Ноктюрн в мрачных тонах

Себастьян был ещё слишком слаб, чтобы подняться, и его веки вновь начали закрываться. Он едва мог сопротивляться убаюкивающей тяжести сна. Элизабет осторожно коснулась его лба, убедившись, что температура больше не поднимается. Её сердце постепенно успокаивалось — самым важным было то, что они действительно выжили и теперь Себастьян явно начал восстанавливаться. В это время вернулся Оминис. Уже чистый и в свежей рубашке и брюках, он присел на стул у окна, вытирая волосы полотенцем. Время казалось тягучим и нереальным. Глубоко вздохнув, Оминис почувствовал необходимость снова поговорить, как будто сотрясание воздуха голосом могло разогнать остатки мрака. — Как он? — тихо спросил Оминис, не поднимая головы. — Лучше, — ответила Элизабет, нащупывая уверенность в своём голосе. — Нужно ещё немного времени на отдых, но зелья работают. Друзья молча сидели друг на против друга, постепенно осознавая, как многое изменилось в их жизни за последние дни. Было бы неправильно сказать, что впереди их ждала лёгкая дорога. Но в конечном счёте важным являлось только то, что они были вместе, готовые поддерживать и защищать друг друга. Вдруг Оминис слегка повернул голову в сторону Себастьяна, и Элизабет была готова поклясться, что видела искреннюю улыбку на его губах. Тишина вновь заполнила комнату, и каждый из них погрузился в свои мысли. Вопреки всему случившемуся, тихие звуки таверны за стенами создавали необычайное ощущение нормальности. Скрип половиц, отдалённые голоса и звон бокалов — всё это словно возвращало их в мир, где не существовало опасности и боли. Элизабет аккуратно убрала волосы с лица Себастьяна, её пальцы едва заметно дрожали. Она присела поудобнее на край кровати, не отпуская его ладонь. Каждый раз, когда его веки поднимались, даже на миг, она чувствовала, как сердце наполняется новой надеждой. Себастьян был с нею здесь и сейчас, а всё остальное лишь незначительные мелочи жизни. Оминис, закончив вытираться, вновь повернулся к Элизабет и мягко произнёс: — Мы должны быть готовы к тому, что его выздоровление займёт больше времени, чем мы рассчитываем. — Я понимаю, — вздохнула девушка. — Ложись на мою кровать, тебе надо немного поспать, — Оминис встал и протянул девушке руку, помогая подняться. — Я прослежу тут за всем. Элизабет нехотя отпустила руку Себастьяна, чувствуя тяжесть усталости, которая накатила на неё с двойной силой, когда девушка позволила себе немного расслабиться. Вздохнув, она приняла предложение Оминиса и переместилась на его кровать, ощущая тянущую боль в каждой мышце своего тела. — Спасибо, Оминис, — шепнула она, едва касаясь матраца, который на мгновение показался ей слишком жёстким. Она закуталась в одеяло и попыталась закрыть глаза, надеясь отвлечься от беспокойных мыслей. В голове крутился вихрь воспоминаний и тревог, но тело настаивало на отдыхе, и веки всё-же начали медленно смыкаться. Оминис терпеливо сидел у окна, ощущая, как жизнь в городе постепенно затихает. Он хотел говорить, поделиться своими мыслями и страхами, но не решался нарушить тишину, которая сейчас была так важна для их маленькой группы. Парень понимал, что на плечах каждого из них лежит груз потерь и переживаний, и только взаимопомощь вытащит их из бездны и поможет справиться. Тем временем за стенами комнаты солнце поднималось всё выше над горизонтом. Яркие послеполуденные лучи осторожно проникли в помещение, наполняя его резким тёплым светом. Оминис отметил, как дыхание Элизабет успокоилось и стало глубже, и с облегчением понял, что она уснула. Он повернулся к Себастьяну, чей слабый пульс был для них сейчас самым важным признаком жизни, и едва слышно прошептал: — Мы справимся, старый друг. Мы обязательно справимся. Но тебе придётся многое объяснить. Себастьян пошевелился, и его веки вновь слегка дрогнули, как будто он силился проснуться. Но его тело ещё не было готово к этому. Оминис внимательно наблюдал за другом, стараясь уловить каждое движение, каждый намёк на улучшение его состояния. Когда лицо Себастьяна снова разгладилось в мирном спокойствии, Оминис почувствовал странную смесь облегчения и раздражения. Впереди был долгий путь, и он знал, что каждому из них придётся