О волках и воронах

Мир, который встретил Раяну после возвращения из Тени, оказался ещё более уродлив, чем она могла представить. Пороки — абсолютно не новое явление для Тедаса, но то, каким концентрированным едким варевом они стали, укоренившись, усилившись, ужасало. В лоне природы, на просёлочных тропах, в небольших деревнях на границе Неварры, всё ещё пахнет давно минувшим, спокойным и привычным. А потом выходишь на Имперский тракт и первое, что встречаешь — повозку с клеткой, забитой рабами. Их любезно накрыли тряпкой, чтоб не схлопотали солнечный удар, пересекая Безмолвные равнины, и в целости доехали до новых хозяев. У Раяны чесались руки, но охрана каравана, частью которого являлась повозка, выглядела слишком внушительно. Наоборот, понимая, что в одиночку переходить пустыню не самая лучшая идея, девушка подкараулила их на привале. Убедившись, что капюшон крепко держался на волосах за счёт шпилек, она подошла к торговцу, чья кибитка тащилась самой последней. Золото, украденное ловкими пальцами ассасина из карманов прогуливающихся по Неварре дворян, было лучше любых слов. Тучному мужчине было, на удивление, плевать, кто Раяна такая, насколько острые у неё уши и есть ли они вообще — главное, что смогла заплатить. Да и приятная женская компания каждую такую грязную собаку приманит. Всю дорогу Раяна сидела в кибитке, не привлекая внимания, но когда надо было, то смеялась над сальными шутками своего извозчика, придумывала простые небылицы в ответ на вопросы о жизни, и ловко уворачивалась от недвусмысленных намёков. Она соврала, что едет до самого Вол Дорма, чтобы мужчина не думал, будто время его поджимает, а сама сбежала на половине пути, почти сразу после развилки тракта. Конечно же, предварительно обобрав караванщика до нитки. Солас, на удивление, молчал всю дорогу, но после этого не сдержался: «Это была личная месть или необходимость?» — насмешливо прозвучало в голове, и отвыкшая Раяна оступилась с перепугу. Нога съехала по мокрой земле в канаву, оказавшись по щиколотку в ручье. — Личная месть, сопровождаемая необходимостью купить сменную обувь, — раздражённо выдохнула эльфийка. До Вирантиума она добиралась уже окольными путями. На больших дорогах одиноких путников часто просили снять капюшон, чтобы увидеть уши, и Раяна не хотела делать кровавый след за собой ещё длиннее. Парочка проверяющих уже поплатилась за любопытство, и с каждым километром, приближающим её к новой столице Тевинтера, таких любопытных могло стать неудобно много. Попав на вечернюю пересменку охраны у ворот, Раяна проскочила внутрь. Даже длительное отсутствие полевой практики не меняло того, что перед Антиванскими воронами нет запертых дверей. Переночевав на пыльном чердаке, едва занялась заря, девушка забралась повыше, чтобы осмотреться, но не привлекать излишнее внимание своим лазаньем по крышам среди бела дня. Теперь перед ней многовековой исполин. Вирантиум — самая точная иллюстрация новой эпохи: красота и уродство, лоск и грязь. Город, ставший временной столицей Империи Тевинтер, выглядит как гниющий труп, накрытый расшитым саваном. Он смердит и разлагается, но к его ногам кладут цветы и с почтением вспоминают заслуги. Его улицы широкие и яркие, дома — высокие и пышные, но всё это строилось на крови, и в ней же утопает. Здесь процветает торговля рабами, большинство из которых — эльфы, а их лица уродуют метки, напоминающие валласлин. Метки больше не символы кланов, памяти и традиций. Прошедшие долгий путь от клейма до предмета гордости, теперь они снова стали обозначением собственности. В других странах это просто «метки», но на тевене их прозвали «sanguis scriptum». Название произошло от эльфийского перевода «письмо на крови», только вот эти «валласлины» не имеют с кровью ничего общего, и делаются обычными татуировочными чернилами, чаще всего достаточно дешёвыми. Разрисованные рабы бегают по улицам, исполняя поручения своих господ, а Раяну тошнит от собственного бессилия. «Выдохни, lethallan. Я не вижу твоего лица, но готов поспорить, что по нему всё легко читается». Девушка насупившись поправляет полы тёмного плаща и, опустив голову, едва