Тёмный Феникс

      Девушка, припарковав машину в гараже, выскочила из неё и на весёлой ноте забежала в дом. Первое, что она заметила, это отсутствие Мори.        — А Кацу где?..        — Мори-сан вызвал его, поэтому ему пришлось уехать, — сказал Сато, появившись в проёме гостиной. — Макото уснул прямо на диване.        — Оу… не надо, не буди его, — она улыбнулась, заглянув в гостиную, где Ёсида сладко посапывал, лёжа под пледом. — Завтра ему всё расскажу.        — Сама-то спать не собираешься?        — Хочу есть, — сказала та, — и рассказать тебе просто отличную новость! — девушка забежала на кухню и плюхнулась на стул.        — Ты смогла поработить этого Синдзи? — поинтересовался мужчина, поставив порцию для своей подопечной в микроволновку.        — Да-а! — радостно протянула Синигами. — По крайней мере, пока я имею возможность причинить хоть какой-нибудь вред Цубаки Мире, он будет действовать так, как я этого хочу.        — А он действительно помешенный… — заметил Сато, разместив ужин на столе и сам усевшись напротив девушки.        — Как только я упомянула её, просто назвав имя, его выражение лица тотчас же изменилось. Это надо было видеть! — она тут же принялась за свой ужин. — М-м… вкуснотища-а…        — Я же правильно понимаю, он знает о том, что ты — «Тёмный феникс»? — осторожно задал вопрос мужчина.        — Я дала ему отличный намёк, и он прекрасно его понял.        — Не обернётся ли это против тебя? — Сато смотрел прямо ей в глаза. — Чем больше людей знает о том, кто ты, тем опаснее для тебя же.        — Знаешь, почему я в нём уверена? — в свою очередь, спросила девушка.        — Почему же?        — Потому что он такой же зависимый человек, как я. Причём не просто зависимый. Как ты и заметил ранее, Сато Синдзи — помешенный и на голову больной фанатик. Его идеал — это Цубаки Мира. Мой — Юи. Хотя это не совсем идеал, но ты меня понял, — Синигами отпила сока и продолжила: — Я понимаю его чувства. Если бы на моём пути появился кто-то сильнее меня и стал угрожать Юи смертью, я бы стала делать всё, чтобы его защитить.        — Но ты в выигрыше, — заметил мужчина.        — Именно! — она кивнула. — Во-первых, сейчас Юи рядом со мной нет. Единственный, кто мне может угрожать, это тот ублюдок, который, к слову, почему-то этого не делает, что странно. Но, с другой стороны, оно мне и на руку. Во-вторых, в ситуации с Синдзи, я — сильная. И я намного сильнее него. Не в физической силе, нет. Но по сравнению со мной он — всего лишь неоперившийся птенец. И, поверь мне на слово, можешь даже записать мою следующую фразу: он оперится и взлетит далеко. Но для начала ему нужно очень сильно обжечься.        — Обжечься?.. — осторожно переспросил Сато.        — Не в прямом смысле, не волнуйся, — девушка усмехнулась. — За что-нибудь, да его должна наказать жизнь. Либо те, кому он не нравится. Иными словами: жёсткое потрясение.        — И что же будет потом?        — М-м… кто знает? — Синигами вновь усмехнулась, после чего вернулась к своему ужину, не проронив на эту тему больше ни слова.

