Сеульские будни. Сборник рассказов

      Как новый год встретишь, так его и проведешь. То, как встретил прошлый новый год Чонгук, вряд ли вообще кто-то встречает. Потому что год назад… Год назад — Дамы и господа, говорит капитан. В связи с ухудшением погодных условий, наш самолет вынужденно остается во Франкфурте. Вам будут предоставлены места отдыха и регулярное питание. Приносим свои извинения…       Здесь была пересадка и борт уже выруливал на взлетную полосу, но увы.       По салону пронесся недовольный шум. Пассажиры галдели и возмущались. Сейчас раннее утро тридцать первого декабря. Все спешат в уют, елки, в объятия любимых и родных. Но природа решила собрать 250 недовольных азиатов во Франкфурте.       Чонгук не сопротивлялся и не возмущался. У него ни елки, ни уюта, ни объятий. Он летел в Сеул с абсолютно пустым сердцем. Там никто не ждет и уже давно.       Родители и брат отвернулись от Чонгука, когда тот привел в дом парня. Гнали его даже не пинками. Отец грозился отстрелить яйца и прострелить жопу. И почти исполнил угрозу, достав ружье. Мама рыдала, заламывая руки и громко крича, что сын им больше не сын. И вообще надо было рожать дочь. Как она себе это представляла, Чонгук не понял. Но что сказано, то сказано. Брат с презрительной ухмылкой наблюдал за этой драмой и только иногда подсказывал отцу, что делать. — Целься ниже. Не дергайся, а то промахнешься.       Все так мило, по-домашнему. Радушный прием, короче.       Какое-то время Чонгук надеялся, что родители остынут, переосмыслят, примут. Не приняли. Везде заблокировали, а позже он узнал, что его вычеркнули из семейного реестра. То есть из их жизни. Как будто в семье Чон и не было старшего сына, а всегда был только один ребенок. Тогда он страдал особенно сильно. Даже плакал, хотя обычно не допускал такие слабости.       С тех пор прошло почти семь лет. Парня того давно и в помине нет. И никакого нет. Не хочется. Вообще живых людей рядом с собой не очень хочется. Есть вполне годные парни по ту сторону монитора и две сильные руки, которые точно знают, как хорошо и правильно. Этого вполне достаточно.       Спрашивается, на кой черт тогда лететь в Корею в новый год? Чонгук и не летел бы. Ему и в Лондоне прекрасно. Но компания, имя которой рекламировать не будем, считает, что корейским сотрудникам позарез необходимо встречать новый год на родине. Это первое. А второе, на начало года всегда намечался прием и парочка нудных семинаров в головном офисе. Чонгук идеальный кандидат на посещение, потому что удобно одинокий и ничем не обремененный. Поэтому «велкам ту Инчхон».       В Лондонском филиале Чонгук работал третий год. Как он туда попал? Естественно, через постель. Что за вопросы? Именно так все думали, несмотря на то, что Чон был открытым геем, а филиалом управляла женщина, никому и в голову не пришло сомневаться в этой сплетне. Все просто добавили маленькую деталь, в виде большого голубого начальника из головного Суельского офиса. И карты сошлись.       Единственное, что сказал Чонгук, когда услышал эту байку «Вообще насрать». И как-то все сразу быстро потухло. Потому что неинтересно что-то обсуждать, когда нет горячей реакции.       И вот каждый год, по традиции, тридцать первого декабря, мы с друзьями ходим… Никуда. Летим в Сеул. Без друзей. Которых особо и нет. Есть Пак Чимин. Он даже не друг. Он что-то большее. Чимин, это брат, сват, поддержка, опора, жилетка, собутыльник, бабка-сплетница, подзатыльник, мама-папа, подельник и все, что вообще может связывать людей, кроме романтических чувств. Но он остался в Лондоне. В отличие от Чонгука, у Чимина парень есть. Хороший, кстати. Для Чимина просто идеальный, потому что Юнги — громоотвод. Без такого парня, Пак бы уже или убился или в тюрьму сел. Потому что шило в жопе куда шустрее мозга. Чонгук понимал, что в этой тусовке в новогоднюю ночь он третий лишний и спокойно соглашался лететь на родину.       Самолет, разрезая сплошную стену снега, ползет по полосе обратно в аэропорт Франкфурт-на-Майне. Погода и правда не летная. Откровенный буран. Видимость сантиметра три в бинокль.       Пассажиры, переругиваясь и возмущаясь, сходят с борта в рукав и ползут за специально обученным человеком в здание. Тот громко просит всех не разбредаться. Сейчас их расселят в отель. Но есть нюанс. Номера по два и три человека и «да не орите, нам плевать на ваш бизнес-класс, надо было взлетать на часа два раньше, до бурана и тогда было бы вам счастье. А сейчас видели, что творится и сколько самолетов стоит? Вот и скажите спасибо, что не в зале ожидания на железных лавках». Галдеж стоит такой, что у Чонгука начинает болеть голова. Он ловит вайфай и звонит даже не замечая, что время еще семь утра. А в Лондоне вообще шесть. — Хелоу. — сонно бормочет Чимин. — Как долетел? — Чимин, ты бухой что ли? — Чонгук понимает, что друг иногда тупит, но чтобы настолько. — Я, по-твоему, телепорт по дороге изобрел? — А, и правда. — после паузы доходит до друга, который сам его в аэропорт и провожал всего несколько часов назад. — А ты где?       