Погано

      Душно. В местный воздух можно было вцепиться зубами. Оскар сморщился от непривычного запаха и нерешительно шагал вперед, чувствуя на себе чужие взгляды — «Что здесь делает этот мальчонка?» — думалось им наверняка. Но он отмахнулся от этого и продолжил идти вперёд, обыскивая глазами помещение в поисках красной фигуры. Однако попытки были тщетны. Нагромождение пьяных в дрова веселящихся мужчин и женщин — от этого рябило в глазах, гудело в голове, сводило желудок.       Оскар сдержал готовый вырваться из него разочарованный вздох, как в последний момент приметил если не красную фигуру, то знакомое лицо. Хоть он и пребывал в поисках, всё таки в глубине души он надеялся, что вернётся домой ни с чём. Он ругался на себя. Что он здесь забыл?       За барной стойкой, покачиваясь, печально сидела предположительно та, кого Оскар хотел найти. Девушка в черном топике и сетчатой под ним майкой сгорбилась над полупустым стаканом с янтарной жидкостью. На фоне остальных — совсем маленькая, хрупкая, непринадлежавшая этому грязному месту.       Оскар тут же, старательно обходя других гостей, оказался подле девушки и окончательно, не без ужаса, узнал в ней Руби Роуз. С потерянным видом она уставилась в поверхность стола, а губы сжались в прямую линию. Красный цвет пропал – она представляла собой сплошной чёрный силуэт.       — Руби?       Она не реагировала.       Оскар положил руку ей на плечо и осторожно потряс, пытаясь привести девушку в чувства.       — Руби! Тебя все ищут. Где ты была?       — Пшел ты! — Руби моментально скинула его руку с себя и, скривив лицо в омерзении, повернула голову в его сторону. – Че те надо?       Укол обиды в сердце и приступ страха из-за реакции девушки. Ноги так и норовят понести Оскара к выходу, а жар стиснул легкие в крепкой хватке и не отпускал. Жарко. Жарко. Он вспотел. Не было и пяти минут, как он находился здесь — а он уже на грани нервного срыва. Рассеянно он подумал, что Руби, наверное, ощущала тоже самое, но ничего не могла с этим поделать — он словно имел дело с какой-то пустой оболочкой с натянутой на неё серебряноглазой личиной, которая пыталась отчаянно чем-нибудь заполниться. Недопитый стакан рядом подсказывал, чем.       — Руби, прошу! Пошли отсюда.       Девушка лишь недовольно застонала и невнятно пролепетала:       — Ч-Че ты хочешь? Отвали, — и снова уставилась глазами в стол. — И без тебя тошно. Сука!       Разговор со стеной. Страх и неуверенность вдруг сменило раздражение — всё из-за беспокойства за подругу. Если он не поможет ей выбраться отсюда — даже против её воли — она совсем зачахнет. Он её больше не увидит.       Оскар вздохнул и снова взял её за плечи, вынуждая её встать.       — Послушай. Ты не в себе. Пойдем отсюда, я помогу.       От Руби смердит потом и спиртным перегаром так сильно, что у Оскара сжало грудь — ему будто налили в глотку горящие угольки. Он подавлял это чувство, как мог — затем вдруг перевел глаза на лицо девушки и удивился — увидел не агрессию, какую думал встретить, а какое-то иное, нечитаемое выражение.       — Пджди... Оскар, этты чтоль?       Мальчик, медленно выдыхая через нос, неуверенно кивнул, будто бы напрочь позабыв о том, кто он есть на самом деле. В ответ глаза Руби в каком-то подобии на встревоженность расширились, а потом она вдруг так широко и по-детски улыбнулась, что Оскар снова испугался этого резкого изменения.       — И че молчал? — она склонила голову в сторону, всё так же улыбаясь. — Тте налить? Угащаю.       Оскар снова посмотрел на стакан. Сколько она потратила денег?       — Яяя не наю что это ес честно, — призналась она. — Ннно всеравно прикольн. Пожлст, Оскар, мн тут очн одиноко.       От слова «одиноко» у Оскара разбилось сердце.       Руби пропала на целую неделю. Неделю и ещё один день, если быть точнее. Не отвечала на звонки. Игнорировала сообщения. Пропала со всех радаров. Столько месяцев команду RWBY и Жона считали мертвыми, а она после возвращения позволила себе вот так исчезнуть. Будто бы позабыла обо всех заботах, связанных с войной. Однако он её не осуждал. Никто не осуждал.       Он чувствовал, что в их истории про сказку наяву, зовущуюся Эвер Афтер, было что-то опущено. Какие-то фрагменты были вырезаны. Он не понимал в чем дело. До сих пор, на самом деле, не понимал.       Единственное, что ему было ясно — он четко слышал крик о помощи.       — Я составлю тебе компанию, Руби, — сказал Оскар. — Но не здесь.       Руби недовольно надула губы, но, похоже, слишком поленилась возразить.       — Лааадна. Веди.       И прижалась к нему. Зловоние усилилось во много раз, но Оскар вновь постарался проигнорировать его. Надеясь, что у Руби не случится внезапных приступов агрессии, он перекинул её руку себе на плечо и помог дойти до выхода. Кислород наполнил легкие и от потока свежего воздуха Оскар едва не потерял сознание.       Никогда ещё он не имел дела с пьяными людьми. Стоя у бара, он размышлял о том, куда отправиться с Руби в придачу. Следуя логике — в их общежитие в Вакуо. Заодно обзвонить всех. Однако что-то тяжелое опустилось ему на сердце и не дало последовать этой самой логике — он перевел взгляд и решил осмотреть лицо Руби в полной мере. Уставшее, отстраненное. Только сейчас, под лунным светом, ему удалось обратить внимание на её размазанный макияж — хотя, вряд ли это недоразумение можно назвать макияжем. Неосторожная, кривая черная подводка, потекшая тушь — сплошные разводы. Она плакала. Растрепанные, нерасчесанные, слегка сальные волосы. Дурной запах изо рта. Царапины и порезы неизвестного происхождения. Сплошное самоуничтожение помещалось в маленьком семнадцатилетнем теле. Боги. Если бы Руби смотрела сейчас на себя со стороны, она бы решила, что выглядит омерзительно.       Ореховые глаза опускаются ниже. Странно видеть Руби без плаща, будто бы это сделало её уязвимее. Привычный корсет и ремень, но без боеприпасов на нем. Кресент Роуз осталась дома, это он помнил. Тоненькая талия. Всё остальное он видит впервые — короткая, слегка оборванная черная юбчонка, из под которых виднеются дрожащие тоненькие ножки в порванных колготках. Щеки невольно заалели. Не знал бы он, что Руби — охотница, орудующая огромной косой, непонятно, чтобы он подумал. По крайней мере сейчас думал точно другое — давно ли она ела?       Оскар опомнился и свободной рукой нащупал в кармане свиток. Нет, так не пойдет. Ему было страшно представить, как бы на такое зрелище отреагировала Янг после недельной пропажи сестры. Очень жестоко не сообщать ей обо всем сразу, но ещё хуже было сообщать именно сейчас. Он подыскал ближайший отель. Можно дойти пешком.       Оскар практически не чувствовал её веса на себе, когда шел. Это пугало. К счастью, это и ночное время суток легко позволили ему прошмыгнуть через улицы так, чтобы никто их не заметил. В какой-то момент он понял, что проходит мимо знакомого мемориала.       Не забывайте её послание.       Как будто в ответ, Руби невесело ухмыльнулась. Однако голова её была опущена.