ххх

      Пятнадцатого июля, проснувшись от громкой хлопушки, что запустил прямо над её постелью Ёсида, Синигами Миуюки встретила утро с осознанием, что сегодня ей стукнуло двадцать лет, а это означало только одно: сегодня вечером её заставят пить. Много пить. Очень много пить… если, конечно, их не остановит Сато Мамору. Хотя… кто знает?       Увы, праздновать с самого утра было нельзя: помимо юбилея, у девушки намечалось ещё одно мероприятие — посещение премьеры постановки по её любимой манге, «Токийского клинка», одну из главных ролей которой будет играть некто иной, как Хошино Аквамарин.       «Он сегодня молчит, — подумала Синигами, наблюдая за тем, как Сато вытаскивал из шкафа одежду. — Не звонит и не пишет. Готовится небось… Но всё ли у него хорошо? — она даже не заметила, как рядом с ней появился наряд, готовый к тому, чтобы его надели. — Всё-таки чувство потери — штука такая… Если он сыграет вообще без него, будет не то… а если углубится слишком сильно, то приступ может случиться прямо на сцене. Проблем-ка…»        — О чём задумалась? — поинтересовался Сато, выводя её из своих мыслей.        — О чувстве потери и Аквамарине, — прямо ответила девушка, после чего встала с кровати и взглянула на наряд. — Угум… опять платье.        — Это официальная премьера, где кто-нибудь, да на тебя точно посмотрит, — со вздохом сказал мужчина. — Хочешь — не хочешь, а одеться надо так.        — Да знаю я, знаю… — буркнула Синигами.       Белое платье длиной до колен с двумя разрезами спереди от талии до низа изделия, открывающими вид на тройной объёмный подъюбник, что плавно по цвету переходил из тёмно-синего в бледно-голубой снизу вверх; без рукавов; на переде имелся небольшой вырез, открывающий вид на ключицы.        — А на ножки вот эти красивые туфельки! — протянул Ёсида, присев на корточки рядом с девушкой, что смотрела на себя в зеркале, держа в каждой руке по белой туфельке с небольшими бантиками по бокам.       Синигами опустила недовольный, наполненный злобой взгляд на мужчину, но спустя пару секунд лишь вздохнула и дала тому возможность самому надеть их ей на ноги. И всё-таки щенячьи глазки помогают… не всем, конечно, но исключения для каждого человека есть.        — Собрались? — поинтересовался Сато.        — Он налюбоваться не может, — пожаловалась девушка.        — Ну кро-ошка! — обиженно протянул мужчина.        — Ладно вам, пойдёмте уже, — вздохнул злой коп. — Если опоздаем, будет неприятно.        — Нам ещё в цветочный надо! — заявила Синигами, ступая вниз по лестнице.        — Зачем? — поинтересовался Ёсида.        — Купить Аквамарину большой и красивый букет белых лилий! — и с её розовых губ слетела весёлая усмешка.

ххх

      Купив и правда огромный букет белых лилий и аккуратно положив его на заднее сиденье, Синигами сидела, закинув одну ногу на другую, смотрела на городской пейзаж за окном и думала:       «Из-за ремонта кухни и Синдзи я совсем забыла подумать о главном… Как Аквамарин связан с Аи?.. Почему в полудрёме, после приступа, он шептал именно её имя? Не имя той же Руби, его сестры? — она наклонила голову набок. — Помнится, умерла она в двадцать лет. Точнее, её убил собственный фанат, помешенный на ней же. Но почему? С чего бы вдруг?.. Для фанатов айдолы — идолы, которыми они восхищаются. И они, айдолы, обязательно должны соответствовать всем этим требованиям: дарить любовь только фанатам, улыбаться им, обращать на них внимание, дарить улыбку, песни, всю себя… и, конечно же, не знать, что такое личная жизнь — даже не приближаться к ней. Если у тебя вдруг появится парень и фанаты об этом узнают… — девушка прищурилась. — Сумасшедших фанатов пруд пруди — чего один Синдзи стоит. У некоторых и крышу может снести окончательно. Подумаешь, убил любимого айдола… ни себе — никому. Но откуда он узнал, где она жила? И, опять же, возвращаясь к теме: как связан с Аи Аквамарин? Когда Аи была ещё жива, даже взять её двадцатилетие, Аквамарину было всего лишь четыре года. Что ребёнку нужно? Игрушки, еда, мультики да забота и любовь родителей, — она хмыкнула, вспоминая своих родителей, после чего прикрыла глаза, но не надолго. — Единственное, что приходит на ум, — это родство. Семейные узы — очень крепкая связь, из-за разрыва которой, в первую очередь, и появляется чувство потери. Может, Аи была родственницей близнецов Хошино?..»       Синигами вздрогнула, услышав оповещение на своём телефоне. Она так сильно углубилась в свои раздумья, что совсем перестала ощущать и слышать, что происходит вокруг.       На телефон пришло сообщение от Сато Синдзи. Птенчик: Я всё сделал.       А вместе с ним прикреплённую фотографию выполненной работы, на которой были запечатлены два трупа и окровавленные носы ботинок самого парня.       Синигами усмехнулась, довольная его работой. О чём, к слову, его и оповестила, убрав телефон обратно в сумочку.        — Ты чего так злобно лыбишься? — поинтересовался уже её Сато, посмотрев на неё с помощью зеркала заднего вида.        — Да так, — она пожала плечами. — Синдзи выполнил свою работу и отчитался.        — Это хоть и опасно, но очень удобно и полезно для тебя, — заметил Ёсида, вздыхая. — Иначе бы тебе пришлось выходить сегодня, в свой день рождения, чтобы разобраться с этой парочкой.        — Лишь бы он не только убивал, но и доносил всё то, что те скажут, — добавил Сато. — Если, конечно, у них есть какая-нибудь информация.        — Как знать, — бросила лишь девушка, устремив свой взгляд вновь за окно автомобиля.       «Если он что-нибудь не доскажет, я узнаю в любом случае, — подумала она. — И, думаю, Синдзи это понимает. Всё-таки от его действий зависит жизнь бедной Цубаки Миры… — Синигами с наслаждением вздохнула. — Конечно, на звёзд я переходить не хотела — это только принесёт мне больше помех, но… чего ни сделаешь ради своей выгоды и таких милых зверушек, как Синдзи. Всё-таки его приобретение было отличным решением».        — Мы прибыли, — сказал спустя время Сато.        — Мы даже рано, — заметил Ёсиа. — Пойдём куда или сразу в зал?        — Сразу в зал, — и с этими словами девушка вышла из салона автомобиля.