Хочется ответить в рифму, но: — Во Франкфурте. Буран. — коротко отвечает Чонгук и все равно выходит немножко в рифму. — Ох тыж ебаа… Печаль. — Чимин тянет гласные. — И что делать будешь? — Праздновать. — абсолютно пустым голосом вещает Чонгук. — Позвонил предупредить. — Блин, ну как-то совсем не то пальто вышло. — Есть такое, но что поделать? — Ну если совсем кисло будет, звони по фейстайму. Вместе встретим дважды. — Окей. Спасибо.       В ту новогоднюю ночь Чонгук Чимину больше не звонил.       Через несколько часов метаний и мытарств по аэропорту он мечтал придушить, громче всех орущую на корейском, аджуму с толпой ее таких же родственников. Как будто ее ор мог остановить метель за окном.       С горем пополам добрались до отеля, когда на улице уже начало смеркаться. Чонгук устал, замерз и откровенно заебался. Хотелось просто упасть и лежать. Он получил свою ключ-карту и поволокся на шестой этаж. Громко вздохнул перед дверью, вставил карту и вошел в номер. — Добрый день. — услышал приятный мужской голос и мысленно обрадовался, что поселили хотя бы не с женщинами. Человек говорил на английском. — Не очень. — усмехнулся Чонгук и прошел дальше.       Разуваться не стал. Ни к чему. В маленькой комнате горели только ночники у кроватей, шторы плотно задернуты. На одной из них сидел, опираясь на подушку, молодой кореец. Чонгук посмотрел на него и нервно сглотнул. Мужчина из его влажных фантазий приветливо улыбался. Очевидно высокий, стройное тело, длинные ноги и лицо, которое лепили лучшие скульпторы мира и превзошли себя. Еще и улыбка такая, что сносила башню и спирала дыхание. — Согласен, не очень. Я Ким Тэхен. Вы кореец? — мужчина поднялся и протянул руку для пожатия. — Да, кореец. Чон Чонгук. — хрипло ответил на корейском и пожал руку. Слегка прохладные, длинные пальцы приятно легли в ладонь. «Красиво». — отметил про себя Чонгук. — Раз уж мы оказались в такой интересной ситуации, предлагаю отметить в лобби. Там наверняка будет какое-то веселье. — Тэхен как-то слишком заинтересованно рассматривает Чонгука продолжая улыбаться. — Я не против. Только устал. Хотелось бы немного отдохнуть. В идеале, поспать. — Чон и правда измотан. Он еще не ложился со вчерашнего дня, а недоперелет и шатания по аэропорту сил не добавили. — Само собой. Я спущусь пока вниз. Разузнаю, что к чему. — Тэхен вежливо кивает и выходит из номера.       Чонгук принял душ, переоделся в удобные широкие штаны и футболку, которые всегда берет в ручную кладь из-за долгого перелета, рухнул на кровать и уснул. Проснулся от того, что кто-то дергает его за плечо. Он лениво разлепил глаза и… «Господи…» — уставился в глаза напротив, которые смотрели все с тем же нескрываемым интересом.       Тэхен был ближе, чем это допустимо приличиями и мягко улыбался. А Чонгука плавило. Он как-то нервно дернулся и резко сел на кровати. — Который час? — он потер ладонями лицо в надежде проснуться и молился всем богам, что не выглядит, как опухший бомж. — Почти девять вечера. — тихо ответил Тэхен. — В одиннадцать будет что-то вроде вечеринки в лобби. — Супер. — без особого энтузиазма проговорил Чонгук. — Если нет желания идти, можем заказать сюда еду и выпивку. Если вы не против встречать Новый год в моей компании. — Тэхен уже отошел и стоял, опираясь бедрами на небольшой узкий стол под телевизором. И все так же рассматривал Чонгука. «Да что он таращится так? Как маньяк». — покосился в сторону Кима. — «Слишком красив для маньяка. Хотя кто их там, этих маньяков, разберет».       Идти никуда не хотелось. Праздничного настроения нет, за окном апокалипсис. А вот выпить и поесть… Есть не хотелось. Хотелось жрать! Желудок устраивал какие-то адские пляски, вызывая демона чревоугодия. — Я не против. И давай на «ты». Мы, примерно, одного возраста кажется? — Чонгук встал с кровати и потянулся. Только потом сообразил, что этими действиями заставляет футболку задраться и демонстрирует свой голый пресс. Резко опустил руки и посмотрел на Тэхена. А тот облизал губы и уставился прямо в глаза. — Мне тридцать. И я не против перейти на «ты». — говорил как-то немного замедленно.       Чонгуку показалось, что фраза не закончена. И голос какой-то другой. Но такой, что по спине пробежал холодок. Или жар? Или мурашки? Да вся компания пронеслась. «Если он будет так разговаривать, придется запереться в душе и стараться не издавать громких звуков. Потому что это слишком возбуждающе». — Мне тридцать один. Так что закажем? Подают ли они вообще в новогоднюю ночь? — задумчиво проговорил. — Подают. Я узнал. — как-то слишком быстро ответил Тэхен. — Прекрасно. Тогда выбирай на свой вкус. Я сейчас готов сожрать, что угодно. — «Даже тебя».       Тэхен развернул буклет с меню отеля и внимательно изучал. — Есть что-то, что ты не ешь, Чонгук? — спросил, не поднимая голову. — Я посмотрю. — Чон подошел и заглянул через плечо. — Тут ничего выдающегося. Отель не пять звезд. Бери всего понемногу.       