***

      — Вам номер на двоих?       Оскар раскрыл рот, снова закрыл. Он не был уверен. Он не подумал. Он не соображал.       — Д-Да, — вдруг выпалил он. Женщина-фавн с двумя рогами, стоящая у стойки, как-то многозначительно улыбнулась, от чего мальчик занервничал ещё пуще. Она стряхнула пепел в пепельницу. Тревога обжигала.       — А документы?       Оскар побледнел. Он совершенно не подумал. Ещё немного, и весь его сегодняшний обед окажется снаружи, за мусоркой. Конечно же при нем было всё необходимое, однако Руби он нашел в баре совсем без личных вещей.       — Я-Я...       — Мне очень интересно послушать о том, почему сама Руби Роуз, девушка, объединившая мир и Оскар Пайн, приближенное к ней лицо, если правильно помню, хотят снять у нас номер на двоих. Не скажу уже о состоянии первой.       — Оскр! — Руби вдруг поднимает руку, оттопырив палец, как бы делая заявление. — Ты обещл! Ни бросай мня!       — Прошу вас, мисс, вы должны понять. Это очень деликатная ситуация. Нам очень нужен этот номер.       Женщина сузила на них глаза. Сигаретный дым наполнял помещение. Табак ударял в ноздри. Руби оживленно, но тихо и под нос, напевала какую-то незнакомую мелодию, пока Оскар обливался потом.       Наконец, женщина улыбнулась:       — Хорошо. Вот ключ. Лифта нет, предупреждаю сразу.       Оскар совсем оторопел.       — В-Вот так просто?       — Я хочу сделать добро хорошим людям — я его делаю. Если ситуация деликатная, значит это правда. Вот так всё просто, — фавн в очередной раз выдохнула сигаретный дым. — Я не привыкла ничего усложнять.