ххх

      Синигами, Сато и Ёсида сидели в зале, тихо переговариваясь между собой насчёт сегодняшнего вечера — всё-таки юбилей, так ещё и какой… целых двадцать лет! И Миуюки тоже принимала в этом разговоре участие, пока в её сумочки не завибрировал телефон. Достав его, девушка удивилась, увидев на экране имя Хошино-старшего, но игнорировать не стала и ответила в тот же миг.        — У тебя скоро выступление. Ты чего звонишь? — шёпотом поинтересовалась она.        — Что, если я не смогу вернуться в норму после панической атаки прямо во время постановки? — в ответ задал вопрос парень.        — Первым наперво, что нельзя делать, ты и совершаешь: думаешь об этом. Во-первых, ты много тренировался, многое испробовал. Да, ты ловишь паническую атаку, но сразу же приходишь в норму — помни об этом и настраивай себя именно на этой мысли, — твёрдым, серьёзным и, на удивление мужчин, нежным голосом говорила Синигами. — Следи за собой во время всей постановки. Если ты вдруг поймёшь, что можешь не справиться с панической атакой, не вспоминай, а представляй.        — Что мне представлять?        — Хошино Аквамарин ты, а не я. Откуда мне знать наверняка, что тебе причинит боль, которая тебе не навредит?        — Звучит не очень, если честно…        — Главное, что ты меня понимаешь.        — Понимаю.        — Если ты боишься, что твой истинный триггер тебе навредит, создай ложный: например, Руби.        — Руби?..        — Да, — совершенно спокойно сказала девушка. — В нужный момент представь, что она мертва.        — Чем это отличается?        — Тем, что Руби жива, а та, из-за которой у тебя появляется паническая атака, нет.       Хошино ничего не ответил на это. Видимо, его напрягал тот факт, что Синигами знала о его истинном триггере, даже если парень не желал этого показывать. А Миуюки молчать долго не желала: во-первых, никакого смысла от этого молчания нет; во-вторых, скоро поднимется занавес и Хошино придётся ступить на сцену.        — Просто помни, что многие верят в тебя. Как я уже и писала ранее, ты хороший актёр. И очень сильный человек, раз продолжаешь следовать тому пути, который ты выбрал. Своё чувство потери тяжело перебороть, но это возможно. И ты в силах это сделать. Может быть, не сразу же после этой постановки, но ты сможешь.        — Спасибо… — неуверенно, слегка дрожащим голосом проговорил парень. — А ты… что бы сделала ты в моём случае?        — Рискнула бы всем, что у меня есть, — с гордостью ответила Синигами.        — Иными словами: вспомнила, а не представила.        — Всё так.       Послышался тяжёлый вздох и тихий стон, наполненный болью.        — Я смотрю на тебя, — прошептала девушка, возвращая внимание Хошино на себя. — Не разочаруй меня, Аквамарин.        — Я… постараюсь.        — Постарайся, постарайся, — её губы расплылись в удовлетворённой улыбке. — И… прекращай уже себя винить в том, в чём ты не виноват.        — Я пошёл, — бросил через пару секунд парень, закончив разговор.       «Не хочет говорить об этом… Но, по крайней мере, он пришёл в себя, — с облегчением выдохнув, подумала Синигами, после чего убрала телефон обратно в сумочку и подняла взгляд на сцену. — Скоро начнётся…»