размыкая губы зло шепчет куда-то себе в ворот: — Я убью каждого, кто способствует этому. «Фактически, ты это и сделаешь — в смысле, убьёшь, — если мы сорвём Завесу». Раяна закатывает глаза. — Хоть на пять минут оставь меня без разговоров про Завесу. Я сказала, что хочу выпустить тебя, но могу и передумать. «А ты знала, что мысленно можно закричать? Ощущается так, будто тебе орут прямо на ухо. Представляешь, как долго я могу так делать?». — Теперь узнаю Соласа. Давно же ты мне не угрожал. «Это не угрозы. Просто повод задуматься». — Я Антиванский ворон, я знаю, как звучат угрозы. «А ещё обязательно скажи вслух и погромче, что ты эльфийка-маг. Это чтоб тебя наверняка попытались убить прямо посреди мостовой». — Так, знаешь что!.. — случайно повышает голос Раяна, и несколько прохожих оборачиваются, включая закованного в латы стражника. «Не смотри по сторонам. Иди дальше». Интонация Соласа кардинально меняется. Если до этого он разбавлял своё скучное томление в тюрьме подтруниванием над единственным доступным живым существом, то теперь звучал серьёзно, и даже обеспокоенно. Раяна не спорит: сбрасывает эмоции с лица и идёт в том же темпе, что и до происшествия, а спустя десять метров сворачивает на другую улицу. Преследовать никто не стал. Дальше же Солас принял решение тактично помалкивать вплоть до момента, пока девушка сама не инициировала беседу в малолюдном переулке. — Скажи, я вот привязала тебя к Завесе. Она не рухнет сама по себе, если ты окажешься снаружи? Теперь Солас звучит по-учительски строго: «А Завеса рухнула, когда ты выпустила Эльгар’нана и Галан’найн?». Раяна игнорирует едкий выпад, ибо знает, что маг и без её участия закончит мысль. «К сожалению, нет. Я останусь связанным с ней, и моя сила будет уже не той, что до заточения. Бóльшая часть будет уходить на поддержание Завесы». — Значит что, больше никаких фокусов с превращением людей в камень, а себя — в гигантского волка? — ехидно интересуется эльфийка, и уголки её губ сами ползут вверх. «Не беспокойся, если продолжишь так много болтать, я обязательно найду в себе ещё немного сил, чтобы превратить тебя в изваяние». К удивлению даже для себя самой, Раяна смеётся. — Обычно после таких обещаний странно требовать от кого-то себя освободить. Когда переулок почти заканчивается, выводя на очередную широкую улицу, в спину врезаются, да так, что сам виновник падает назад, а Раяна, споткнувшись, хватается за попавшиеся под руку балки. — Простите, госпожа, простите пожалуйста! — почти пищат позади, и эльфийка оборачивается, предварительно поправив капюшон. — Мне так жаль, госпожа, я не хотела! — Да не визжи ты, — шипит Раяна. Только тогда она замечает, кто перед ней. Лицо, исписанное линиями и завитками. Напуганные оленьи глаза. Простая потрёпанная одежда. И острые уши. Одно ухо: кончик второго, судя по характеру травмы, когда-то был отрезан. Рабыня сидит на земле, поджав под себя ноги, съёжившись в ожидании удара. Её причитания превратились в неразборчивый шёпот, а взгляд вперился Раяне под ноги. Та медленно приседает на корточки и произносит себе под нос: — У меня появилась идея… Уже громче спрашивает: — Как тебя зовут? Рабыня молчит, не смея поднять заплаканных глаз. — Эй, не бойся. Я не желаю тебе зла. — Атиша… — звучит со всхлипом. Незнакомка ещё совсем юная, но уже пуганная хозяйскими наказаниями. Раяне хочется сделать хоть что-то, поэтому она бережно проводит ладонью по её кучерявым волосам. Атиша сжимается, но когда понимает, что за касанием не следует удар, вновь удивлённо распахивает глаза. — У тебя эльфийское имя, — улыбается магесса. — Atisha — это «мир», запомни. Рабыня растерянно кивает, пока Раяна пристально рассматривает её татуировку. — Скажи, кто твой… хозяин? Она пытается звучать дружелюбно, чтобы не показалось, будто за этим вопросом стоит желание прийти и нажаловаться ему. Кажется, это работает. — Магистр Вирантус, — Атиша замирает, как маленький зверёк, и внезапно начинает тараторить: — Но они сейчас с магистром Амладарисом и магистром Крайваном отбыли в Неромениан, если вы желаете его видеть, я немедленно доложу, что вы… — Тише-тише, — тепло