Тёмный Феникс

Срочные новости! Пара знаменитых актёров, имеющая двоих детей, была жестоко убита в собственном доме. Множество ножевых ранений, почти каждое из которых являлось смертельным для Синигами-старших. Старшего ребёнка, сына Синигами, Юи, не удалось найти. На данный момент Синигами Юи считается без вести пропавшим. В живых остался лишь младший ребёнок семейства актёров, их дочь — Миуюки. Девочке чудом удалось спастись от рук смерти, врачи, полиция и пожарные, что прибыли на место происшествия, говорят, что Синигами Миуюки родилась в рубашке — на ней не было увечий, кроме небольших ожогов из-за разразившегося пожара, который предположительно устроил убийца Синигами-старших. На данный момент Синигами Миуюки пребывает в токийской областной больнице…

       — Какой ужас… — прошептала Хошино Аи, держа на руках своих трёхлетних близняшек. — А ведь девочке всего шесть годиков…        — М-да-а… — протянула Сайто Мияко. — И чего только не случается с известными людьми.        — Тебе нужно быть поосторожнее, Аи! — предостерёг её Сайто Итиго.       Пока взрослые разговаривали насчёт осторожности и опасности мира шоу-бизнеса, близнецы переводили взгляд с фото маленькой девочки с большими, наполненными страхом и слезами глазами лавандового цвета и копной чёрных волос на свою маму, Хошино Аи, словно с ней могло произойти то же самое, и от этой мысли у каждого из её детей по спине пробежали неприятные холодные мурашки.

ххх

      Девушка стояла за кулисами, смотря на тёмную сцену. До её слуха доносился предвкушающий концерта шёпот фанатов. На холодном лице айдола расплавилась тёплая и радостная, а с тем и до жути фальшивая, но настолько отыгранная, что никто не мог распознать этой лжи, улыбка. Она сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Поправила хедсет-микрофон и сделала первый шаг на сцену. Цоканье каблуков по дорогой поверхности расслышали фанаты, что стояли ближе всего к сцене. Они зашипели, и это шиканье разрослось по всему залу, пока все люди, находящиеся в нём, не смолкли. На сцене резко зажёгся свет. Все смогли лицезреть молодого айдола в красивом серебристом платье чуть ниже бёдер. Девушка подняла руку вверх и, приветственно махая своим преданным фанатам, радостно проговорила в микрофон:        — ВСЕ-ЕМ ПРИВЕ-Е-ЕТ!!!       Зал зарвался аплодисментами, криками и свистами.        — Ну что, зажжём?!

ххх

      В это время, увидев по телевизору трансляцию с начавшегося концерта, Хошино Руби подскочила с дивана, хлопнув в ладоши.        — Как же хочется побывать на концерте Миу лично! Она такая милашка! — в её глазах засияли звёздочки.        — Шрам на шее, что она не скрывает, не делает её такой уж милашкой, — проговорил как-то отстранённо её брат-близнец, Хошино Аквамарин, при этом перевернув страницу какой-то книги.        — В интервью Миу говорила, что это напоминание о том дне, когда она потеряла всех своих родных, и поэтому она не стыдится его и не собирается скрывать! Во время съёмок, конечно, его скрывает за гримом, но на концертах и в реальной жизни Миу его не скрывает. И фанаты её за это не осуждают, — девушка подумала пару секунд и добавила ещё предложение к своей тираде: — Правда, есть такие, подобные тебе, но Миу на них внимание не обращает, истинный фанат ни за что не будет осуждать своего любимого айдола за это!        — Любимый айдол, да? — хмыкнул Хошино-старший, даже не подняв взгляд на сестру.        — Да-да, ты уже говорил, что для тебя самый настоящий и любимый айдол — это Аи. Лучше её нет — я с этим даже спорить не буду! Но… — она перевела взгляд на экран, где Синигами Миуюки танцевала и с широкой и милой улыбкой на устах пела свою новую песню. — Миу так старается, несмотря на все невзгоды, и ей совсем всё равно, что о ней думают. Она молодец, — и на лице Хошино-младшей тоже появилась улыбка, тёплая и — главное — искренняя.

