около прибытия Шинсо и отказывалось уменьшаться или гаснуть в течение вечера. Свечи мерцают, и в комнате на мгновение становится тихо, и что-то такое глубоко теплое в его груди. Он не думает, что ему нравилась темнота больше, чем сейчас, эта темнота, которая остается с отпечатками за его веками, когда он моргает, сверкающих свечей. Он такой тёплый.

~~~**~~~

Мидория Изуку сидит между своим новым другом и своим героем, его мама сияет, глядя на него. Они закончили есть его любимое блюдо, и теперь они сидят, с кусочками его любимого торта. Он сидит за столом, украшенным дешёвой красной пластиковой скатертью, блестящие золотые шары подпрыгивают над его стулом. У его ног блестящая папиросная бумага в клочьях, лента запуталась вокруг одной ноги. Есть куча подарков, которые ему подарили его мать и друг, каждый упакован специально для него, каждый подарен с мыслью и заботой, каждый подарок - это что-то, что он обожает, то, что, как знают эти люди, ему нравится. Перед ним стоит свежеразрезанный торт с идеально влажной текстурой, его любимый вид с шоколадным и ванильным бисквитом, закрученным вместе, приготовленный специально для него. Есть лёгкая взбитая глазурь, которая когда-то была безупречно выдавлена ​​в виде завитков и цветов, но теперь размазана по бумажным тарелкам. На столе лежат две золотые свечи, по одной на каждую цифру его дня рождения, только что задутые. Все смотрели на него, ожидая, что он загадает желание, и он это сделал. Мидория Изуку сидит за кухонным столом, окружённый людьми, которые его любят. Людьми, которые пришли, чтобы отпраздновать его день рождения. Людьми, которые заботятся о нём. Людьми, которые проделали весь этот путь, чтобы отпраздновать его день рождения. Его пятнадцатый день рождения... Мидория Изуку начинает плакать, потому что впервые за долгое время он уверен, что хочет дожить до следующего раза.

~~~**~~~

***