Тэхен повернул голову и снова облизал нижнюю губу. «Да блять. Лучше не приближаться». — сразу отступил на шаг. — Как скажешь. А пить, что будем? Шампанское под бой курантов? — тихо засмеялся. — Думаю, виски под бой курантов заходит не хуже. — ухмыльнулся Чонгук. — Согласен. Тогда виски.       Заказ был сделан. Пока его несли, успели поговорить немного. Тэхен тоже летел домой. Только не из Лондона, а из Дублина. Там он был в деловой поездке, которая затянулась, и он вынужден был возвращаться в последний день года. — А ты к семье? — У меня нет семьи. — спокойно говорит Чонгук. — Прости, я… — Нет, стоп. Они живы все. Просто больше не моя семья. — Чонгук торопливо поправил, чтобы не нагнетать грустные мысли. — Как это возможно? — искренне удивился Тэхен. — Да все до банального просто. Я им не подхожу. Слишком… не такой. — Тэхен продолжал вопросительно смотреть. — По их мнению, любить можно только противоположный пол. У меня с этим проблемы. — засмеялся Чонгук. Он никогда не скрывал свою ориентацию ни от кого и говорил об этом прямо. — Я гей. — Вот как. — взгляд из вопросительного снова стал заинтересованным. — Ну значит мы в одной лодке. Правда, меня семья терпит. Хоть и тоже не слишком рады. Я бы сказал, совсем не рады. — широко улыбнулся Тэхен. «Хм… Случись что, в душе можно и не запираться». — мысленно согрешил Чонгук.       Принесли заказ. На часах уже одиннадцать. Через час должно случиться какое-то, никому не известное, волшебство. Под бой курантов загадываются желания, которые должны сбыться. Вот прям к бабке не ходи, сбудутся. Ни разу не сбывались, но это ж не важно.       Чонгук уже слегка захмелел. Потому что от новости, что его эротическая фантазия оказалась еще и на его стороне мира, немного бросало в жар и он, для храбрости, маханул почти полстакана вискаря на голодный желудок. Жар не уменьшился, а переместился с кожи на внутренние органы.       А Тэхен, ну разве ж так можно, в наглую пялился. Ему тоже вискарь дал по башке, хоть и не так явно. В общем, оба сидели уже расслабленные и прям храбрые.       Чонгуку вдруг остро захотелось простого такого, человеческого, тепла. Он устал. Сейчас понял, как сильно устал от одиночества. Вроде и не один, друг есть близкий, какие-то приятели. Но того самого, которое клубочком под боком, совсем нет. Слегка пьяненький мозг подсказал ну прям гениальную идею. А почему нет? Вы видитесь первый и последний раз. Оба заинтересованы в мужиках. Но, возможно, у Тэхена отношения, а Чонгук такое не приемлет. Выбрал одного, вот и люби его. И сам себе не позволит даже смотреть в сторону «женатиков». Принципы.       Хотя, глядя на мужчину напротив, такого соблазнительного и красивого, думалось совсем не о принципах. Поэтому, чтобы не терзать и не заедать себя потом сожалениями, Чонгук решил это выяснить. Сама атмосфера случайной разовой встречи при таких обстоятельствах, очень даже способствовала быть смелее. — У тебя кто-то есть? — вот так, просто и в лоб.       Тэхен как-то уж слишком долго смотрел на лицо Чонгука, который сидел довольно близко. — Нет. Уже давно. — и непонятно, правда это или врет. Но зеленый свет Чонгук получил. И притормаживать не стал. — Отлично. — он просто поднялся, подошел к Тэхену, который сидел на стуле, запустил руку в волосы на затылке, нагнулся, задержался на секунду, ожидая одобрения. Почувствовал руку на своей щеке и поцеловал. Жарко. Очень жарко. Везде. Губам особенно. Потому что губы Тэхена оказались именно такими, как Чонгук и представлял. Горячими, мягкими и настойчивыми. Тот поднялся, обхватывая шею ладонями и углубил поцелуй. Ворвался языком, жадно изучал, буквально ел Чонгука. — Я только об этом и думал, с того момента, как увидел тебя. — прошептал в губы, отстранившись. — Какой же ты… как из сказки.       Чонгук слышал голос где-то вдалеке или наоборот слишком близко. Под самой кожей, которая горела огнем.       Тэхен целовал, не останавливаясь ни на секунду. Губы касались всех открытых участков и до боли втягивали кожу. Он изучал руками тело. Чонгук не отставал, пробрался под майку и от ощущения горячей гладкой кожи и идеальных рельефов, его внутреннее я готово было заскулить. Такой Тэхен совершенный, слепленный из чистой красоты.       Когда руки уверенно легли на ягодицы, Чонгук резко выдохнул и отстранился. — Защита? — он смотрел в глаза, горящие таким желанием, что страшно сгореть в этом пожаре. — Черт… — Тэхен убрал руки и отступил на полшага. — Еще вопрос. — Чонгук прищурился и провел языком по нижней губе. — Роль?       Тэхен широко улыбнулся: — Любая. А лучше обе. — Боже, это… — шумно выдохнул и так же улыбнулся в ответ. — Идеально. Тогда у тебя есть минут… мммм… — глянул на наручные часы. — надеюсь, не больше двадцати. Я спущусь в магазин. Только бы работал… — Уже в дверях повернулся, — И потом мне тоже понадобиться душ. — пулей вылетел из номера.       