улыбается Раяна, вытаскивает из сумки яблоко и протягивает несчастной. — Если что, то ты меня не видела. Атиша берёт из чужих рук яблоко, заворожённая, будто видит перед собой божество. Она не спешит вставать, поэтому Раяна осторожно поднимает её с земли под руки. — Не сиди на холодном. И сразу торопливо покидает переулок, смешиваясь с толпой. Шпильки уже больно впились в кожу, требовали внимания, но нет рядом настолько укромного уголка, куда можно забиться и поправить капюшон. «Что ты задумала?» — наконец появляется в голове ответом на прошлые слова. — Одеждой я не похожа на госпожу, что бы Атиша ни говорила, — девушка сворачивает на рынок, и теперь говорит ещё тише. — Мне пока везло, что не просили снять капюшон. Если я нарисую то же, что на их лицах, то сойду больше за высокоранговую рабыню, чем за ту, кто может ими владеть. Солас отмалчивается, размышляя, и только когда Раяна находит нужную вывеску, отправляющую чуть дальше в рыночные ряды, соглашается. «Хороший ход. Но метка на лице — только временное решение. Постарайся не задерживаться». Раяна торопливо петляет между людьми, исподлобья разглядывая прилавки. Сюда она ещё вернётся, чтобы пополнить запасы перед тем, как покинуть Вирантиум. Но прежде всего нужно замаскироваться, ведь не только ради этого ей необходимо передвигаться по городу. «Вороны, во-первых, незаметны, во-вторых, смертоносны, в-третьих, организованы» — сказал однажды Виаго. А потом влепил Раяне воспитательную затрещину, потому что та умудрилась за один тренировочный заказ нарушить все три пункта. На самом краю рынка, уже у стен прилегающих к нему домов, она сбавляет шаг, наблюдая за мерзкой картиной, что разворачивается впереди. Снова рабыня. Снова эльфийка. Зажатая в угол, беспомощная и напуганная. — Лорд Таэвин, пожалуйста… Несмело она придерживает хорошо одетого мужчину за плечо, пытаясь не дать ему приблизиться ещё больше, но безнаказанность так опьянила дворянина, что ему плевать. — Перестань, милочка. Мы с Горацием друзья, он простит нам эту маленькую шалость. — Лорд, не надо. Крупные слёзы катятся по женским щекам, пересекая линии татуировки. Это только раззадоривает лорда. Небрежно стерев капли грубыми пальцами, он за руку тащит эльфийку в открытую рядом дверь. Раяна тянется к ножнам. «Нет, — отрезает Солас, почувствовав порыв. — Я прошу тебя, нет. Цель сейчас важнее. Сорвав Завесу, мы сможем освободить всех, а не только её». Ладонь замирает над рукоятью, но тяжёлое дыхание и напряжённая челюсть выдают сомнения. Она колеблется. «Тебя схватят или убьют на месте. И тогда ты уже ничего для них не сделаешь.» — Зайду, прирежу и выйду, — скрипит зубами Раяна. — Никто не узнает. «Ты не знаешь, что там внутри, — продолжает протестовать голос. — Может там никого, а может быть десяток охраны. Антимагическая защита. Что угодно». Мышцы девушки постепенно расслабляется, и Солас добивает: «Тем более, даже если ты убьёшь его, она всё равно останется рабыней с sanguis scriptum на лице. И будет последней, с кем его видели. Всё ещё думаешь, что это хорошая идея?» Последние слова действуют отрезвляюще. Раяна с трудом выдыхает, опустив голову, и вытаскивает руку из-под накидки. Всех усилий мира ей стоит пройти мимо этой двери и зайти в магазинчик рядом, но мысли не отпускают. Как среди бела дня можно вести себя так? Тевинтер никогда не был оплотом морали, но страшно представить, что ещё здесь стало нормой. В магазине тепло и тихо. В воздухе летает запах пыли и пергамента, а мягко горящие свечи создают неожиданное чувство уюта. На контрасте с тем, что происходит на улице, Раяне становится чуть спокойнее. В голове тихо, Солас не торопит, поэтому она позволяет себе пройтись между полок, читая корешки фолиантов. — Могу вам что-то подсказать, леди? — подходит ближе щуплый седой продавец, поправляя на носу аккуратные круглые очки. — Скажите, вам знакома книга «Трудная жизнь в Верхнем городе»? — не отвлекаясь от рядов литературы, интересуется девушка. Мужчина сразу же понимающе кивает. — Безусловно. Мастер Тетрас даже спустя века пользуется популярностью. Приятно знать, что новое поколение уважает классику. Хотите