Самый лучший друг

      Распрощавшись с Теодором, Драко поспешил немедленно приступить к исполнению своего плана.       Для начала нужно было наведаться в Совет чистокровных и провести небольшую рокировку в составе его управления.       Его лицо разрезала кривая усмешка, когда он бодро вбежал по главной лестнице Министерства в просторный холл, направляясь к каминам.       Перемены.       Везде нужны перемены… самое время снова проявить инициативу, правда?       Совет чистокровных представлял собой некоторое подобие закрытой привилегированной гильдии, состоящей из представителей знатных, чистокровных родов магической Британии, коих, разумеется, было гораздо больше двадцати восьми, однако только 28 Священных семей имели особый вес и влияние, которое стало особенно заметно в послевоенные годы.       До Второй Магической войны Совет был ничем иным, как обычной данью традициям, а принадлежность к нему — ещё одним красивым титулом, ничего не значащей регалией. Наподобие звания «рыцарь» в век, где даже у волшебника в кармане потрескивал мобильник…       Но война поменяла многое, и не только она.       Стоит ли говорить о том, кто именно подтолкнул привилегированную часть волшебного мира к активным действиям?       Кто надоумил аристократов поднять наконец голову и стать чем-то большим, чем «дань прошлому»?       Сейчас Совет активно занимался благотворительной и меценатской деятельностью.       Малфой был твёрдо уверен, что деньги должны работать на перспективу, поэтому Совет взял на себя заботы о детях и жёнах чистокровных волшебников, погибших в битве с Волдемортом или за него… однако последний факт не особо старались афишировать.       На деньги Священных 28 строились пансионы для малолетних волшебников, которым только предстоит отправиться в Хогвартс и которых некому обучить азам волшебства.       Впоследствии, юные маги, оставшиеся без попечения родственников или растущие в неполных семьях, получали помощь от Совета чистокровных вплоть до конца своего обучения и несколько лет после до тех пор, пока не найдут для себя достойную профессию, которая будет их кормить.       С трудоустройством выпускникам Хогвартса также помогал Совет, оказывая проекцию тогда, когда это было необходимо.       Как только юный волшебник достигал совершеннолетия и занимал своё место в обществе, он становился частью Совета и вносил посильную лепту в развитие и укрепление диаспоры чистокровных.       Вот так незаметно и постепенно, дёрнув за нужные ниточки и сказав правильные слова, Драко менял общественные устои...       Когда зелёное пламя схлынуло, а ботинок из начищенной драконьей кожи ступил на отполированный до блеска тёмный мрамор, навстречу ему с медленной грацией истинной аристократки вышла заместительница главы Совета — Амели Гонт.       Юная представительница одного из древнейших и влиятельных магических семей. Энергичная. Амбициозная. Перспективная… неуклонно следующая всем договорённостям.       Без исключения…       Серебристо-серые глаза скользнули по безудержным каштановым завиткам волос, пристально вгляделись в золотисто-карие радужки.       Грейнджерозаменитель всегда на том месте, где она особенно нужна…       Губы Драко тронула обаятельная улыбка:       — Амели, я так соскучился. Рад видеть тебя, милая…       Он не врал. Малфой действительно скучал, и не так уж важна истинная природа его тоски…       Она поспешила навстречу, улыбаясь открыто и радостно:       — Здравствуй, Драко. Я так рада тебя видеть.       Он с тихим смешком прижал хрупкое тело к груди, зарываясь носом в буйные кудри и вдыхая такой нужный сейчас аромат.       — Мне нужна твоя помощь, моя нежность… — хрипловатый шёпот ударился в аккуратную, чуть просвечивающую на солнце ушную раковину.       Спокойный взгляд серых глаз встретился со смеющимися золотисто-карими.       — Ты же знаешь, что я всегда готова помочь тебе, — продолжая улыбаться, проговорила мисс Гонт, склоняя очаровательную кудрявую головку к плечу. — Исключительно во всём.       — Организуй мне встречу с мистером Макмиланом. Есть серьёзный разговор, и я также хочу, чтобы ты поддержала мою инициативу… — проворковал Драко, бережно заправляя непокорный локон за её аккуратное ушко.       Амели кивнула и коротко ответила:       — Эрнест будет готов принять тебя завтра.       Он отрицательно покачал головой, и его широкая ладонь по-хозяйски легла на упругую ягодицу мисс Гонт, чуть сжимая её:        — Нет. Сейчас. Немедленно. Завтра меня не устраивает.       — Хорошо, я сейчас переговорю с Эрни… — выдохнула Амели, покорно опуская ресницы и чуть прикусывая нижнюю губу.       — Моя девочка… — пророкотал Малфой, довольно усмехаясь и оставляя невесомый поцелуй на высокой скуле, которую тут же залил очаровательный румянец.