взять на себя ответственность за собственные решения и действия. Элизабет во сне вздрогнула и что-то прошептала, как будто даже в этом состоянии она не могла полностью отпустить свои тревоги. Оминис, сидя у окна, чувствовал, как внутри нарастает покинутая ранее решимость. В его голове мелькали образы прошлых дней — испытания и победы, потери и неожиданные моменты радости, которые связывали его и эту смелую волшебницу вместе прочнее любого Непреложного обета. Звуки города постепенно утихали, переходя в тихий шёпот вечера. Оминис не обратил внимание, как свет постепенно менялся, превращая тени в тёмные пятна на стенах. Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как они вернулись в таверну. Усталость брала верх и над его телом. Оминис сложил руки на груди и всего на мгновение прикрыл глаза. Себастьян слабо повернул голову, его губы едва уловимо дрогнули, и Оминис встрепенулся, вырываясь из дрёмы. В этот момент он услышал тихий, почти неразличимый шёпот: — Спасибо, что не оставил меня. Это были простые слова, но в них было больше силы и эмоций, чем в любом долгом разговоре. Непрошеные слёзы навернулись на глаза Оминиса. Он встал и, подойдя к кровати, мягко сжал плечо друга. — Как ты? — Уже лучше, — тихо отозвался Себастьян, аккуратно приподнимаясь и удобнее облокачиваясь на спинку кровати. Оминис не смог сдержать улыбку, чувствуя волну облегчения от этих простых слов. Оминис аккуратно пододвинул стул ближе к кровати и, развернув его спинкой вперёд, устроился поудобнее. В неподвижности комнаты слышался лишь приглушённый разговор и мягкий шелест вечернего ветерка, проникающего через слегка приоткрытое окно. Элизабет, всё ещё находясь во сне, иногда продолжала шевелиться. Её лицо постепенно расслабилось, словно она наконец-то нашла безопасное убежище в своих снах. Ощущение спокойствия в комнате становилось всё более явным, как будто времени стало достаточно, чтобы раны начали понемногу затягиваться. Оминис, оставив мысли о прошлом в сторонке, окончательно сосредоточился на настоящем. Он сложил руки перед собой и вперил в друга пристальный взгляд белёсых глаз. Себастьян тяжело подтянулся ещё выше и окончательно сел, его движения были медленными, но уверенными. Он, наконец, вынырнул из пропасти бессознательного, и его глаза наполнились светом. Ощущение жизни и надежды, которое исходило от Себастьяна, было заразительным, и Оминис почувствовал, как ослабляется цепь страха, сжимавшая его сердце. Это время многому научило их всех. Себастьян, отчего-то чувствуя себя неловко, слегка улыбнулся. Он оглядел комнату, словно впервые замечая её детали. Каждый предмет, каждая трещинка на стенах теперь казались ему невероятно важными. Юноша вздохнул глубоко, впитывая в себя атмосферу безопасности и спокойствия, которые царили вокруг. — Когда-нибудь мы будем вспоминать всё это с улыбкой, — тихо отозвался Себастьян, заставив себя больше не отводить взгляд от лица друга. Оминис на мгновение задумался, прежде чем что-то сказать в ответ. Он вспоминал их первый день в Хогвартсе, случайные встречи, а затем в памяти всплыли долгие вечера, проведённые за обсуждением всего на свете. Вспомнил Оминис и искренний смех от шуток и проказ, что они проворачивали с Анной и Себастьяном. Всё это казалось таким далёким, но в сердце всё сохранилось рядом. Оминис снова потянулся и похлопал друга по предплечью, понимая, насколько важен был этот разговор для Себастьяна. — Конечно, — сказал наконец Оминис мягко и уверенно. — Сколько всего мы уже пережили вместе. И это переживём. На мгновение комната вновь погрузилась в тишину, и только шепот вечернего ветра превращался в музыку прошлых воспоминаний. Глаза Себастьяна замерцали, и он кивнул, соглашаясь с Оминисом. Настоящее было сложным, будущее оставалось неопределённым, но в этот момент они чувствовали себя сильнее, чем когда-либо. Их дружба, прошедшая через все испытания, стала надёжной опорой, на которую они оба могли положиться. — Давай и дальше идти вместе… — прошептал Себастьян. — Я сильно виноват перед тобой. Втянул тебя в те испытания с реликвией. Прошу, прости меня. Я всех подвёл… Но ты… — он украдкой взглянул на спящую на соседней кровати девушку. — Вы пришли