Тёмный Феникс

      Синигами Миуюки сладко спала в своей кроватке, завернувшись в одеяло и видя прекрасные сны о прошлом: как она, счастливая и ещё совсем маленькая, бегает по саду, прячась от своего старшего брата, пытающегося её поймать, чтобы отвести на ужин. Однако прекрасному сновидению пришёл конец, когда в комнату вошёл Ёсида и потрепал девушку за плечо, сняв при этом с неё одеяло, тем самым погружая сонное тело в холод комнаты.        — Крошка, вставай, — мужчина поправил ей волосы, убрав их с лица. — Сегодня у тебя тяжёлый день — целых тринадцать часов работы.        — Не-ет… — протянула она, зажмуриваясь от нахлынувших мыслей о работе.        — Вставай, вставай, — Ёсида посмеялся, — иначе придёт Мамору и вытащит тебя из постели силой.        — Мне ле-ень…        — Знаю, но работу никто не отменял, — он поцеловал её в лоб. — Давай, завтрак уже на столе.       Слова про еду заставили девушку сесть. Чего-чего, а есть она хотела — желудок уже вовсю пел какую-то по счёту арию, требуя ресурсов.       Синигами первым делом направилась в душ — холодные струи воды помогли проснуться окончательно и привести своё настроение в более или менее хорошее состояние, а поднять его ещё больше помог завтра от Сато Мамору, что готовил всегда невероятно вкусно и просто божественно.        — Фпафы-ыбо-о… — протянула девушка, не открывая сонных глаз и с приятным аппетитом поедая свою трапезу.        — Не за что, — Сато потрепал её по волосам и, усевшись напротив, открыл на телефоне сегодняшнее расписание. — В девять у тебя запись новой песни с Кацу, в одиннадцать начало тренировки — танцы и так далее. После пару часов у вас есть на отработку своих ролей.        — А-а-а… новая песня, — Синигами кивнула, зевнув. — «Another love»*, если я не ошибаюсь.        — О-о, будете петь на английском? — Ёсида поднял взгляд с книги на девушку.        — Ага-а… песня грустная, но очень красивая, — она вновь кивнула. — Мне нравится.       То, что Миуюки нравилось песня, которую она будет петь, мужчин успокаивало. Было много моментов, когда характер девушки побеждал и она отказывалась либо от выступлений, либо ролей, потому что ей то не нравился зал, то у неё не лежала душа к героине — и всё в таком духе. Когда же она быстро соглашалась и даже говорила, что ей нравятся, мужчины могли спокойно выдохнуть и не ломать голову над тем, как же уговорить Синигами всё-таки согласиться и сделать то, что от неё хотят увидеть.