Кругом полно нарядных, улыбающихся людей. Все украшено зелеными еловыми ветками с красными шарами и бантами. Гирлянды светят ярче люстр. Чонгук не видит ничего из этого новогоднего великолепия. Ни шаров, ни гирлянд, ни огромной елки в холле. Он несется через лобби отеля в круглосуточный магазин и молится, чтобы тот работал в новогоднюю ночь. Молитвы были услышаны.       Совсем молоденькая девочка продавец улыбается сияющей улыбкой и всех поздравляет с праздником. Подошла очередь Чонгука. — Здравствуйте. — на нервах заговорил на корейском и столкнулся с растерянным взглядом. — Ох, простите. Упаковку презервативов, пожалуйста. — подумал немного. — Знаете, дайте две.       Девочка как-то нервно хихикнула, пробежала газами по странному покупателю. А выглядел он и правда шикарно. На фоне галдящей толпы в лучших нарядах, Чонгук, в своих трениках и футболке, с гнездом на голове (спасибо пальцам Тэхена), небольшим, но заметным, засосом на шее (спасибо губам Тэхена) и абсолютно невменяемым выражением лица, был похож на какого-то пришибленного воробья. Очень крупного, взъерошенного и дерганного. Она протянула две упаковки. — С Новым Годом! — весело поздравила и опять хихикнула. — Небольшой презент от нашего магазина в честь праздника. — девушка подошла к стойке, постучала пальцем по губам, что-то выбирая, схватила и повернулась к Чонгуку, держа в руке голубой тюбик. — С-спасибо. — Чонгук глянул на тюбик Durex. Play Feel. О такой важной детали он напрочь забыл. — И вас с праздником. — машинально пробубнил, схватил смазку и быстрым шагом направился к выходу.       Он влетел в номер, как ураган, громко хлопнув дверью. Даже запыхался немного. Прямо у двери Чонгука настиг Тэхен, не дав отдышаться или что-то сказать. Он тут же обхватил за талию и впился губами в шею. — Все получилось? — прошептал горячим дыханием. — Все получится. — прерывистым голосом проговорил Чонгук и одним движением стянул футболку с Тэхена.       Боже, как он красив. Голова кружилась, внизу живота нещадно жгло и тянуло. Желание причиняло невыносимую боль. И такую восхитительно приятную, что разрывало мозг. Чонгук — оголенный нерв, электрический провод под напряжением в 380 вольт, который кричал и требовал разрядки. Мелькнула мысль, что он умрет счастливым человеком в эту новогоднюю ночь. Тело, не получавшее ласку годами, отзывалось на каждое касание мелкой дрожью. Чонгук голодал. И сейчас получил лучшую пищу из возможных.       Тэхен не просто красив. Он еще и безумно горячий и умелый любовник. То, как он отдавался в руки, как принимал и как брал сам, было на границе сна и реальности. Казалось, что это не фейерверки за окном и не ветер там воет. Это вспышки удовольствия в самом сознании и вой голодного зверя внутри.       Под бой курантов их накрыл такой оргазм, что сами куранты казались скромным шелестом. Стонали они громко и ничего не стесняясь. Тела блестели от пота, глаза блестели от страсти, разум вспыхивал от удовольствия. Чонгуку даже показалось, что он пару раз отключался, настолько все остро и ярко. Лучший Новый год. Лучший Санта. Лучший подарок. Пока город веселился и загадывал желания, Чонгук исполнял все свои сам. И ни на секунду не пожалел, что взял две пачки презервативов. Иначе пришлось бы бежать еще раз. А бежать было максимально трудно по двум причинам. Оторваться от Тэхена было непосильной задачей, а бегать физически уже невозможно. Только плестись на дрожащих ногах.       Под бой курантов в ночь на первое января, его трахали так, как никогда в жизни. Из него выбивали саму жизнь. Его никогда так не трахали до, и он никого так не трахал до, а после… А после он вообще члены видел только на картинках.       В Сеул они возвращались разными рейсами с разницей в четыре часа, о чем каждый получил смс от представителей авиакомпаний. Чонгук проснулся в номере уже один все еще ужасно уставшим, но довольным. Хоть и с щемящей тоской в сердце. Оба понимали, что это связь на одну ночь. Пусть и самую волшебную в году. Волшебство случилось, желание сбылось. Мимолетное, как сон. С теми же ощущениями, когда не хочется просыпаться, и ты силишься еще хоть на минутку провалиться в тот, другой, мир. Память сразу стирает часть, а постепенно и все то чудо, что тебе виделось в царстве Морфея.       Так было и с Чонгуком. Поначалу все помнилось очень ярким и реальным. Запах чужого тела мерещился повсюду. Его образ мелькал в прохожих. И нет, это никакая не любовь и даже не влюбленность. Это тянущее, сосущее под ложечкой желание того самого «клубочком под боком» хотя бы на еще одну ночь. Постепенно кусочки стирались и уже не было такого живого чувства реальности. Размылись детали, забылась часть сюжета. А со временем это стало просто далеким сном. Вот он есть и тут же утекает через пальцы пробуждения. Но одна деталь засела в мозгу, казалось, навечно. Отпечаталась на подкорке. Лицо мужчины, с которым Чонгук провел всего одну ночь.