***

      Не удосужившись толком оглядеться, Оскар быстро положил свой мнимый груз на двуспальную кровать. За всё это время Руби успела порядком растерять свою прежнюю энергию и её глаза уже закрывались сами собой. Было тихо. Это радовало.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил он. Руби, сидевшую на краю, слегка уносило в разные стороны, будто бы она совсем потеряла контроль над своим же собственным телом. Она повернула голову в сторону мальчика, но ничего не сказала. — Ладно, я понял. Постой.       Оскар исчез в ванной комнате и вышел оттуда с мусорной корзиной в руках. Расположил возле кровати так, чтобы облегчить будущий процесс опустошения желудка. Руби на это никак не отреагировала, но, если приглядеться, нотка благодарности все же появилась в её уставших глазах из какой-то далекой глубины подсознания.       — Это пока всё, что я могу сделать, — Оскар вздохнул и сел рядом. Он уже совсем не обращал внимания на алкогольный смрад, его уже не смущал размазанный макияж, топик, оголяющий одно плечо и задранная юбка. В своей общей совокупности это вызывало у Оскара лишь тоску. Мысли блуждали. Никогда он ещё не видел свою подругу такой. Его бессилие — откровенное бессилие мучило, а внутри зародился страх завтрашнего утра.       Руби опять улыбнулась, что не могло сулить ничего хорошего. Воспользовавшись тем, что он задумался, она внезапно привстала и, поддерживая себя руками, одним движением оказалась у Оскара на коленях. Тот настолько опешил, что не сразу среагировал.       — Р-Руби! П-Подожди, ты чего...       Наклонилась. Громко дыхнула своими парами ему в лицо, обдав кожу теплом, и обняла руками за его обернутую бинтами шею. Жара, та самая, из бара, вернулась к нему — только тогда Оскар вспомнил, что забыл снять с себя пальто. Опасность. Опасность витала над ним. Он задыхался — Руби так сильно приблизилась своим лицом к нему, что она при желании могла бы посчитать количество веснушек у него на щеках. Он задыхался. Руби так сильно приблизилась своим лицом к нему, что он видел свое же отражение в её серебряных глазах. Он задыхался. Задыхался.       Глаза его остановились на губах юной девушки — толстый слой алой помады, которая наверняка оставит на нем следы. Но это не та Руби, которой он бы позволил сидеть на его коленях и крепко себя обнимать и не та Руби, к губам которой он был бы готов прильнуть.       С этой мыслью он мягко скинул её со своих коленей, на что та недовольно буркнула, но большего не выдала. Жар тут же схлынул.       — Нет. Нет. Это жестоко с твоей стороны, — он грустно улыбнулся. — Ты правда ожидала, что я воспользуюсь тобой?       Руби щелкнула языком и рухнула на кровать окончательно. Все силы покинули её. Она поджала под себя колени — настроение её вновь моментально переменилось с одного на другое. Она громко всхлипнула.       — Т-Так п-погано.       Оскар позаботился о том, чтобы стянуть с неё черные берцы и помог удобнее лечь — осторожно достал из под неё одеяло и заботливо накрыл. При них не было никаких сменных вещей, поэтому максимум, что он сделал — снял с неё мешающие чокер и серебряную подвеску с крестом, которые затем положил рядом на тумбочку. Трогать что-то ещё он побоялся.              Руби ещё некоторое время выдавала какие-то нечленораздельные звуки и тихо плакала, но быстро свернулась калачиком и забылась сном. Оскар сидел рядом. Смотрел. Брови девушки насуплены. За испорченную подушку скорее всего придется заплатить — Руби будто искупалась в мазуте. Дыхание сбивчивое. Длинные волосы обрамляли напряженное лицо.       Оскар потянулся и убрал пару локонов. Нежно. Предпримет чуть больше усилий — и Руби рассыпется. Сейчас в его глазах она выглядела как фарфоровая кукла. Но что-то ему подсказывало, что она уже и так рассыпалась на миллион осколков — раньше, чем он это успел осознать. Но он был готов собрать всё, даже то, до чего не мог дотянуться.