Счастье на осколках цивилизации

Лас-Вегас, штат Невада, 2281 год

      Ублажив и проводив очередного клиента, Джимми едва успел подмыться, как услышал знакомый голос с первого этажа. Голос, который невозможно спутать ни с каким другим. Сердце забилось быстрее: в их бордель под названием «Апартаменты Каса Мадрид» снова заглянул он — бесстрашный Курьер, живая легенда пустошей Мохаве, уничтожитель мутантов и вершитель человеческих судеб! Но даже самым отважным героям требуется отдохнуть, расслабиться — и Джимми собирался подойти к делу со всей ответственностью, несмотря на усталость от слегка набившей оскомину профессии.       Единственное, что мучило его, — страх, что он надоест Курьеру и тот променяет его на Конфетку или Мод, которые были куда опытнее во многих отношениях и пользовались большим спросом, ибо позволяли вытворять с собой такое, от чего Джимми становилось не по себе. Несмотря на нелегкое прошлое, полное позора и унижений, ему хватало самоуважения фильтровать клиентов и их запросы, пусть и в ущерб себе. Курьер, не отличавшийся особыми извращениями, подходил ему, как никто другой, и даже больше — с Курьером Джимми чувствовал себя в безопасности, хотя бы на эти два часа, что пролетали, как сон. Теплый и безмятежный, как в далеком детстве, когда все было относительно спокойно. Ради этих ощущений он продолжал жить и ходить на эту чертову работу.       Выскочив из ванной, Джимми приоткрыл дверь своего номера и затаил дыхание, вслушиваясь в разговор, доносящийся с лестничного пролета.       — Да, только недавно освободился. Два часа, как обычно? — будничным голосом уточнила Милашка Сара, прожженная сутенерша, начисто лишенная каких-либо эмоций. Она и бровью не повела бы, даже если бы к ним пожаловал могущественный владыка Стрипа — загадочный мистер Хаус, само существование которого было окутано уймой мифов.       В отличие от хозяйки заведения, Джимми не умел хранить безучастное равнодушие — при встрече с легендарными личностями он испытывал чрезвычайно сильную дрожь и необъяснимое благоговение, приятно разливающееся по телу. Знаменательных встреч в его пока недолгой жизни было совсем немного, но одна из них уже успела оставить свой непоправимый отпечаток. Взгляд упал на обнаженное предплечье, выдающее его мрачный секрет из сумрака прошлого. Нет, Курьер ни в коем случае не должен узнать!       Наспех замотав тонкое предплечье потрепанным бинтом и убедившись, что повязка сидит достаточно туго, чтобы скрыть постыдное клеймо раба, Джимми накинул старый махровый халат, причесался, критически осмотрел себя, а затем и свою комнату: не осталось ли следов чужого пребывания? Конечно, глупо было обманываться, примеряя роль чистого, светлого и немного наивного юноши, когда все вокруг кричало об обратном: кособокая кровать, просевшая до пола от частых кувырканий; скомканные наволочки с намертво присохшими янтарными пятнами; ощутимый запах спермы, несмотря на распахнутые окна; кроваво-красные засосы, выделяющиеся на бледной шее, — ради щедрой доплаты пришлось переступить через собственные границы, ведь еда и сигареты сами себя не купят.       А еще алкоголь — как средство от мучительных приступов безысходности, когда становится совсем невмоготу. Алкоголь притуплял жгучую ненависть к себе: приближалось долгожданное совершеннолетие, а скопить нужную сумму денег, чтобы вырваться за пределы Вестсайда, никак не получалось. Влачить жалкое существование в этой клоаке на задворках Стрипа и торговать задницей до самой старости, как это делала та же Мод, Джимми не мог и не хотел. Тем более что здешний контингент полностью соответствовал окружающей обстановке: сплошь грязные ублюдки и жуткие наркоманы, которых он всегда обходил стороной, стараясь как можно реже появляться на улице. Низкое качество жизни отражалось и на бизнесе: несколько раз Милашке Саре приходилось спасать его от разъяренных отморозков, не понимающих слова «нет». Наученный горьким опытом, Джимми стал прятать кухонный нож в прикроватной тумбочке, чтобы иметь возможность дать отпор самому, не дожидаясь, пока на его предсмертные хрипы подоспеет подмога.       