***

      Чонгук поднимается по трапу в аэропорту Хитроу. Маршрут известен. Лондон — Франкфурт — Сеул. Тридцать первое декабря. У нас без перемен. Чонгук все такой же удобно одинокий и ничем не обремененный. Поэтому снова летит на нудные семинары и презентации.       Чимин рвался лететь с ним чтобы «знатно оторваться» в Сеуле, но был плотно пригвожден всеми конечностями к стене, чтобы не рыпался. Потому что это Чимин и его многострадальная задница. Не в том смысле, а в смысле приключений. Его парень просто не мог позволить лететь Паку даже с Чонгуком из опасений, что тот может не вернуться целиком. А с ним полететь Юнги никак не мог, потому что работа.       Чонгук с какой-то странной печалью вошел в здание аэропорта Франкфурт-на-Майне. Внезапно сон вспомнился очень отчетливо. Даже теплые ладони на коже и горячее дыхание. Он улыбнулся своим мыслям. Это воспоминание с теплой грустью. Они не пара и не расставались. Они даже не знакомые. Просто два человека, изголодавшиеся по любви. Они и любили всего-то пару часов. И разлюбили в тот момент, как только их пути разошлись. Без боли и трещин на сердце. Только с легкой тоской и приятными воспоминаниями. Не обмениваясь номерами и ничего не ожидая друг от друга. Никаких красивых слов и пустых обещаний. И такое бывает. Чонгуку так хотелось. Чтобы не животное и первобытное, а человеческое, немного глупо-романтичное. И пусть для других он холодный, саркастичный, язвительный пофигист, для своего сна он будет немножко романтиком.       Сегодня задержек не предвидится, погода прекрасная. Обещают морозно и солнечно. Пересадка всего полтора часа, но кофе он выпить вполне успеет. Он заходит в небольшую кофейню, заказывает свой любимый американо и садится за столик у окна. Сегодня он замечает, как украшен аэропорт, какие счастливые люди вокруг. Слышит поздравления от персонала в кафе и искренне поздравляет в ответ. Несмотря на то, что летит он все в ту же, уже совсем негостеприимную, Корею, ему странно хорошо. Даже нравится. Где-то там, в Сеуле, существует человек из его сна. Это приятно. И пусть он его не ждет, все равно настроение приподнятое.       Время 6:15 утра. Пора на посадку. Лететь почти одиннадцать с половиной часов. Благо бизнес-класс и можно спокойно выспаться по пути. А потом он заселится в отель, потому что жилья своего нет и не нужно оно, приведет себя в порядок и будет бродить по нарядным и ярким улицам Сеула, пока не устанет. Этот Новый год он встретит на улице и слегка посмеивается мысли, что как новый год встретишь, так его и проведешь. Но ведь не сбывается никогда и остаться бездомным ему не грозит. Так ведь?       Чонгук, вполне отдохнувший, выспавшийся и даже не помятый после сна в самолете, сходит на родную землю. Уже не любимую и не желанную. Просто в документах указана национальность — кореец. Просто он знает язык. Просто четыре года в Англии оказались дороже и роднее. Или все гораздо банальнее? Там его ждут. А здесь ничего. Даже ностальгии почему-то нет. Хотя все было не плохо и даже очень хорошо. Беззаботное детство, веселая, хоть и не очень простая, юность. Были друзья и семья… Никто не ждет. И это никто перечеркивает всю любовь и трепет к такому важному, казалось бы, в жизни каждого человека слову — родина. Сейчас и страна, и само слово кажется кривым и неправильным. Некрасиво звучит и некрасиво воспринимается. Потому что пусто. Но настроение все равно хорошее. Странно все это. Как будто влезло без спроса детское и наивное волшебство Нового года.       Чонгук идет сквозь толпу суетливых людей. Все спешат, торопятся успеть домой. Он не спешит. Он успевает все и даже больше. Краем глаза замечает какое-то движение в свою сторону и оборачивается на него. Дальше кадры из фильма. Кругом все ускоряется, разгоняется до космических скоростей и это стирает все лица и силуэты. Остается только один, окруженный вихрем из людей. Тэхен.       То, что происходит после, Чонгуку кажется чем-то потусторонним. Он как будто наблюдает себя со стороны. Видит, как Тэхен приближается, как он широко улыбается. Чувствует, как его обнимают так крепко, как будто нуждаются в нем больше, чем в самом воздухе. Слышит слова, что искал, ждал, скучал, очень надеялся. Что невероятно рад и точно теперь верит в новогодние чудеса.       Чонгук приходит в себя и отстраняется. Неверяще смотрит на Тэхена, широко распахнув глаза. Слова даются с большим трудом. — Как ты здесь? Почему?.. — Потому что искал и ждал. А еще надеялся. — Но почему? — голос чужой, не Чонгука. — Почему? — Тэхен улыбается. — Хороший вопрос. Знать бы на него правильный ответ. Но правильного нет. Потому что просто необходимо. — Чонгук молчит. Он не знает, что сказать, хоть и нужно, наверное. — Ты шокирован. Я понимаю. — Тэхен все так же счастливо улыбается. Взрослый мужчина с улыбкой ребенка.       Чонгука кроет. Все сразу обрушивается какой-то уж слишком горячей волной и пульсом стучит в висках. Его ждали. Он и сам не знал. Кружится голова от неожиданности, от каких-то странных эмоций и непонимания. — Я сейчас с ума сойду. — хрипит. — Как это вообще возможно? — Это было сложно. Давай поговорим где-то в другом месте? Скоро Новый год… — как-то теряется Тэхен.       Чонгук уже отошел от первого шока немного и готов воспринимать, что это реальность, а не игры разума. — Да, мне надо в отель. Поедешь… — он мнется, не решаясь предложить, но потом все же говорит. — со мной? — Поеду. — легко соглашается Тэхен.       Двоих взрослых мужчин здесь нет. Есть два каких-то шальных подростка, которые только что поверили в сказку. И Чонгук признается себе, что тоже скучал. Он не знает об этом человеке почти ничего, он видит его второй раз в жизни, но скучал так сильно. Просто гнал от себя эти мысли и превратил ту ночь в сон. Потому что не надеялся.       Почти всю дорогу они молчат. Тэхен приехал на своей машине и сейчас просто бросает взгляды в сторону Чонгука. Они стараются не сталкиваться глазами и смотрят по очереди. Чонгук рассматривает лицо. То самое, которое на подкорке. Он был уверен, что сознание приукрасило действительность и таких лиц не бывает. Но нет, бывает. Точь-в-точь как в его памяти. Даже лучше, потому что улыбается так счастливо.