ххх

      Прибыв на студию, девушка удивилась огромному букету белых лилий на столе. Она вопросительно посмотрела на Мори, который спокойно сидел за этим столом и попивал чаёк, словно ничего такого, особенно сверхъестественного, не произошло.        — Недавно же только был букет, — Синигами скептически подняла одну бровь.        — То было у тебя дома. На моей студии букета для тебя не было, — парень лишь пожал плечами. — Пускай украшают студию. Но если они тебя раздражают, я сейчас же их выкину.        — Да нет, — девушка кинула рюкзак на диванчик, — я люблю белые лилии.        — Я зна-аю! — он посмеялся. — Готова записывать песню?        — Да, — она кивнула. — Мамору?        — Я уже сажусь за пульт, не волнуйся, — проговорил Сато.        — А я просто поваляюсь и наслажусь вашими прекрасными голосами молодости! — сказал Ёсида, плюхнувшись всем телом на этот самый диванчик.        — Как хорошо, что никого, кроме нас четверых, тут нет, — заметил Мори. — Мои звукорежиссёры терпеть не могут такое отношение, особенно, когда на диван залазят в ботинках.        — Именно для этого Мамору и выучился на звукорежиссёра, чтобы записывать ваши и Миуюки песни, — мужчина усмехнулся, — а я всего лишь излучаю огромное количество любви и тепла. Хотя, почему «всего лишь»? Это чертовски сложная работа! — он наигранно зевнул.        — Ты безнадёжен, Макото, поэтому ты и являешься хорошим копом, — Сато усмехнулся.       Это вызвало смех со стороны детей.        — Я отлично играю в игры! — возразил Ёсида.        — Это тоже талант, — сказала Синигами, подойдя к мужчине и потрепав его по белоснежным волосам, — который встретишь редко, — она ему подмигнула. — Ну всё, можно идти в будку?       Сато кивнул, надел наушники и приготовился. Синигами и Мори зашли в будку и, тоже надев наушники, подравняли под свой рост микрофоны, после чего кивнули звукорежиссёру и приготовились улавливать нужные ноты, чтобы начать петь.       Зазвучала мелодия — музыка пианино, лёгкая и грустная. Прошло двадцать секунд с начала песни, когда наконец зазвучал голос парня — приятный, мелодичный, попадающий в каждую ноту. I wanna take you somewhere so you know I care But it's so cold and I don't know where I brought you daffodils in a pretty string But they won't flower like they did last spring And I wanna kiss you, make you feel alright I'm just so tired to share my nights I wanna cry and I wanna love But all my tears have been used up On another love, another love…       Девушка подхватила его на припеве, используя громкость голоса чуть выше шёпота, с лёгкой, приятной на слух, хрипотцой. Второй куплет шёл на возвышение, и его пел тоже Мори, и не потому, что девушка якобы не могла спеть все ноты или передать голосом нужные ноты. Напротив, как раз потому, что она могла это сделать, парень оставил ей третий куплет, который Синигами исполнила изумительно, причём настолько, что Мори чуть не забыл присоединиться к ней во время последних двух строчек припева, и потому не пропел их, а прошептал в микрофон, глядя при этом на девушку. И, признаться, получилось даже лучше, чем планировалось. I wanna sing a song, that'd be just ours But I sang 'em all to another heart And I wanna cry, I wanna fall in love But all my tears have been used up…        — Третий куплет словно был создан для тебя, — сказал Ёсида, когда восходящие айдолы вышли из будки. — Или ты специально написал ей такие слова?        — Специально, — кивнул Мори, усаживаясь обратно за стол. — Я подумал, что, несмотря на безумную любовь к брату, малышка Юки всё-таки сможет когда-нибудь полюбить, но просто не верит в это и не хочет даже думать об этом, потому что песни спеты уже другому сердцу, а все её слёзы уже пролиты.        — Так оно и есть, — согласился с ним Сато. — Все мысли нашей Юки заняты только Юи.        — А ты ничего не хочешь сказать? — поинтересовался Ёсида, посмотрев на свою крошку, что сидела за столом и любовалась белыми лилиями.        — А что я могу сказать? Кацу правильно растолковал мои чувства, вот только… — она оторвала один лепесток лилии и разорвала его пополам, — в последнее время в моей душе творится самый настоящий хаос… — говорила всё это Синигами задумчивым, даже по-странному мечтательным голосом.        — Я даже думать не хочу, из-за чего, а точнее — из-за кого… — фыркнул Мори, отведя взгляд.        — Не начинай на пустом месте, — попросила его девушка, после чего повернулась к Сато. — Ты долго монтировать песню будешь?        — Около часа.        — Тогда давайте закажем что-нибудь поесть? — теперь она смотрела на Ёсиду.        — Любой твой каприз, крошка, и я его исполню, — мужчина уже искал приложение с доставкой в телефоне.        — Отлично! — улыбнулся Мори. — После записи вкусно поесть — самое то!       Они с Синигами дали друг другу пять и довольно хихикнули, гордясь собой и друг другом.