ххх

      Миуюки, не отрывая взгляд от сцены, смотрела постановку, оценивая не только её саму, но и игру актёров. Не сказать, чтобы она была слишком придирчива, но порой бывают те актёры, которые совсем не подходят своим ролям или, что ещё хуже, не имея определённых навыков, лезут на роль не своего уровня. И одного такого актёра девушка заметила — тот самый, кто играл в дораме «Сладкое сегодня».       «Хотя, признаться, он неплохо так прокачался. Да и старается, — думала Синигами, чуть прищурившись. — Но на фоне остальных он ещё совсем зелёный росток. Однако же… — она усмехнулась одними уголками губ, вот только это не смогли не заметить Сато и Ёсида, переглянувшись после между собой. — В этом ростке я не вижу гнили, а значит, он сможет расти дальше в этом деле. Конечно, до ветеранов ему далеко, как и до выдающихся молодых звёзд, но свой след в этой истории он оставит — точно».       Синигами внимательно наблюдала за игрой Нарусимы Мелта, не забывая сосредотачиваться своё внимание и на других персонажей. Однако когда парень выполнил один трюк, в точности, как было в манге, Миуюки раскрыла от удивления глаза и зловеще посмеялась, правда, тихо, чтобы никто, кроме её мужчин, не услышал.        — Забавно… — прошептала она. — А он неплох.        — Думаешь? — поинтересовался Сато.        — Да, — ответила та, не отрывая от сцены взгляд. — Я помню его ущербную игру в «Сладком сегодня». По сравнению с прошлым собой, сегодня Мелт очень даже зажигает. Особенно после этого момента-а… Это был просто опупенный трюк! Я его совсем не ожидала увидеть в воплощении в жизнь! — лавандовые глаза девушки горели ярким светом счастья и удовлетворения.       «Когда что-то касается того, что ей нравится, её эмоции рвутся наружу, — заметил злой коп, тепло улыбнувшись. — Даже если это манга и постановка по ней…»       «Раз крошке нравится, значит, постановка и правда очень даже, — подумал Ёсида, краем глаза смотря на девушку. — И ежу было понятно, что она будет строго судить сегодняшнюю игру актёров. Всё-таки «Токийский клинок» — её любимая манга…»       И буквально через пару секунд, словно читая мысли друг друга, у мужчин пробежали одни те же слова:       «Вот только что будет во время кульминации?..»        — А что ты скажешь насчёт Аримы Каны? — вдруг спросил Сато, когда та появилась на сцене.        — Ты интересуешься моим мнением о ней, как об актрисе?        — Именно.        — Хм-м… — девушка приложила согнутый указательный палец к губам, пару минут подумала и, подняв палец вверх, сказала, при этом всё также неотрывно наблюдая за игрой на сцене: — Она хороша! Кана и правда талантливая актриса, а умение подстраиваться под неожиданные ситуации, как, например, только что произошла на сцене, невероятно — сразу видно, она оттачивала его с ранних лет.        — Неожиданная ситуация?.. — Ёсида озадачился. — Разве что-то произошло?..        — Ты невнимателен, Ко-та, — цыкнула Синигами. — Все следят за игрой актёров и продвижением сюжета, но мало кто следит за выражением их лиц и глаз, а ещё меньше — понимают эти выражения.        — Что ты имеешь ввиду?        — Буквально на мгновение в глазах Камошиды Сакуи появилось раздражение, губы его шевелились, но слов не было слышно — вместо них появился какой-то шум. Если подумать, несложно догадаться, что произошло. По сюжету персонаж Сакуи должен представить свою фракцию, но этого не произошло до тех пор, пока этого не сделала Кана. Следовательно: Кана только что импровизировала, подстроившись под ситуацию, тем самым не сбив темп игры и не прерывая постановку.        — Сколько деталей… — в голосе Ёсиды проскользнула боль.        — Без них — никуда, — усмехнулась девушка. — Особенно в таком деле, как актёрство.       