***

— Я все еще ничего не понимаю… — Чонгука немного подергивает от волнения. — Но я рад тебя видеть.       Улыбка Тэхена становится шире. — Я рад, что ты рад. Честно говоря, я боялся, что ты меня не узнаешь. И вообще психанешь. Представляю, какого это, в аэропорту налетает незнакомый человек с объятиями. — Как я мог забыть?       Они сидят за дальним столиком ресторана в отеле. Чонгук вертит в руках чашку своего американо. Тэхен кофе не пьет, горький. Поэтому у него чай. — Мог. Почему нет? Мы были вместе всего несколько часов… — Слишком много факторов, чтобы не забывать. — расплывчато говорит Чонгук.       В отеле суета. Все готовятся встречать Новый год, который наступит всего через четыре часа. Накрываются столы к банкету, поправляются украшения, бегают официанты, администратор дает указания. Все ярко и сияет на все лады. Чонгук опять ничего из этого не видит. Второй год подряд его мысли заняты одним человеком. И если в прошлом году это были мысли совсем другого толка, то сейчас его зверь не воет от лютого желания, а мурчит то самое «клубочком под боком». Его ждали. — Я не смог. — Тэхен смотрит в чашку с чаем. — Глупо, наверное. Какое-то мальчишеское желание снова увидеть. Нестерпимое. Извини, что налетел на тебя так. — Я был в диком шоке. — тихо смеется Чонгук и Тэхен немного расслабляется. — Это было заметно. — улыбается своей ослепительной улыбкой. — Лучше расскажи, как так вообще получилось? И главное, почему? — Почему, думаю, и так понятно. Никто не разыскивает человека от нечего делать целый год. — Тэхен смотрит в чашку таким взглядом, что она грозится треснуть пополам. — На самом деле, я никогда не… проводил ночь с малознакомым человеком. Мне всегда нужно много времени, долгое привыкание, узнавание. А с тобой… Я просто увидел тебя, такого… красивого и какого-то, как будто, родного, и все. Я не верю во всю эту чушь про любовь с первого взгляда, судьбу или что-то подобное. Но… Я не знаю, как объяснить. Просто в секунду понял, что нашел свое. А когда уезжал утром, думал сердце остановится. — Тэхен ненадолго замолчал. — Как будто оставил с тобой часть себя и мне остро нужно ее вернуть. И тебя вернуть.       У Чонгука сперло дыхание. Он не верил в то, что слышит. Человек из сна, выдумка, фантазия. Но вот он сидит и рассказывает, что искал его весь год, ждал, скучал. И потом не верь во всю эту новогоднюю мишуру. Но ведь это не чудо какое-то. Это человек, который сам захотел и стремился исполнить свои желания.       Внезапно Чонгук осознал простую истину, которая всегда была на поверхности, но ее мало кто замечает. Нет никакого волшебства. Есть люди, которые это волшебство создают и делают, прикладывают усилия, чтобы их желания сбывались. А для кого-то это сказка. Как будто все вышло само по себе. — Я не знаю, что сказать. Столько мыслей и слов рвется наружу, а сказать не могу. Год… Целый год ты ждал. — смешать, но не взбалтывать. Именно так сейчас можно описать то, что испытывает Чонгук. Слои из чувств и эмоций смешались и перепутались. Но уже на грани того самого, бурлящего, будоражащего. Какая же вселенская глупость. И правда, как подростки. А ведь им давно не по двадцать. — Я искал. Знаешь, сколько человек в Корее примерно твоего возраста с именем Чон Чонгук? — Тэхен улыбается, искренне и как-то очень тепло. — Один. И это ты. Но я точно знал, что ты не в Корее, а в Лондоне. Я даже прилетал туда один раз. Не знаю, зачем. Просто провел там два дня, гуляя по городу и все. Знал, что это бесполезно, но все равно бродил по улицам. Ты не ведешь никакие соцсети вообще. Вот и как найти? Связей в ФБР, ЦРУ и интерполе у меня нет. Поэтому я ждал в Инчхоне. Три рейса из Франкфурта. Это все, что я знал. Что ты каждый год прилетаешь. Тебе кажется это безумством? — Немного. — снова тихий смех и видно, как Тэхен все больше успокаивается. — Это просто очень неожиданно. — У меня впервые такое. Это должна была быть связь на одну ночь, а вышло вон как. — Тэхен задумался. А потом задал явно терзавший его вопрос. — У тебя… Может быть… кто-то?       Чонгук на этот раз смеется громко и заливисто. Мысли немного улеглись и успокоились. — Ты сначала чуть не снес меня с ног в аэропорту, обнимал, рассказал такую волшебную историю и только потом решил спросить? — Ну я… Что? Ну да, признаю, струсил сразу. А обнимать очень уж хотелось. Представляешь, какие чувства меня накрыли, когда я тебя увидел? — Тэхен смеется в ответ. — Вообще не представляю. — широко улыбается Чонгук. — Так это значит нет? — Тэхен по-детски склоняет голову на бок и Чонгук немного подвисает на его лице. «Мамочки, да он… Какого черта тебя еще никто себе не заграбастал, Ким Тэхен?» — Это значит нет.       Тэхен даже облегченно выдохнул. И Чонгука это развеселило и расслабило окончательно. Ну точно, как мальчишка. Безрассудный. — Какие планы на новый год? Ты же наверняка что-то планировал. Друзья, может быть? — Тэхен наконец перестал издеваться над чашкой и пытаться ее раздавить. — Друзья в Лондоне. Я планировал просто гулять по городу. — С тобой можно? — опять это детское выражение лица, слегка склонив голову на бок и заискивающе глядя в глаза своими огромными карими глазищами.       