***

      Открыто улыбаясь, Теодор заглянул в приёмную Министра магии.       Милая секретарша на ресепшене, занятая разбором срочной корреспонденции, заметила визитёра и улыбнулась в ответ:       — Министр О’Риордан уже ждёт вас, мистер Нотт.       — Благодарю, Сильва, — кивнув ей, Тео бодро прошёл к дверям кабинета Оливера и коротко постучал.       Получив приглушённое разрешение войти, он распахнул дверь и, продолжая улыбаться, проговорил:       — Доброго дня, министр! Я принёс просто умопомрачительные новости…       — Заходи скорее и закрой дверь, — Оливер поднял голову от бумаг и окинул заинтересованным взглядом вошедшего: — Что у вас?       — У нас формируется прецедент права! Впервые за сотню лет существования магического закона! — опускаясь в кресло напротив О’Риордана, проговорил Нотт, заходя в диалог с очевидных козырей.       Он слишком хорошо знал реформаторскую натуру Оливера.       Новый министр был готов к изменениям в магическом мире, с энтузиазмом и рвением поддерживал каждое новое начинание, если оно хоть сколько-нибудь могло сдвинуть закостенелое волшебное общество вперёд.       Что и говорить… мистер О’Риордан был бунтарём.       Правда, далеко не все стороны его бунтарской натуры следовало раскрывать обществу с жёсткими пуританскими взглядами… ну, да не об этом сейчас, в самом деле.       — О чём ты? — заинтересованно подался вперёд О’Риордан.       Ухоженная тёмная бровь вопросительно изогнулась. В ухе качнулась серьга с крупным изумрудом, переливающимся всеми гранями в свете электрических ламп.       Прочистив горло, Тео заговорил, без прикрас рассказав о ситуации, которая сложилась в уважаемой (кем-то точно, без сомнения) семье Уизли, и поведал поднявшемуся со своего места, но пока хранящему молчание Оливеру о том, что их Отдел собирается создать максимальный резонанс в обществе, защищая права Героини Войны в суде.       Домашнему насилию нет места в доме, и абсолютно неважно, дом ли это чистокровного волшебника или полукровки. Мир изменился, и агрессия в отношении своих домочадцев теперь должна строго караться по закону.       — Что ж, замечательная инициатива. Я никогда не был против благоприятных изменений, ты же знаешь, — пожав плечами, О’Риордан встал напротив кресла, в котором сидел Нотт, и опёрся бедром о край стола, сложив руки на груди: — Чего ты хочешь от меня? Ты же не просто так пришёл с личным докладом.       Медленно покачав головой, Тео поднялся со своего места и сделал шаг вперёд, глядя в золотисто-жёлтые глаза Оливера:       — Я хочу, чтобы ты поддержал нашу инициативу со своей стороны. Я думаю, многие воспримут созданный нами резонанс в штыки.       — Я не могу рисковать своим положением и заниматься прямой протекцией… — нахмурившись, начал министр, но Нотт не дал ему договорить.       — Я очень прошу вас, министр… — пальцы Тео, лаская, коснулись скулы Оливера и скользнули по острой линии челюсти, мягко, но требовательно сжав его подбородок.       О’Риордан тихо выдохнул, подчиняясь руке Нотта и подаваясь вперёд.       Его мягкие губы коснулись губ Оливера в нежном поцелуе, который с каждым мгновением становился всё более требовательным и страстным.       Нотт прильнул всем телом к телу О’Риордана, не без удовольствия отмечая, как в его бедро начинает постепенно давить всё усиливающийся интерес министра к изложенной ранее ситуации.       С трудом взяв себя в руки, Оливер с влажным звуком разорвал глубокий поцелуй и взглянул в потемневшие от желания глаза Тео.       — Ладно. Чёрт с тобой, засранец… так и быть… — хрипло прошептал О’Риордан в приоткрытые, ещё влажные и припухшие от минувшей ласки губы: — Но ты совершенно точно в долгу.