Ёсида ещё кое-что хотел спросить, но Синигами одним движением руки попросила его замолчать, и всё из-за одного актёра, вышедшего наконец на сцену — Хошино Аквамарина, что играл Тоуки, любимого персонажа девушки.       «Даже если вся постановка будет на высоте, даже если все выйдут за свои пределы и покажут себя на все сто двадцать процентов, всё, в любом случае, зависит от кульминации истории, — думала Синигами, не отрывая взгляд от обладателя томно-голубых глаз. — Преимущества фильмов и сериалов — это наличие возможности переснимать моменты столько раз, сколько тебе понадобится — в разумных пределах, конечно же. Отсутствие этой возможности — недостаток постановок. Одна ошибка может привести к фатальному исходу. Конечно, на сцене ты не один, и подобные Кане могут всё вытянуть на себя, но… если у Аквамарина случится паническая атака и он не сможет привести себя в чувства в тот же миг, ему никто не сможет помочь. Поэтому, кто бы что ни говорил про команду и труппу, в кульминации сегодня Аквамарин будет один на один со своих страхом. Я уверена в нём, но вот… уверен ли он сам в себе?..»       Синигами сидела и наблюдала за развитием сюжета и приближением к кульминации, затаив дыхание. Её лавандовые глаза были широко раскрыты и устремлены на сцену, на актёров, что играли свои роли, их движения, их эмоции, их реплики… а главное — их импровизацию. Что любила Миуюки в живых постановках, так это импровизацию — она отлично показывала, насколько человек владеет собой, своей речью, быстротой мышления, а также насколько глубоко актёр смог проникнуться своим персонажем. На её лице играла довольная, даже слегка безумная улыбка, в глазах горел огонёк дикого любопытства и невероятного желания узнать, к чему всё приведёт, чем всё закончится и… как сыграет Хошино Аквамарин.       Зная весь сюжет «Токийского клинка», догадаться, где были реплики изменены, а где — чистой воды импровизация, — несложно. И потому, каждый раз видя и слыша импровизационные реплики актёров сегодняшней труппы, девушка усмехалась, тихо, но с какой-то восхищённой кровожадностью.        — Хватит… — пронёсся по всему залу голос Хошино. — Я сражался ради Саяхиме. И не смог её защитить… и больше у меня нет причин сражаться…       Фраза Химекавы Тайки пролетела мимо ушей Синигами. Она наблюдала только за Аквамарином. За сменой выражения его лица: как на нём и в его глазах появляются боль, отчаяние и желание мстить. Да-а… боль и желание мстить — вот те два чувства, которые девушка понимала, как никто другой, испытав на себе чувство потери. Миуюки приложила ладошки ко рту и даже подвинулась чуть вперёд, словно это помогло бы ей лучше разглядеть игру, в уголках лавандовых глаз появились первые капельки слёз, а выражение глаз сменилось на маниакально удовлетворённое.       Игра Аквамарина отчётливо передавала эмоции Тоуки, его персонажа, который только что потерял дорогого себе человека — гнев и печаль. Да и сама игра парня была на высоте: движения, дыхание, звуковые реплики, эмоции и взгляд… однако его игра была грустной и несчастной. И это не могло не зацепить Синигами. Казалось, она даже не моргала, наблюдая за игрой Хошино… а когда тот и вовсе показал свои истинные эмоции — слёзы, счастье от осознания, что не всё потеряно, девушка не заметила, как по ещё щекам побежали две струйки солёных капель. Сидящие по бокам от неё мужчины застыли в шоке от увиденного, ведь подобного ещё ни разу не происходило.       «Аквамари-ин… — думала в этот момент Синигами, наблюдая за последними секундами постановки, не отрывая взгляд от Хошино и не скрывая своих слёз. — Ты обязательно… несмотря ни на что… несмотря на твои цели, твои пути достижения их, твои взгляды и твою игру… ты обязательно станешь самым великим актёром».