за мной. Отыскали. Спасли. — Мы не могли бросить тебя, — Оминис строго посмотрел на друга нахмурившись. — Но тебе нужно будет многое объяснить. А ещё извиниться перед ней, — парень кивнул в сторону Элизабет. — Она заслуживает этого больше всех. Себастьян закрыл глаза и глубоко вздохнул, как будто обдумывая слова Оминиса. Тень сожаления мелькнула на его лице, но вскоре уступила место решимости. Он знал, что время объяснений придёт, и готов был открыть все карты перед своими друзьями, чтобы они могли понять, почему он поступал так, как поступал. — Я буду честен, — сказал Себастьян тихо, но уверенно, вновь открывая глаза и глядя прямо на Оминиса. — Я знаю, что натворил много ошибок. Но сейчас я готов всё исправить… для нас всех. Оминис, слыша твёрдость в словах друга, почувствовал, как остатки сомнений оставляют его. Он медленно кивнул, признавая силу этого момента. Их дружба, испытанная временем и трудностями, оказалась непробиваемой. В комнате на какое-то время снова воцарилась тишина, наполненная только еле слышимым дыханием света и теней. — Себастьян, ты очнулся! — вдруг девушка резко села на кровати, сбрасывая остатки сна. Растрёпанная, она вскочила и бросилась к Себастьяну, обнимая его так крепко, что казалось, ещё немного и лишит его возможности дышать. — И ты решила исправить это, придушив меня? — напускная ворчливость в тоне Себастьяна пропала, как только он взглянул на отстранившуюся девушку. Элизабет смотрела на него с такой радостью и облегчением, словно парень вернулся с самого дна бездны. На её глазах блестели слёзы, и она не отпускала его руки, словно боясь, что он вот-вот исчезнет. — Я так волновалась, — тихо проговорила она всхлипывая. — Мы столько времени искали тебя, столько всего пережили… Я боялась, что мы никогда тебя не найдём. Что мы не успеем… Себастьян кивнул, чувствуя тепло, разливающееся внутри. Юноша смотрел в её изумрудные глаза, полные искренней нежности, и сердце его наполнилось невероятно приятным чувством. Слова благодарности крутились на кончике языка, но Себастьян знал, что ни они, ни какие-либо другие слова не смогут выразить ту глубину чувств, которые он испытывал в этот момент. — Спасибо… вам обоим, — прошептал Себастьян, глядя на Элизабет, а затем на Оминиса. — Простите меня, я вёл себя как глупый тролль. Обещаю, что больше не заставлю вас так переживать. Какая-то мысль проскочила в голове Себастьяна, и он на мгновение помрачнел. Но тут же встрепенулся, заставив себя легко улыбнуться. Если девушка и заметила эту перемену в лице Себастьяна, то не подала виду. — Тебе надо поесть, — Элизабет принесла к кровати поднос с остывшим, но всё так же вкусным рагу и протянула Себастьяну. Затем скрылась в уборной. Себастьян взял ложку и принялся за еду. Он чувствовал, как с каждым глотком к нему возвращаются силы. Оминис внимательно наблюдал за другом, стараясь уловить любые признаки его эмоционального состояния. До них доносились лишь приглушённые звуки застолья откуда-то снизу. Вскоре вернулась Элизабет, поправляя косу, которую смогла заплести из непослушных каштановых волос. — Что это была за тварь? — сказал вдруг Оминис. — Квинтаног. Если судить по внешнему виду, — отозвалась Элизабет, присаживаясь на ещё один стул рядом с ребятами. — Не может быть! Они же заперты на Безотраде, острове у северного побережья Шотландии. Из-за этого Министерству Магии даже пришлось обработать остров заклятием Ненаносимости, — Оминис недоверчиво прищурился, поворачиваясь к девушке. — Видимо, одному из них всё же удалось сбежать, — пожал плечами Себастьян. — Они очень опасны, надо оповестить Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, — взволнованно произнесла Элизабет и направилась к письменному столу в противоположном углу комнаты. — Нам нельзя сталкиваться с Министерством магии, — обеспокоенно отозвался Себастьян. — Я знаю. Отправлю анонимное послание, когда мы будем уходить, — девушка нервно подёрнула плечами и, достав пергамент, чернила и перо из своей сумочки, набросала послание непривычной левой рукой, чтобы скорректировать свой почерк. — А теперь ты расскажешь нам, как тебя занесло в ту пещеру, — Оминис развернулся к другу и ощутимо ткнул его пальцем в грудь.