взять? — Да, — Раяна поворачивается с задумчивой улыбкой. — И, пожалуйста, баночку недорогих чернил. И тонкую кисть. Выражение лица продавца едва заметно меняется, и девушка это улавливает. Но пока что он не кричит и не уходит дальше прилавка, чтобы позвать подмогу, поэтому, купив всё необходимое (и не только), она уйдёт как можно скорее. Продавец роется в ящиках за своей стойкой, выкладывая предметы из заказа один за одним, и называет сумму. Раяна смиренно отдаёт монеты, но когда хочет забрать книгу, рука мужчины оказывается на обложке, прижимая покупку к прилавку. — Вам лучше убираться из города как можно скорее, леди, — произносит он абсолютно без угрозы, лишь с наставлением и некоторой толикой сочувствия. — Или найдите Ориса. Он работает в посудной лавке через три квартала. Молча Раяна несколько секунд смотрит продавцу в глаза, сведя брови, но ломать комедию не хочет. — Как вы поняли? — Черты лица, — он убирает руку с книги, позволяя её забрать. — Глаза. Отчасти телосложение, но вы правильно сделали, что надели такой плащ; за ним тяжелее рассмотреть анатомию. Раяна неторопясь складывает покупки в сумку. — Не думала, что сейчас можно встретить кого-то, кто сочувствует эльфам. — Я квартерон, мисс, — он пожимает плечами. — Если этот факт поможет вам больше доверять моим словам. — Квартерон? — Когда один из родителей полуэльф, или когда оба родителя квартероны, — поясняет мужчина терпеливо. — Моя прекрасная бабуля была долийской эльфийкой. Раяна удивлённо поднимает на него глаза. — Угораздило же её. Не смотря на колкость, старик смеётся. — В те годы общество ещё было достаточно сплочённым после победы над богами. Это не было чем-то столь постыдным, как за сто лет до этого и как стало опять сто лет спустя. — Я бы очень хотела узнать, как вы в итоге оказались там, где сейчас стоите, но на это уйдёт времени гораздо больше, чем у меня есть, — получив странный прилив хорошего настроения, Раяна приседает в скромном реверансе. Мужчина в ответ учтиво кивает, подыгрывая. — Конечно. Если вдруг что, то вы знаете, где меня искать, мисс. Девушка выходит за дверь и петляет по улицам, пока не находит какой-то прикрытый досками старый склад. Первым делом она зажигает лучину и в отражении карманного зеркальца поправляет сползающий капюшон. Переведя дух, она приступает к ответственному моменту: открывает чернила, готовит тряпку, если вдруг что-то размажется, размачивает кисть. Солас подаёт голос спустя несколько первых мазков. «Тебя что-то тревожит». — Продавец, — коротко отвечает она, вытягивая лицо, чтобы прорисовать линию под глазом, как это было у Атиши. «И что думаешь?» — Приятный человек. Жаль будет, если умрёт… Хотелось добавить: «После срыва Завесы». «Жаль, — соглашается Солас. — Но один человек ничего не исправит. Тем более, ты сама слышала, что он квартерон. Будь он полностью человеком, его вряд ли интересовала бы судьба эльфов». — Мне твой пессимизм уже поперёк горла, — Раяна отмахивается в прямом смысле этого слова, и чернила с кисточки брызгают на доски рядом. — «Все плохие, кроме эльфов. Но и эльфы не все хорошие, в основном тоже плохие. В общем, плохие все, кроме меня». «Я так не говорю». — Ты так думаешь. Этого достаточно. Больше они единогласно решают не препираться, оставаясь при своём. Пожалуй, слишком много времени они пробыли наедине друг с другом, чтобы ссориться и доказывать правоту. Всё равно оба — два барана на узком мосту через пропасть. — Готово. Раяна крутит небольшое зеркальце, пытаясь со всех сторон рассмотреть рисунок. Линии и крючочки, небольшая завитушка и что-то похожее на руну на правой щеке, ряд точек на подбородке, пунктир на спинке носа. Замысловатая метка, но оно и понятно: в Тевинтере столько аристократов, что для каждого придумывать свою особенную тяжело. Раяна слышала, что эту проблемы как-то решают, объединяя дворянские дома, или типа того, но дела до этого нет никакого. Спрятав всё в сумку, она выходит наружу, решая всё равно оставить капюшон, чтобы не привлекать лишнего внимания. Теперь нужно пополнить запасы и, главное, — найти путь к одному из последних работающих элувианов в городе.