Самый лучший друг

POV Рон Уизли

      Война закончилась так же внезапно, как и началась… ослепляющая эйфория одержанной победы сменилась отрезвляющей реальностью и нужно было как-то жить дальше.       Жить и осознавать весь тот ужас, который довелось пережить, и потери, которые не восполнить. Тогда самым лучшим вариантом развития событий казалось уйти из школы, поменять обстановку и попробовать начать новую жизнь, но Гермиона убедила меня, что этого не стоит делать.       «Нужно доучиться, Рональд»…       И я послушно учился. Отсиживал уроки, выслушивал задания, писал семимильные конспекты и искал глазами тех, кто больше никогда не придёт на уроки, не сядет рядом, не толкнёт локтём, не улыбнётся открыто. Больше никогда.       И это было невыносимо. Перед глазами проносились сцены, которые я хотел бы забыть, вычеркнуть из памяти, но они клеймом горели на внутренней стороне век. Яркие вспышки, от которых хотелось орать, биться в конвульсиях снова и снова.       Я смотрел в лица своих лучших друзей и понимал, что что-то безнадёжно сломалось. В них, во мне. Оставшиеся несколько месяцев обучения прошли как сон, подробности которого не вспомнить наутро. Смазано, блёкло.       Отгремел Выпускной бал с очередным чествованием Героев Войны, возвышенными речами и прочей бесполезной мишурой. Я понимал, что пройдёт месяц, и мои дороги с Гарри и Гермионой разойдутся, и я останусь наедине с воспоминаниями… одиночество пугало меня. До чёртиков. Тогда я принял решение, которое казалось правильным и очевидным. Я сделал предложение Гермионе, и она приняла его.       Наша свадьба была событием, в котором нуждались — глотком свежего воздуха, поводом отвлечься, и поначалу всё было прекрасно.       Я чувствовал себя живым, наполненным, целостным. Почти как раньше… но ведь в таких случаях всегда есть одно маленькое «но», правда? Я всё чаще ощущал, что что-то не так. Я замечал грусть в её глазах... и эта её вымученная улыбка… она будто жалела меня. Снова. И это было невыносимо.       Ситуацию осложняло ещё и то, что я не мог найти работу. Быть Героем Войны не равно быть умным, понимаете? А вот у Гермионы всё складывалось замечательно. Она бегом бежала по карьерной лестнице… и сначала это нервировало меня, а потом начало бесить.       Да. Я завидовал, и поэтому мы ссорились ещё чаще. Последней каплей во всей этой истории стал найденный мной личный дневник Гермионы… Какая ирония жизни, поглядите-ка…       Ради меня бортанули Малфоя! Радостно ли мне? НИ-ХУ-Я…        «Я не могла отказать Рону. Мой отказ убил бы его. За Драко… а за Драко я спокойна. Он точно не потеряется в этой жизни. У нашей любви нет и не может быть будущего…»       Как оно? Звучит? Здорово, да? Бортанули Малфоя, а по ощущениям — наебали-то меня.       И я будто обезумел. Меня начало раздражать в ней всё. Как она ходит, говорит, поправляет этот блядский локон за ухо, как она молчит и даже как она дышит во сне. Во время наших теперь уже бесконечных ссор я видел страх в её глазах и ощущал, как мне становится легче. Совсем немного, совсем ненадолго.       Потом стало ещё легче. Я наконец-то нашёл работу и с головой окунулся в тренировки перед отборочными соревнованиями. На какое-то время ссоры прекратились, и, казалось бы, жизнь начала налаживаться… да. Ненадолго.       Пока миссис Уизли, которая так и не сменила фамилию после заключения брака, не пришла ко мне с новостью, что она ждёт ребёнка. Видит Мерлин, я был рад. Я был счастлив. Вот теперь-то я точно исцелюсь. Начну новый этап. Реализуюсь…       Но… но голос в голове время от времени тихонько шептал: А видится ли она с Малфоем? А только видится или ещё и трахается? А если у ребёночка будут светлые волосы и серые глазёнки? Ты как? Опять проглотишь?       Эти мысли сводили меня с ума.       Они поднимали со дна души всю муть, которая там копилась годами, и вот случилось то, что стало для нас точкой невозврата. В пылу выяснения отношений и высказывания надуманных претензий к моей умной, прекрасной, беременной жёнушке… я ударил её.        Я. Ударил. Беременную. Женщину. И что же сделала она? Гермиона, не отрывая от меня остекленевших глаз, молча вытерла кровь, которая брызнула из разбитого носа, и, отвернувшись, вышла из комнаты.       Вот и всё. Это, пожалуй, конец.