Чонгук помнил Тэхена совсем другим, но этот нравился еще больше. Плюшевый медвежонок, просто огромный. — А твои планы? — вполне резонно спросил Чонгук. — Я верил, что они будут связаны с тобой, поэтому ничего не планировал для себя. — Тэхен вернулся к издевательствам над чашкой и Чонгуку показалось, что он таки сделает из нее пластилин. — Напомни, пожалуйста, сколько тебе лет? — прищурился Чон и склонил голову набок, на манер самого Тэхена. — Тридцать один. — он поднял глаза и столкнулся со смешинками в глазах напротив. — Ты что… Да блин… — протянул обиженно. — Ну вот такой я. Многим не нравится. Я понимаю. — он передразнил тех «многих». — Тебе пора повзрослеть. Ты должен быть серьезнее. Что ты ведешь себя, как ребенок? — и скривился. — Тэхен. — Чонгук стал серьезным и внимательно посмотрел на мужчину напротив. — Я не те многие. Меня ты тоже совсем не знаешь. И я… тоже скучал.       Этой улыбкой можно было растопить любое сердце, вызвать глобальное потепление и немножко даже ослепить. Тэхен просиял. В буквальном смысле. Как лампочка в темной комнате, осветив собой все вокруг. «Я так точно лишусь зрения. Куда делся тот маньяк, который смотрел уверенно и с желанием?»       А никуда не делся. Тогда не было этих чувств и все было гораздо проще. Поэтому и смотреть можно как угодно просто и понятно. А сейчас у Тэхена сбывалось желание, которое он сам загадал и сам же исполняет.       Чонгука начинало плавить от искренности, с которой Тэхен смотрел. Это был уже не тот мужчина, которого просто хотелось телом. Его хотелось всего. Вот с этой улыбкой и взглядом, с открытостью и безрассудством. Его хотелось узнавать как можно больше. — Тогда собирайся и пойдем исполнять твой план? Я подожду в лобби. — он мягко улыбнулся и поднялся из-за стола. Чонгуку показалось, что чашка вздохнула с облегчением. — Хотя… Я бы с тобой пошел. Вдруг ты исчезнешь. — Ким Тэхен, тридцать один год, прекрати. — тихо засмеялся Чонгук и поднялся следом. — Я никуда не исчезну. Не выпрыгну же я в окно с пятнадцатого этажа в самом деле? — Если ты будешь меня подкалывать, то… — То что? — заглянул в глаза и увидел тот блеск, который был год назад. Тэхен смотрел с горящим желанием. Он готов подняться в номер и Чонгук не выйдет из него до следующего года. В прямом смысле. Не то, чтобы он был против, но хотелось и пообщаться тоже. Остальное можно сделать уже новом году. — Узнаю этот взгляд. Совсем не детский. — засмеялся. — Такого Тэхена ты уже знаешь. — тихо проговорил. — Но это не весь я. — Знаю. Я скоро вернусь. — Чонгук развернулся и пошел к лифтам.       В номере он первым делом позвонил Чимину. В Лондоне был разгар дня, точно не разбудит. — Хелоу, как долетел? — Чимин в своем репертуаре. — Даже не знаю, как и сказать… — Чонгук сознательно тянул время.       Чимин был в курсе всей истории. Даже с подробностями. Он чуть не пытал Чонгука, чтобы расспросить обо всех деталях. Хотя тот и сам не все помнил. Но друга это вообще не останавливало. Он буквально каждый день по сто раз спрашивал и изводил до тех пор, пока Чонгук не сдался. Поэтому сейчас будет ор выше гор, когда Чимин узнает про Тэхена. — Что на этот раз? Ты влип в какую-то историю? — было слышно, как Чимин весь напрягся. — Все-таки Юнги был прав, что не отпустил меня. Мы косячим вдвоем так, что могли бы даже до Хитроу не доехать. Но я немножко жалею. Хотелось с тобой оторваться без контроля этого тирана. Мы бы так погуляли… — Чимин! — рявкнул Чонгук, иначе поток слов бы не остановился никогда. — Да, извини. Понесло. — и Пак заткнулся. — Как всегда… — вздохнул Чонгук. Дальше мучать не стал. Ну если только чуть-чуть. — Тэхена помнишь? — Того, у которого тело, как у бога красоты и который целуется, как бог поцелуев? — Чимин перечислял то, что говорил сам Чонгук. — А еще тот, который уносил тебя к звезд… — Чимин! — это уже привычка. По-другому не выйдет заткнуть. Сейчас Пак бабка-сплетница. — Молчу. — захлопнулся друг. — Тэхен меня встретил в аэропорту. Представляешь, он меня весь год искал… — крик в трубку оглушил. Чимин пищал, как девчонка. Потом раздался громкий бас и шлепок. Явно бабка огребла по жопе и все стихло. Почти. — Юн, больно же. — куда-то мимо динамика заныл Чимин. Чонгук слышал, как ворчит парень друга и улыбался. Громоотвод сработал. — Чонгука, он меня избил! Я умираю! — начал жаловаться. — Жить будешь. Тебе полезно. Мне рассказывать? — спокойно спросил. — Да, все я молчу. Иначе меня прибьют. — полушепотом проговорил и на этот раз замолчал надолго.       Только иногда охал и ахал в трубку и коротко спрашивал: «А ты что? А он что?». Еще неизменно добавлял «Охуеть! Юн, слышал?». Юнги, конечно, слышал. Тайн у них не было. Даже если это чужие тайны. Но Чонгук доверял им двоим безгранично. Знал, что тайны умрут вместе с парочкой. — А сейчас он ждет меня в лобби. — закончил рассказ Чонгук. — И ты вместо того, чтобы собираться, со мной трындишь? Беги быстрее! И шапку надень. Вам же долго бродить. — включил режим заботливой мамы Чимин. — Чимин. — Что? — А если я влюблюсь? — осторожно спросил Чонгук. — Я разрешаю. Влюбляйся! И как можно скорее. Это же прекрасно! — подбодрил друг. — Спасибо, мам. — хмыкнул Чон. — Не за что, сына. Все пока. — Чимин бросил трубку даже не дожидаясь пока Чонгук попрощается.