Во время визитов Курьера все было иначе: расслабляя его усталые мышцы, Джимми расслаблялся сам и забывал о насущных проблемах. Их встречи, наполненные чувственными ласками, страстными стонами и безумными оргазмами, начинались с увлекательнейших бесед, из которых Джимми многое узнавал о мире и событиях за пределами Вестсайда. В его серой скучной жизни, состоящей из бессмысленного выживания вперемешку с бесконечным превозмоганием, неожиданно появился второй человек после Милашки Сары, который относился к нему не как к безвольному куску мяса, а наоборот: охотно делился мыслями и соображениями, показывал необычные артефакты довоенного мира, проявлял чуткость и заботу, ни к чему не обязывая и не принуждая. Джимми дорожил тесной связью с Курьером, испытывал к нему искреннюю симпатию, втайне надеясь, что это чувство взаимно, и делал все, что от него требовалось, в постели, чтобы доказать свою преданность. А теперь его тело — единственное, что он мог предложить, — портили эти отвратительные засосы — символ явной измены, принадлежности кому-то еще. Они пылали огнем, заставляя краснеть от стыда и ругать себя за проявленную слабость. Продался за чертову пачку сигарет…       Выдохнув, Джимми поднял махровый воротник до подбородка и нетерпеливо облокотился о дверной косяк у входа в номер. Регламент строго запрещал покидать пределы комнаты «свиданий» в рабочее время, поэтому оставалось лишь ждать, пытаясь унять радостную дрожь в онемевших конечностях.       Приближающиеся шаги звучали чуть громче, чем обычно, как будто Курьер сменил привычные походные сапоги на щегольские ботинки, в которых обычно разгуливали Короли. У Джимми даже возникло сиюминутное смятение: а тот ли к нему шел, кого он так долго ждал? Сердце подсказывало, что он не мог ошибиться.       Когда Курьер вынырнул из-за угла, Джимми невольно ахнул: знакомый облик претерпел существенные изменения. Стильный черный плащ без рукавов сменился кричащим костюмом в черно-белую клеточку. Весьма… неожиданный выбор, даже для легенды.       — Привет, Джимми! Что скажешь? Идет мне такой наряд? — Курьер улыбнулся, завидев озадаченного юношу.       — Боже… Это… Это… — Джимми никак не мог подобрать нужные слова. В глазах рябило от пестроты, что гипнотизирующе переливалась в свете коридорных ламп. Забыв о правилах, Джимми переступил порог комнаты и подошел к Курьеру, осторожно коснулся необычной ткани кончиками пальцев. — Это какой-то особый артефакт, да?       — Я тоже так думал, но увы, — усмехнулся Курьер. — Обыкновенное тряпье, снятое с обыкновенного мудака, за которым пришлось носиться по всей Мохаве.       Джимми поднял удивленный взгляд на Курьера. Знакомый блеск в его глазах ясно давал понять, что говорил он о заклятом враге, которого выслеживал на протяжении нескольких месяцев.       — Ты убил Бенни?       — Мне не оставили выбора, — ответил Курьер с ноткой горечи и разочарования. — Чертов кретин сам себя загнал в ловушку, прямо в лапы Легиона. Его сгубила вера в собственное превосходство, а там очень не любят тех, кто считает себя умнее Цезаря.       Джимми поморщился от болезненных воспоминаний. Легион, Цезарь… Перед глазами всплыла страшная картина из далекого прошлого, которое он давно и безуспешно пытался похоронить: горящие постройки, разбежавшаяся скотина, убитые и распятые взрослые, плачущие испуганные дети, насильно сгоняемые в тесную железную повозку. Юркий голубоглазый мальчишка вырвался, попытался сбежать… Неудачно. Его обезглавили одним ударом, а голову швырнули в повозку — в назидание другим. Жестокость Легиона не знала границ даже по отношению к беззащитным сиротам.       — Что стало с легионерами? Они все мертвы? — с надеждой спросил Джимми, полагая, что речь шла о небольшом дозорном пункте, не представляющем особой угрозы. Курьер задумчиво посмотрел на него и покачал головой.       — В Форте легионеров больше, чем волос на голове Цезаря. Если бы я устроил пальбу, патронов бы на всех не хватило.       Джимми приоткрыл рот от удивления.       — Как? Ты был в Форте? В их главном лагере?       — Да, только что оттуда. Ей-богу, самое отвратительное местечко из всех, где довелось побывать.       Невозмутимый вид Курьера, рассуждавшего спокойным тоном о том, как он проделал самое безрассудное путешествие в своей жизни — путешествие в самый настоящий ад, вызвал бурю негодования в душе Джимми. Почему он не сказал, что собирается пойти туда, да еще и в одиночку? О чем он только думал?! Мутная пелена застилала глаза, в воздухе ощущался хорошо знакомый запах крови и жженой плоти, медленно догорающей под знойным полуденным солнцем. В голове эхом прозвучало чересчур самоуверенное: «Если бы я устроил пальбу…»       — Тебя бы вздернули на кресте!.. Или… или хуже! Они же гребаные звери! — в сердцах выкрикнул Джимми и неожиданно для себя стиснул Курьера в крепких объятиях, судорожно прижимаясь к нему всем телом.       Неужели он не понимает, как много значит для Джимми? Зачем, зачем он подвергает себя немыслимой опасности, рискуя жизнью из-за какого-то урода? Это ведь не ущелье радскорпионов и не убежище обдолбанных рейдеров, это гребаный, мать его, Легион! Кровожадное сборище жестоких садистов и убийц, безжалостно вырезающих целые поселения, не признающих никого и ничего, кроме разве что НКР и Мистера Хауса. Впрочем, последнего никто никогда не видел вживую, и многие полагали, что он вообще холодная бездушная машина. Но Курьер-то вот он, стоит прямо перед ним, человек из плоти и крови, и слышно, как громко бьется его сердце, горячее и живое.       Смущенный Курьер осторожно обнял Джимми в ответ и почувствовал, как трясутся его худенькие плечи.       — Джимми, я…       — Пожалуйста, не делай так больше! Прошу, ради всего святого, пообещай, что этого больше не повторится! — упрашивал рыдающий Джимми. Тонкая ткань пиджака быстро сырела в том месте, которого касалось его лицо.       — Прости меня, мой мальчик. Ты прав, я не должен был бросаться туда сломя голову, не подумав о тебе… О нас с тобой.       За неожиданным откровением последовал ласковый поцелуй в макушку. Теплый и нежный, по-отечески заботливый. Джимми осторожно сглотнул слезы, боясь пошевелиться и нарушить благоговейную тишину. Неужели все это по-настоящему? Неужели Курьер тоже испытывает к нему чувства?       — Джимми?.. — Скрипучий голос Милашки Сары развеял волшебство. Жилистая рука сутенерши недвусмысленно лежала на рукоятке крупнокалиберного револьвера. Волосы Джимми встали дыбом: он слишком хорошо помнил, какого размера дыры остались в телах тех двух уродов, которые пытались его изнасиловать.       — Сара, все хорошо, все в порядке, мне не нужна помощь, — поспешил заверить Джимми, закрывая собой Курьера. Краем глаза он заметил, как тот тоже напрягся. Господи, этого еще не хватало!       — Ты уверен? — недоверчиво переспросила Сара, не убирая руку с оружия.       Хотя на суровом лице сутенерши не дрогнул ни один мускул, в ее голосе слышалось неподдельное удивление. Видеть Джимми заплаканным ей доводилось нечасто, и в каждом из таких случаев она быстро и без раздумий устраняла причину его слез. В «Каса Мадрид», как и в любом другом заведении Вестсайда, не церемонились с обидчиками, предпочитая сперва стрелять, а потом разбираться. Эта привычка могла сыграть с ними злую шутку, и Джимми понимал это, как никто другой. Он беспомощно открывал и закрывал рот, но в голову, как назло, не приходило ничего путного.       — Простите, это моя вина, но я могу все объяснить, — неожиданно признался Курьер, медленно выходя вперед. Джимми в недоумении проводил его взглядом. Сара тоже замерла с заинтересованным видом. — Я решил немного разнообразить программу, не согласовав это заранее, а Джимми отговаривал меня делать это, не поговорив с вами. Все так и было, верно? — Курьер обернулся и едва заметно подмигнул, мол, подыграй мне.       — Да, да, это правда, Сара. — Джимми быстро закивал, хватаясь за спасительную соломинку. — Ты ведь сама говорила, чтобы все всегда решали через тебя, разве нет? А крики и слезы… Ну, я слишком эмоциональный, сама знаешь.       Про щедрые чаевые, полученные за несогласованное предложение, поступившее в разгар предыдущего сеанса, Джимми деликатно умолчал. В правилах не было четких указаний насчет подачек мимо кассы, и все вели себя так, словно их не существовало вовсе. Но официально основные и дополнительные услуги действительно обговаривались заранее, на входе, тут уже не поспоришь.       — Что ж, звучит разумно, ковбой. — Сара хмыкнула и качнулась на пятках, разминая затекшие ноги. — Только видишь ли, в чем дело: когда в последний раз Джимми кого-то «отговаривал», его едва не задушили, прямо на моих глазах. Что ты скажешь на это?       Джимми стыдливо опустил взгляд. Ну замечательно, вот спасибо, Сара! Какие еще секреты сегодня прольются на свет, помимо его неспособности постоять за себя? Рука сама потянулась к шее, тонкие пальцы нащупали махровый воротник. До сегодняшнего дня он никому не позволял касаться своей шеи, боясь снова встретиться с оскалом насильника, ощутить его крепкие ледяные пальцы, механически сдавливающие горло, словно металлические тиски… Слишком уж крепко это дерьмо засело в памяти.       — Господи, — выдохнул Курьер. — Когда это случилось?       — Не имеет значения, — отрезала Сара. — Просто заруби себе на носу, что я без промедления оторву башку любому, кто посмеет обидеть нашего Джимми.       — Я не такой, — сухо парировал Курьер, сжимая кулаки.       — Это правда, Сара, он не такой. Он давно к нам ходит, ты же знаешь. — От волнения Джимми взял Курьера за руку, и это не могло ускользнуть из-под взгляда опытной сутенерши. Догадавшись о чем-то, она кивнула и нехотя убрала руку от пояса с оружием.       — Ладно, так и быть. Идите, развлекайтесь.       — Спасибо, Сара. Все будет хорошо, не волнуйся! — Джимми не мог сдержать сияющей улыбки. Он торопливо зашагал в свой номер, уводя Курьера за собой. Сара пошла к себе, бросив напоследок короткое напутствие:       — Полегче с ним, ковбой, не налегай со всей дури.       Сара все поняла. По счастливой улыбке Джимми, по его горящим глазам, по чувственному придыханию всякий раз, когда он говорил о Курьере. Как бывшая проститутка, она сама прекрасно знала, что такое влюбиться в клиента. Как правило, такие истории всегда заканчивались одинаково: разбитыми сердцами и растоптанными надеждами. Суровая жизнь на пустошах и без того достаточно потрепала юного Джимми, не хватало еще, чтобы он забивал себе голову глупыми сказками про любовь. Очевидно же, что каждому, кто переступал порог борделя, требовалось только одно — удовлетворить свои животные инстинкты и насладиться интимной близостью, а фальшивые клятвы и пустые обещания имели не бóльшую ценность, чем засохшие пятна спермы на матрасе. Сара знала это и старалась уберечь молодого неопытного мальчика от опасности быть использованным и выкинутым. Курьер не внушал ей ни малейшего доверия, будь он хоть трижды легендой. Какую цель он преследовал, подолгу проводя время с Джимми, намеренно заигрывая с его неокрепшими чувствами? Она не стала убирать револьвер далеко. Легенда он или нет, но если по его вине что-то случится с Джимми — отвечать придется по полной программе.