ххх

      К одиннадцати все спустились в зал (студия находилась в том же здании, где был и зал для тренировок и репетиций, и всё это принадлежало Мори Кацу — ну да, сынок богатеньких родителей, хе-хе). Синигами тут же переоделась в свою спортивную форму — лосины, шорты, топ и оверсайз футболка (принадлежавшая, на минуточку, Сато Мамору, который уже устал бороться с «воровством» своей одежды, что даже перестал что-либо говорить своей подопечной). Мори, увидев девушку в её спортивной одежде, присвистнул и сладким голоском протянул:        — А можно ты потренируешься, а я просто понаблюдаю за тобой?        — Если будешь просто сидеть и пялить на меня во все свои розовые глазки, я тебе врежу, — она завязала конский хвост и вздохнула. — Давай выходи, хватит лясы точить.        — Какая ты злая, — буркнул он, но всё же вышел на площадку, потягиваясь и наслаждаясь хрустом косточек в позвоночнике. — С чего начнём?        — С самого обычного — разогрева, — ответил за девушку Сато, скрестив руки на груди. — Не знаю, как ты, но вот она в последние дни по большей части лежала, и ей необходим разогрев.        — Тебя в разведку отдавать нельзя — всё распиздишь, — фыркнул Ёсида, занимая своё любимое место — стульчик у стола отдыха, где всегда стояли воды и энергетические батончики. А если хотелось чая или кофе — рядом был столик поменьше со всем необходим, там стояла даже микроволновка.        — Я ведь не кому-то, а Кацу это рассказал!        — Хорош уже пиздеть и сраться, — попросила Синигами, уже начавшая разминку. — Врубайте музыку и не мешайте.        — Да-да, наша маленькая повелительница! — протянул Сато и включил музыку.       Разогрев длился недолго, однако даже так восходящие айдолы успели вспотеть и заполучить небольшую одышку. Пот каплями скатывался по шее Синигами, заползая под футболку, и это не могло не обвораживать ещё больше и так обворожённого Мори. Девушка же, завидев его взгляд, лишь усмехнулась и, надев тренировочный хедсет-микрофон, вновь вышла на площадку.        — Я готова петь и танцевать. А ты? — она посмотрела на парня.        — Всегда готов, — он усмехнулся, тоже натянул хедсет-микрофон и встал рядом с ней. — Сначала пройдём старенькое, потом будем придумывать движения для новой песни?        — Да, так и сделаем, — девушка кивнула, сделала глубокий вдох, медленный выдох.        — Тогда… Okay… — на выдохе сказал Мори, и песня началась сразу же со слов Синигами. Does it rain in Tokyo? Only dream I've ever known Will they love you when you're famous? It's where you'll never be alone Hope someday I'll find nirvana I'll be looking down below I'll be dead at twenty-seven Only eight more years to go I got a bully in my head Fake love, fake friends I was broken when you left Now you hear me everywhere you go La-dah-dee, oh, la-dee-dah Gonna be a superstar Be the girl you used to know Playing on the radio La-dah-dee, oh, la-dee-die Loving me is suicide I'm a dreamer, I'm on fire La-dah-dee, run for your life       После тренировки девушка присела около стены, запрокинула слегка голову назад и тяжело вздохнула. Из глаз полились слёзы, а руки предательски задрожали.       Первым к ней подошёл Ёсида. Он сел перед ней на корточки и начал поглаживать её по голове. Почти сразу же рядом оказался Сато, а за ним — Мори.        — Крошка… — позвал девушку Ёсида. — Эй… иди сюда…       Синигами покачала головой.        — Всё… всё нормально… — она выдохнула, после чего постаралась поглубже вдохнуть, однако накатившие слёзы просто так сделать это не дали. — Просто… просто все эти песни… все слова, весь смысл, вложенный в них… Ведь никто даже не задумается, почему были написаны именно эти слова, — девушка посмотрела в белые глаза Ёсиды и нервно вздохнула. — Им нравится голос, нравится слог, нравится акцент, бит, мелодия… им нравится всё. Но они на за что не подумают, почему эта или иная песня была написана. Эгоисты. Сволочи. Вот, почему я терпеть не могу фанатов. Все они — лицемерные твари. Для них звёзды — жертвы. Как только что-то появляется, что им не нравится, они тут же выливают всю грязь на тех, кого недавно так страстно любили и почитали… Чтоб они все горели в аду…       Ёсида тепло улыбнулся, осторожно взял её лицо в свои ладони и сладко прошептал:        — Ты способна на всё, крошка, — он большими пальцами вытер скатывающиеся по нежным щекам слёзы. — И в твоих силах — сжечь их дотла. И в прямом, и переносном смысле. Ведь ты та, кто умирает каждый раз и каждый раз возрождается вновь из пепла. Ты — наш Тёмный Феникс. И я верю, что все те, кто того заслуживает, сгорят в твоём мстительном огне.       Синигами тепло улыбнулась, с благодарностью и любовью. Добавлять было больше нечего, но ситуация того и не требовала. Всё, что было необходимо сказать, всё, что Миуюки хотела слышать, — всё было сказано устами Ёсиды. И ей этого хватило, чтобы успокоиться и набраться новых сил — впереди её ожидали съёмки, новые жертвы, необходимые победы и, конечно же, свежая кровь.