***

      Сеул. Город, который не ждал. Который отверг, пожевал и выплюнул Чонгука без сожалений. Город, в котором холодно и пустое сердце. И в нем Тэхен. Ждал, горел, стремился.       Чонгуку казалось все другим. Даже изученные донельзя улицы и дома. Все было таким теплым и родным, что немножко щемило в груди. Ладонь грелась в чужом кармане пальто, душа грелась в чужом взгляде. Сердце уже не пустой кусок мяса, который качает кровь. Оно заполнилось настоящей жизнью. Вот так просто и быстро. Хотя и прошел год, видятся они всего второй раз. Но Тэхен какой-то неправильный что ли. Нет, не так. Слишком правильный. Слишком идеально лежит рука в его ладони, слишком теплый карман, слишком чистые глаза, слишком искренняя улыбка. Чонгук не мог не влюбиться. Как можно вообще не влюбиться в Тэхена? Это то же самое, что не любить дышать. И Чонгук дышал, глубоко, полной грудью.       Они почти не говорили ни о чем. Не нужно было говорить. Прошлое, будущее, все стерлось, и они жили в этой новогодней ночи. Исполняли желания друг друга. Не те, что в прошлый раз. Тогда они лечили тела, сейчас исцеляли души. Заполняли пустоту. Никто не знал, что у каждого за плечами, какая была жизнь и прошлое. Им, в общем-то, было абсолютно все равно. Прошлое осталось в прошлом. Будущее будет когда-то потом. — Чон… гук. — Тэхен как-то странно стушевался. Он вообще был полной противоположностью того смелого, жадного прошлогоднего Тэхена. — Я слушаю, Тэ… хен. — передразнил Чон и Тэхен засмеялся и закатил глаза. — Ты будешь меня подкалывать до конца жизни? — А ты планируешь встретить со мной конец жизни? — Чонгук буквально подлавливал на словах.       Ответ заставил его остановиться. В этот раз подловить вышло у Тэхена. Да так, что в затылке запекло. — Я бы очень этого хотел. — тихо ответил. — Тэ… — Чонгук просто стоял и таращился. — Хен. Но можно и просто Тэ. Мне даже нравится. — широко улыбнулся, зажигая свет вокруг и в Чонгуке. — Все так… быстро. — промямлил Чон. — Это для тебя быстро. А для меня это целый год вообще-то. — вполне резонно заявил Тэхен и подошел вплотную в Чонгуку.       Этот улыбчивый мужчина обладал каким-то даром. Он умел управлять временем. Потому что мир вокруг кружился и жил в своем обычном ритме. А эти двое остались в своем моменте. — Скажи, почему? Я понимаю, что человек может понравится. И ты, вроде, объяснял. Но я все равно не понимаю. — Чонгук снова сломался. — Сначала так и было. Просто понравился. Хоть и очень сильно. Но я проснулся утром в номере, а ты обнимал меня со спины. Я понял, что хочу так каждое утро. Долго смотрел на тебя. Хотел оставить записку с номером, но не решился. Испугался, наверное. Идиот. А потом только утвердился в том, что ты мне нужен. Вот так просто. Нужен и все. Только ты. А еще мне помогло это. — Тэхен вытащил телефон, открыл галерею и показал. На фото Чонгук. Спящий в обнимку с подушкой, лохматый и немножко помятый. — Ты тайком меня сфоткал? «Сопротивление бесполезно, ваше сердце украдено, ваша душа похищена, ваше тело больше вам не принадлежит. И это прекрасно, господин Чон». — Можешь и меня сфоткать. Тайком. Я не против. — Тэхен доламывал Чонгука.       Они даже не заметили, как пробила полночь, как Сеул взорвался всеми цветами, как люди радостно шумели и поздравляли друг друга. Как один год сменил другой. Как пустота заполнилась и все стало правильным. Именно так, как и должно быть. Нет ничего проще, чем любить. Вне времени и пространства. Тэхен это доказал своим терпением и стремлением быть. Чонгук понял, что можно просто счастливо. Без лишних заморочек, сомнений и предрассудков. Без страха быть преданным или брошенным. Он и сам не знал, что ему верны на протяжении года, просто потому, что человек сделал выбор в его пользу. И он отпустил все сомнения. Себя в первую очередь. Загадал желание, которое собрался исполнить. «Я больше не заставлю тебя столько ждать». — Тэ? — он посмотрел в глаза человека, перевернувшего его мир. — Поцелуешь меня?       Тэхен начал озираться по сторонам. Людей, как на параде, море. Но никому нет до них дела. Всех волнуют они сами и их праздник. Все загадывают желания, которые не сбудутся. И только у двоих желания сбылись. Потому что один этого очень сильно хотел.       Тэхен обхватил ладонями лицо Чонгука. Пальцы слегка подрагивали. Он просто стоял и смотрел в глаза. Те самые, которые зеркало души и отражался в них. А Чонгук… А он уже все решил и понял. Он счастлив. Он верит в новогоднее чудо и в Тэхена.       Поцелуй. Как печать, скрепляющая данные самим себе и друг другу не озвученные обещания. — Счастливого Нового года, Тэ. — прошептал Чонгук.

***

      Каждый год, по традиции, тридцать первого декабря, мы с друзьями ходим… Никуда. Летим.       Чонгук поднимается по трапу самолета, который следует по маршруту Лондон-Франкфурт. И все, никакого Сеула. Он крепко держит за руку свое загаданное когда-то желание, которое само себя осуществило. И сейчас идет рядом все с той же улыбкой-лампочкой, не уставая гореть так ярко, что немножко слепит глаза. Теперь у него всегда есть «клубочком под боком» и больше нет пустоты в сердце.       Он так же живет в Лондоне, работает в той же компании, получив повышение, и его лучший друг все еще Пак Чимин. Тот самый, которого все так же держит его громоотвод. Но он больше не удобно одинокий и ничем не обремененный. Теперь он обременен настолько, что и слышать не хочет ни о каких семинарах и Сеуле. Его ждет небольшой отель Франкфурта, тот же номер на шестом этаже и та же девочка в магазине в лобби. И он все так же не видит огромной елки, гирлянд и нарядных гостей.       Каждый год, по традиции, тридцать первого декабря, они с Тэхеном под бой курантов загадывают и осуществляют одно и то же желание на двоих: Любить. И каждый раз оно сбывается у обоих. P.S. А Тэхен попал на работу в компанию Чонгука. В Лондонский филиал. Кстати, через постель.