ххх

      Синигами Миуюки покинула сцену после трёхчасового концерта и, как только ступила в гримёрку, упала в мягкое кресло, запрокинув голову назад. На её лице больше не было той сияющей улыбки, что делала её чертовски милой девочкой девятнадцати лет, что была всеми любимым айдолом. Выражение лица сразу же стало холодным и отрешённым, взгляд лавандовых глаз жестоким и ненасытным. Девушка тяжело вздохнула, уставившись в тёмный потолок.       В гримёрку зашёл мужчина двадцати девяти лет, Сато Мамору — так его звали. Он был одним из служащих подростков в особняке Синигами, что решил быть рядом дальше с шестилетней девочкой, ставшей тринадцать лет назад сиротой. Он включил свет, вызвав этим самым недовольное фырчанье от своей подопечной.        — Эти прожекторы мне задолбали в глаза светить, теперь и ты решил меня зрения лишить?!        — Не преувеличивай, Юки, — вздохнул мужчина. — Давай лучше переодевайся. Нам ещё ехать.        — Да дай мне пять минут хотя бы просто посидеть… — простонала девушка, прикрыв глаза. — Я только-только пришла со сцены…        — Ты сможешь поспать, развалившись на заднем сиденье, — возразил Сато, — так что поднимай свой зад и давай переодевайся.        — А не слишком ли ты груб с ней, Мамору? — в гримёрку зашёл ещё один мужчина, чуть ниже первого, с небрежным пучком белоснежных волос на затылке. — Эй, крошка, я принёс тебе твой любимый кофе с корицей, — он протянул стаканчик с горячим напитком.        — Спасибо, Кото, — она первым делом сделала небольшой глоток.       Ёсида Макото — так звали второго мужчину.        — Ладно, — сдался Сато. — Как допьёшь кофе, сразу же начинай переодеваться!        — Победа! — в унисон сказали Синигами и Ёсида, дав друг другу пять.        — О боже… — тяжело вздохнул мужчина, к слову, самый старший из них. — Что за проблемы… Ладно Юки, ты-то чего ведёшь себя как подросток?        — Как говорится, ты — злой коп, я — добрый коп, — усмехнулся Ёсида. — Если ещё и я начну её поучать, то что станет с нашей маленькой Юки? Детей тоже нужно баловать.        — Она уже давно не ребёнок, — хмыкнул Сато.        — Но и не взрослая, — возразил мужчина помладше. — Ты её поучаешь, учишь жизни и ругаешь, я балую и лелею.        — И с кем я спорю?..       Две проблемы тихо посмеялись, но сделали, как просил их Сато. Точнее, это сделала девушка, потому что от Ёсиды ничего не требовалось.       Быстро переодевшись в совсем простую одежду чёрного цвета — штаны чуть ниже колена, футболку и большую толстовку, — что не могла сравниться с красотой прекрасного серебряного платья и небольших сапожек на каблуках, Синигами подошла к своему опекуну и обняла его. Мамору, вздохнув, погладил её по голове и разрешил выдвигаться.       Ехали до пункта назначения почти три часа. Пока выбрались из пробок в центре, пока заехали на заправку, где Ёсида купил всем мороженого, булочек и кофе, пока выехали из города… В общем и целом, Сато, будучи водителем, перебрал в пробке все маты, которые только всплыли у него в уме, Ёсида раз сто вздохнул и проныл насчёт долгого пути и ужасных пробок, Синигами же спала всю дорогу, проснувшись лишь на время небольшого перекуса.       Когда машина, проехав через старые ворота, остановилась около обгоревшего крыльца, мужчина помладше повернулся, перегнувшись через сиденье, и осторожно потрепал свою крошку по плечу. Девушка, натянувшая на глаза капюшон и убравшая руки в карман толстовки, страдальчески протянула букву «м».        — Мы приехали, — ласково сказал Ёсида, — пора просыпаться.       Синигами не сказала ни слово. Она не торопясь села, вышла из машины и потянулась, а после медленным шагом начала подниматься по обвалившемуся и обгоревшему после пожара крыльцу. Ветер снёс с её чёрной макушки капюшон. Девушка остановилась, подняв голову к небу и устремив свой взгляд на яркий месяц.        — Сегодня светлая ночь, — сказала она и добавила: — Как и в тот день.       Мужчины переглянулись меж собой, но не подали и звука, лишь покорно медленным шагом шли внутрь того, что осталось от особняка после пожара.        — Его возможно вообще восстановить? — поинтересовался Ёсида.        — Этот современный мир построен на лжи и деньгах. Если у тебя есть деньги, ты можешь всё, — ответила девушка, остановившись перед парадной лестницей, что раньше вела на второй этаж. Сейчас туда было забраться сложно, но возможно, если использовать обломки, ловкость и умение карабкаться на одних руках.        — У тебя есть деньги, — заметил Сато. — Ты желаешь восстановить этот особняк, но тянешь с этим действием. Почему?       Синигами вздохнула. Она осталась стоять к ним так: спиной к мужчинам, с убранными в карман руками, слегка задранной головой, с устремлённым взглядом лавандовых глаз на второй этаж.        — Ровно тринадцать лет назад на этом самом месте, где я стою, произошло убийство. Умерли двое взрослых, — она кровожадно усмехнулась, её взгляд запылал сумасшедшим довольным огнём. — Бедолаги… Кто бы мог подумать, что знаменитую пару актёров Синигами зарежет их собственная шестилетняя дочь? И всё списали на так называемого «убийцу Синигами-старших» — что убийства, что пожар. Умора… — девушка тихо, но зловеще посмеялась. — Так им и надо. Ублюдки… — это айдол прорычала, холодно и жестоко. — Другой смерти они и не заслужили.        — Не могу не согласиться, — без доли сарказма сказал Ёсида, — но как это относится к вопросу Мамору?        — М-м-м… — довольно протянула девушка. — Помнишь причину, по которой я их зарезала?       Мужчина, задавший свой вопрос, сглотнул. Как тут не помнить? Это не забудешь, даже если сильно постараешься. Сато, как и Ёсида, тоже всё прекрасно помнил. Они тогда находились в этом особняке и видели всё своими глазами: этот обезумивший взгляд, наполненный болью и ненавистью, эти слёзы, лившиеся огромными каплями из лавандовых глаз, эти истошные крики, разносящиеся по всему особняку, и лужа крови, огромная лужа крови, нож в руках маленькой девочки, кроваво-алые пятна на её белом платьице…       Не дождавшись ответа на свой вопрос, Синигами решила ответить сама.        — В тот день, в тот самый день, когда все слуги покидали особняк, устраивая себе один единственный выходной в месяц, сюда заявился мужчина. Высокий, статный… я помню хищный взгляд его нежно голубых глаз… словно он стоял в этом вестибюле сегодня утром. Хах… ох уж эта штука — время, — девушка помолчала пару минут, потом снова заговорила. — Кто бы мог подумать, что Юи покрасит волосы и, заставив вас отвлечь меня, заменит меня в этом ужасном деянии…        — Мы не знали, что он задумал… — словно оправдываясь, прошептал неуверенно Ёсида.       Сато стоял молча, глядя на затылок чёрной копны волос девушки. Он знал, что та сейчас чувствовала: невыносимую боль в сердце, разрыв души, горячее желание отомстить тому «высокому, статному мужчине», что разрасталось с каждым днём всё больше. А главное, что знал Сато: девушка сейчас плакала, не замечая дорожек от солёных слёз на своих щеках.        — Да, — спустя несколько секунд молчания сказала Синигами, — я знаю это. Это не так важно. Я вас ни в чём не виню. Я виню лишь того ублюдка и своих грёбанных родителей во всём, что со мной произошло. Даже этот ожог… это их вина, что он появился на моей шее, — айдол перевела дыхания, слизав со своих губ солёную воду. — Но родители поплатились за то, что согрешили… в тот же вечер… на этом самом месте, — девушка усмехнулась, и снова — злобно. — Но вот этот мужчина… эта сволочь, что забрала моего брата… Его след простыл, словно его и не существует. Контактные номера, что я нашла в телефонах родителях, больше не существуют. Ничего. Исчез, растворившись в воздухе. Тринадцать лет мы его пытаемся найти. Тринадцать лет ищем хоть какие-нибудь зацепки, связанные с этим человеком. Ни-че-го… — последнее слово Синигами прошептала, прикрыв глаза, наслаждаясь болью в сердце и слезами на глазах.       Так Миуюки простояло несколько минут, а может и все десять. Ни она, ни мужчины не считали. Они ждали, когда девушка наконец ответит на вопрос, заданный Сато. Миуюки же в данный момент, как и все дни эти тринадцать лет, желала лишь одного:        — Юи… — шёпотом сказала она, медленно поворачиваясь к мужчинам. Слёзы не переставая текли по её щекам, глаза уже были широко открыты и со злостью и невероятным желанием своей души смотрели на них. — Всё, чего мне не хватает… всё, чего я желаю… это Юи. Мой милый… мой любимый… единственный и неповторимый… Ю-и… Без него этот особняк ничего не стоит и восстанавливать его нет никакого смысла, пока Юи не будет рядом.        — Ох, крошка… — Ёсида подошёл к девушке и обнял её крепко, словно боялся отпускать. Синигами обняла его в ответ.       Сато стоял, глядя на них двоих. Для него Миуюки была смыслом жизни. Именно он, всеми способами, которые только пришли к нему в голову, с помощью знакомств, обошёл закон стороной и стал опекуном осиротевшей шестилетней девочки тринадцать лет назад. Для него Миуюки была младшей сестрой — самой настоящей. Он любил её такой, какая она есть, несмотря на все её странности, желания, стереотипы и способы решения проблем. Он закрывал глаза на многое. Он помогал ей вылезти из всякого дерьма, в которое та попадала. Именно он подкинул идею устроить поджёг тринадцать лет назад. Именно он стёр все отпечатки пальцев и уничтожил все улики, указывающие на настоящего убийцу родителей Миуюки, на саму Миуюки. И именно он готов пойти на всё, лишь бы это желание сбылось. Он сделает всё, чтобы найти Синигами Юу, старшего брата Миуюки. Всё, даже если придётся не только заметать следы, но и убивать своими руками. А Ёсида Макото ему в этом поможет — всегда помогал. Он, как и сам Сато, ни за что не бросит свою крошку и лучшего друга и последует за ними в любое пекло, даже если оно в конечном итоге приведёт в самый настоящий ад.

Вместе — до самого конца.